Глава 17. Почему Настеньки с нами сегодня нет? (1/1)

Shy?— Повернись Коля и Андрей недолго пробыли в двести восьмой квартире. Неприятное впечатление от несостоявшейся драки преследовало их до тех пор, пока они оттуда не ушли. Когда Коля вернулся из душа, Андрей лежал в его кровати с книгой в руках. Юноша обратил внимание на пустующую постель рядом.—?Кровать Валика освободилась,?— неуверенно начал он. —?Не хочешь перелечь?Лузан оторвался от книги и уставился на Колю таким взглядом, будто он только что его оскорбил.—?Ты пьян? Если тебе тесно, я могу лечь отдельно, конечно,?— Андрей возмущенно поднял брови и хотел встать с кровати, но Коля ловко забрался под одеяло и насмешливо улыбнулся:—?Какой лечь отдельно? Я шучу.Лузан оказался прижат к стене. Довольно ухмыльнувшись, он положил книгу на Колину прикроватную тумбочку и вернулся на место. Юноша прижался к Зырянову и тихо сказал:—?Будешь выёбываться, таки перелягу.Коля хохотнул и прижал его к себе. Утро следующего дня было воистину выдающимся и насыщенным. Самой первой проснулась Влада. Она, будучи злой, легла спать рано и проснулась не в лучшем настроении. Насти с Сашей не было на месте, когда девушка вернулась в квартиру вчера, однако теперь обе подруги спали в своих постелях. Следом за Владой проснулись Коля с Андреем?— единственные люди, которых почти не мучило похмелье и для которых вчерашний вечер не был знаковым. Они зачастую просыпались вместе с тех пор, как начали спать вдвоём. Парни встретились с Владой на кухне и ограничились вялым приветствием. Немного времени спустя из комнаты поочерёдно вышли Саша с Настей. Они были необычно молчаливы и грустны. Проснувшись, девушки кривились от боли в голове и боялись заговорить друг с другом о том, что произошло между ними. На кухне было тихо, как в те времена, когда Коля с Андреем вели пассивную войну. Когда девочки ушли на пары, а у Коли возникло неотложное желание посетить туалет,Андрей остался один, и на отвратительно жестком диване раздались первые шорохи. Валик умирал от боли в голове и спине. Черты его лица смешались в одну отвратительную болезненную гримасу. Дрожа всем телом, он еле поднялся и, схватившись руками за голову, стал медленно оглядываться по сторонам. За кухонным столом он обнаружил Лузана. Увидев искаженное глубокой болью лицо Валика, Андрей ужаснулся.—?Что вчера было? —?хрипло осведомился он. Юноша снял очки, устало потерев переносицу, и тяжело вздохнув.—?Скажу тебе одно: о Косте теперь можешь даже не мечтать.Валик ещё сильнее нахмурился, вовсе уродуя своё лицо.—?Что? Откуда ты о нём знаешь?Андрей снова вздохнул. Коля вышел из туалета:—?О, юморист проснулся,?— он взял рюкзак, лежащий на стуле рядом с Лузаном, пожелал Валику скорее прийти в себя, и они вдвоём с Андреем ушли, оставив бедного юношу в невыносимом неведении. Михиенко ощущал себя самым одиноким существом во всей необъятной Вселенной, окидывая истинно беспомощным взглядом кухню. Весь день Саша пыталась заговорить с Настей, ухватывалась за каждый брошенный опрометью взгляд, однако Оруджова решительно её игнорировала и?— этого слова девушка боялась больше всего?— даже избегала. Машлятину бросало в дрожь от одной мысли о том, что их нежная дружба могла быть разрушенной раз и навсегда, однако эта мысль не подавляла её непосредственно, она сформировалась на периферии, и осознание Настиного отторжения, так болезненно поражающее сердце, затмевало её своей горечью. Только после пар Саше удалось догнать подругу во дворе университета. Стремительным шагом направляясь к выходу, Оруджова была остановлена:—?Настя, стой,?— дыхание девушки сбилось из-за бега и волнения, а, когда она заглянула в Настины карие глаза, оно почти остановилось. Девушка смотрела на подругу с непринятием, будто бы Саша сейчас позволила себе потратить её время на свою ничтожную особу. Настя ещё никогда не смотрела на неё так.—?Я хотела поговорить,?— еле сумела произнести Машлятина, обречённо глядя на девушку.—?Говорить не о чем,?— нахмурилась Оруджова и отвела тяжелый тёмный взгляд.—?Как это не о чем? —?глядя сквозь пелену слёз, дрожащим голосом вопрошала Саша. Мысль о разрушенной дружбе медленно поражала её, вгоняя в истерику, и девушка больше не могла таить явного:?— Я же люблю тебя, Настя.Впервые эта фраза, хорошо знакомая Оруджовой, была произнесена с таким трепетом и раскаянием. Впредь Саша никогда не предавала ей такого значения, как сейчас, когда пути назад уже не было.—?Я против таких отношений, Саш. Ты действительно хорошая подруга, но не более. Прости,?— через силу произнося каждое слово и не отводя взгляда от земли, Настя оборвала последние нити, связывающие их с Сашей, причинив второй нестерпимую боль, потому как эти нити вели к её сердцу. Оруджова поправила сумку на плече и, стуча широкими каблуками по асфальту, скорым шагом направилась к воротам. Бурные потоки крови гулко били в виски Саши с каждым звонким ударом каблуков о дорожку. Мысль о потерянной дружбе наконец настигла её. Машлятина в действительности была влюблена в подругу достаточно давно, и, хотя она не признавала этого чувства, девушка обходилась обыденным общением с Настей и ласковыми дружескими объятиями, которых было в избытке. Оруджова писала восхитительные стихи, Машлятина слушала их с упоением, воображая, что все строки о любви были посвящены ей, Саше, и сама не замечала, как внутри неё зарождается чувство, находящееся несколько за гранью того, что она впредь ощущала по отношению к Насте. И Саша рискнула, ожидая взаимности, однако осталась у разбитого корыта.