Глава 3. Зритель участвует в спектакле (1/1)

—Я тоже дерусь с этим молодым господином. Только в четыре часа, — говорю я с лёгкой усмешкой.Мне достались удивлённые взгляды мушкетёров, которые не думали, что этот мальчишка нарвётся на четыре дуэли в один день, и д'Артаньяна, который явно не ожидал увидеть меня так рано.Так, нужно выдержать паузу, дать им осмыслить это и тогда уже проложить. — Мне кажется, пятеро против четырех всё же нечестно...Замечаю подозрительный взгляд Арамиса.— Ах да, откуда же гвардейцам кардинала знать что такое честь? — продолжаю я. Конечно, оскорбления кардинала мне с рук не сойдут, но лучше уж быть в одной лодке с мушкетёрами. А пока... Поиграем в д'Артаньяна. Мне всегда говорили, что из меня может получится актриса. — И то верно, — подтвердил Портос. С ним договориться или подружиться будет проще чем с остальными. — Но вы не мушкетеры, — возразил Портос.— Это правда, — согласился д'Артаньян, — на мне нет одежды мушкетера, но душой я мушкетер. Сердце мое — сердце мушкетера. Я чувствую это и действую как мушкетер.— Я полностью согласен с господином д'Артаньяном, — чуть запнувшись на слове "согласен", начала я. Действительно, невозможно же сразу у чему-то привыкнуть. — Отсутствие мушкетёрского плаща отнюдь не отнимает у человека благородства. К тому же, — опять моя хитрая улыбочка, что разумеется, не осталась незамеченной, — эти гвардейцы имели наглость напасть впятером на троих. Разве станет так поступать благородный дворянин? — Атоса я так убедить сумею, Портос согласится из-за презрения (если не ненависти) к гвардейцам, д'Артаньян не будет возражать, глядя на них, а вот Арамис... Сейчас он ничего не скажет, но потом... Скрытный это тип, и подозрительный. — Эти наглецы несносны, не правда ли? — я чуть было не пошла в своих суждениях ещё дальше, но вовремя остановилась, прикуси язык. Ч-чёрт, заигралась. Вошла, блин в образ!Всё ещё недоверчивые взгляды мушкетёров. Всё то же недоумение на лице д'Артаньяна. Это определённо будет сложнее. Кусаю губы. Всё ещё не отучилась от этой привычки. Только не могу понять — мне действительно страшно или я просто нервничаю? Оу, свежий ветерок повеял. Как хорошо-то сразу стало. Фу-ух! Спокойно... спокойно...— Отойдите, молодые люди! — крикнул де Жюссак. Видимо, ему уже надоело наблюдать за этим спектаклем. — Вы можете удалиться, мы не возражаем. Спасайте свою шкуру! Торопитесь!Д'Артаньян не двинулся с места. Я тоже. Сейчас отступать было поздно, да и бессмысленно. — Как вас зовут, сударь? — Атос обратился ко мне. — Жан Кристоф Готье, к вашим услугам, — хорошо, что у меня память не подводила. А то не помнить своего имени будет слишком подозрительно. Атос кивнул. Похоже, это имя ему говорит ровно ничего. Даже не знаю я, хорошо это или плохо. — Вы, в самом деле, славные юноши, — сказал Атос, по очереди пожимая нам руки. При его прикосновении я еле ощутимо вздрогнула и напряглась. Чужое прикосновения, пусть и еле ощутимое через перчатку, заставляло вспоминать то, что казалось давно забытым. — Скорей, скорей, решайтесь! — крикнул де Жюссак.?Чего же ему так не терпится? У него что, настолько плотный график?? — после этих мыслей я хмыкнула, но тут же вернула на лицо безразличие, пытаясь скрыть искорки смеха. В... как бы это сказать... в прошлой жизни что ли, мне приходилось делать так частенько, потому что я нахожу смешным даже то, что для других кажется абсурдным или даже...жутким, если не отвратительным. Но я не знаю, какая у меня, теперешнего, мимика. Поэтому я могу выглядеть слегка нелепо. Это не проблема. А вот то, смогу ли я снова лгать с такой же уверенностью и так же убедительно, как и раньше, это проблема. Не то чтобы я такая уж и лгунья, но для выживания это умение необходимо. Вот спросят меня, кто я на самом деле, что я скажу? Точно же подозрения появятся. А мне это ни к чему. Лучше уж по-тихому слиться с местностью. То есть, с окружением. И пока я вот так сама с собой беседу вела, а с моего лица не сходило выражение глубокой задумчивости, мушкетёры продолжали ?тёрки? (прикольное, кстати, словечко) с гвардейцами. К реальности я вернулась как раз в тот момент, когда Атос говорил:— Все решено, сударь, — Каково же решение?— Мы будем иметь честь атаковать вас! — произнес Арамис, одной рукой приподняв шляпу, другой — обнажая шпагу.Как и ожидалось, они выбрали драку. Стоп, что? Уже драться? Этого гасконца, Готье, по-любому учили со шпагой обращаться. Надеюсь, данное тело это помнит. Возьму в руки шпагу, а там уже увидим. В крайнем случае... раз уж я оказалось в этом мире, не могу же так быстро умереть... Сомнительное утешение, конечно.— Вот как… вы сопротивляетесь! — воскликнул де Жюссак.— Тысяча чертей! Вас это удивляет?И все десять сражающихся бросились друг на друга с яростью, не исключавшей, впрочем, известной обдуманности действий. Нам всем досталось по одному противнику (ну логично же). Что же касается д’Артаньяна, то его противником оказался сам де Жюссак. Тот был, как я помню из книги, ?мастером клинка? и притом многоопытным. Тем не менее, он с величайшим трудом оборонялся против своего гибкого и ловкого противника, который, ежеминутно пренебрегая общепринятыми правилами, нападал одновременно со всех сторон, в то же время парируя удары, как человек, тщательно оберегающий свою кожу. Пока я отвлекалась, чтобы увидеть этот бой вживую, у меня на щеке появилась свежая царапина. ?Ч-чёрт, надо сосредоточиться!? — умная мысль наконец-то пронеслась у меня в голове. Стерев рукавом кровь, я с удвоённым вниманием принялась фехтовать. Поначалу движения выходили неуклюжими и резкими, но шпага в моей руке постепенно начала оживать. Я начала действовать увереннее. Тело помнило этот азарт, эти движения. Это было похоже на танец...Противник всё же был сильнее. Как бы там ни было, мне не хотелось ни убивать его, ни ранить. А выбить из его рук шпагу было выше и моих, и этого тела сил. ?Что делать?? — было буквально написано у меня на лице. — Сдавайтесь! — на несколько секунд передышка. За это время я успеваю оглядеться. Д'Артаньян насквозь пронзил де Жюссака. Арамис успел серьезно ранить своего противника. Бикара и Портос ловко орудовали шпагами. Они оба были ранены, но ни та, ни та рана, как видимо, не угрожала жизни. Атос, которого гвардеец, судя по книге, Каюзак вторично ранил, все больше бледнел, но не отступал. Он переложил шпагу в другую руку и теперь фехтовал левой. Да, это становится всё более интересным!— Чёрта с два я сдамся! — это восклицание у меня как-то само вырвалось. Бой возобновляется.— Надеюсь, вы, господин Арамис, хоть и аббат в отставке, соизволите помолиться за мою грешную душу, — юмор наше всё, — если она улетит от тела благодаря стараниям вот этого господина гвардейца. Несмотря на столь опасную ситуацию, а может, именно благодаря ей я продолжала болтать. Арамис, обезвредив своего противника, уже стоял в стороне, наслаждаясь заслуженным отдыхом.Отбивать атаки становилось всё труднее, дышать тоже. В какой-то момент мне снова в голову пришла мысль: ?Разве могу я вот так погибнуть??. Противник настроен крайне решительно, и вряд ли довольствуется, только ранив меня.— Что-то умирать расхотелось, — начинаю я, вернув себе всё тот же насмешливый вид. — Знаете ли, подобные мероприятия отрезвительно воздействуют на разум, — продолжаю я, выжидая момента, когда мой противник оплошает. Железный он что ли?! Да уж, обо мне раньше говорили, что я острить буду и на смертном одре. Получите, распишитесь. Фехтуя, мы отходили всё дальше. Мне удалось чудом увернуться, от его удара, когда он, поскользнувшись на луже крови, напоролся на мою шпагу. Ч-что? Я невольно сглотнула. Шпага сама выпала у меня из рук. — К-как это случилось? — невольно прошептала. На моих глазах действительно умирал человек, которого я заколола. И тут моя реальность перевернулась, сделав сальто или два… в общем, мой мир просто рухнул. Я смотрела на скрюченное тело, что медленно распластывается на земле и его открытые глаза в последний раз смотрят на небо. Чистое и ясное, без единого облачка. Хотя сейчас мне было не до природного любования. Я не спускала ошарашенного взгляда от человека, лежащего передо мной с кровавой раной от шпаги. Что же я надела? Я убила человека… убила… несмотря на то, что это была…случайность? Пусть он гвардеец, но он лично мне ничего не сделал, а он погиб, словно мы на войне сражались. И я, непривыкшая ко всему этому, не видевшая реальной смерти при убийстве, стояла в полнейшем ступоре. Этот момент был самым долгим и устрашающим. Он переворачивал моё мировоззрение, всю мою жизнь, казавшуюся сейчас такой далёкой, и те беды, что я переживала и даже хотела из-за них умереть, в этот миг они становились такими глупыми… Поединок тоже длился от силы минут десять, а казалось, будто бы вечность. Достав платок и вытерев им лицо, я осмотрелась, не переставая мелко дрожать. Пока я приходила в себя, огонёк жизни в глазах гвардейца погас. И я на ватных ногах отвернулась, не желая лицезреть результаты своего деяния.Атос, вторично раненный Каюзаком, с каждым мгновением все больше бледнел, но не отступал ни на шаг. Он только переложил шпагу в другую руку и теперь дрался левой. Д'Артаньян, согласно законам дуэли, принятым в те времена, имел право поддержать одного из сражающихся. Остановившись в нерешительности и не зная, кому больше нужна его помощь, он вдруг уловил взгляд Атоса. Этот взгляд был мучительно красноречив. Атос скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть он мог и взглядом мог попросить о поддержке. Д'Артаньян понял и, рванувшись вперед, сбоку обрушился на Каюзака: — Ко мне, господин гвардеец! Я убью вас!Каюзак обернулся. Помощь подоспела вовремя. Атос, которого поддерживало только его неслыханное мужество, опустился на одно колено.— Проклятие! — крикнул он. — Не убивайте его, молодой человек. Я должен еще свести с ним старый счет, когда поправлюсь и буду здоров. Обезоружьте его, выбейте шпагу… Вот так… Отлично! Отлично! Насладившись этим поединком, я отошла в сторону и села, прислонившись к дереву, и прикрыла глаза. Да уж, думать или читать о смерти и своими глазами видеть, как человек умирает, это совсем разные вещи. Совсем-совсем разные.