Глава 9. Мелодия для двоих (1/1)

Зайдя в гостиную, являющую собой большую залу с камином, посреди которой гордо стоял старинный рояль, диссонировавший и с выложенным в шахматном порядке черно-белым паркетом, и с бежевыми креслами из натуральной кожи, и с обтянутой бордовым плюшем софой, на которую Дуглас осторожно опустил Паулину, невольно залюбовавшись по-детски безмятежным выражением ее лица.Спустя пару минут послышался дробный цокот каблучков, и в гостиную влетела Паола. Успевший удобно устроиться в кресле Дуглас поднес палец к губам, глазами указав на Паулину, и с изумлением посмотрел на жену, против обыкновения снявшую туфли. Бесшумно и грациозно, словно кошка на охоте, подойдя к софе, Паола притулилась на кожаный подлокотник у изголовья сестры, изящным движением закинув ногу на ногу и манерно заведя волосы за ухо. – Хочешь чего-нибудь, родная?– Дуглас не сводил с жены исполненного страстного обожания взгляда, в который раз ловя себя на том, как непохожи эти две красоты– мягкая, нежная, как сама природа, естественная красота Паулины и броская, кричащая, приковывающая к себе взгляд внешность Паолы. Такие разные, но такие похожие, словно сжигающий все на своем пути огонь и согревающее в стужу пламя костра...–...наверх?– Что?– Дуглас словно опомнился, рассеянно посмотрев на жену, осторожно гладившую разметавшиеся по подушке волосы сестры.– Может, лучше отнести ее наверх?– терпеливо повторила женщина.– А...нет, думаю, не стоит этого делать. Женщина пожала плечами и, стянув с себя цветастую цыганскую шаль, аккуратно укрыла сестру.– Какая же ты... – Дуглас, в глазах которого удивление смешалось с восхищением, осекся, пытаясь подобрать слова.– Какая?– Паола кокетливо склонила голову на бок.– Заботливая!– пораженно выдохнул он, подойдя к жене и страстно целуя ее в шею.Чувствуя, как задрожали и подогнулись колени, Паола с трудом нашла в себе силы высвободиться и, послав разочарованно вздохнувшему мужу самую соблазнительную из своих улыбок, кокетливо прошептала:– Не сейчас, любовь моя...Внезапный пронзительный крик вскинувшейся на диване Паулины заставил воркующих голубков резко обернуться.Перепуганная женщина, на лбу которой выступила испарина, тяжело дышала и отчаянно трясла головой, словно пытаясь прогнать морок.– Что с тобой, куколка?– Паола тревожно посмотрела на сестру и прижала ее к себе.Паулина попыталась что-то сказать, но из сведенного судорогой ужаса горла вырвался лишь сдавленный хрип.— Я попрошу Браулио заварить ромашковый чай,— встревожился Дуглас.— Не надо,— слабо запротестовала Паулина, к которой постепенно возвращалось умение трезво мыслить— Не стоит беспокоиться.Мальдонадо в ответ сомнением посмотрел на свояченицу.— Все в порядке,— вновь заверила она, выдавив из себя кривую улыбку.— просто мне немного не по себе.Паола вопросительно посмотрела на сестру, и той ничего не оставалось, кроме как сознаться:— Волнуюсь о том, как там домашние. Карлитос, Лисетте и, конечно, малышка Паулита...— Но почему? — изумилась Паола.Женщина в ответ лишь задумчиво хмыкнула, не в силах не только объяснить, но даже понять причину снедающего ее беспокойства.– Милая, если дома что-нибудь случится, нам обязательно позвонят,— вкрадчиво сказала Паола.Словно в подтверждение ее слов, телефон новоявленной сеньоры Брачо требовательно запиликал. Паулина судорожно выхватила из косметички захваченную предусмотрительной сестрой розовую "раскладушку" и непослушными пальцами принялась открывать ее, чувствуя, как оглушительно стучит в висках пульс, как вдруг Паола слегка сжала ее запястье и, игриво погрозив пальчиком, забрала телефон из рук.–Это всего лишь Карлос-Даниэль, – равнодушно произнесла она, пожав плечами и, воодушевленно сверкнув глазами, добавила:– Не бери. Пусть немного понервничает.– Но как же...– Паулина, которой страх железной рукой сдавил горло, осеклась, судорожно глотая воздух.– Чшшш...сестренка, не будь такой тревожной,–поморщилась женщина– Если случится что-то серьезное, мне позвонит Лолита.Лолита? Паулине вдруг стало смешно от собственной недальновидности. Как она сразу не догадалась, что Паола не могла не предупредить об отъезде эту черноволосую болтушку, служившую ей верой и правдой задолго до того, как сама Паулина появилась в доме Брачо?Чувствуя себя так, словно с души свалился огромный камень, мешающий спокойно дышать, Паулина рывком встала с дивана, и, подойдя к роялю, бережно провела ладонью по клавишам, словно здороваясь со старым другом.– Ты играешь?Дуглас, стоявший чуть в стороне, с интересом наблюдал за Паулиной, думая о том, сколько еще скрытых талантов хранит в себе эта женщина, в сердце которой сокрыты драгоценные россыпи.?– Немного, – Паулина смущенно улыбнулась и, увидев, что глаза обоих хозяев светятся любопытством, села за рояль и несмело взяла первый аккорд, отчего инструмент издал звук, напоминающий протяжный стон или вздох. Женщина улыбнулась и, немного помедлив, заиграла вновь, но теперь из-под ее тонких пальцев лилась тихая, робкая мелодия, хрупкая, словно крыло бабочки, тонкая, будто вуаль из газовой ткани, и изящная, как тончайшее кружево, она завораживала и манила, окутывая слушателей невесомым покрывалом, сотканным из нежности и грусти. Казалось, что это не музыка, а облекаемая в звуки рояля душа, которая нежно шепчет о чем-то самом сокровенном, о чем-то, что нельзя сказать, потому что ни в одном языке мира не найдется нужных слов...На мгновение музыка сделалась чуть более яркой, переливчатой и звонкой, отчего создалось ощущение, что тихий шепот души прервался радостной улыбкой, а потом затихла, издав чуть слышный вздох-аккорд, растворившийся в воздухе.Все трое слушателей, включая неслышно подошедшего Браулио, благоговейно замерли, боясь даже дышать, чтобы не разрушить те тончайшие нити волшебства и умиротворения, которыми эта волшебная мелодия окутала их сердца.– Вам... Не понравилось? – тихо спросила расстроенная Паулина, по-своему истолковав повисшую в воздухе тишину.– Наоборот!– с жаром воскликнул первым пришедший в себя Дуглас– это было...Он осекся, понимая, что не в силах подобрать подходящие эпитеты. Да и как подобрать их, когда душу переполняет такое благостное чувство, что кажется кощунством облекать его в пустые, ничего не значащие слова?Однако Паулине достаточно было взглянуть на улыбающуюся близняшку, из глаз которой при этом градом катились слезы, чтобы понять все. Прозрачные капли росы на загорелых щеках были ей дороже всяких похвал, ведь женщина прекрасно знала, как трудно растрогать язвительную в прошлом сестру.Не любившая давать слабину на людях Паола встряхнулась, словно кошка, только что выбравшаяся из воды, и, гордо вскинув подбородок, продефелировала к роялю. — Позволишь, милая?— А, да-да, конечно!— Паулина суетливо вскочила со стула, уступая место сестре.Паола тряхнула копной пышных каштановых волос, закрывающих уши и, усевшись за инструмент, начала играть ту же самую мелодию совсем по-другому. Теперь это была громкая, властная музыка, своей бравурностью больше напоминающая марш. Мелодия больше не шептала и не делилась сокровенным — она отдавала приказы, которые не подлежали обсуждению, отчего слушатели, на лицах которых читалось изумление, сами того не замечая, застыли по стойке смирно.Не прекращая играть, женщина обернулась и, не сдержав самодовольной ухмылки, кивком головы подозвала успевшую сесть на диван Паулину, а когда та подошла, глазами попросила ее о чем-то.Паулина расплылась в понимающей улыбке и коснулась пальцами черно-белых клавиш: мелодия пошла на третий круг. Но теперь самым непостижимым образом сочетались, сплетаясь в причудливый узор и дополняя друг друга, оба варианта исполнения.— Бог мой!— в голос выдохнули пораженные до глубины души слуга и хозяин, наслаждавшиеся домашним концертом, поскольку им вдруг показалось, что эта музыка окончательно связала сестер воедино, сделав одним неделимым целым. Переглянувшиеся близняшки, в глазах которых озорство смешалось с сестринской нежностью, похоже, тоже поняли, что теперь одна из них всегда будет смягчать вспыльчивый характер другой, а вторая в свою очередь, попытается сделать сестру немного менее робкой.