Часть 2 (1/1)
К счастью, ты не так привередлив, как Уитнэйл, и волосы на диване не оскорбляют твоих чувств. К тому же, "приличные люди", (к каковым, несомненно, причисляет себя и ваш домовладелец, мистер как-его-там), в особенности, если они испытывают навязчивое желание спустить тебя с лестницы, отнюдь не самые желанные здесь гости. Весь этот треп, который Уитнэйл развел про дипломированных актеров, никак не помог вам снискать его уважение, но только лишь окончательно уверил: все актеры - отъявленные тунеядцы, которые днем должны мести улицы, а вечером бесплатно играть в кино, а он даже никогда не видел вас по ящику. Ко всему прочему, этот козел обозвал Уитнэйла "паршивым клоуном", который "только и умеет, что кривляться", и пообещал следить за ним в оба глаза. Бедняга Уит чуть сигаретой не поперхнулся - да как ты посмел, скотина! - слава богу, ты вовремя оттащил от него опешившего друга, пока тот не вышел из состояния ступора и не разразился гневной тирадой в ответ - это бы только усугубило ваше и без того шаткое положение.Со стороны ванной слышится глухой стук и сдавленные проклятья - это Уитнэйл, выбираясь наружу, поскользнулся-таки на мокром полу и упал. Вот и он сам, прихрамывая, вваливается в гостиную - все еще в рубашке, с которой на пол ручьем стекает вода. Прикусив от боли губу, но мужественно храня молчание, минует диван, и под твоим пристальным взглядом подковыливает к столу - там ничего, только толстый слой пыли и оставленная тобой утренняя газета - честное слово, зачем их только покупать, разве ты и сам не знаешь, в каком поганом мире живешь - ну, разве что, можно заворачивать в них бутерброды. Но, кажется, Уитнэйл не собирается заворачивать сейчас бутерброды, ни, тем более, что-то читать:- Ты что, с ума сошел?Молчание.- Уитнэйл, если ты вдруг не заметил, на спинке стула висит полотенце! Молчание. Скомканные мокрые обрывки газеты тихо сыплются на пол.- Уитнэйл, прекрати это немедленно! Быстро оборачивается, окидывает тебя горящим взглядом безумца и продолжает ожесточенно потрошить газету.Ты думаешь - ну вот, дождались-таки, опять на него что-то нашло, только истерик сейчас и не хватало!Cо вздохом встаешь с дивана, суешь под подушку дневник и подходишь к Уитнэйлу. Далее, по сценарию, должны последовать порывистые объятия, сопровождаемые его судорожными рыданиями на твоем плече – но, увы, на этот раз ты так легко не отделаешься - он живо стряхивает твою руку и продолжает, как ненормальный, комкать газету. Что же, придется скрутить ему руки. Он громко пыхтит, скрежещет зубами, пытается высвободиться из захвата - напрасно - хоть ты и на голову ниже своего друга, но второго такого тощего и нездорового на вид сукиного сына, как он, особенно в последние года три, с тех пор, как вы здесь живете, тебе еще не доводилось встречать. Не хочется верить, но неужели это не обычное для него паясничанье и игра на публику, и он действительно начинает постепенно слетать с катушек? Ничего удивительного, если воспринимать себя слишком всерьез, а по-другому Уитнэйл просто не умеет. Если еще минуту назад ты готов был прибить ублюдка, то теперь чувствуешь себя виноватым. И потянул же черт за язык ляпнуть про Манчестер?Ты продолжаешь его удерживать и тихо шепчешь прямо в ухо:-Да что с тобой, милый, успокойся уже... Ты что, расстроился, я чем-то обидел тебя?Одной ногой ты наощупь пытаешься придвинуть к себе стул, чтобы усадить на него Уитнэйла.Тут словно срабатывает спусковой крючок, и слова начинают вылетать из него со скоростью пулеметной очереди:Ненавижу, ненавижу тебя, ты, чертов ублюдок, всех вас ненавижу! Я ведь для тебя все равно, что кость поперек горла, только и думаешь, как бы поскорее от меня избавиться! Читал я твою идиотскую писанину! Считаешь, я неудачник, конченый человек? Да лучше на улице сдохнуть, чем жить с таким лицемером, как ты! Говоришь одно, а думаешь совсем другое! Считаешь, я круглый дурак? Можешь выметаться отсюда, я не держу - хоть в Манчестер, хоть в Нью-Йорк - да хоть на луну улетай - мне-то теперь какая разница! Валяй, делай что хочешь, налаживай свою гребаную жизнь! Не бойся, я не стану путаться у тебя под ногами! Останусь здесь и подохну один в этой халупе... Нет, не здесь, этот ублюдок наверняка меня выставит - тем лучше - значит, сдохну на улице, под забором, от холода! Так что не беспокойся, милый, со мной все в полным порядке, да лучше и быть не может, блять!Он тяжело опускается на стул и прячет лицо в ладонях.Cказать, что ты ошарашен, значит ничего не сказать. Уитнэйл вполне способен занять без спроса половину кровати в твоей комнате (что он, собственно и сделал), присвоить себе чистое белье из твоей прикроватной тумбочки(бесполезно даже говорить с ним об этом ) и даже выдирать страницы из твоего дневника что бы писать тебе на них свои дурацкие записки, но тебе и в голову никогда не закрадывалась мысль, что он действительно может читать твой дневник. И нет, порядочность тут совершенно не причем. Просто Уитнэйла обычно не интересует никто, кроме самого Уитнэйла. Или ты оказался не прав?- Ты ведь знаешь, что это не так, Уит, - тихо сглатываешь ты, - если хочешь, мы можем поговорить об этом - позже, сначала тебе нужно переодеться, а то простудишься. Ты стягиваешь с дивана плед и набрасываешь ему на плечи. Заглядываешь на кухню, наливаешь в миску кипяток - ни чая, ни кофе давно нет, и суешь в руки Уитнэйлу. Тот машинально берет ее и подносит к губам.Идешь в его комнату, чтобы найти одежду. Должно же быть там хоть что-нибудь. Около месяца назад Уитнэйл устроил здесь пожар, уснув с сигаретой - честно сказать, с его неистребимой привычкой курить в постели, это становилось всего лишь вопросом времени - и комната с тех пор нежилая. Пострадали, кажется, только оконная занавеска да постельное белье - слава богу, ты был дома, растормошил пьяного Уитнэйла и вы быстро все затушили. Даже хозяин квартиры ничего не подозревал об этом маленьком инциденте, иначе давно бы уже выставил вас вон. Только теперь Уитнэйл отказывается спать в своей комнате из-за "дурных воспоминаний" и запаха, который, кажется, только ему одному и мерещится. Зато он на удивление быстро освоился у тебя, а своей второй резиденцией сделал ванную, которую мог оккупировать в любое время дня и ночи. Его собственная комната постепенно превращалась в склад ненужных вещей - туда ногой задвигались пустые коробки, бутылки, старые газеты и тому подобный хлам. Переступая через завалы, ты добираешься, наконец, до шкафа - ничего, кроме паутины на полках и забытого гребешка для волос, там не обнаруживается. Сколько себе помнишь, Уитнэйл всегда носил зеленые вельветовые брюки и тонкую рубашку - никаких тебе джинсов и мягких свитеров, которые привык носить ты. Есть еще где-то его костюм с Сэвил Роу, тот самый, который Уитнэйл надевает в "приличном обществе" - в последнее время это подразумевало только визиты к Монти. Его тоже нигде не было видно. Ладно, какая разница - ты идешь в свою комнату, сгребаешь, не глядя, в охапку какие-то шмотки и вываливаешь на стол перед Уитнэйлом. Боже, какой идиотизм... Надо хоть что-то ему сказать, но ты чувствуешь себя по-дурацки и ненавидишь себя за это. Уитнэйл тоже молчит, опустив голову и крепко стискивая миску в руках.- А где твой костюм? - наконец выдавливаешь ты, только чтобы что-то сказать.- Сдал в ломбард сегодня утром, - выдыхает Уитнэйл. - Этот враг рода человеческого подловил меня прямо на лестнице и потребовал денег. Сказал - больше никаких отсрочек, или мы сегодня же вылетаем на улицу. Он поднимает на тебя глаза, в уголках которых предательски блестят слезы - Не хотел тебе ничего говорить, милый, но похоже, что мы в полной заднице. Надеюсь, дядя хоть не даст нам подохнуть с голоду, - он рассеяно ворошит принесенную тобой и сваленную на стол груду одежды - мне теперь даже и в приличном обществе не в чем показаться...Ты так растроган его поступком - ведь этот дурацкий пижонский костюм, кажется, единственная вещь, которой еще дорожит Уитнэйл, что сам готов расплакаться, повиснув у него на шее, но вместо этого начинаешь судорожно рыться в карманах в поисках несуществующих сигарет....В твоих шмотках Уитнэйл выглядит совершенно по-идиотски - ноги-руки нелепо торчат из штанин-рукавов - и действительно сильно смахивает на клоуна. Сходство довершают всклокоченные мокрые волосы и лиловеющий на скуле синяк. В другой раз ты бы от души посмеялся над ним, рискуя нарваться на очередную бурную отповедь, но сейчас тебе слишком паршиво даже для этого. Вы и впрямь оказались, что называется, между Сциллой и Харибдой, или, как иначе выразился Уитнэйл, в полной заднице.Это в полной мере отражало положение ваших дел. С одной стороны, над вами нависла совершенно реальная и вполне ощутимая угроза выселения, материализовавшаяся в виде разъяренного лысого ублюдка, которого вы имеете несчастье называть своим квартирным хозяином, а с другой - этот спасительный маяк в житейском море, сентиментальный и пылкий старый дурак, обремененный деньгами, но не заботами. Дядюшка Уитнэйла, Монти - последний человек, которого бы тебе хотелось просить об одолжении, потому как что-то подсказывает, что платить по счетам придется натурой. Возможно, как раз-таки заднице и придется за все отдуваться, и, конечно же, это будет не задница Уитнэйла!- Ты должен пойти к нему и попросить денег!- К кому пойти? - вздрагиваешь ты, вырванный из глубокой задумчивости.- О Господи, да к дяде, конечно же, или ты меня вообще не слушаешь? - Возводит очи горе Уитнэйл, - скажи, что я тяжело болен и не встаю с постели, а ты ухаживаешь за мной, поплачься ему в жилетку!Ты не собираешься пока ни на что соглашаться, но все-таки спрашиваешь:- А что, если он захочет тебя навестить?- Не захочет, - отрезает Уитнэйл, - а если и притащится, то обложусь грелками и изображу что-нибудь правдоподобное. Тем более - Уитнэйл поплотнее закутывается в плед - пока ты там нежился в ванной, я ходил в ломбард, насквозь промок, и, кажется, действительно простудился. Погода на улице мерзкая!- Послушай, а какого черта ты вообще вообразил, что он захочет нам помогать?! - не выдерживаешь ты, - если он приглашает к себе на обед - это одно дело, нужна же этому старому хрычу хоть иногда компания, но это еще не значит, что он с такой же готовностью вывернет перед нами свои карманы!- Вот поэтому ты и пойдешь туда один, - невозмутимо пожимает плечами Уитнэйл, и, словно фокусник, достает невесть откуда взявшуюся сигарету.- Послушай, как я вижу, ты давно уже все решил, - медленно начинаешь закипать ты, - но я ведь, кажется, уже достаточно ясно выразился, что не собираюсь...- Знаю, знаю, - машет руками Уитнэйл, - что не собираешься ничего ради нас делать, что тебе вообще на нас наплевать, а ведь от тебя требуется самая малость, всего-то лишь...- Малость?! - перебиваешь ты, вскакивая с дивана, - По-твоему, подставлять задницу этой жирной свинье ради жалкой подачки - малость?- Господи, как же ты трясешься за свою драгоценную задницу, милый, - вздыхает, качая головой, Уитнэйл. Может быть, до этого вообще не дойдет!- Может быть? То есть, ты предполагаешь, что может дойти и до этого? - ты уже кричишь ему в лицо, - Ну нет, все-таки ты редкая сволочь, Уитнэйл!- Да ничего я не предполагаю, - отшатывается от тебя Уитнэйл, - иногда ты не знаешь даже, доживешь ли до завтра, всегда приходится идти на какие-то жертвы! Пойми, милый...Однако ты уже не слышишь, какую именно ценную мысль хотел донести до тебя в этот раз Уитнэйл.- О Господи, мне погано, мне правда погано, сердце прихватило, ой-ой, - ты внезапно сползаешь на пол и прислоняешься лбом к ножке стула, рядом с ногой Уитнэйла. В глазах внезапно темнеет.- Эй, ты чего, хватит придуриваться, эй, - качает ногой Уитнэйл. - И совсем не убедительно.Ты молчишь, стараясь восстановить дыхание. В этот самый момент кто-то начинает неистово колотить в дверь.Уитнэйл застывает на стуле, как изваяние, с каким-то неопределенным выражением лица и с нераскуренной сигаретой в трясущихся пальцах и тихо шепчет: - Если это не конец света, то скажите мне тогда, что конец.