Командная работа (5 курс, март-апрель) (1/1)

Чем дальше, тем отчетливее Имаизуми казалось, что он сходит с ума. Он делал вещи, которые не должен был делать ни по каким разумным соображениям, и не мог остановиться. И даже если ему в какой-то степени нравилось состоять с Наруко в тайных отношениях, то о тренировках по созданию магического артефакта сказать то же самое рискнул бы, наверное, только безумец. Имаизуми, на самом деле, до такого состояния и правда недалеко было. Они практиковались уже не один месяц, и после каждой такой практики в душе поселялось странное, опустошающее и очень неприятное ощущение.Имаизуми, конечно, изначально понял, что создание нужного артефакта — колдовство не из светлых, но стоило ему в первый раз увидеть процесс, демонстрируемый Онодой, как он осознал, насколько же сильно все его предположения и представления различались с реальностью.Он никогда не думал, что столкнется с чем-то подобным. Это выходило за любые границы дозволенного, это было воплощением кошмарной мечты садиста. И если Манами… повторял это в абсолютном одиночестве многие недели раньше, то каким же сильным было его желание вернуться?Каким сильным было его терпение?Имаизуми думал об этом часто. Размышлял по ночам, когда не мог уснуть, когда в руке все еще отдавалась фантомная, иллюзорная боль. Раз за разом он приходил к выводу, что никто не заслуживает такой нескончаемой, длительной пытки, тем более подросток. Человек, который даже не был виноват в том, что с ним случилось.И они — это дураку было ясно — должны были закончить все это как можно скорее.Дело было не только в том, что Манами заслуживал освобождения и шанса на нормальную жизнь. И не только в том, что они все устали. Возвращаясь к такому виду колдовства, повторяя его снова и снова, каждый из них подвергал себя, точнее свою душу, одной из самых страшных опасностей. Все потому, что Темная магия влияла на людей настолько, что в конце концов могла начать менять их самих. И естественно, не в лучшую сторону. Имаизуми прекрасно знал это и знал, как его родители относятся к любому использованию Темной магии. Это было одним из тех редких случаев, когда он был согласен с ними. Никакой уважающий себя волшебник не станет прибегать к Темному колдовству в их время, но обскур сам по себе был воплощением тьмы, и если сейчас существовал только один способ заключить его под замок, Имаизуми был готов отодвинуть в сторону все разумные принципы. Все они трое были готовы. Ради спасения. Ради справедливости. Ради блага.Тяжелее всего было совмещать квиддичные тренировки с их практикой по созданию артефакта. Первое заклинание требовало кровопотери и било по психике каждый раз — к этому невозможно было привыкнуть. Все трое, включая и Наруко, и Оноду, начали есть гораздо больше сладкого в Большом зале, и им, наверное, лишь чудом удавалось восстановить силы перед квиддичем.Не было ничего удивительного в том, что к концу марта желание Имаизуми — и он был уверен, что всех остальных тоже, — чтобы все это быстрее закончилось, достигло своего максимального пика.И хорошо, что они уже научились накладывать все три заклинания на тренировочные браслеты из дерева — они могли попробовать сделать настоящий магический артефакт уже сейчас, но не к месту всплыла новая проблема. Которая, на самом деле, была старой и заключалась все в том же квиддиче. Их финальную игру назначили на конец апреля, что не было непредсказуемым, но Имаизуми не мог похвастаться уверенностью в том, что им троим удастся на ней присутствовать. Он практически чувствовал, что все обязательно пойдет наперекосяк и идеально исполнить план не получится — им как-никак предстояло сбежать из Хогвартса, нарушив правила школы, полететь на метлах, нарушив закон, если их случайно заметят маглы, а потом совершить Темное колдовство. Да они побьют рекорд по части наглости и риска. Случится чудо, если их все же не поймают.Имаизуми слабо надеялся на благоприятный исход, даже если и не признавался в этом. Он представлял себе лица родителей, когда они узнают обо всем, и покрывался мурашками от страха. Они точно устроят ему ?веселую жизнь? после этого, но отступать назад и трусить было уже поздно. Имаизуми не хотел этого даже в тот момент, когда на Оноду что-то нашло и он сказал им с Наруко, что лучше не будет втягивать их двоих в это. Наруко сумел убедить его не отклоняться от первоначального плана, но позже была поднята и тема квиддича, благодаря чему Имаизуми озвучил свою недавно придуманную идею.Чтобы сыграть в финальном матче до того, как они сами устроят себе проблемы, он хотел через Тешиму этот матч перенести на начало месяца. Оноду это предложение просто шокировало. Имаизуми и сам еще не верил в то, что действительно решился на свою отчаянную затею, и, чтобы не заставлять друзей беспокоиться, он придумал дурацкую отмазку про предстоящие экзамены, сказав о том, что собирается давить именно на этот рычаг. Им не помешало бы больше времени для подготовки к СОВ, семикурсникам не помешало бы больше времени для подготовки к ЖАБА, и было бы неплохо, если бы квиддичные тренировки закончились раньше. Онода, конечно, сразу запаниковал, считая, что Тешиму не так-то легко провести, и Имаизуми, на самом деле, тоже знал это. Он не собирался обманывать Тешиму, зато ему удалось обмануть Оноду и Наруко. Оставив их в неведении.После этого разговора пришлось собираться с мужеством для новой беседы, и тянуть с ней тоже, вообще-то, было нельзя. Чем быстрее он поговорит с Тешимой, тем лучше, и Имаизуми очень надеялся, что за все время узнал его достаточно хорошо для того, чтобы быть уверенным, что они поймут друг друга.Он решил сделать это во время ужина, когда ученики покинут гостиную и спальни, чтобы пойти в Большой зал, и после очередной квиддичной тренировки, уже в раздевалке, Имаизуми на минуту подошел к Тешиме и сказал, что к нему есть срочный разговор. Тешима вроде бы даже удивился, но потом кивнул, возможно подумав о чем-то своем. Имаизуми сказал, что сам к нему зайдет в начале ужина, и только теперь ощутил настоящее волнение и страх. Потому что это было начало на данный момент самого сложного и напряженного периода в жизни. Он сам собирался запустить механизм, и он понимал, что первый шаг — один из самых важных.Отправив Оноду и Наруко на ужин, предупредив их о том, что присоединится позже, Имаизуми выждал немного времени, ходя кругами по спальне и настраиваясь. Одна часть его на удивление сильно хотела, чтобы Тешима забыл о его просьбе, но, к несчастью или нет, Тешима все помнил и учтиво дождался его визита.— И что за срочность? — спросил он, когда Имаизуми неуверенно постучал в дверь и вошел в спальню седьмого курса. Тешима сидел на своей кровати с журналом в руке, но отложил его, как только на пороге появился гость. — Я уже начал думать, не натворили ли вы чего-то серьезного.Еще нет, но собираемся.Имаизуми прикусил губу, опуская взгляд под легкий смешок Тешимы.— Даже не знаю, как тебе сказать, — невесело усмехнулся Имаизуми.— Слушай, Шунске, ты меня уже пугаешь, — сказал Тешима указав рукой на кровать напротив себя. — Присядь и говори уже, как есть. Обещаю отреагировать сдержанно, что бы там ни было.Имаизуми неохотно подчинился. С каждым шагом волнение нарастало, и он уже не знал, как будет рассказывать. Он представлял, как вся его затея проваливается, а у него даже не было запасного плана, Господи. Что он вообще творил?— Я хочу… сказать о предложении, которое покажется… немного странным, — выдавил Имаизуми, когда сел на край заправленной кровати и на секунду взглянул в заинтересованное лицо Тешимы.— Я тебя внимательно слушаю, — сказал тот, и в его голосе была слышна улыбка.Он в хорошем настроении — может, прокатит?— Наш финальный матч в конце апреля… — нерешительно начал Имаизуми, глядя на чуть приоткрытый ящик комода, из которого свисал лениво брошенный кем-то свиток пергамента. Возможно, с лекцией по трансфигурации. Черт! Да какая сейчас разница?— Да, я об этом прекрасно знаю, — с новым тихим смешком ответил Тешима. — У тебя есть предложения по поводу игровой стратегии? Если так, тебе стоит быть увереннее — я думаю, у тебя не может быть плохих идей.— Это касается не стратегии, — ответил Имаизуми, пытаясь взять себя в руки, — действительно, не время быть тряпкой. Только не в такой момент. — Но я подумал, что было бы неплохо игру перенести. На начало месяца, например.— О, — удивленно откликнулся Тешима. — Из-за экзаменов, что ли? Чтобы закончить тренировки и посвятить время подготовке?— Так я им и сказал, — к своему удивлению, улыбнулся Имаизуми. — Оноде и Наруко. — Тешима вопросительно приподнял бровь. — Ты ведь знаешь про Сангаку Манами?— К чему ты клонишь?— Хочу спросить: как по-твоему, он заслуживает того, чтобы вернуться к обычной жизни? Ходить в школу или играть в квиддич.— Э… — Тешима определенно растерялся, но с ответом не стал медлить. — Я думаю, конечно… Но почему ты говоришь об этом? Разве это вообще возможно? Его магия очень опасна, не так ли?Имаизуми кивнул.— А если я скажу, что есть возможность контролировать его магию? Возможность создать вещь, которая сделает это.— Нечто вроде магического артефакта? — напряженно спросил Тешима. — Что ты знаешь?— Я знаю, как такой артефакт сделать, — сказал Имаизуми, понимая, что теперь дороги назад уже точно нет. Он должен довести этот разговор до конца. — И мы, я, Онода и Наруко, хотим попробовать. Для этого нам понадобится ускользнуть из школы. Ночью и на метлах. Мы полетим к Манами, чтобы исполнить задуманное.В процессе этого короткого объяснение лицо Тешимы преображалось. От озадаченности к полному удивлению и почти шоку. Он моргнул, глядя на Имаизуми, и беззвучно приоткрыл рот.— Вы что, сдурели? — сипло спросил Тешима. — Вас же кто-нибудь засечет. Вас могут увидеть маглы, пока вы будете лететь, — не все спят по ночам. Это будет нарушение закона, не говоря уже о нарушении школьных правил. Вы несовершеннолетние…— Я прекрасно понимаю твою позицию, — ответил Имаизуми, почему-то больше не чувствуя страха. — Это ужасно глупо — идти на такой риск, но мы должны. Я и Наруко. Потому что Онода не справится один… Создание артефакта — очень сложный процесс, это словно… битва с самим собой. А Онода уже на пределе, он слишком много вытерпел, и даже если он сильный, последний шаг мы должны сделать с ним вместе.Лицо Тешимы смягчилось. Он, словно смущенный, запустил руку в волосы и чуть взъерошил их, похоже раздумывая о чем-то. Имаизуми мысленно взмолился.— И времени нет, я правильно понял? — спросил Тешима, немного помедлив.— Мы готовы, — ответил Имаизуми. — И чем раньше мы это сделаем, тем лучше. Пока мы все еще можем. Пока Манами может терпеть.— Ох, черт, это в духе Оноды, знаешь, — вздохнув, улыбнулся Тешима. — Стоило ли не ожидать, что рано или поздно вы тоже последуете за ним? Полагаться на взрослых, доверять им — это ведь непозволительная роскошь?— Даже директор нашей школы не смог создать рабочий артефакт, — объяснил Имаизуми. — Он предположил, что только с помощью магии Манами можно добиться нужного результата. И Онода собирается пройти через это с ним, и я почти уверен — его желания хватит на действующую версию. Он вложит больше, чем просто магия. И мы тоже.— Что ж, — произнес Тешима, глядя куда-то вниз, — я тронут тем, что ты посвятил меня во что-то такое важное и… личное. И когда именно вы собираетесь устроить это безумие?— Ночью девятого апреля, — ответил Имаизуми. — Даже если мы сможем создать артефакт, Министерство в любом случае будет рассматривать ситуацию Манами снова со сложившимися в ней изменениями. Понадобится время, чтобы его отпустили. Господи, я говорю так, словно он преступник, сидящий в Азкабане.Тешима странно усмехнулся и закинул ногу на ногу.— Знаешь, я думал, что факультет Гриффиндора не очень подходит тебе, Шунске, но чем дальше, тем сильнее ты начинаешь убеждать меня в обратном.— Потому что я поступаю благородно или что-то в этом роде? — спросил Имаизуми, едва не поморщившись. Нет, он совсем не хотел говорить сейчас о качествах гриффиндорцев.— Не только, — ответил Тешима. — Ты не попытался меня обмануть — я об этом.Имаизуми удивленно моргнул, посмотрев на собеседника, и Тешима снова улыбнулся.— Я бы заподозрил, что ты что-то скрываешь, — врать у тебя не особенно хорошо, видимо, получается. Ты не можешь контролировать свои эмоции. Но ты даже не попробовал сделать это. Меня это удивило, если честно.— Но если ты… — запнулся Имаизуми. — Если ты согласишься помочь и поговорить с деканом, тебе придется врать.Тешима засмеялся.— Уж я точно не могу похвастаться тем, что я хороший гриффиндорец. И ради такого очаровательного признания я не против.— Что? Ты серьезно? — не поверил Имаизуми.— Староста, который занимал эту должность до меня, говорил, что факультет должен быть одной семьей. Но мы ведь не только семья, так? Мы — одна команда. Я знаю, как это — бороться с тобой бок о бок, и я люблю это. Я не собираюсь бросать тебя, когда тебе предстоит еще одно сражение, не важно, квиддич это или нет.— О, — ошеломленно выдохнул Имаизуми, уставившись в пол. — Это… Спасибо.— Спасибо вам за то, что отнеслись к квиддичу ответственно, — ответил Тешима, и Имаизуми поднял на него взгляд.— Ну конечно. И Онода ведь что-то пообещал тебе?— Ага, — усмехнулся Тешима. — Было бы неплохо выиграть Кубок своими силами, как думаешь?— Я думаю так же, — не смог не улыбнуться Имаизуми.— Хорошо. Иди на ужин, Шунске. Я постараюсь разобраться с нашей проблемой. Положись на меня, — сказал Тешима, поднявшись с кровати и одернув рубашку.— Эм, Джунта, — окликнул его Имаизуми, поспешно встав, когда Тешима двинулся к выходу. — Я хотел сказать еще кое-что. Насчет капитанства в следующем году. Я думаю… я готов принять этот пост. Ну… если меня не исключат из школы.Тешима снова улыбнулся и кивнул.— Рад, что ты решился.* * *Один из тяжелых грузов упал с плеч в тот момент, когда спустя неделю Тешима, отвлекающе улыбаясь, объявил на тренировке, что матч действительно перенесен на начало апреля по причине того, что многие из участников команд в этом году сдают серьезные экзамены. Даже в команде Рейвенкло, к счастью, оказалось аж три выпускника и один пятикурсник. Решение, видимо, устраивало всех, и Имаизуми вздохнул с облегчением, медленно осознавая, что напоследок хотя бы подарил себе и друзьям возможность выиграть квиддичный Кубок еще раз.Возвращаться к практике по созданию артефакта уже не было необходимости — они могли заколдовать предмет втроем, не сбиваясь, и это означало, что теперь можно бросить все силы на их квиддичные тренировки. Онода, видно, стал стараться гораздо больше, забыв хотя бы на время о сложном испытании, Наруко заражался его энтузиазмом, и Имаизуми тоже чувствовал в себе новый подъем сил благодаря этим двоим.До игры оставалось всего несколько дней, когда на тренировке Наруко вывихнул запястье. У него это иногда случалось — он хотел показать свой лучший удар по бладжеру и порой калечил себя. Имаизуми сморщился в неудовольствии, обозвал его беспечным дураком, а спустя десять минут и сам потянул мышцу, когда слишком раздраженно бросил квоффл, отдавая пас Кабураги.Тешима прервал тренировочный матч, махнул рукой в сторону выхода с поля и сказал, чтобы они двое отправлялись в больничное крыло. Травмы были некстати перед решающим матчем, и в силу здравого смысла пришлось беспрекословно подчиниться.Наруко, конечно же, был возмущен. Он всегда злился, когда его выгоняли с тренировки в самом ее разгаре, но Имаизуми схватил его за капюшон здоровой рукой и потащил за собой в раздевалку, игнорируя поток ругательств.— У меня есть еще одна рука, между прочим, я мог бы закончить! — все еще сетовал Наруко, когда они оказались в пустой раздевалке.Имаизуми расстегнул защиту на правой руке и устало бросил ее на скамейку.— А за метлу ты чем собирался держаться? Своим упрямством?— Ха! Очень остроумно! — фыркнул Наруко, проделывая то же, что Имаизуми.Он попытался снять защиту и с левой руки, но болезненно ойкнул и прикусил губу.— Дай сюда, не пользуйся правой, — дернул его на себя Имаизуми и расстегнул первый кожаный ремешок. Приходилось тоже в основном пользоваться здоровой рукой. — Мне тоже больно. И лучше нам не травмировать себя еще сильнее почти перед игрой за Кубок. Ты собираешься побеждать или как?Но в ответ Наруко сделал совсем неожиданную вещь: вдруг выдернул руку из защиты, которая осталась в руках Имаизуми, грубо схватил его за шею сзади и наклонил к себе. Они врезались друг в друга губами, и язык Наруко нагло пробрался в рот. Имаизуми задохнулся и отпрянул.— Что за идиотский вопрос, Шустряк? — ухмыльнулся Наруко, облизнув губы, и от его вида Имаизуми задрожал. — Естественно, мы победим — мы же, блять, самые лучшие, мы всех порвем.— Хорошо, — улыбнулся Имаизуми и занялся другой своей одеждой. — Но сейчас в лазарет — сегодня только отдых.Весь путь до школы и до больничного крыла прошел для Имаизуми словно в тумане. Впервые за долгое время он так забылся, а все было только из-за одного короткого поцелуя. Нужно будет делать это чаще, когда все закончится, думал он, надеясь, что им все-таки позволят продолжить обучение, даже если поймают. Мечты о том, как Наруко и Онода наконец начнут переживать из-за Манами меньше и как их жизнь изменится к лучшему, захватили стихийным потоком, и очнулся Имаизуми только тогда, когда их целительница заматывала его руку тугим бинтом после наложения мази. С Наруко, конечно, пришлось повозиться немного дольше, и повязка была другой. После оказания нужной помощи мадам Бланд велела им зайти к ней завтра, а до этого момента не напрягать поврежденные конечности никоим образом. Она покинула лазарет по каким-то своим делам, оставив их вдвоем, и Имаизуми только теперь понял, что здесь действительно больше ни души. Помещение пустовало, а ряды одинаковых заправленных кроватей почти успокаивали и нагоняли мысли о сне.— Я буду капитаном в следующем году, — вдруг признался Имаизуми, впервые затронув эту тему.Наруко оторвался от разглядывания своего гипса и подскочил на одеяле соседней кровати. Он сел на нее, чтобы выпить специальное зелье, а Имаизуми был напротив, ожидая, пока они не смогут уйти вместе.— Ого! Потрясающе! Я тебя поздравляю! — воскликнул Наруко и, спрыгнув со своего места, налетел на Имаизуми, чтобы обнять.— Ты настолько рад? — спросил Имаизуми, невольно удивляясь такой бурной реакции. — Или стебешься? — добавил он уже с прищуром.Наруко расхохотался во весь голос и уселся рядом, оставив на коленях Имаизуми одну ногу.— Чего это? Я знал, что Тешима выберет тебя, а ты согласишься. Это же крутая должность и ты будешь круто на ней смотреться. Капитан Шунске, — сказал Наруко, наполнив последние слова особой интонацией.— И ты не хотел бы на это место? — спросил Имаизуми, на что Наруко задумчиво промычал.— Хотел бы, может, но заниматься организацией и прочими формальными вещами — так скучно и занудно. Тебе это больше подходит.— Ок, спасибо за скучность и занудность, — усмехнулся Имаизуми. — Но мне понадобится помощник.— На что это ты намекаешь, а? — ехидно улыбнулся Наруко, ткнув локтем. — Я дорого стою, знаешь ли. Ты уверен, что у тебя хватит?— Денег? — Имаизуми приподнял бровь.— Нуу, я принимаю и поцелуями, — сказал Наруко, состроив застенчивый вид, и снова взорвался смехом. — Извини, это был самый тупой подкол в моем арсенале. Я не откажусь от сливочного пива за твой счет при каждом походе в Хогсмид.— По рукам, — ответил Имаизуми, протягивая Наруко ладонь.Тот взглянул на свой гипс и с новым смешком толкнул Имаизуми в плечо здоровой рукой.* * *Голова гудела и кружилась, перед глазами стояли мутные образы. Слишком много, слишком много крови, — мысленно повторял про себя Имаизуми, сам не зная зачем. Ноги ослабели, он рухнул вниз и с большим трудом удержал себя хотя бы в сидячем положении. Справа лежал на траве Наруко, недавно цеплявшийся за его локоть, но у Имаизуми не было сил поинтересоваться, как он — да что за вопрос — конечно, ему хреново, — или поинтересоваться, удачно ли они завершили колдовство. Было так плохо, что тошнило, и Имаизуми наклонил голову, пытаясь дождаться, когда его вывернет, но этого все не происходило. Он задыхался, не мог восстановить дыхание, и сердце никак не успокаивалось, билось с бешеной скоростью.Где-то впереди слышался какой-то шорох. Голоса Манами и Оноды, которые звучали неразборчиво, а если Имаизуми и пытался прислушаться, голова начинала кружиться сильнее и приступ тошноты повторялся. Что они делали? Неужели запечатывали магический артефакт? Он работал? У них еще остались силы на это?Имаизуми не знал, но чуть позже понемногу начал приходить в себя. Манами сказал им ?спасибо?, поблагодарил их — это означало, что все в порядке, они справились, но Имаизуми, на пару секунд приподняв руку, вряд ли почувствовал облегчение. Они все потеряли много крови из-за того, что первую стадию колдовства пришлось повторить, а еще перед тем, как сбежать из школы, они наткнулись на слизеринца, которого Наруко хоть и оглушил заклинанием, но который мог уже запросто очнуться и донести о них кому-то из взрослых.И что им было делать сейчас? Они не могли даже встать, не говоря о том, чтобы вернуться в школу самостоятельно.Отвернувшись и оперевшись ладонями о траву, Имаизуми зажмурился, чувствуя себя отвратительно как никогда, и его вырвало. Ему все еще казалось, что его рука истекает кровью, — хотя она была совершенно здорова, но ощущение поражало своей реальностью, заставляло верить в то, чего нет.Когда атаковал новый приступ головокружения, он пожалел себя, позволил себе лечь, уткнувшись лицом в прохладу едва проросшей травы. Хотелось заснуть прямо сейчас, отключиться, забыться, и ему показалось, что он действительно спит и видит сон, когда до ушей донеслись новые голоса. Чужие. Голоса взрослых. Директор их школы? Люди из Министерства? Кто? Имаизуми так и не понял, а потом просто потерял сознание, либо сам, либо с чьей-то помощью.Когда, спустя время, он понемногу начал приходить в себя и просыпаться, сказать об этом все еще было сложно. Кровать была другой, не такой, как в спальне Гриффиндора, — мягче и удобнее. И она была… знакомой. Черт.Поняв это, Имаизуми резко сел, но тут же получил в ответ от организма головокружение. Однако забыть об этом получилось быстро — как только он увидел, где находится. Захотелось выругаться от всей души, потому что это была его комната. Его комната в родительском доме. Он был дома. Его забрали домой. Но когда это все произошло? Как он умудрился все проспать, ничего не заметив? И где был Наруко теперь? Онода, Манами?Не зная, что делать, Имаизуми устало откинулся обратно на подушки, прижал запястье ко лбу и заметил повязку. Под ней болело, но обнаружилось это только сейчас, и, снова сев, он поспешно размотал бинты. На внешней стороне руки, немного ниже локтя Имаизуми увидел приличных размеров черное пятно и поморщился, когда чуть прикоснулся к нему пальцами. Какая-то часть энергии обскура, получается, попала и в него, пока они колдовали, но сейчас трудно было вспомнить, когда именно это произошло.Из всего этого можно было сделать выводы: целители, видимо, осмотрели его и, не обнаружив ничего серьезного, позволили его родителям (Имаизуми снова поморщился) забрать его домой. Боже, это было просто ужасным вариантом. Они все знали. Они знали, и ему не отвертеться, когда они увидятся, а произойдет это, несомненно, скоро…Откинув одеяло в сторону, Имаизуми вылез из постели и быстро подошел к письменному столу. Голова больше не кружилась, и чувствовал он себя вполне сносно. Его мать, вероятно, переодела его в пижаму, мантия и другая одежда не попадалась в пределах видимости, а волшебная палочка нашлась возле подноса с графином воды и тарелками, прикрытыми салфетками. Имаизуми скинул их, сжал в руке палочку, почувствовав себя с ней чуть увереннее, и набросил на кашу согревающие чары.На то, чтобы поесть, у него ушла, кажется, целая вечность. Еда была вкусной, восстанавливающей силы, но аппетита все равно не вызывала. Рука болела от черного пятна и не давала забыть о том, что произошло. Одно успокаивало — артефакт был создан, и Манами обрел шанс на новую жизнь. Так? Так ведь?Думая об этом, Имаизуми чувствовал, как его охватывает непонятная дрожь. Страх. Увидев Манами спустя год, увидев, как он пытается улыбаться, быть бодрым и не поддаваться своим собственным страхам, Имаизуми понял, что уже ничего не будет как прежде. И его личное отношение к этому юноше тоже.Сейчас, конечно, не было такого шанса, и было неизвестно, когда он теперь появится, но очень, очень хотелось взять с Манами обещание, что у него все наладится настолько, насколько это возможно, хотя, с другой стороны, это было таким глупым желанием. Какая разница, насколько хорошо работает их магический артефакт, если волшебник с обскуром все равно не сможет прожить долгую, полноценную жизнь?Осознание этого било по нервам, в горле встал ком, и Имаизуми отодвинул от себя тарелку. Он сделал пару глотков воды из стакана, и ему снова показалось, что его сейчас вырвет. Господи, что же ему нужно было сделать, чтобы все вернулось к исходному состоянию? Чтобы все исправилось. Как Онода будет справляться, когда Манами все же умрет в далеком или недалеком будущем? Что будет чувствовать Наруко? Что будет чувствовать он, Имаизуми, сам?Вопросы не вызывали ничего, кроме нового отчаянья. Кажется, справившись с одной проблемой, они наткнулись на другую, которая, на самом деле, была и до этого, никуда не исчезала, но Имаизуми почему-то упрямо не замечал ее.Загрузившись угнетающими мыслями окончательно, он ушел в ванную, чтобы принять прохладный душ, но это вряд ли помогло отвлечься. Вытерев полотенцем волосы и завязав на себе теплый халат, Имаизуми шагнул обратно в просторную комнату, где так не хотелось сейчас быть, и пожалел, что вышел, в ту же секунду. В дверях стояла его мама. Со сложенными на груди руками, в строгом платье она казалась натянутой струной, и даже на лице застыло выражение такой напряженности, которой Имаизуми не замечал за ней даже в то время, когда они ссорились из-за своего разного мировоззрения.— Проснулся, — сухо произнесла она, пройдя внутрь. — Как себя чувствуешь? Целитель сказал, что серьезных проблем нет, а след на руке… — Ее голос дрогнул на этом моменте, но она постаралась сразу же собраться. — Он исчезнет со временем.— Все нормально, — ответил Имаизуми, заставив себя. Он понимал, что эта сдержанность матери — явление временное. Еще немного — и начнется…— Ты поел? — спросила мама и, бросив взгляд в сторону стола, кивнула словно самой себе. — Хорошо. Значит, можем поговорить? Не расскажешь мне, что ты делал? Или лучше, чем ты думал? Почему мы с твоим отцом получаем срочный вызов посреди ночи и едва не сходим с ума от паники, узнав, что наш ребенок… в месте, где никому нельзя появляться без разрешения? В таком опасном месте с этим… — Мама скривилась от неприкрытого отвращения. — Этот мальчик — обскуриал. Он — темное существо. Непредсказуемое и ужасно опасное.— Существо, — невесело усмехнулся Имаизуми. — Он человек, мама. Че-ло-век. Такой же, как ты или я. И он не виноват в том, что с ним это случилось.— Этот человек, если тебе так угодно, мог убить тебя, — резко ответила мама, и стало ясно, что она начинает закипать. — Ты умный мальчик, Шунске. Ты знал это. Прекрасно знал, но ты все равно пошел туда. Пошел рисковать своей жизнью, а ради чего?— Ради того, чтобы спасти его, очевидно. Или догадаться об этом так сложно?— Ты такой… — Мама поджала губы, а потом нервно махнула рукой. — Совсем не похож на нас. Своя жизнь — вот, что должно быть для тебя в приоритете. Ты наш единственный ребенок. Что мы должны были делать, если бы ты…— У меня есть друзья, — ответил Имаизуми, остановившись возле письменного стола и присев на край. — Есть люди, которые дороги мне, и я не мог оставить их без помощи.— Друзья? — фыркнула мама.— Друзья, — согласился Имаизуми. — Что? Тебе незнакомо это понятие?— Эти ребята втянули в тебя в ужасно безрассудную и опасную авантюру! — повысила тон мама. — Это ты называешь дружбой? Рисковать своими жизнями вместе? Была бы великая цель! А вы… вы обратились к Темному колдовству. Я ужасно разочарована. В этой школе, в директоре. Мы с твоим отцом рассчитывали, что там ты будешь в безопасности...— Что, будете вечно меня оберегать? — поморщился Имаизуми, отвернув лицо. — От всей опасности все равно не защититься, и я уже не ребенок, который не может...— Нет, ты ребенок, Шунске, — возразила мама, прервав его. — Самый настоящий ребенок — ты доказал это своим последним поступком. Доказал, что мы все еще не можем доверять тебе. Хогвартс должен был позаботиться о тебе, пока ты не повзрослеешь достаточно, но он не справился с этим. И я не понимаю, куда смотрел директор. Как он мог позволить подобному произойти? Это просто в голове не укладывается. Из-за него могли погибнуть три ученика. И если двое из них ничего не стоят…— Замолчи, — вскипел Имаизуми за одну секунду. Слова мамы вывели его из себя, даже если он и пытался держаться спокойно. Но услышать то, что она сказала, было выше всяких сил. — Заткнись. Не смей говорить о них так. Они стоят… всего мира. Они замечательные, и не важно, какого они происхождения и насколько богаты их семьи.— Настолько замечательные, чтобы вместе с ними сбегать из школы для занятия Темной магией? — раздраженно дернув бровью, спросила мама. — Люди, принимающие тьму, готовые впустить ее в свое сердце, не могут быть… замечательными. Тьма может исказить твое сознание, твои взгляды.— Мы делали это ради блага, — возразил Имаизуми.— Ради того, чтобы мальчику-обскуриалу снова позволили жить в обществе? — усмехнулась мама. — Ты это хочешь сказать? Директор Хогвартса глупец, если считает, что Министерство пойдет на это.— Что ты сказала? — спросил Имаизуми, напрягшись всем телом.— Ты прекрасно знаешь, за кем останется последнее слово. И ваш директор не сможет ни на что повлиять, если на его стороне никого не будет. Не ему решать этот вопрос.— Ты не посмеешь, — ледяным тоном сказал Имаизуми, и мама драматично всплеснула руками, делая вид, что сыта по горло этой ситуацией.— Не посмею? На что ты рассчитывал, скажи мне? Что Министерство услужливо предоставит этому мальчику билет обратно в Хогвартс?— Если артефакт работает, почему нет? — спросил Имаизуми, начиная дрожать от паники.— Твой хваленый артефакт не отменяет того факта, что в этом мальчике обскур с ужасающей силой. Я буду против. Твой отец тоже. Мы не допустим того, чтобы в одной школе с тобой находилось нечто…— Нет! — возразил Имаизуми, сжав кулаки. — Не делай ничего против него!От ярости он едва заметил, как его влажные после душа волосы всколыхнулись, после чего его мама ахнула, закрылась руками и отшатнулась назад, словно ее толкнула какая-то сила. В тот же момент две декоративные вазы, стоявшие на возвышениях с обеих сторон от двери, взорвались и разлетелись на осколки.Имаизуми вздрогнул от страха. Ярость сменилась тревогой — он понял, что сделал это сам.— Не то что? — спросила мама дрожащим голосом и медленно опустила руки. Ее глаза слезились. — Навредишь мне? Сделаешь больно своей матери?Сказать что-нибудь в ответ Имаизуми не успел. Да и разве смог бы? Он был поражен собственным выбросом магии, испуган тем, что сорвался, потерял контроль. Практически напал на маму…Она ушла, закрыв за собой дверь, не дав ему даже оправдаться. Имаизуми бессильно сел на стул, схватившись за спинку, и понял, что и сам готов вот-вот заплакать. Ему было страшно. Страшно и плохо.Он сидел, практически согнувшись пополам, несколько минут. Возможно, десять, возможно, все двадцать, пока дверь снова не открылась. Он вскинулся, подумав, что мама вернулась и он сможет извиниться, но это была не она. Это был отец.Подойдя к Имаизуми, он без слов схватил его за ворот халата и вздернул на ноги.— Что ты еще выкинешь, маленький паршивец? — хриплым от злости голосом спросил отец, глядя прямо в глаза, и у Имаизуми упало сердце от новой волны страха. — Никогда. Никогда не смей больше применять магию против своей матери, ты меня понял?— Я не хотел… — едва слышно произнес Имаизуми, и отец отпустил его, толкнув назад.— Она о тебе искренне заботится. Ты напугал ее до смерти своими выходками, а теперь что? Ты из-за этого обскуриала так разошелся? Что ты цепляешься за него, а? Объясни мне.Имаизуми позорно всхлипнул, чувствуя безграничный стыд за свои эмоции, и утер рукой нос.— Он мой… друг, — сказал он, не глядя на отца, и тот выдохнул как будто с горьким смешком.— Такой же, как те двое других? Стоило оставить тебя без внимания — и посмотри, что произошло. Ты строишь связи не с теми людьми. Но это ничего. Когда закончишь школу, мы будем лучше приглядывать за тобой и за тем, с кем ты дружишь.Имаизуми до боли прикусил губу, изо всех сил сдерживая слезы.— Пусть. Только сейчас… не вставайте против него. Пожалуйста.Отец молчал несколько секунд, просто стоял рядом, а потом вдруг сказал:— Его отец учился с нами. Знаешь, что он сделал?Имаизуми удивленно моргнул и посмотрел на отца. Тот продолжил:— Это было на старших курсах. Он взорвал половину гостиной. Просто так. Видимо, ради веселья.— Но дети далеко не всегда похожи на своих родителей, не так ли? — спросил Имаизуми.— Да, порой они хуже, — ответил отец, после чего развернулся и пошел к выходу. — Мне стыдно за тебя, Шунске, — сказал он перед тем, как уйти, и захлопнул за собой дверь.Имаизуми, едва ли чувствуя облегчение, присел обратно на стул и вцепился в складки халата на своей груди, чувствуя, как сильно бьется сердце.После этого случая мама больше не заходила к нему и, похоже, старалась вообще не пересекаться с ним. Она все время пропадала на работе, а Имаизуми бездельно слонялся по дому, ожидая, пока его неделя исключения, о которой он узнал от отца, закончится. Эти дни показались мукой похуже создания магического артефакта. Имаизуми чувствовал себя отрезанным от мира, не слал писем Наруко или Оноде, понимая, что сова просто не успеет доставить ответ обратно. Эти двое, скорее всего, тоже были исключены на какой-то срок, и Имаизуми оставалось только надеяться, что не дольше, чем на неделю, как и у него.Его вернули обратно в школу в воскресенье вечером, через каминную сеть. Ужин уже вроде закончился, и это подтвердилось, когда он вошел в шумную гостиную, где оживленно болтали ребята с его факультета. Имаизуми старался игнорировать заинтересованные взгляды в его сторону. Кто-то даже порывался заговорить с ним, но их останавливали другие, и от этого было так тошно. Ненужного внимания на ближайшее время теперь, похоже, не избежать, но Тешима, встретившийся на пути, на пару секунд сжал его плечо и слабо улыбнулся, из-за чего стало чуточку легче. Он, к счастью, не задавал вопросов — понял, что Имаизуми сейчас не до этого, а лестница встретила тишиной.Имаизуми поднялся в свою спальню, открыл дверь и задохнулся. Наруко был здесь. Встретился с ним взглядом и тут же соскочил с кровати, чтобы подойти и обнять.— Привет. Все в порядке? — спросил он, уткнувшись лицом чуть ниже шеи. — Я тоже только сегодня вернулся.Имаизуми, не в силах даже обнять в ответ, оглядел спальню и понял, что они пока одни здесь.— А Сакамичи? — тихо спросил он.— Я был у директора, — сказал Наруко, отступая назад. — Сакамичи исключили на месяц.— На месяц? Что? — нахмурился Имаизуми, не поверив. — Почему так долго?— Из-за того… — начал Наруко, но сбился, глядя куда-то себе под ноги. — Он типа подвергнул нас риску. Не должен был втягивать и все такое. Из-за этого и из-за повторного побега.— Замечательно, — раздраженно выдохнул Имаизуми и прошел к своей кровати. Возле стены он заметил свою метлу и только сейчас понял, что не вспоминал о ней до этого времени. — Твои родители…— Мои родители психовали. Особенно мама, естественно, — ответил из-за спины Наруко. — Да и с факультета сняли много баллов. Мы вроде теперь на последнем месте в соревновании за школьный Кубок.— Мои тоже, — поморщился Имаизуми и устало сел на край кровати, даже не желая думать о потерянных баллах. Это казалось просто смехотворной проблемой на фоне всего остального. — А что Манами? Он писал хоть что-нибудь?— Я отправил ему и Сакамичи сов. Жду ответов — пока глухо.— Понятно, — ответил Имаизуми, запуская пальцы в волосы, словно у него болела голова. Хотя она и правда начинала.— Что? — обеспокоенно спросил Наруко и опустился на кровать рядом. Его ладонь легла на плечо, и от этого сердце так болезненно сжалось, что захотелось застонать.— Я просто… — произнес Имаизуми, чувствуя, что начинает дрожать. — Я не могу больше. Я псих и жалкий слабак.— Да что случилось? Ты объяснишь мне? — потребовал Наруко, похоже не на шутку встревожившись.Имаизуми закусил губу, но понял, что едва может сдерживать подступившие слезы.— Я сорвался на матери… — с трудом признался он, закрывая лицо руками. — Я случайно применил магию, я чуть было… не знаю. Может, ей было даже больно. Но она говорила такие ужасные вещи. Я просто не смог контролировать себя.— Эй, тише, — шепотом сказал Наруко, приподнимаясь на коленях и снова обнимая.Имаизуми уткнулся в его плечо, чувствуя, как горькие слезы обжигают щеки.— Я все делаю неправильно. Все порчу.— Вовсе нет, перестань, — попросил Наруко, погладив по голове. — Мы ведь сделали артефакт. Вместе. Директор сказал, что он даже был в шоке. Эта хрень действительно работает. Остались мелочи — и Манами отпустят.— А что, если нет? — спросил Имаизуми, вцепившись в локти Наруко дрожащими руками. — Что, если его не отпустят только потому, что я вмешался в это дело? Я спровоцировал родителей. Они в бешенстве. Они могут…Наруко неспешно отстранился, и, взглянув на него, Имаизуми, к своему страху, увидел выражения неудовольствия и почти отчаянья.— Значит, придется надеяться на других, — сказал Наруко, глядя вниз. — Больше нам ничего не сделать.— Прости, — дрогнувшим голосом проговорил Имаизуми.— Да ты здесь ни при чем! — резко сказал Наруко, посмотрев на него, и так же резко замолчал. — Шунске… ты что? Ты серьезно плачешь?— Я не… — Имаизуми попытался быстро вытереть глаза, но Наруко осторожно обхватил пальцами его запястье.— Не надо. Не ставь крест на всем прямо сейчас. Еще не время. Я все равно благодарен тебе, что ты пошел с нами. И Сакамичи тоже, я уверен. Ты здорово помог, поэтому не вини себя, пожалуйста.— И даже за трусость? — тихо спросил Имаизуми, опуская руки.— О чем ты? Перед чем? — непонимающе спросил Наруко.— Перед будущем.— Перед будущем? Ты о нас? Скажи мне, ты о нас?— Да. Да, я о нас, — ответил Имаизуми на требовательную просьбу. — Из-за моих родителей…— И что? — скривился Наруко. — Ты хочешь расстаться из-за того, что твои родители не примут наши отношения? Мои тоже не примут, но скоро мы станем совершеннолетними — и тогда будет плевать, разве нет?— Я не знаю, — безнадежно ответил Имаизуми, мечтая, чтобы этот ужасный разговор закончился, даже если он сам его и начал. Идиот. Лучше бы он молчал. Лучше бы страдал в одиночестве, чем втягивал в это Наруко.— Но ты знал о том, что они будут против! — вспылил Наруко. — О, черт тебя подери, я не верю, что ты даже не хочешь побороться за нас!Он яростно вскочил с кровати и направился к выходу, кажется не желая больше ничего слушать. Имаизуми позвал его, но без толку — Наруко уже хлопнул дверью, сбегая, и от его действия стало еще паршивее. Так паршиво, что хотелось разреветься уже в голос, прямо как ребенок.Но все было не так, совсем не так, как сказал Наруко. Имаизуми хотел бороться — у него не было сил для этого.