Глава 8. Надежда (1/1)

Эстефания на подламывающихся ногах вышла на крыльцо, заслонив собой вход и, оперевшись на дверной проем, прошептала:– Убирайся! Сейчас же!Вилли оторопело отступил назад, во все глаза глядя на разъяренную львицу, остервенело защищающую свою территорию.– Стефани, послушай...– Не смей меня так называть! Подонок!Хорошенькое лицо женщины исказила такая гримаса ярости, что Вилли стало не по себе. – Эстефания, выслушай меня!,–сипло взмолился он.– Что тебе нужно?! Деньги, да?! Деньги?!Ощутив неожиданный прилив сил, вызванный, очевидно, всплеском адриналина, женщина буквально слетела с крыльца, перепрыгивая через ступеньки, и начала теснить бывшего мужа к воротам, наступая на него, словно танк.– Эстефания! Послушай, я...Не обращая на блеяние мужа никакого внимания, женщина остервенело сорвала с себя кулон, нимало не заботясь о застежке, вынула из ушей сережки и судорожно сняла с пальцев два явно бижутерных, но весьма искуссно выполненных под старину кольца, швырнув все это ему под ноги.– Это все, что у меня есть! Забирай! Забирай и проваливай!– Я не возьму,– спокойно сказал мужчина, равнодушно посмотрев на украшения.Эстефанию заколотило, точно в ознобе. Посмотрев в некогда любимые глаза, женщина, по щекам которой покатились крупные прозрачные капли, на миг оцепенела и вдруг рухнула на колени, словно подкошенная, бессвязно бормоча:– Тебе мало...я все понимаю...мало...тебе всегда всего было мало... Но...я раздобуду еще, выпишу тебе чек, если нужно, только не трогай сына!Не ожидавший такого поворота событий мужчина шарахнулся в сторону, горько усмехнувшись.– Не трогать сына...–глухо повторил он и перешел на громкий шепот, от которого кровь стыла в жилах–А ты знаешь, что со мной было?! Знаешь, как я проклинал себя все эти годы?! Как ночами спать не мог, потому что перед глазами у меня стояла ты....расхристанная, зареванная, умоляющая не увозить ребенка!Потеряв всякое самообладание от нахлынувших воспоминаний о том дне, когда его беспринципность перешла все границы, раскрасневшийся Вилли схватился за голову, с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать в голос и не напугать жену еще больше, и потому с отчаянием цедя слова сквозь зубы: –Как я ненавижу себя за твои слезы! Если бы ты только знала!Потрясенная этим признанием эгоиста и самолюба Вилли, Эстефания издала невнятный булькающий звук, похожий на всхлип и стон одновременно, решительно вытерла слезы тыльной стороной ладони и негнущимися пальцами подобрала с земли все свои побрякушки, кроме кулона, одними губами шепнув:– Уходи...Вилли стоял, точно громом пораженный, не в силах вдохнуть и словно со стороны наблюдая за тем, как жена, сидя на земле спешно ломает чудом уцелевшую застежку кулона.– Уходи же...– нервно повторила она, даже не глядя в сторону мужа– не надо, чтоб тебя видели домашние или слуги. Потом хлопот не оберемся оба."Оба...оба...оба..." – эхом прозвучало в голове мужчины. Стряхнув с себя оцепенение, он на ватных ногах сделал шаг вперед, протянув жене руку, чтобы помочь подняться, однако она, всецело сосредоточенная на застежке, не обратила на это никакого внимания и лишь еще более нервно и усердно принялась за дело.– Какой дурак сказал, что ломать– не строить?!– в отчаянии простонала она после нескольких безуспешных попыток.Вилли присел на корточки рядом с женой и накрыл ее подрагивающие пальцы своей грубой ладонью:– Давай помогу...Эстефания недоверчиво посмотрела на мужчину, прижимая к себе цепочку так, как ребенок прижимает конфету, которую у него пытаются отобрать.– Я просто хочу тебе помочь,–мягко повторил голубоглазый ангел.Секунду поразмыслив, женщина положила украшение в раскрытую ладонь мужа.– Держи, только скорее!– нервно прошептала она, оглядываясь–сломай эту треклятую застежку и брось украшение в кусты, но перед этим сними с цепочки кулон и спрячь в карман.– Но...– Быстрее!– рыкнула Стефани, сверкая глазами.Решив, что жена малость не в себе, Вилли счел за благо не прекословить и, в два счета раскурочив несчастную застежку, швырнул цепочку в куст розана, предварительно сняв с нее продолговатый кулон и, толком не рассмотрев его, сунул в карман.Посмотрев на куст, женщина удовлетворенно кивнула.–А теперь марш отсюда.– Стефани...– Марш, я сказала! – холодно повторила она, с трудом поднимаясь на ноги.Сердце Вилли, еще минуту назад готовое вырваться из груди от переполнившей его надежды, ворохнулось, камнем рухнув вниз. Сгорбившись, мужчина побрел к известному лишь им с женой лазу, позволяющему проникнуть на виллу, минуя охрану.Едва незванный гость скрылся за заветной изгородью, над садом пролетел надрывный крик:– Детка, где ты?! Детка!Мысленно чертыхнувшись и откинув за спину длинные русые волосы с белыми прядями мелирования, Эстефания опустилась на колени, рассматривая землю, и громко крикнула, стараясь, чтобы голос не дрожал:– Я здесь, мам!– Детка!– Всплеснула руками Феделина, подойдя к ней– что случилось? Кто приходил?– Приходил?– Эстефания на миг замялась, придумывая правдивый ответ– А, да это была та подруга Паулины...кудрявая такая...Томалес, кажется...узнала, что ее нет и ушла. – У сеньоры замечательные подруги,– одобрительно улыбнулась экономка– простые и добрые, как она сама. Ты что-то ищешь?– Кулон– женщина сокрушенно вздохнула.– слетел с шеи, представляешь?Феделина присела рядом с дочерью, ласково посмотрев на нее:– Не расстраивайся, детка. Давай поищем вместе? ***Вилли шел, шатаясь, точно пьяный, по гудящим, словно пчелиный улей, улицам города, то и дело врезаясь в спешащих по своим делам прохожих, которым не было никакого дела до странного мужчины с осунувшимся лицом и отрешенностью во взгляде."Дурак! Боже мой, какой же я дурак, а!" – подумал он, на миг закрыв глаза– "Как я мог поверить в то, что я могу быть ей не безразличен после всего?!В груди немилосердно саднило при мысли о такой родной и близкой и вместе с тем абсолютно чужой женщине, пахнущей странной смесью ладана и жасмина, смесью, в которой, как и в самой Эстефании была какая-то таинственность, которую он, Вилли, не смог разглядеть раньше. Как много бы он отдал за возможность снова вдыхать этот аромат, целовать подведенные терракотовой помадой пухлые губы, тонуть в бездонных озерах карих глаз и совместными усилиями укладывать спать расшалившегося под вечер сынишку! Закусив нижнюю губу так, что во рту почувствовался сладковато-соленый привкус, Вилли болезненно поморщился и достал из кармана единственную вещь, которая сейчас связывала его с Эстефанией– продолговатый кулон, который он же ей и подарил " Даже кулон и тот всучила"–мрачно подумал Вилли с той странной фаталистической покорностью, с какой приговоренный идет на эшафот.– "Простая безделка, а ей она без надобности, как и все, что связано со мной!"В сердце словно врезалась острая игла, пронзая его насквозь, отчего на лбу Вилли выступила испарина.Чтобы немного отвлечься, мужчина покрутил кулон в руках и почувствовал, как стальная ладонь с силой сдавила горло. На обратной стороне кулона была выгравирована надпись: "Flamenco 17:45. Para siempre".*Время и место, где он, Гельермо Монтеро, когда-то сделал Эстефании предложение. Время и место...время. И место.Вилли вздрогнул, пораженный внезапной догадкой и, мельком взглянув на наручные часы, улыбнулся, пружинящим шагом направившись сдавать вещи в камеру хранения и приводить себя в божеский вид перед судьбоносной встречей в небольшом ресторанчике с незатейливым названием "Фламенко"*.