Глава 18. Любви все возрасты покорны (1/1)

Несколько дней спустя...Карлос-Даниэль задумчиво смотрел в окно, где уже занималась алая дымка рассвета. Несмотря на бессонную ночь, спать совершенно не хотелось, тем более учитывая тот факт, что он соскучился по мерному сопению удобно устроившейся на его груди любимой, которая теперь предпочитала делить комнату с сестрой. Зачастую ночами из спальни девушек доносился дружный хохот среди ночи, из чего Карлос-Даниэль сделал вывод о том, что сестры болтают ночи напролет, делясь историями и секретами и старательно восполняя пробелы в общении друг с другом. Прошлым вечером мужчина как обычно пожелал близняшкам сладких снов и, поцеловав жену, отправился в свою спальню, где, поудобнее устроившись на кровати с книгой в руках, намеревался немного почитать перед сном, как вдруг в спальню впорхнула Паулина. Нежно поцеловав приятно удивленного сим визитом супруга, разом забывшего про книгу, женщина юркнула под одеяло и всем телом прижалась к мужу, продолжая методичными поцелуями разжигать в нем пламя страсти.Вспомнив события минувшей ночи, мужчина сладко улыбнулся и, осторожно повернувшись на бок, бережно коснулся пальцами шелковистых пепельно-русых волос, разметавшихся по подушке, пристально вглядываясь в безмятежное лицо спящей жены."Нежная, добрая моя, моя ласковая красавица."— подумал он, осторожно проведя тыльной стороной ладони по ее щеке. При взгляде на это добродушное почти детское лицо сердце затрепетало вспугнутой пташкой." Наивное дитя, сумевшее не закрыть свое сердце, не озлобиться после всего, дитя, по-прежнему верящее в добро и умеющее прощать. И вместе с тем неимоверно сильная женщина, вынесшая столько, что и мне не под силу. Как в тебе сочетаются нежность розы и твердость стали? Удивительная моя..." — с трепетом подумал он и ощутил, как сердце дрогнуло, когда на губах любимой заиграла легкая безмятежная улыбка."Снится что-то..."— с нежностью подумал мужчина, сгорая от желания поцеловать любимые губы. Усилием воли заставив себя отвести взгляд от Паулины, мужчина осторожно переложил завозившуюся жену на кровать, бесшумно встал с постели и, быстро одевшись, спустился вниз.— Лолита!— Доброе утро, сеньор,— немилосердно зевающая горничная прикрыла рот ладошкой — простите... не думала, что вы проснетесь так рано. Сейчас накрою на стол.— Не надо,— улыбнулся Карлос-Даниэль — завари пожалуйста любимый чай моей жены и поставь поднос в спальне. А ты не знаешь, дон Панчито уже в саду?— Да, сеньор, пришел буквально полчаса назад, — кивнула горничная и, с трудом подавив очередной зевок, прощебетала:— С вашего позволения.Карлос- Даниэль спустился в сад, где уже вовсю трудился пожилой садовник, одетый в бессменную клетчатую рубашку с закатанными до локтя рукавами и джинсовый комбенизон.--Доброе утро, Панчито, — улыбнулся Карлос-Даниэль, похлопав садовника по плечу — как дела?— Как всегда отлично, хозяин! — бодро отрапортовал тот и, отложив в сторону секатор, выжидательно посмотрел на смутившегося, как мальчишка, Карлоса-Даниэля.— Панчито, ты не мог бы мне помочь составить букет из самых красивых роз? —пробормотал тот.— Конечно, сеньор, — улыбнулся садовник и, лукаво сощурившись, глубокомысленно изрек:— Но поверьте старику, в целом мире не найти такой розы, красота которой сравнилась бы с красотой любимой женщины.— Знаю, дон Панчито,— губы Карлоса-Даниэля озарила абсолютно мальчишеская улыбка — но ведь попробовать-то можно!Несколько минут спустя Карлос-Даниэль вошел в их с супругой спальню с букетом из пяти нежно-розовых роз и ошарашенно замер на пороге, пригвожденный яростным взглядом метавшейся по комнате Паулины.— Любимая, в чем де... — мужчина осекся, увидев на кровати огромное мокрое пятно.— Это я у тебя спросить хотела, Карлос-Даниэль! — рыкнула женщина и повернулась спиной, заставив мужчину изумленно округлить глаза, ибо на розовом халатике чуть ниже поясницы тоже красовалось мокрое пятно.— Так ты... — начал было он и вновь осекся, увидев валяющуюся на кровати чашку из белого фарфора, после чего, давясь смехом, произнес:— Кажется, я догадываюсь...Лолита!Черноволосая красвица влетела в комнату так быстро, словно ждала за дверью:— Да, сеньор? — Лолита, скажи мне пожалуйста, куда ты поставила чай? — спросил мужчина, грозно нахмурив брови, хотя в глубине карих глаз плескались смешинки.— На кровать, как вы и велели, — пролепетала девушка.— Я велел?! — поразился хозяин, уже не в силах скрыть разбирающий его смех.— Ну да, — пожала плечами горничная — вы же сами сказали: "принеси любимый чай супруги в комнату и поставь под нос"...ой!Понявшая свою ошибку девушка сжалась в комок, посмотрев на хозяев взглядом побитой собаки, однако те, осознав всю комичность ситуации, лишь хохотали, согнувшись пополам и, похоже, даже не думали ругать неродивую служанку.— Лолита, смени постельное белье, — вытирая выступившие на глазах от смеха слезы, попросила Паулина. — и пожалуйста, больше не ставь ничего мне под нос.— Да, сеньора, — пискнула брюнетка и стремительно вымелась из комнаты — с вашего позволения. — Под нос...— простонал по-прежнему сотрясающийся от хохота Карлос-Даниэль, когда за горничной закрылась дверь — Что за девчонка!Паулина хихикнула и, весело подмигнув мужу, юркнула в ванную. Когда спустя несколько минут женщина вышла из ванной в белом махровом халате, Карлос-Даниэль протянул ей букет и бережно поцеловал в залившуюся румянцем щеку:— Могу ли я пригласить прекраснейшую из женщин мира на прогулку длиною в день?— Но как же фабрика? — встревожилась Паулина, хотя глаза у нее невольно загорелись.— За один день без нас фабрика не рухнет,— резонно заметил мужчина и печально вздохнул: — а мы так давно не проводили время вдвоем.— Уговорил! — лучезарно улыбнулась Паулина, обняв мужа за шею.***Спустившись в гостиную, смотревшие друг на друга влюбленными глазами супруги не сразу заметили сидевшую на диване с журналом в руках Паолу.— Доброе утро, — чуть саркастично сказала женщина, глядя на влюбленных.— Доброе утро, Паола, — опомнившись, добродушно сказал Карлос-Даниэль, не в силах отвести взгляд от супруги.— Доброе, сестренка, — поспешно бросила Паулина, и в этой поспешности ощущалось некое подобие смущения.Паола выжидательно и чуть обиженно глянула на сестру исподлобья, в результате чего Паулина стушевалась и, скользнув сконфуженным взглядом по переставшему понимать что-либо мужу, со вздохом высвободилась из его объятий, подойдя к близняшке.То, что произошло дальше, повергло мужчину в некое подобие шока: нечасто увидишь двух взрослых и красивых женщин, играющих в ладушки. Хлопки ладони о ладонь были настолько быстрыми, что у Карлоса-Даниэля в какой-то момент зарябило в глазах, однако при этом ни одна из сестер не путалась в последовательности действий, то горизонтально подставляя обе повернутых к близняшке ладони для хлопка, то тут же меняя их положение на вертикальное и выставляя уже одну ладонь.Закончив, сестры одновременно чмокнули друг друга в щеку и, отзеркалив улыбки, в голос сказали:"Удачного дня, сестренка!" — Ну и... что это было? — потрясенно спросил Карлос-Даниэль, все еще не в силах прийти в себя после сего завораживающего действа.— Наш обычный утренний ритуал, — со смехом сказала смущенная Паулина и вновь впорхнула в объятия супруга."Каждая женщина — загадка природы, а если этих женщин двое и они понимают друг друга без слов — это уже ребус. И разгадать его мужчине не дано" — хмыкнул про себя брюнет и, обронив, "не ждите нас к ужину", направился к выходу, обнимая жену за талию. ***— Ты скажешь, куда мы едем или нет? — улыбнулась сгорающая от любопытства Паулина и посмотрела в до бессовестного насмешливые глаза цвета горького шоколада, отражавшиеся в зеркале заднего вида.— Сегодня нас ждет оч-чень насыщенный день, моя девочка — напустил еще больше тумана Карлос и весело подмигнул.Когда спустя двадцать минут серебристая легковушка притормозила у парка аттракционов, Паулина в шоке уставилась на мужа:— Ты шутишь? — Не шучу и не насмехаюсь, — мягко улыбнулся мужчина, заглушив мотор — просто после увиденного утром захотелось на краткий миг вернуть тебя в прекрасную страну под названием "детство" и самому туда вернуться за компанию. Впрочем, если тебе не нравится идея, можно...Что в этом случае можно, Паулина так и не узнала, потому как в ней уже проснулся озорной ребенок, которому не сиделось на месте. Выйдя из машины, девушка, (молодой женщиной она себя в этот момент никак не ощущала) крикнула "догоняй!" и со смехом побежала вперед, радуясь, что сегодня в кои-то веки решила сменить женственную блузку с рюшами на водолазку темно-персикового цвета, юбку — на светло-голубые джинсы, не сковывающие движений, а туфли-лодочки на шпильке — на черные кожаные полусапожки на маленьком устойчивом каблучке.— Хочешь чего-нибудь? — заботливо спросил нагнавший Паулину у карусели с грациозными белыми лошадьми из пластика Карлос-Даниэль. Вместо ответа та лишь несмело посмотрела мужу в глаза.— Не бойся, нет ничего страшного или постыдного в том, чтобы немного побыть ребенком, —ласково сказал он, бережно сжав пальчики жены в своей ладони. Видя, что его слова не возымели должного эффекта, мужчина вздохнул и бросив загадочное "подожди меня здесь", ушел.Карлос-Даниэль помнил, что у жены было нелегкое детство. Они с матерью жили в бедном квартале, к тому же Паула часто и сильно болела, из-за чего ее дочь была вынуждена рано начать работать, отказывая себе во всем, чтобы покупать лекарства маме. И сейчас Карлосу-Даниэлю хотелось подарить любимой частичку тех чистых и ярких эмоций беззаботного детства, которых она прежде не знала. Мужчина часто наблюдал за тем, с каким ребяческим задором она играла с Карлитосом в догонялки и устраивала игрушечные чаепития для кукол вместе с Лисетте. В такие моменты Карлосу-Даниэлю хотелось подарить не успевшей побыть ребенком любимой сказку. Чем он и собирался вплотную заняться в этот день. Когда спустя несколько минут мужчина вернулся к скучающей Паулине, неся в одной руке розовое облако сладкой ваты на палочке, а в другой — серого плюшевого зайца с белыми щечками, белой грудкой, розовым носом и умилительными розовыми подушечками-сердечками на белых же лапках, выигранного в тире, девушка недоверчиво посмотрела на него, а убедившись, что это все действительно предназначается ей, со слезами на глазах схватила игрушку и крепко прижала ее к себе, прошептав: "спасибо"."Плюшевый заяц и сладкая вата...— с нежностью подумал внезапно растрогавшийся мужчина, осторожно отщипывая кусочки сахарного облака и кладя их в рот блаженно жмурившейся жене — она и правда почти ребенок, несмотря на свои двадцать пять лет и железную деловую хватку".Парк аттракционов — волшебное место, где пересекаются два мира. Место, где взрослые вспоминают о том, что когда-то тоже были детьми. Избалованными и капризными или тихими и добрыми. Такими же, как сейчас, только меньше. Не зря ведь говорят, что взрослые — не более, чем постаревшие дети. И то, какими мы были в детстве, сильно влияет на нашу взрослую жизнь.Возможно, именно поэтому сёстры Мартинес, будучи столь похожими внешне, были абсолютно разными внутри. Паулина росла с нежно любящей ее матерью, которая постаралась воспитать в ней все те качества, что нельзя купить за деньги: доброту, веру в Бога с помощью которой девушке в последствии удалось выжить в нечеловеческих тюремных условиях, чувство прекрасного, способность прощать и любить. Жившая же с малолетства в роскоши Паола, воспитываемая приемными родителями, которые исполняли все прихоти девочки, откупаясь от нее дорогими подарками, не знала, что такое любовь и сострадание. Повзрослев, девочка, превратившаяся в красивую, но бездушную женщину, так и осталась твердо уверенной в том, что главное счастье этого мира, в котором все покупается и продается — деньги. ?Паола, которой больше нет…? —Карлос-Даниэль на миг застыл, точно громом поражённый этой странной, но от этого не менее правдивой мыслью, вслед за которой пришло осознание, что он больше не ищет подвоха в поведении своей бывшей жены, ставшей его свояченицей. Он, долго глядевший с недоверием и потаённым страхом на сеньору Мальдонадо, что вновь вошла под крышу его фамильного особняка, воспитавшего не одно поколение Брачо, и ставшую вновь частью их семьи, готов был признать поражение. Он перестал её ненавидеть после того, что она сделала. Она спасла не только сестру от удушения слишком тугой цепочкой на маленькой шейке, она спасла его самого, Карлоса-Даниэля. Представив, что было бы с ним и его детьми, если бы Паола пришла на пару минут позже, сеньор Брачо ощутил внезапный приступ удушья. Потянувшись было пальцами к вороту рубашки, чтобы немного оттянуть его, обеспечив тем самым приток воздуха, Карлос-Даниэль мельком взглянул на идущую рядом Паулину, хорошенькое личико которой буквально светилось от счастья, и почувствовал, как приступ медленно сдает свои позиции, подобно тьме уходя в небытие под властью безмерного тепла, исходившего от этой прекрасной женщины, подобно солнцу осветившей его жизнь. От женщины, ставшей его жизнью."Надо будет все же отблагодарить Паолу как следует", — подумал мужчина. Мысленно он тысячу раз рассыпался перед ней в благодарностях, а вслух лишь с трудом выдавил из себя жалкое ?спасибо? в тот самый момент, когда бывшая сеньора Брачо покидала хозяйскую спальню. "Наверное, стоит сказать ей, как много она для меня сделала. И подарить цветы. Красные розы. Нет, винные, под цвет ее любимой помады, делающей губы такими чувственными и соблазнительными..." Поняв, что мысли забрели немного не в ту степь, мужчина , не сбавляя шага, на мгновение прикрыл глаза и медленно выдохнул."Стоп, Карлос-Даниэль, стоп! — мысленно одернул он себя. — Сбавь обороты! Паола, конечно, изменилась, но не стоит забывать о том, что у этой белой и пушистой ныне кошечки по-прежнему есть острые коготки, которые она выпускает время от времени. А еще у нее есть муж, тесная дружба с которым отнюдь не является гарантом неприкосновенности в случае, если преподнесенный Паоле букет будет им неверно истолкован". Тряхнув головой, чтобы прогнать навязчивые мысли, мужчина сверкнул абсолютно мальчишеской улыбкой и, взяв жену за руку, повел ее на аттракционы. Американские горки, карусели с лошадками, совместная "рыбалка", где нужно было вылавливать из бассейна ярких пластиковых рыбок с магнитами на боку при помощи удочек на все тех же магнитах — все это смешалось в красочный калейдоскоп эмоций, от радостного смеха до визга испуга. Они с Паулиной дурачились, хохотали, кружились, взявшись за руки, не обращая внимания на недоуменные взгляды прохожих. Вдруг Карлос кинул на жену заговорщический взгляд и, вновь взяв ее за руку, повел туда, где в отдалении от основных дорожек виднелось старое, покрытое ржавчиной колесо обозрения.— Странно, что это колесо до сих пор не демонтировали, — озадаченно сказала Паулина, подходя к аттракциону вслед за мужем.— Это своеобразный символ парка, — с ностальгической улыбкой пояснил мужчина, осторожно проведя ладонью по корпусу кабинки с облупившейся от времени синей краской — колесо уже давно не работает и по настоянию горожан стоит в отдалении ото всех аттракционов как некий памятник. Почти у каждого жителя Мехико есть свое особое воспоминание об этом колесе.— И какое же оно у тебя? — в голосе Паулины слышался неподдельный интерес. Проведя пальцами по холодной стали двери кабинки, на которой красовался выцветший детский рисунок с изображением забавной рожицы, Карлос-Даниэль заговорил медленно и мечтательно, с каждым словом все больше погружаясь в воспоминания: – Маленькими мы с братом часто прибегали в этот парк тайком от взрослых, на карманные деньги покупали билеты на аттракцион и часами с него не слезали, представляя себя королями мира и с упоением рассматривая весь город, который с высоты птичьего полета казался крохотным со своими миниатюрными домиками, машинками, вечно спешащими куда-то людьми...Паулина, перед глазами у которой сами собой возникали картины из прошлого, зачарованно слушала рассказчика, крепко прижимая к груди своего зайца.— Даже Эстефания, вечно грозившаяся рассказать родителям о наших проделках, не могла совладать с искушением полета и тоже иногда сбегала сюда с нами... — Карлос- Даниэль усмехнулся и указал на рисунок:— Это художество, кстати, — ее рук дело.Паулина изумленно уставилась на рожицу: не верилось, что всегда степенная и серьезная Стефани могла так шалить. А потом в памяти всплыли их давешние посиделки с боем подушками и упражнение "ноги в руки" в исполнении золовки."Она совсем не так серьезна, как пытается показать" — поняла Паулина — это простая маска. Настоящая Эстефания совсем другая"Женщина задумчиво посмотрела вперед и вздрогнула, увидев, что чуть поотдаль от них стоит импазантный мужчина, одетый в серый деловой костюм, и пристально смотрит на нее долгим, полным грусти и нежности взглядом карих глаз, словно стараясь сберечь ее образ в памяти. Поняв, что увлеченно вещающий что-то супруг не заметил ее реакции, Паулина опустила глаза, чтобы муж не обернулся, проследив за ее взглядом, а когда спустя пару минут вновь решилась взглянуть на того, чей взгляд никогда не спутала бы ни с одним другим, то увидела, что мужчина уже ушел. ***— Феделина, ты не видела моего внука? —спросила сидевшая на диване в гостиной Пьедат, не отрываясь от чтения толстой книги в твердой угольно-черной обложке.— Нет, сеньора, — покачала головой экономка.— Но Лолита сказала, что они с сеньорой Паулиной ушли еще рано утром и велели к ужину их не ждать.Пьедат отложила книгу и лукаво сощурила глаза:— Они так смотрят друг на друга, будто у них второй медовый месяц.— Любовь— дело молодое, — печально вздохнула Феделина, и в карих глазах ее вспыхнула грусть.— Ну-ну, не раскисай, подружка, — Пьедат встала и, обняв сидевшую напротив нее Феделину за плечи, доверительно прошептала, наклонившись к самому уху:— Любовь –такое чувство, которое не спрашивает паспорт... влюбиться можно и в пятнадцать, и в двадцать, и даже в восемдесят лет!— Ай, бабушка, что вы...— начала было Феделина, но обернувшись и взглянув в смеющиеся льдисто-голубые глаза, разом растеряла весь свой грустный настрой, изумленно прикрыв рот ладонью:— Бабушка...— Кому бабушка, а кому и просто Пьеде, — со смехом кивнула старушка, кокетливо поправляя свои короткие, чуть вьющиеся волосы красно-рыжего цвета— мы с тобой еще ничего, подруга! Только ты, хоть и моложе меня на двадцать лет, а забыла, что женщина всегда остается женщиной.Последние слова прозвучали с нескрываемым упреком, и Феделина виновато опустила голову, признавая правоту хозяйки.— Пребабушка, смотри, что я нарисовала! — в комнату вбежала Лисетте с листком бумаги в руках.— Не бегай так быстро, упадешь, — Пьедат попыталась предать голосу строгости, но в нем отчетливо слышалась лишь нежность и тревога. Умевшая быть строгой со всеми, включая собственного внука, Пьедад таяла, услышав от детей столь милое сердцу "пребабушка". Первой ее так стала называть Лисетте, не умевшая тогда еще выговаривать некоторые буквы, а вслед за ней это словечко подхватили возмущенно исправлявший по началу сестренку Карлитос и малыш Виллито.Пьедат взяла в руки рисунок, на котором была в трогательно-детской, чуть аляповатой манере изображена женщина в деловом оранжевом костюме с короткими красными волосами, которые забавно топорщились во все стороны. Смневаясь, что рисунок удался, юная художница решила подписать свое творение, в результате чего в самом верху листа крупными буквами значилось:"ПРИБАБУШКА".— А что, похоже, — задумчиво сказала Пьедат, с серьезным лицом разглядывая подарок — как думаешь, Феделина?— Очень похоже и красиво получилось, бабушка! — подтвердила экономка, улыбаясь — а меня нарисуешь, Лисетте?— Конечно, Феделина, — радостно заверила окрыленная просьбой малышка, когда в комнату вошел хмурый Карлитос.— Лисетте, это что? — грозно спросил он, протянув ей листок, на котором корявым детским почерком было написано: "для КОрлитоса. КлючЬ пАТ фикусАм"— Записка, — простодушно ответила малышка, глядя на брата огромными, черными, как у отца, глазами — а ты что, читать разучился?Мальчик чуть не взвыл.— Какая же ты... —он едва не сказал "глупая", но вспомнив, что отец учил быть вежливым с девочками, вовремя прикусил язык и, выдохнув, произнес с глухим раздражением:— А если бы эту записку нашли взрослые, а не я? Они не должны знать где ключ!— Ой! — Лисетте в ужасе распахнула глаза и, прикрыв рот ладошкой, опрометью понеслась перепрятывать заветную вещицу.Наблюдавшие за этой сценой "взрослые", коих Карлитос в запале видимо не заметил (или же просто решил, что они не поймут, о чем речь) переглянулись, понимающе улыбнувшись.Разумеется, все в доме знали о том, что находится в большом розовом сундуке Лисетте, запирающемся на ключик, в котором дети хранили свои секретики, такие, как, например, красивый фантик от конфеты, старая брошка в виде цветка с отломленным креплением или коллекция игрушек киндер-сюрприз, трепетно собираемая Карлитосом. Но ведь ничто не сближает так, как общая тайна. Поэтому взрослые подыгрывали сорванцам, иногда прося их показать сокровища, в ответ на что дети лишь улыбались и ежедневно по очереди перепрятывали заветный ключик, чтобы никто из взрослых его не нашел. — Феделина, а где Паола? -- с интересом спросила старушка.— Уехала с сеньором Дугласом -- пожала плечами Феделина -- все утро говорила про какой-то браслет для сеньоры Паулины.Пьедат, которой Паулина поведала историю с кулоном, понимающе хмыкнула.*** Карлос-Даниэль и Паулина, вошли в небольшой, но достаточно уютный одноэтажный домик, обставленный с большим вкусом.— Я обещал тебе, что этот день будет полон сюрпризов,— прошептал Карлос-Даниэль, щекоча горячим дыханием шею супруги, завороженно смотревший на потрескивающее в кирпичном камине желто-оранжевое пламя.— Здесь чудесно... — бесцветным голосом констатировала женщина, не отрывая взгляда от огня.— Все в порядке? — Карлос-Даниэль осторожно обнял любимую за плечи и, развернув ее лицом к себе, с тревогой вгляделся в большие, словно у испуганной лани, глаза цвета лесного ореха.— Все хорошо, — с явным усилием произнесла Паулина и, видя исполненный скептицизма и беспокойства взгляд, пояснила, натянуто улыбнувшись:— Просто я немного устала...— Если хочешь, можем вернуться домой.В голосе мужа было столько заботы и нежности, что сердце женщины забилось, как шальное.— Нет-нет, — поспешно заверила она, пытаясь сдержать слезы — здесь правда замечательно!— Тогда подожди немного, — загадочно сверкнул глазами мужчина, списавший странное поведение супруги на усталость от полного впечатлений дня, и скрылся на кухне. Оставшись одна, Паулина уселась, подобрав под себя ноги, на ворсистый белый ковер перед камином и, протянув к огню похолодевшие руки — верный признак звенящих нервов — сдавленно всхлипнула.Этот день был чудесным, словно дивный сон, полный ярких красок, в котором невозможное становится возможным. Грустно, когда такой сон заканчивается и страшно, когда он внезапно превращается в кошмар. Именно это и случилось с Паулиной, которой даже внезапная встреча с тенью прошлого не испортила настроение. Но когда задумчивый Карлос-Даниэль трижды в разговоре назвал ее Паолой и, казалось, даже не заметил роковой оговорки, женщине показалось, что какой-то шутник заменил воздух раскаленной лавой. Невозможно сделать вдох. Невозможно сказать даже слово. И плакать нет сил просто потому, что все внутри заполнилось этой жгучей, нестерпимой болью, от которой свечным воском плавилось сердце. Как они приехали в этот дом и о чем говорили по дороге женщина, утопающая в омуте собственной боли, не вспомнила бы, даже если бы от этого зависела ее жизнь.Перед мысленным взором встало сияющее ослепительной улыбкой лицо Паолы."Плакать нельзя"— твердо сказала себе женщина, ощущая, что общение с уверенной в себе, кокетливой и веселой близняшкой приносит свои плоды. — "надо действовать иначе".Что значит это загадочное "иначе", Паулина и сама не понимала. Знала только, что не время давать волю слезам. Глубоко вдохнув и обретя шаткое подобие душевного равновесия, женщина нацепила на лицо самую сладкую из своих улыбок и обернулась к мужу, вернувшемуся в комнату с двумя бокалами, в которых искрилось пузырьками золотистое шампанское.Протянув Паулине бокал, мужчина устроился рядом и нежно обнял ее за талию.— Знаешь, — проникновенным шепотом начал он, заглянув супруге в глаза — сейчас я понимаю, что до тебя не жил, а лишь существовал, сам не замечая того, что на ощупь бреду во тьме, словно усталый путник, сбившийся с пути...Карлос-Даниэль замолчал и, трепетно проведя ладонью по щеке любимой, вплотную приблизился к ней, намереваясь поцеловать, как вдруг женщина мягко накрыла его губы ладонью и, вскочив на ноги, отошла на несколько шагов назад.— Паули... — во рту резко пересохло, когда мужчина взглянул в любимые глаза, томно смотревшие исподлобья и показавшиеся ему до боли знакомой, пугающей и манящей черной бездной, в глубине которой сверкали дерзкие кокетливые огоньки.Воспользовавшись замешательством мужа, женщина подошла к нему вплотную и, томно облизнув губы, схватила его за галстук, с грацией кошки поведя благоверного к кровати."Паола?!" — Карлос, покорно шедший следом за ней, судорожно сглотнул, понимая, что не в силах противиться развратному очарованию этой женщины. — "невозможно! Или все-таки..."Мысли начали путаться, ноги стали ватными и подогнулись. К счастью, в этот момент женщина несильно толкнула его в грудь, заставляя сесть на кровать, и забралась к нему на колени, медленно расстегивая пуговицы голубой хлопчато-бумажной рубашки.— Подожди... — хрипло выдохнул ошарашенный мужчина, мягко стиснув ладонями бархатистые руки, заскользившие по его обнаженной груди. — кто...кто ты?Ответом была странная усмешка, которая немного трезвила. Решив, что сейчас лучше всего играть по ее правилам и не задавать лишних вопросов, Карлос-Даниэль усадил женщину спиной к себе и, обдав ее шею горячим дыханием, осторожно поцеловал красавицу за ушком, а в следующий миг персиковая водолазка полетела на пол.Бегло осмотрев спину кокетки, Карлос выдохнул, воздев очи к небу: родинки на лопатке, являвшейся отличительной чертой Паолы, не было.Убедившись, что перед ним действительно его жена, мужчина, уже теряющий голову от страсти, бережно переложил разомлевшую от поглаживаний Паулину на кровать и принялся осыпать жаркими поцелуями ее шелковистую кожу, казавшуюся мерцающей в неровном свете отблесков каминного пламени... ***Паола вытянула вперед руки, оглядела свои ногти и вновь принялась старательно орудовать пилочкой, когда в дверь постучали.— Я не хочу есть, Лолита, — буркнула женщина, думая, что излишне исполнительная горничная в третий раз зашла спросить, "не передумала ли сеньора и не желает ли спуститься к ужину".— Это не Лолита, — в приоткрывшуюся дверь виновато просунулась голова улыбающейся Эстефании. — можно?С того памятного утра подруги так и не смогли нормально поговорить, поскольку Эстефания, перехватив утром пару бутербродов и спешно чмокнув в щеку сынишку и Феделину, уезжала на фабрику откуда возвращалась уже затемно.— Даже наш гиперответственный Родриго столько не работает, — ехидно бросила однажды Паола, случайно столкнувшись с вымотанной до предела Стефани в коридоре поздно вечером.— Это единственный способ не думать о нем дни напролет, — чуть слышно ответила Стефани, сияющие глаза которой не сильно вязались с общим изможденным видом.— До скольки? — спросила Паола с усмешкой.— Ты о чем? — недоуменно захлопала та ресницами.Паола театрально закатила глаза:— Не прикидывайся. Забыла, что я на твоей стороне?— Кипучую деятельность изображаю до семи, пока братья не уедут, — со вздохом призналась женщина — а после, сетуя на то, сколько документации еще не сделано, остаюсь сверхурочно...— А сама закрываешь фабрику и едешь в бар, — закончила за нее Паола.— Чшшш... — Стефани трусливо огляделась по сторонам и, убедившись, что их никто не подслушивает, мечтательно вздохнула:— Живу в ожидании встречи...— Смотри, не сгори на работе, — вставила шпильку Паола, в ответ на что подруга метнула в нее гневный взгляд и скрылась за дверью спальни. — Можно? — повторила Эстефания уже громче.— Проходи, конечно, — опомнилась Паола и, втянув подругу в комнату, закрыла дверь, потребовав:— Рассказывай!Поняв, что от допроса с пристрастием ей не отвертеться, Стефани уселась на кровать напротив Паолы и, невинно хлопая ресницами, поведала той подробности бурной реакции Феделины на пораненную ладонь.— Что было... конец света прям, — закатила глаза усмехающаяся Стефа — охов, вздохов, причитаний — как будто я не ладонь порезала, а как минимум чуть не умерла.— Хорошая она у тебя... — с тихой завистью вздохнула Паола, и, опустив глаза, грустно добавила:— Обо мне никто никогда так не волновался... — А как же твоя... — Эстефания запнулась.— Ксимена, — мрачно подсказала Паола и продолжила с нарочитой беспечностью за которой скрывалась боль недолюбленного ребенка:— Никогда не беспокоилась о том, поела ли я, не интересовалась моими делами в школе, не вытирала мне слезы, когда в старшей школе я пережила первый разрыв с парнем...Женщина на миг задумалась и с привычным ехидством добавила: — Ах да, и называть ее просила исключительно по имени. Взамен не ограничевала меня в средствах и, покупая мою любовь, исполняла любую прихоть. Сердце Эстефании вспыхнуло жалостью. Несмотря на смерть приемных родителей, воспитываемая бабушкой Стефани была обласкана, о ней всегда заботились и опекали, а вопросы о том, как прошел день, были сродни ежедневному ритуалу. Эстефания подсела поближе и прижала погрустневшую Паолу к себе, потрепав ее по плечу:— Теперь ты больше не одна. У тебя есть мы.Паола вопросительно подняла на женщину грустные карие глаза.— Паулина и я, — пояснила та и смущенно улыбнулась.Растроганная Паола порывисто обняла подругу, отерла выступившие на глазах слезы и, коротко всхлипнув, быстро спросила, словно бы стесняясь своей слабости:— Так что там с Вилли? Поняв наконец, что Эстефания нарочно увела ее от темы, Паола возмущенно открыла рот и хотела высказать все, что думает, но ей помешала короткая тихая трель.Выудив мобильник из стоявшей на стуле рядом с кроватью черной лаковой сумочки, Эстефания быстро посмотрела на дисплей, и лицо ее озарилось запредельно-счастливой улыбкой.— Что пишет? — с деланным безразличием спросила Паола.Стефани протянула подруге мобильник, едва взглянув на экран которого, Паола от души расхохоталась:— Как дети малые, ей богу!Зло выхватив из холеных ручек мобильный, Стефани еще раз взглянула на дисплей, где была всего лишь цифра "23"* и подошла к окну, чтобы только не видеть широкую ухмылку Паолы.— Да ладно тебе, — со смехом сказала та. — просто я не ожидала, что этот цинник может быть таким...романтичным. Стефани резко обернулась, и Паола поморщилась, как от зубной боли, увидев обращенный к ней настороженный взор:— Спокойно, я же сказала, НЕ ПРЕТЕНДУЮ. Последние слова она произнесла едва ли не по слогам, для вящей убедительности подняв руки в знак капитуляции.— По- моему в саду кто-то есть... — тревожно сказала Стефани спустя несколько минут, вглядываясь в темноту за окном.— Может просто померещелось? — недоверчиво спросила Паола — кому придет в голову гулять по саду в такой час?— Боже мой! — Стефани отпрянула от окна и закрыла рот ладонью, дрожа, как осиновый лист на ветру. — к нам пробрались воры!Паола со вздохом закатила глаза. Она прекрасно помнила про излишнюю эмоциональность и тревожность бывшей золовки, способной удариться в панику на пустом месте. — Сядь, — приказала она, вставая с кровати.— и успокойся.Эстефания, у которой от страха подкашивались ноги, попятилась и кулем рухнула в стоявшее у окна кресло.Полагая, что не увидит ничего интересного, Паола с явной неохотой подошла к окну и, встав на всякий случай за шторкой, чтобы ее не увидели, вгляделась во мглу, окутавшую сад. Вскоре она заметила две фигуры, прогуливающиеся вдоль розовых кустов.— Ты права, — медленно сказала Паола, прикусив ноготь, и вдруг любопытно сверкнула глазами:— Пошли посмотрим!— Надо позвать Дугласа или Педро! — в панике округлила глаза Эстефания.— Да подожди ты, — отмахнулась Паола, у которой в крови вновь проснулась жажда приключений — сначала глянем одним глазком. Эстефания хотела возразить, но красавица-авантюристка уже направилась к двери, бормоча что-то о странности того, что не залаяли собаки.Эстефания молитвенно сложила руки и, на миг возздав очи к небу, рванула вслед за подругой, решив, что одну ее оставлять опасно.