Наглость — второе счастье (Манами, Онода и Наруко, шестой год) (1/1)

Своей новой жизнью в Хогвартсе (жизнью ?номер два?) Манами, в принципе, даже доволен. Несмотря на проблемы со слизеринцами, у него почти нет проблем с гриффиндорцами, и это кажется смехотворным, но в то же время вполне приятным достижением.Имея связи с нужными людьми, можно почувствовать себя и особенным. Можно делать, что хочется. Можно наглеть, сколько душе угодно и ничего, вообще ничего за это не получать.В слизеринской гостиной красиво и бывает очень уютно, когда камин горит долгое время, но Манами всем сердцем любит высоту. Вид из окна гриффиндорской башни открывается что надо, хотя Манами редко бывает по-настоящему увлечен такими мелочами. Мелочами по сравнению с тем, какие занятия можно открыть для себя в спальне шестикурсников.Он приходит сюда после своего последнего урока. Поднимается по привычным ступенькам, бросает мимолетный взгляд на привычную табличку над дверью. К большой удаче, в спальне никого, кроме Оноды и Наруко: они оба сидят в изголовье кровати, с загруженными лицами, изучая один на двоих учебник. Трансфигурация, думает про себя Манами и, чуть улыбаясь, подходит ближе. Секундное удивление в двух взглядах сменяется спокойствием, Онода захлопывает книгу, зная, что нужно освободить место.— Трансфигурация, — говорит он, улыбнувшись. — Завтра проверочная.Манами не отвечает. Он подходит с правой стороны, потому что огибать кровать долго, и перелезает через Наруко, специально надавив ему на бедро коленом.— Эй, я тебе, блять, не предмет интерьера, — с возмущением говорит Наруко, но уходить не спешит. Он не уйдет — Манами знает. Это и не нужно.В Наруко много извращенной ненависти. А еще много такой же извращенной любви.Манами переворачивается, усаживаясь на темно-красное покрывало и умещаясь в том крохотном пространстве, которое было между Онодой и Наруко. Удобства мало: приходится опереться ладонью возле бедра Оноды, а свои ноги оставить лежать на бедрах Наруко. Никто из них не против — на самом деле, нет.— Трансфигурация? — произносит Манами сквозь улыбку и приближается к губам Оноды, чувствуя, как его рука скользит по спине, разглаживая ткань рубашки.— К черту транфигурацию. — Они произносят это одновременно, и смешок Оноды тонет в поцелуе. Нежном и крышесносном.Наруко в ответ на это развитие сценария тихо фыркает, а потом Манами чувствует его жесткие пальцы на своем подбородке. Они тянут в сторону, и приходится, разорвав поцелуй, развернуть лицо.— Не игнорируй меня, — говорит Наруко с легкой ухмылкой, в которой, вообще-то, так и читается просьба о чем-то более интересном. — И не веди себя как блядская шлюха, здесь тебе не бордель.— А, да, точно, — улыбается Манами, дернув головой и освободившись. — Я и забыл. Это комната воздержания для девственников.— Знаешь, ты милый, но ровно до тех пор, пока не откроешь рот, — ухмыляется Наруко еще сильнее, и его улыбка похожа на угрожающий оскал.— Может, вы хотите выйти отсюда? Оба, — спрашивает Онода, устало уперевшись затылком в изголовье.Манами поворачивается к нему снова и нежно ведет пальцем по острому подбородку.— Оба сразу? Может, оставишь одного из нас? Кого ты выберешь? — Из вас двоих? — спрашивает Онода и чуть улыбается. — Имаизуми.— О. — Манами протягивает разочарованно и сжимает пальцами подбородок Оноды. — Ты слышал, Шо? И как, по-твоему, я должен прощать его после всего того, что он делает?— Поверь, я задаю себе тот же вопрос уже довольно приличное время.— Я шучу, — говорит Онода, после чего Манами почти прижимается к его губам своими.— За некоторые шутки можно и огрести, Сакамичи, — отвечает Манами и целует Оноду снова, забираясь правой ладонью под ткань его рубашки и оглаживая бок.Онода сдвигает очки на голову и напирает уже сам, придерживая одной рукой за спину, а другой за горло. Он знает, что Манами нравится так больше всего, и безжалостно пользуется.Проблема лишь в том, что вот от этого запросто можно завестись с пол-оборота, и проблему сложно решить, когда она сворачивается в тугой узел где-то внизу живота, в то время, как рядом есть кто-то посторонний. Хотя…Манами все еще не пытается дотянуться до своего ремня. Он ждет, сам не зная чего, пока пальцы Оноды расстегивают верхние пуговицы его рубашки. Одна за другой. Позже ладонь скользит под ткань, и пальцы на мгновение сжимают сосок. Манами шумно выдыхает через нос, но отстраниться не может. Ему этого просто не позволяют. Онода все еще целует его и, кажется, планирует делать это очень долго. Его ладонь спускается вниз и замирает на животе, в то время как на груди появляется другая. Такая же маленькая, но горячая. Очень горячая, словно к тебе прикасается сам ад. Или сама страсть — Манами честно не знает, какое сравнение лучше, и в мыслях быстро становится пусто.Еще минута — и он больше не может думать. Он может только чувствовать. Он чувствует, как ладонь Наруко проделывает то же самое, что и ладонь Оноды момент назад, а потом расстегиваются остальные пуговицы. Манами почти всхлипывает, когда еще одни губы целуют его ниже ключицы, чтобы после втянуть в рот кожу и прикусить, скользя языком. В сравнении с трепетным и почти бережным поцелуем Оноды это слишком контрастно. Это может свести с ума, и Манами признает, что готов рискнуть. Он решает не останавливать ни одного из них.Как у Оноды и Наруко получается действовать так, будто они репетировали это не один месяц, остается настоящей загадкой. Как только ладонь Оноды перемещается, ее место занимает ладонь Наруко, они умудряются даже не пересекаться. Онода гладит Манами по щеке, по подбородку, за ухом, облизывая его нижнюю губу, бережно прикусывая; Наруко скользит своими обжигающими пальцами по животу Манами, забирается под кромку форменных брюк, жадно тянет.В тишине спальни звук, с которым расстегивается ремень, звучит почти оглушающе. За ним следует молния, а после ладонь Наруко бесцеремонно проталкивается под нижнее белье, и Манами, чувствуя ее, тихо стонет и сжимает в своих объятиях Оноду сильнее.Сумасшествие, думает Манами, когда его влажные от слюны губы остужает окружающий воздух. Онода разрывает поцелуй неохотно и только чтобы сказать одну фразу, обращенную к Наруко.— Не наглей.Наруко отвечает провокационным смешком, совершенно не собираясь останавливаться, и сжимает пальцы на члене сильнее. Манами от этого почти задыхается и, запрокидывая голову, сам толкается в его руку.— Предатель, — говорит Онода, но тем не менее прижимается губами к шее, покрывая поцелуями и вылизывая кадык.Манами вцепляется в волосы Оноды и стонет, чувствуя, как ладонь Наруко движется, ускоряя темп. От этого можно кончить всего за полминуты, но все прекращается так же внезапно, как и началось.Манами закрывает рот, пытаясь дышать носом, и слышит голос Оноды словно сквозь плотный туман.— Сангаку.Открывать глаза совсем не хочется, но Манами делает это и тут же жалеет. То, что он видит, ему не очень нравится. Недалеко от них стоит Имаизуми. Со сложенными на груди руками, с жутким взглядом он выглядит так, будто готов убить всех и каждого в этой спальне. И это произойдет так быстро, что никто даже не успеет пикнуть ?ой?. Сомневаться в этом сложно.Манами с досадой прикусывает губу.Имаизуми опускает руки и говорит тоном, которому невозможно противиться:— Пошли на хер с моей кровати.