Глава 26. Гадание (1/1)
На по-роге сто-ял вы-сокий, строй-ный муж-чи-на лет со-рока в до-рогом кос-тю-ме. На-меча-ющи-еся за-лыси-ны в об-ласти лба лишь до-бав-ля-ли нез-на-ком-цу шар-ма. — Доб-рый день, — на-чал он не-реши-тель-но — мне нуж-на донья Кар-мента. — Я зна-ла, что вы при-дете, — кив-ну-ла она, за-метив не-до-умен-ный взгляд, ус-трем-ленный на чаш-ки — про-ходи-те, при-сажи-вай-тесь. Сос-тавь-те ста-рухе ком-па-нию. — Ка-кая же вы ста-руха, донья! —воз-му-тил-ся гость, уса-жива-ясь нап-ро-тив и де-лая не-боль-шой гло-ток чая. Жен-щи-на воп-ро-ситель-но пос-мотре-ла на не-го. — Прос-ти-те, сов-сем за-был пред-ста-вить-ся, — спох-ва-тил-ся тот и, пос-та-вив чаш-ку на блюд-це, про-тянул ру-ку — Эд-мундо Серра-но. — Очень при-ят-но. Кар-мента.— кив-ну-ла га-дал-ка, по-жимая про-тяну-тую ла-донь и вдруг за-мер-ла, уви-дев гла-за со-бесед-ни-ка в тус-клом све-те свеч-но-го пла-мени. В свет-ло-ка-рих мин-да-левид-ных гла-зах Се-рано бы-ла та-кая ще-мящая грусть, что сде-лалось не по се-бе. -- Что при-вело вас ко мне? -- спро-сила жен-щи-на, де-лая еще один гло-ток чая. — Ме-ня?— Се-рано рас-те-рял-ся. — Ну не за ча-ем же вы сю-да приш-ли, в са-мом де-ле, —нас-мешли-во фыр-кну-ла га-дал-ка. "Ка-кого чер-та я тут за-был? Кар-ты, га-дания... бред для впе-чат-ли-тель-ных глу-пышек вро-де Ра-кель! Ох, зря Ни-ко не стал ад-во-катом! Так мне мозги за-дурил, что я и сам не по-нял, как здесь ока-зал-ся -- с до-садой по-думал он и тут же се-бя одер-нул: Раз уж я все рав-но при-ехал в эту ды-ру, по-чему бы не дать этой ми-лой сень-оре за-рабо-тать и не раз-влечь-ся, слу-шая ее сказ-ки?" Соб-равшись с мыс-ля-ми, Эд-мундо улыб-нулся и мяг-ко ска-зал: -- Я хо-тел бы уз-нать, есть ли у ме-ня шанс ког-да-ни-будь за-во-евать сер-дце жен-щи-ны, ко-торую я люб-лю. Кар-мента по-нима-юще хмык-ну-ла и дос-та-ла кар-ты из шка-тул-ки, ма-шиналь-но от-ме-тив, что да-же ког-да этот муж-чи-на улы-ба-ет-ся, гла-за его ос-та-ют-ся грус-тны-ми. Слов-но за-воро-жен-ный, Эд-мундо гля-дел на то, как лов-ко мель-ка-ют кар-ты в мор-щи-нис-тых ру-ках га-дал-ки. Ка-залось, прош-ла це-лая веч-ность, преж-де чем Кар-мента про-тяну-ла ему ко-лоду: — Сдвинь. На се-бя. Ле-вой ру-кой. — от-ры-вис-то ска-зала она, пе-рехо-дя на ты. Се-рано ма-шиналь-но вы-пол-нил тре-бу-емое и сде-лал нес-коль-ко боль-ших глот-ков, с ин-те-ресом наб-лю-дая за тем, как Кар-мента рас-кла-дыва-ет пась-янс. Жен-щи-на дол-го вгля-дыва-лась в кар-ты, за-тем по-кача-ла го-ловой и лу-каво пос-мотре-ла на Эд-мундо: — Ты ме-ня про од-ну спра-шивал, а кар-ты го-ворят, что жен-щин в тво-ей жиз-ни бу-дет чет-ве-ро. Эд-мундо, до-пива-ющий чай, по-пер-хнул-ся и, от-ста-вив по-даль-ше щер-ба-тую круж-ку с изоб-ра-жени-ем ро-маш-ки, прох-ри-пел:— Как... чет-ве-ро? — И каж-дая из них бу-дет те-бя лю-бить. Од-на — бе-зот-ветно, вто-рая — как дру-га, третья бу-дет бла-годар-на те-бе и спу-та-ет это чувс-тво с лю-бовью, а вот чет-вертая ста-нет той, что да-на те-бе по судь-бе. Толь-ко... ты ее не сра-зу за-метишь. — Как это? — опе-шил Эд-мундо. — Ми-мо прой-дешь и вни-мания не об-ра-тишь, — по-яс-ни-ла Кар-мента — Да толь-ко судь-ба вас бу-дет стал-ки-вать сно-ва и сно-ва. — А Па-ули-на... — по-пытал-ся вер-нуть га-дал-ку в нуж-ное ему рус-ло ад-во-кат. — Для жен-щи-ны, с воп-ро-сом о ко-торой ты сю-да при-ехал, ты прос-то друг, — от-ре-зала она. — А та, что спу-та-ет... я ее знаю? — вдруг с на-деж-дой спро-сил Эд-мундо, вновь по-думав о Па-ули-не. — Эта встре-ча еще впе-реди, — улыб-ну-лась Кар-мента. "Про бу-дущее лег-че все-го го-ворить, лю-бую чушь при-думать мож-но, пос-коль-ку ник-то не зна-ет, что там впе-реди" Оче-вид-но, эти мыс-ли от-ра-зились на его ли-це, пос-коль-ку Кар-мента вдруг ска-зала: — Я ни-чего не при-думы-ваю, а толь-ко чи-таю то, что го-ворят кар-ты. — Я не слиш-ком ве-рю в га-дания, — по-яс-нил Эд-мундо, ста-ра-ясь что-бы го-лос зву-чал как мож-но бо-лее мяг-ко — но в лю-бом слу-чае бла-года-рен вам за вкус-ный чай и при-ят-ную ком-па-нию. С эти-ми сло-вами ад-во-кат дос-тал из внут-ренне-го кар-ма-на пид-жа-ка бу-маж-ник и, вы-нув от-ту-да нес-коль-ко круп-ных ку-пюр, по-ложил их на стол.Кармента встала и подошла к двери.— Мы с вами еще увидимся, — уверенно сказала она."Не думаю", — мысленно хмыкнул Эдмундо, а в слух сказал, подойдя к порогу:— Всего доброго.Кармента кивнула и закрыла за гостем дверь. ***"Ну и денек сегодня" — усмехнулся Серано, сев в машину и поворачивая ключ зажигания — нужно признать, Нико был прав, отправив меня развеяться к этой чудаковатой старушке. Гадалка из нее, конечно, так себе, но вот актриса первоклассная! Эдмундо едва не рассмеялся, вспомнив, с каким апломбом Кармента делала расклад. Он мог бы даже поверить в россказни этой сеньоры, если бы не был убежденным скептиком. Однако настроение она ему подняла. Четыре женщины в судьбе! Что-что, а обзаводиться гаремом адвокат Серано точно не планировал. Ему нужна только одна, такая хрупкая и такая сильная женщина с глазами олененка Бэмби. Понимая, что мысли снова крутятся вокруг Паулины, досадливо Эдмундо досадливо ударил ладонью по оплетке руля и сбавил скорость. Ехать в гостиницу не хотелось."А ведь можно было бы вернуться домой, вместо того, чтобы ютиться в гостиничном номере" — с тоской подумал он и тут же отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи. Перед отъездом в Бразилию он продал все свое имущество, поскольку не планировал возвращаться в родные края. Вернее, почти все. Продать поместье, доставшееся ему в наследство от родителей, рука не поднялась. После смерти отца Эдмундо хотел продать усадьбу, в которой прошло его детство, и перевезти мать к себе, но сеньора Росарио Серано лишь отмахивалась. "Тебе судьбу надо налаживать, а не за старухой ухаживать. А мне и здесь хорошо". — говорила она. В конце-концов адвокат сдался и, несмотря на протесты матери, нанял ей в помощь несколько слуг в дополнение к тем, что были в усадьбе. Каждую свободную минуту, коих, к слову, было, не так уж много, он проводил теперь в усадьбе родителей. Мать неизменно ворчала, увидев сына у порога, твердя что-то вроде: "лучше б с девушкой погулял, чем ко мне мчаться сломя голову" и тут же расплывалась в улыбке, говоря, что его любимый пирог на подходе либо уже ждет его. Эдмундо сперва недоумевал, откуда мать знает, что сын, всегда приезжавший без предупреждения, заявится к ней, пока однажды старая няня Дульсита, до сих пор служившая в доме и перешедшая в разряд компаньонки, не шепнула ему по большому секрету:— Сынок, ты уж приезжай почаще... донья Росарио ворчит на тебя, а сама каждый день просит слуг приготовить твой любимый яблочный пирог. Женщина вдруг скривилась и, наклонившись к самому уху бывшего воспитанника, доверительно прошептала:— Соседи уже шарахаются от нас, когда видят, что мы, обитатели усадьбы, идем к ним с очередным пирогом, а слугам, включая меня, при слове "яблоко" делается плохо. В тот миг Эдмундо понял все. Мать каждый день ждала его. Ворчала, а сама ждала, что он заглянет к ней хоть на минутку.Сглотнув тугой ком в горле, адвокат горячо поблагодарил ошарашенную Дульситу и кинулся обнимать донью Росарио. С тех пор он стал ежедневно заезжать к матери после работы, чтобы забрать очередной пирог и немного поболтать с ней, а также старался проводить в поместье все выходные, иногда даже отменяя ради этого встречи. Когда однажды недоумевающая секретарша все же осмелилась спросить о причинах такого поведения, Эдмундо лишь вздохнул и спросил в ответ:— Что для тебя богатство, Кармелита?— Деньги, — не задумываясь ответила молоденькая секретарша.— Деньги — это всего лишь бумажки, — вздохнул в ответ Серано, — и со временем ты это поймешь. Главное, чтоб не было поздно.— Я не понимаю вас, сеньор, — нахмурилась девушка.— На свете нет ничего дороже близких, — грустно улыбнулся адвокат. — и время, которое ты проводишь с ними — единственное настоящее богатство. Я сам понял это только после смерти отца, Кармелита. Поэтому теперь стараюсь проводить с мамой как можно больше времени, с упоением слушая ее рассказы, ведь жизнь — штука непредсказуемая.Глаза секретарши увлажнились, и девушка, скороговоркой пробормотав: "с вашего позволения, сеньор" на подламывающихся ногах вышла из кабинета. Эдмундо недоуменно пожал плечами, а когда, спустя полчаса, вышел из кабинета, намереваясь уйти на обеденный перерыв, увидел, что Кармелита сидит с красными от слез глазами и в нерешительности вертит в руках телефонную трубку.Увидев шефа, девушка вздрогнула и хотела положить трубку, но Эдмундо только понимающе улыбнулся. Уже выходя из конторы, Серано услышал подрагивающий от слез голос своей секретарши:— Алло, папа? Это я...Однажды Эдмундо, уставший от вечных причитаний матери, привел к ней Хему. серьезных намерений на счет этой черноволосой бестии, с которой он встречался всего три месяца, у адвоката не было, но разговоры матери о "дочке" уже сидели у него в печенках. "Пусть порадуется и поймет, что я в надежных руках, а там... скажу, что Хема в командировке или надолго уехала к тете в Италию. В общем, выкручусь, отоврусь как-нибудь, не впервой!" — Думал Эдмундо, краем уха слушая увлеченную беседу двух женщин. Уезжая, он привычно поцеловал мать в щеку.— Сынок! — окликнула она уже у порога и, когда тот обернулся, сказала тихо:— Живи по совести, не делай людям зла и... береги себя и Хему... она такая хорошая девочка!— Мам, ну что ты говоришь так, будто прощаешься! — отмахнулся Эдмундо — Я к тебе на днях заеду.Сеньора Серано кивнула и улыбнулась.Мужчина припустил к машине, где его уже ждала Хема, и потому не увидел, как мать мелко перекрестила его в спину, едва сдерживая слезы.Когда на следующий день Эдмундо позвонил матери, трубку взяла Дульсита. — Приезжай, сынок... — бесцветным голосом прошелестела она.— Няня, что случилось?! Что-то с мамой?! Ей плохо?!— срывающимся голосом спросил Эдмундо, чувствуя. как сердце пропускает один удар за другим.— Да.. то есть нет...— Дульсита запнулась и вдруг разрыдалась в трубку так, что Эдмундо едва мог разобрать слова: Доньи Росарио больше нет, мой мальчик... Приезжай!Бросив все свои дела, Эдмундо примчался в поместье. В последний раз за прошедшие пять лет. За это время он успел послать куда подальше "хорошую девочку" Хему, оказавшуюся той еще стервой, влюбиться, уехать из страны, жениться, развестись и вернуться обратно в Мехико. Но так и не нашел в себе силы переступить порог дома, в котором все напоминало о матери. Лишь раз в месяц встречался с управляющим на нейтральной территории, чтобы узнать все ли впорядке и передать через него зарплату слугам, исправно поддерживающим порядок в поместье."Маме бы понравилась Паулина" — поймав себя на этой абсурдной мысли, адвокат поморщился, как от зубной боли и пробормотал:— Кажется, Нико прав: еще немного, и я действительно сойду с ума...Вынырнув из собственных мыслей, Эдмундо понял, что находится около какого-то богом забытого кафе с покосившейся надписью "Фламенко" на фасаде."М-да... похоже, задумался и свернул не туда", -- Эдмундо почесал затылок и вышел из машины, направившись в кафе в надежде, что персонал заведения сможет подсказать дорогу.