Глава 5. В приёмной короля (1/1)

Людовик повернулся к де Тревилю.— Итак, сударь, — заговорил он, направляясь с ним к одному из окон, — вы утверждаете, что именно гвардейцы его высокопреосвященства затеяли ссору с вашими мушкетерами?— Да, ваше величество, как и всегда, — де Тревиль вернул себе смиренный вид.— Как же все это произошло? Расскажите. Ведь вам, наверное, известно, дорогой мой капитан, что судья должен выслушать обе стороны.Кажется, король и вправду заинтересовался этой историей. — Господи, боже мой! Все это произошло как нельзя более просто. Трое лучших моих солдат — имена их хорошо известны вашему величеству, имевшему не раз случай оценить их верность, а они, могу уверить ваше величество, всей душой преданы своей службе, — итак, трое моих солдат, господа Атос, Портос и Арамис, собирались на прогулку вместе с одним молодым гасконцем, которого я как раз сегодня утром поручил их вниманию. Видя, что ни перебивать рассказ, ни отрицать его слова никто не собирается, де Тревиль проложил:— Они собирались, если не ошибаюсь, в Сен-Жермен и местом встречи назначили поляну около монастыря Дешо. Там к ним присоединился ещё один гасконец, друг д'Артаньяна, и они собирались приятно побеседовать. Видите, они и в мыслях не собирались нарушать эдикты вашего величества. В ответ на это Людовик XIII многозначительно хмыкнул. — Но внезапно откуда-то появился господин де Жюссак в сопровождении господина Каюзака, Бикара и еще двух гвардейцев, — так же невозмутимо проложил капитан. — Эти господа пришли сюда такой многочисленной компанией, по-видимому, не без намерения нарушить указы.— Так, так, я только сейчас понял, — сказал король. — Они сами собирались здесь драться на дуэли?— Я не обвиняю их, ваше величество, но ваше величество сами можете посудить: с какой целью пятеро вооруженных людей могут отправиться в такое уединенное место, как окрестности монастыря кармелиток?— Вы правы, Тревиль, вы правы! — Но, увидев моих мушкетеров, они изменили намерение, и личная вражда уступила место вражде между полками. Вашему величеству ведь известно, что мушкетеры, преданные королю, и только королю, — исконные враги гвардейцев, преданных господину кардиналу?— Да, Тревиль, да, — с грустью произнес король. — Очень печально видеть во Франции это разделение на два лагеря. Очень печально, что у королевства две головы. Но все это кончится, Тревиль, все это кончится… Итак, вы говорите, что гвардейцы затеяли ссору с мушкетерами? Де Тревиль ответил, внутреннее радуясь, что дело приняло нужный ему оборот:— Я говорю, что дело, вероятно, произошло именно так. Но ручаться не могу. Вы знаете, как трудно установить истину. Для этого нужно обладать той необыкновенной проницательностью, благодаря которой Людовик Тринадцатый прозван Людовиком Справедливым.Лесть — сладкий яд, и де Тревиль намеревался им воспользоваться, дабы защитить своих мушкетёров. Солдаты — взрослые дети, ему ли не знать.— Вы правы, Тревиль. Но мушкетеры ваши были не одни. С ними было двое юношей, почти что дети.— Да, ваше величество, и один раненый, но они устояли против пятерых самых прославленных гвардейцев господина кардинала и уложили четверых из них. — Да ведь это победа! — воскликнул король, просияв, — Полная победа!— Да, ваше величество. — И как же зовут этих смелых гасконцев?— Одного из них — д'Артаньян, ваше величество. Это сын одного из моих самых старых друзей. Сын человека, который вместе с отцом вашего величества участвовал в войне добровольцем. Имя второго мне неизвестно.— О, тогда расскажите о первом поподробнее, Тревиль: вы ведь знаете, что я люблю рассказы о войнах и сражениях.И король Людовик XIII, гордо откинувшись, покрутил ус.— Ваше величество, — продолжал де Тревиль, — как я уже говорил, господин д'Артаньян — еще почти мальчик и, не имея чести состоять в мушкетерах, был одет как горожанин. Гвардейцы господина кардинала, приняв во внимание его крайнюю молодость и особенно то, что он не принадлежит к полку мушкетёров, предложили ему удалиться, раньше чем они произведут нападение…— Вот видите, Тревиль, — перебил его король, — первыми напали они.— Совершенно верно, ваше величество, сомнений в этом нет. Итак, они предложили ему удалиться, но он ответил, что он мушкетер душой, всецело предан вашему величеству и, следовательно, остается с господами мушкетерами.— Славный юноша! — прошептал король.Де Тревиль цвел от гордости за своего земляка.— Он действительно остался с ними, и ваше величество приобрели прекрасного воина, ибо это он нанес господину де Жюссаку тот страшный удар шпагой, который приводит в такое бешенство господина кардинала.— Это он ранил Жюссака? — воскликнул король. — Он? Мальчик? Это невозможно, Тревиль!— Все произошло так, как я имел честь доложить вашему величеству.— Жюссак — один из лучших фехтовальщиков во всей Франции!— Что ж, ваше величество, он наскочил на противника, превосходящего его.— Я хочу видеть этого юношу, Тревиль, я хочу его видеть, и если можно сделать для него что-нибудь, то мы займемся этим.— Когда ваше величество соблаговолит принять его?— Завтра в полдень, Тревиль.— Привести его одного?— Нет, приведите всех пятерых. Я хочу поблагодарить их всех одновременно. Преданные люди ценны, Тревиль, и преданность заслуживает награды.— В полдень, ваше величество, мы будем в Лувре.— С малого подъезда, Тревиль, с малого подъезда. Кардиналу незачем знать.Капитан еле заметно улыбнулся.— Слушаюсь, ваше величество.— Вы понимаете, Тревиль: указ — это все-таки указ. Ведь драться, в конце концов, запрещено.— Да, ваше величество, — ответил тот, пряча ухмылку в усах. Он добился того, что дитя возмутилось против своего учителя, и это было уже много. Он почтительно склонился перед королем и, испросив его разрешения, удалился.