Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного (1/1)

Назир отошел подальше от лагеря, туда, где чаща становилась непроходимой, и начиналось болото. Здесь не было дозоров, поскольку пробираться сквозь сплошные буреломы и овраги, а в особенности через трясину рискнул бы только сумасшедший. Плотные заросли ежевики, бересклета и боярышника раздвинулись, пропуская ворлока, и снова сомкнулись за его спиной.С год назад, разыскивая змеиный корень, он наткнулся на небольшую поляну среди густого кустарника. И вспомнил о ней, когда понадобилось потайное место, чтобы учиться управлять новыми возможностями. Гисборн не обманул — его сила менялась даже не с каждым днем, а едва ли не с каждым часом, что создавало определенные неудобства. Упражняться в лагере Назир не рискнул. Во-первых, неизвестно, что может случиться, во-вторых, кто-нибудь непременно начнет задавать вопросы. Говорить правду Назир не мог, врать не хотелось, поэтому он просто уходил под предлогом, что огненная магия и лагерь — вещи не всегда совместимые. А еще он так и не сказал никому о предстоящей встрече в круге Рианнон, решив сначала пойти один, проверить, не окажется ли это ловушкой.С того дня Джак усиленно опекала его, чувствуя, что происходит что-то необычное и опасное. То и дело в поле зрения возникали Маленький Джон, Мач, Скарлетт или еще кто-нибудь, как бы ненароком, спрашивали какую-нибудь ерунду, отходили, а вскоре один из них снова маячил неподалеку. Сначала Назир думал, что ему теперь не доверяют, но в какой-то миг понял, что друзья за него просто беспокоятся. Уловил их чувства так остро, как никогда прежде. Восприятие обострялось с каждым днем, он начал чуять запахи, недоступные человеческому носу, мог точно сказать, как давно здесь был тот или иной человек. Контролировать стихийные проявления собственной силы он тоже стал гораздо лучше. А еще с некоторых пор поблизости постоянно ощущалось присутствие маленького народца, мелькали на границе зрения сполохи и тени, звучали тихие голоса, смех, перезвон невидимых колокольцев. Назир сел, скрестив ноги, закрыл глаза и несколько минут просто наслаждался тишиной и отсутствием людей. Затем постарался очистить разум от всех мыслей и прижал ладонь к земле, направляя по руке теплый поток силы. По траве прошла рябь, как от брошенного в воду камня, и в следующую секунду вверх взметнулись десятки мощных корней, которые непроницаемым корявым куполом сомкнулись над сидящим человеком. С каждым разом это получалось все быстрее и лучше. Он провел второй рукой по дереву, и тонкий отросток в ответ пощекотал ему запястье.Где-то совсем рядом снова раздался тихий перезвон и смех, и будто ветерок коснулся волос. Назир открыл глаза и вздрогнул от неожиданности — перед ним, мерцая стрекозиными крыльями и осыпая траву золотистой пыльцой, зависла в воздухе девушка ростом в несколько дюймов, с длинными золотыми волосами, в зелено-голубых штанах и курточке, с крошечным мечом на поясе. Голову ее охватывал белый обруч, украшенный искусно откованным листом плюща, глаза цвета ночных фиалок смотрели на сарацина с нескрываемым интересом.— Приветствую тебя, ворлок, — купол распался, корни, извиваясь, вернулись в землю, остался только один, на который опустилась фэйри. — Я Афэнен, и это мои земли. Я ждала, когда же ты, наконец, попросишь разрешения приходить сюда, как того требует закон, но так и не дождалась. Ты нарушил границы владений моего клана, призывал моих слуг, пил из Kreiddwylaed, источника силы. Если бы ты не принадлежал ему, — она указала на грудь Назира, и того пронзила резкая боль от дрогнувшего кинжала, — то уже был бы мертв. Несмотря на то, что понравился им, — Афэнен погладила корень.Сарацин перевел дыхание, боль утихла так же быстро, как вспыхнула, но неприятное чувство осталось.— Прошу... прошу прощения, миледи, — он поднялся, прижал руку к груди и наклонил голову. — Мое имя Назир, мой дом далеко отсюда, под южным солнцем. Я не знаю ваших законов, и не думал, что вторгаюсь в чужие земли.— Вот как? — фэйри села на корень, расправила полы курточки. — Тебя не научили? Почему же ты не обратился к своему хозяину?Назир поморщился, напоминание о том, что он несвободен, было так же болезненно, как недавние ощущения от кинжала. Но отрицать правду бессмысленно.— Я... — он запнулся, — не хотел тревожить его.— Вы, дхойне, такие забавные, — крылья Афэнен дрогнули, раздался смех, сопровождавшийся мелодичным звоном. — Если бы ты совершил что-нибудь посерьезнее вторжения во владения пикси, то понес бы наказание, твой сadaryn сам бы сделал это. У вас ведь даже есть поговорка: незнание закона не освобождает от ответственности.Она расправила крылья, подняв облако пыльцы, и через секунду уже была рядом с Назиром, касаясь крошечной ручкой его щеки. Сарацин на несколько ударов сердца задержал дыхание — его окутал дурманящий аромат каких-то цветов, от которого закружилась голова. Почему-то подумалось, что лепестки у них наверняка цвета фиалок.— Считай, что я дала тебе разрешение, — Афэнен снова засмеялась. — Ты мне понравился. Но другие не будут так добры, поэтому ступай к нему, — почти невесомые пальцы погладили волосы сарацина, аромат цветов исчез. — Будет жаль, если такой красивый ворлок перестанет приходить ко мне.— Миледи, — Назир снова прижал руку к груди. — Я не знаю, как мне пройти к... — он замолчал, подбирая слово, язык не поворачивался сказать ?хозяину?. Одно дело, когда Мач через фразу вставлял ?хозяин Робин?, и совсем другое — в его случае. Имя произносить тоже не хотелось, достаточно было сделать это даже мысленно, как перед внутренним взором возникали синие глаза с серебряными зрачками, и становилось тяжело дышать. — К нему.— Ты очень, очень забавный, — Афэнен перекувырнулась в воздухе через голову, веселясь и хлопая в ладоши. — Через Llyd Idir, конечно, как же еще? Если пока не умеешь открывать Nnyie... Врата, как говорят ваши колдуны, просто позови, и он проведет тебя, куда нужно. Открой разум и позови.— По имени? — на всякий случай уточнил Назир, вспоминая, что сказал ему Гисборн.— Ну конечно. Ты же его cyfaerwyddn, он услышит, — она хихикнула, снова перекувырнулась и взмыла к вершинам деревьев. — Передавай поклон от меня!Сверху донесся перезвон колокольчиков, сарацин запрокинул голову и успел увидеть сверкающую тучу пыльцы, которая окутала кроны и растаяла.— Khara*, — выругался он, когда фэйри исчезла.Ворлок понимал, что встреча с Гисборном неизбежна, но старался оттянуть ее, как мог. Однако если он совершит еще какую-нибудь глупость, неизвестно, чем все обернется. Назир Малик Кемаль Инал Ибрагим Шамс-ад-Дуалла Ваттаб ибн Махмуд принадлежал к древнему и знатному роду, но за оказанные семье услуги его еще ребенком отдали в орден асассинов, где, в отличие от остальных, ему удалось сохранить волю и внутреннюю свободу. Как считал сам Назир, причина крылась в магии, которая, к сожалению, пробудилась поздно, иначе его судьба сложилась бы совсем иначе — взрослого, а уж тем более асассина, не взялся бы учить ни один последователь тайного знания. Случилось это, когда за отказ выполнить задание его приговорили к смерти. Назир дотла сжег крепость вместе со всеми, кто там находился, сам не понимая, как это вышло — тело вдруг стало легким, на какое-то время он перестал видеть, а очнувшись, обнаружил вокруг покрытые сажей камни. На нем самом не осталось ни малейшего ожога, но и двигаться он не мог, кости и мышцы словно превратились в кисель. Мощный выброс силы привлек внимание обитавшего неподалеку магрриба, который, забрав новоявленного ворлока, несколько дней вытягивал из него жизнь. А потом пленник, которого он считал полностью обессиленным, превратил башню вместе с ее хозяином в оплавленный остов. Какое-то время Назир скитался, стараясь сдерживать рвущуюся наружу магию, чтобы не попасться еще раз. Получалось не слишком хорошо, столько лет дремавшая сила требовала выхода, и приходилось держаться подальше от городов, чтобы опять не спалить что-нибудь. Вернуться к семье он тоже не мог, поскольку умер для них в тот момент, когда его забрали из дома. И вот когда ворлок уже раздумывал, попытаться ли все же отыскать учителя или просто умереть, в его жизни возник граф Хантингтон. Тогда Назира первый раз вышибли из седла, но не убили, и в результате сарацин последовал за Робином в Англию. Со дня этой встречи неукротимое пламя, выжигавшее его изнутри, присмирело и почти полностью подчинилось, стремясь вырваться только в минуты сильного душевного напряжения. И даже тогда его удавалось сдержать. Правда, были и другие проявления — например, неожиданно начинали летать предметы, или половина лагеря за ночь зарастала ежевикой, или меховая безрукавка Маленького Джона вдруг начинала рычать и шипеть — но к этому все относились с пониманием и юмором.Знания он добывал по крупицам, по разрозненным страницам из книг, которые время от времени находили для него разбойники, но чаще — методом проб и ошибок. Вступать в один из английских магических орденов он не хотел, обратно в Палестину путь был заказан. Назир был бы счастлив, найдись кто угодно, пусть и деревенская ведьма, которая объяснила бы хоть что-то, направила в нужную сторону. И, видимо, судьба решила посмеяться над ним, столкнув с Гисборном, который оказался даже не человеком. Учиться у Ши мечтал каждый колдун, но стать фамилиаром, собственностью... Это сводило с ума, несмотря на новые способности и заметно улучшившийся контроль. Из того, что он читал — для фэйри фамилиар был не просто защитником и помощником, а источником, из которого при необходимости черпали силу, оружием и бог знает, чем еще.Какое-то время Назир стоял с закрытыми глазами и размеренно дышал, приводя разум и дух в равновесие. Когда мысли перестали скакать, словно стадо косуль, он запрокинул голову и заорал во всю мощь легких:— Гисборн!!!Несколько секунд ничего не происходило, а потом пространство перед ним раскололось надвое, будто молния ударила, и все изменилось, как в тот раз — цвета, звуки, деревья вокруг, даже воздух стал другим, с густым привкусом холода, терпких трав и цветов, которых не найти в тварном мире.— Вопить-то зачем? — раздался над головой знакомый язвительный голос. — Я сказал, что услышу, но не имел в виду, что надо так драть глотку. В голове теперь звенит.Назир посмотрел наверх. Тот, кого он звал, сидел на толстой ветке ярдах в трех над землей, прислонившись спиной к дымчатому стволу и вытянув ноги. Одет, как всегда, в черное, волосы собраны в хвост. И выглядел сейчас как человек.— А я все прикидывал, додумаешься сам или сначала вляпаешься во что-нибудь, — Гай мягко спрыгнул на землю и оказался на расстоянии вытянутой руки от сарацина. — Все-таки вляпался.Назир невольно отступил на шаг. Гисборн поднял бровь.— Что боишься? Наказывать тебя никто не собирается, хотя стоило бы, в другой раз будешь быстрее соображать.— Афэнен... передавала поклон, — пробормотал Назир, не зная, с чего начать разговор и как обращаться к этому... существу.— Да, знаю, я просил клан Гилри присмотреть за тобой, — усмехнулся Гай. Заложив руки за спину, он оглядел сарацина с головы до ног. — Ты же понимаешь, что это не ее истинное имя?Тот кивнул, чувствуя себя неуютно под этим взглядом. Конечно, он понимал. Какой фэйри или маг добровольно откроет свое настоящее имя невесть кому? Да и не каждому другу оказывают такое доверие, некоторые даже супругам не говорят.— Но ты можешь называть ее так, она услышит и придет, если в том будет необходимость, — продолжал Гисборн. — Только не ори больше, как будто с тебя шкуру заживо сдирают. Что еще хочешь знать?Знать Назиру хотелось многое, но как спрашивать того, кто в любой момент может тебя уничтожить движением пальца? Поэтому он поглубже загнал желание засыпать Гисборна вопросами и, уставившись в землю перед собой, глухо проговорил.— Как... мне к... вам обращаться?— Да уж, неожиданно, — хмыкнул Гай, обходя его кругом. Назир стоял, как аршин проглотив. Даже когда его ребенком привезли в крепость Горного Старца, он не испытывал ничего подобного — смесь страха, который, как он думал, из него вытравили, гнева, любопытства и, что самое неприятное, желания смотреть, пока не заболят глаза, прикасаться, снова ощущать кожей обжигающую силу. — Сам как думаешь?— Сadaryn — так назвала вас Афэнен, — Назир старался говорить спокойно. — Думаю, это означает ?хозяин?, — ну вот, он и произнес ненавистное слово, даже не подавился им.— Неверно, — Гай снова остановился перед ним. Сарацин по-прежнему не поднимал глаз, изучая мыски собственных сапог. — Вернее, это — в последнюю очередь, и если добавить вначале n’. Языки Ши очень неоднозначны, и понятия могут быть весьма обширны, так что одним словом не переведешь. Кадари — сюзерен, господин, тот, кто владеет и защищает. Хотя на самом деле все сложнее, сходу не объясню.— А cyfaerwyddn? — вопрос вырвался раньше, чем Назир успел подумать, задавать его или нет.— Хм, — Гай потянул себя за волосы, задумавшись. — В человеческих языках нет точного значения, отчасти подходит ?вассал?, но ближе будет ?тот, кто не принадлежит себе, находящийся под защитой?. А еще кифаэрвид называют любовника того, кто выше по статусу, — он хмыкнул. — Я же говорю, некоторые вещи непросто переводить. Любовница в этом случае будет cyfaerwyddnye. Назир уже пожалел, что спросил. В конце концов, Гисборн мог просто коротко ответить, что да, мол, так и есть — но нет, вместо этого прочел почти лекцию, к тому же обращался с ним совсем не так, как он ожидал.— А ты думал, я тебя бить буду? — в голосе Гая зазвучало откровенное веселье. — На части резать? Или велю снять штаны и разложу мордой в траву?Назир вздрогнул — отлично, еще и мысли читает — и постарался наглухо закрыть разум, предварительно подумав очень грязное арабское ругательство и снабдив его отчетливым образом.— Бесполезно, здесь ты пока не умеешь ставить щиты, — махнул рукой Гисборн, продолжая посмеиваться. Его приобретение оказалось в разы ценнее, чем он считал — не только бывший асассин и ворлок с огромным потенциалом, но и характер тот еще, скучать не придется. Может, влияние Робина сказалось? — Научу, а пока постарайся просто думать потише, вокруг нас уже полно народу, всем любопытно, кто тут орет на все Межмирье. Да, кстати, хватит выкать и прожигать взглядом дырку в сапогах, задымятся скоро.Назир, наконец, поднял голову и встретился взглядом с насмешливыми синими глазами.— Пойдем, cyfaerwyddn, — подмигнул Гай, протянув руку, — здесь время течет иначе, успеешь научиться кое-чему и вернуться задолго до того, как тебя хватятся.— Это обязательно? — Назир кивнул на протянутую ладонь. — Пока да, — пожал плечами Гай. — Это не тварный мир, где все просто. В Llyd Idir верх может в любой миг стать низом, а то и вообще изнанкой, лево оказаться у тебя за спиной, ну и так далее. Ничего, скоро будешь здесь, как дома.Помедлив еще немного, сарацин крепко сжал его руку, и тут же пространство поплыло, подернулось маревом. На какое-то время он потерял ощущение верха, низа и даже собственного тела, а когда все вернулось, они стояли на берегу окруженного остроконечными скалами идеально круглого озера, в центр которого с огромной высоты низвергался водопад. Причем начинался он прямо в воздухе. Из травы торчали свинцово-синие валуны, серебристые стволы подступали почти к самой воде.— Здесь удобнее, — пояснил Гай, высвобождая пальцы из хватки Назира, который сам не заметил, с какой силой в него вцепился во время их странного путешествия.Он сел на землю, прислонившись спиной к валуну, и похлопал рукой рядом с собой. Ворлок подумал и пристроился на валуне напротив, заслужив очередное многозначительное поднятие брови.— Голова не кружится? — поинтересовался Гай и, получив молчаливый отрицательный ответ, продолжил: — На самом деле, прошло меньше мгновения, просто ты еще не освоился. Чтобы попасть куда-то через Межмирье, надо подумать, где ты хочешь оказаться, и потянуть к себе Врата, они везде. Переход занимает в десятки раз меньше времени, чем путь в тварном мире. А чтобы ходить здесь, нужно впустить Сумерки в себя, слиться с ними, ощутить их дыхание. Похоже на то, как ты призываешь растения или животных, только глубже. Llyd Idir — не просто некое пространство, оно живет, чувствует, слышит...Назир внимательно слушал, память у него была прекрасная, натренировали. Люди не могли попасть в Межмирье без помощи Ши, это было доступно только магам, которые заключили с ними договор. Перемещение на большие расстояния являлось одним из самых сложных искусств и отнимало много сил, поэтому им пользовались в исключительных случаях. А тех, у кого было соглашение с фэйри, ценили на вес золота. Причем в прямом смысле — когда Саладдину потребовалось быстро перебросить войска через пустыню, он заплатил чародею столько, сколько тот весил. Адепты илм алгайб, водившие знакомство с ифритами и джиннами, не состояли ни у кого на службе и оказывали услуги только за плату. Тогда как у Ричарда был придворный маг, с помощью которого король всегда оказывался в нужном месте на шаг впереди противника. Но при этом не пользовался преимуществом, пока султан не прибывал на место. Назир не вдавался в политику, но оставаться совсем в стороне от происходящего было невозможно, и ему иногда казалось, что оба правителя разыгрывают некую шахматную партию, фигурами в которой выступают люди.— Попробуй, — предложил Гай, закончив объяснять. — Почувствуй это место, стань им, и пусть оно станет тобой. Не бойся, в случае чего вытащу.Назир поднялся и прошелся по берегу, ощупывая, оглаживая невидимыми пальцами траву, деревья, озеро, скалы, все, до чего дотягивался. Гай внимательно следил за ним, готовый тут же вмешаться, если что-то пойдет не так. Ворлок был ему интересен, и раз уж волей судьбы и собственной глупости оказался его фамилиаром, необходимо позаботиться, чтобы это принесло пользу обоим. Правда, придется еще как-то объясняться с Робином, когда тот узнает о случившемся, но с ним все настолько сложно, что еще одна деталь ничего особо не изменит.Назир тем временем постарался сделать так, как ему говорили — открыл сознание и потянулся наружу чем-то, что жило глубоко внутри, и чему он сам не знал названия. И мир хлынул в него ослепительным водоворотом. Кажется, он закричал. И, кажется, умер.В себя Назир пришел на земле, в груди затихала ноющая боль. Под затылком оказалось что-то довольно удобное, пахло кожей и едва уловимой травяной горечью. Приподнявшись на локтях, он обнаружил сидящего рядом на валуне Гисборна. Без куртки. Искомая деталь одежды находилась как раз под головой ворлока.— Да, умеешь ты удивить, — Гай наклонился вперед, оперся подбородком на сцепленные руки. — Но впредь, думаю, мне стоит тебя контролировать. Быстро учиться, конечно, похвально, но иногда чревато.— Что случилось? — осипшим голосом спросил Назир, садясь. Перед глазами тут же замелькали цветные пятна. Он чувствовал себя... необычно. Что-то в нем изменилось, но он пока не понимал, что именно.— У тебя, часом, ифритов в роду не было? — поинтересовался Гай, не ответив на вопрос. — Драконы-то вряд ли, хотя чем ваш Аллах ни шутит.— Если и были, то я ничего об этом не знаю, — сарацин потер глаза, цветное мельтешение постепенно затухало. — Я сделал, как вы... ты сказал, и... — он попытался вспомнить, но все сводилось к пронизывающему до самых глубин потоку и боли.— Ну, это было красиво, — улыбнулся Гай, поднимаясь. — Здесь вообще огонь ведет себя по-особому, а уж в твоем исполнении... Да, не зря мне чувство задницы подсказало именно сюда прийти, иначе наделал бы ты шуму до самого Тил Тоингире.И Назир вспомнил. Когда он раскрылся, жившее в нем пламя вырвалось на свободу, сплелось с тем сияющим потоком, который ударил снаружи. Похоже, он действительно умер в ту секунду, распался на крошечные частицы, из которых состоит все живое, и это было чудовищно прекрасно и невообразимо больно. И можно было только смотреть со всех сторон сразу, как мир сворачивается золотыми, алыми, багровыми и почти черными спиралями, пускаясь в безумную пляску, и взрываются звезды, и боги смеются ослепительными хвостатыми молниями. А потом его резко выдернули обратно, собрали заново, и сопровождался данный процесс крайне нецензурной бранью.— Сказал же, вытащу в случае чего, — пожал плечами Гисборн, снова отвечая на его мысли. — То, что ты мне принадлежишь, означает также, что я за тебя отвечаю.Назир молчал. Во-первых, не знал, что сказать, во-вторых, старался осознать, что же изменилось. Он попробовал представить ту поляну в лесу, и вдруг увидел ее очень отчетливо, прямо перед собой, достаточно было сделать шаг, чтобы оказаться там. Следом пришло понимание того, о чем говорил Гай — Llyd Idir не просто некое пространство. Он провел пальцами по траве и ощутил отклик, Межмирье приняло его, признало.— Ты обещал научить меня прятать мысли, — наконец, произнес Назир, глядя на него снизу вверх.— Сам встанешь? — поинтересовался Гай, делая такой жест, словно собирался помочь.— Сейчас узнаем, — сарацин поднялся на колено, потом выпрямился, пошатнулся, но устоял. — Бегать еще не готов, но стоять могу.— Бегать пока не надо, — Гисборн стоял почти вплотную, зрачки у него посветлели. — Словами долго объяснять, просто покажу. Мысленной речи тебя не учили, но после такого, думаю, сообразишь.— Я с животными могу немного общаться, — Назиру пришлось прилагать усилия, чтобы не отвести взгляд. — Если постараться, то вижу образы, когда кто-то рядом испытывает сильные чувства. Могу почувствовать на расстоянии того, кого хорошо знаю, сказать, жив или нет, и как далеко находится, с точностью до десятка ярдов.— Угу, принцип тот же, — кивнул Гай, и серебро затопило всю радужку.Назир запаниковал, слишком свежи были воспоминания, дернул головой, отшатнулся, и почти тут же ощутил, как волосы на затылке сгребли в кулак, не давая двигаться. Закрыть глаза тоже не получилось, ему просто не позволили сопротивляться, как и тогда.— Я ничего тебе не сделаю, — голос Гисборна звучал успокаивающе, что шло вразрез с жесткой хваткой на волосах и жгучими путами, захлестнувшими силу ворлока. — Ничего такого, чего стоит бояться.В сознание хлынул поток образов, и Назир сразу провел аналогию с лабиринтом и многочисленными дверями внутри него. Каждая дверь открывается и закрывается в разные стороны, их можно располагать в любом порядке, переставлять, как необходимо. В таком лабиринте можно спрятать, что угодно, любую мысль, воспоминание, желание, и когда понадобится — извлечь.— Быстро схватываешь, — одобрил Гай, наблюдавший за его умозаключениями. Назир понял, что слышит это у себя в голове, и попытался вытолкнуть его, отгородиться, захлопнуть все двери, перетасовать их. Ощущение мысленного касания он тоже хорошо запомнил, и теперь ни с чем не спутает это покалывание и металлический привкус. — Забыл сказать, что со мной это не пройдет, — Гай усмехнулся и сам исчез из его мыслей, заговорил вслух. — Но я не буду лишний раз тебя читать, обещаю, хоть это интересно.Назир перевел дыхание и понял, что глаза Гисборна снова стали синими.— Вообще-то, без разрешения соваться в чужой разум — весьма дурной тон, за такое могут и мозги поджарить, если только ситуация не критическая, — волосы Гай пока не отпускал и отодвинуться не давал. — Но между кадари и кифаэрвидэ это правило не действует. Однако если кто-то другой попытается сунуться, ты имеешь полное право ударить в ответ на вторжение. С такой силой, как сочтешь нужным. Ясно?Назир опустил и поднял веки, показывая, что все понял. От руки на затылке по спине разливалось тепло, и когда пальцы разжались, он невольно откинул голову, чтобы продлить касание.— Тебе стоит определиться в желаниях, — посоветовал Гай, на секунду задержав руку на его шее, после чего отступил и поднял с земли куртку. — Неужели асассинов не учат, что душевный разлад мешает сосредоточению, и смятение разума — верный путь к гибели?— Учат, — Назиру удалось сказать это почти безучастно, хотя в душе у него царило не просто смятение и разлад, а полный хаос. — Спасибо.— Всегда пожалуйста, — Гисборн весело скалился. — Кстати, почему ты до сих пор не рассказал никому о предстоящей встрече в круге Рианнон?— Я хотел сначала прийти один, — сарацин пожал плечами. — Чтобы не подвергать никого опасности, если... если что-то пойдет не так.— И? — Гай вскинул бровь и принялся надевать куртку. — Что-то все еще может пойти не так?— Сегодня расскажу, — Назир следил за его движениями, думая, что если сумеет когда-нибудь понять, что творится в голове этого существа, то может смело требовать причисления себя к лику святых. Почему-то он был уверен, что Гисборн непредсказуем даже для Ши. И однозначно безумен. Конечно, он представить не мог, что подобные мысли, один в один, одолевают не только его, и очень удивился бы, узнай, кого именно. — Ты сказал, можно взять с собой троих или четверых?— Четверых точно можно, — кивнул Гай.— Тогда Мач, Джак, Уилл... — Назир помолчал, размышляя. — Насчет Джона пока не знаю. Может быть, лучше Кейт. Или Скэтлок.— Почему? — Гай выжидающе смотрел на него, хотя и так знал ответ.— Стоит Джону тебя увидеть, у него глаза становятся, словно у быка перед красной тряпкой, — усмехнулся Назир. — Не думаю, что тебе хочется ввязываться в драку в таком месте, а его это не остановит.— Ну, если он все же пойдет с тобой, постарайся как-то справиться с его норовом, — хохотнул Гисборн, хлопнув ворлока по плечу. — Иначе, боюсь, его самолюбие сильно пострадает, когда я доставлю его к Робину спеленутым, как тюк соломы. Драться в круге Рианнон мне на самом деле неохота. Пойдем, тебе пора возвращаться, на первый раз хватит. Провожу на всякий случай.Назир не стал отвечать, что и сам прекрасно доберется. Вряд ли его послушали бы, да и чувствовал он себя пока увереннее в присутствии Гая. Выйти он решил там же, где они встретились, и по одобрительному взгляду спутника понял, что поступил правильно.— Чуть не забыл, — Гай привалился к дереву, дожидаясь, пока Назир шагнет в тварный мир. — Когда приходишь во владения фэйри и хочешь получить разрешение там находиться, принято назваться и сказать: Rwyf i dawadyn heddn.— ?Я пришел с миром?, понял, — Назир сделал шаг и, уже стоя на поляне, сообразил, что ответил на чужом языке.Вслед ему донесся ехидный смешок.***В лагерь Назир вернулся задолго до заката, как и сказал Гисборн, времени прошло немного. Несколько минут он неподвижно стоял, скрытый ветвями — смотрел на лагерь и слушал, что там творится. Он часто так делал, это стало своеобразным ритуалом, почти медитацией. Робин и его люди заменили ему семью, приняли чужака, он готов был защищать их ценой своей жизни, и радовался минутам покоя, которые им всем удавалось выкроить в промежутках между схватками и смертями. Пока Назир отсутствовал, Мач успел поругаться с Уиллом из-за своих кулинарных экспериментов, Джак их мирила, угрожая совместной чисткой котлов. Маленький Джон ковырял кинжалом в зубах и вставлял многозначительные реплики о том, что котлы надо почистить обоим, причем те, которые у них вместо голов. Скэтлок под шумок стащил кусок оленьей печенки и скармливал ее своему волкодаву. Кейт ссорилась с женщинами, которые доказывали ей, что стирка не менее важное дело, чем упражнения в стрельбе из лука. Клэй обсуждал с ирландцем Тобаром балансировку метательных ножей, причем слышно их было за пределами лагеря — это у Белоручки называлось ?высказать свое мнение?, а поскольку у кузнеца тоже имелось мнение, дебаты часто становились чересчур громкими. Второй кузнец, одноглазый Мэдок, точил мечи и отливал наконечники, неодобрительно поглядывая на спорщиков, но не вмешиваясь. Зато вмешивался Алан, которому эти вопли не давали заснуть, и в результате ?беседа? о ножах время от времени переключалась на обсуждение склонности Э’Дейла прикарманивать то, что плохо лежит, и число соблазненных им девушек. Последнее являлось для Клэя предметом жгучей зависти, хотя он сам не был обделен женским вниманием, но когда садился на любимого конька, Алану приходилось спасаться от разъяренного приятеля бегством. Кто-то фехтовал, двое подростков чинили арбалеты. В общем, все как обычно в периоды затишья. На широкой ветке раскидистого дуба устроился Нэд и усиленно таращился в ту сторону, откуда должен был вернуться Назир. Он повадился сидеть там с тех пор, как ворлок стал уходить на поляну, и радостно сообщал о его появлении на весь лагерь — голос у парнишки был тот еще, впору герольдом становиться. Все повторилось, как и в прошлые дни — стоило выйти из-за деревьев и начать спускаться со склона, как Нэд вскочил на ветке, завопил: ?Вернулся!? — и соскользнул по веревке на землю. Подошедший Назир потрепал его по волосам и направился к Джак, решив поговорить в первую очередь с ней.В эту секунду раздался разъяренный рев, и мимо Назира промчался Алан, за которым, матерясь и потрясая солидной дубиной, несся Клэй. Маленький Джон проводил их задумчивым взглядом.— Может, ты их на пару дней заколдуешь, а? — он посмотрел на сарацина. — Чтобы смирные были, молчали, воду там таскали или еще что. Как только Робин их осаживает без рукоприкладства? У меня вот не получается.— Это же Робин, — улыбнулся Назир, пожимая плечами, и повернулся к девушке. — Джак, можно тебя на минуту, мне помощь кое-какая нужна.— Что-то болит? — забеспокоилась она и потянулась потрогать его лоб. — Ты бледный. Опять голова?— Нет, нет, голова нормально, — Назир направился к своему жилищу — ему выделили целую пещеру, небольшую, но вполне подходящую, чтобы там упражняться в колдовстве, не уходя из лагеря. На самом деле, отдельное помещение ему требовалось еще и затем, чтобы в случае чего спросонья не подпалить лагерь, а на маленьком пространстве легче удерживать защиту. — Есть важный разговор.Пока они шли, Джак не задавала вопросов, зная, что ворлок не начнет важный разговор, пока не окажется там, где их не услышат. Она попала в банду Робина позже Назира, и, обнаружив среди лесных стрелков соотечественника, была счастлива, что может говорить с кем-то на родном языке. К тому же, он разбирался в травах, правда, в первую очередь в ядах, но его опыт был неоценим. Назир сразу понял, что перед ним девушка, а не мальчишка, и с первого дня опекал ее, как младшую сестру, которую она ему напоминала. Поначалу Алан изо всех сил пытался сводничать, но после того, как огреб сразу с двух сторон, переключился на другие развлечения.Войдя в пещеру, Назир задернул закрывавшую вход шкуру и поставил барьер, отметив про себя, что теперь делает это, не задумываясь и даже не складывая руки в знак атальфа. С закрытым пологом стало темно, и тут же вспыхнули свечи, стоявшие на каждом свободном уступе и камне.— Так что случилось, раз ты не стал говорить при всех? — спросила, наконец, Джак, садясь на застеленную шкурами кровать.Назир устроился на грубо сколоченном стуле напротив.— Я нашел Робина, — сообщил он, прокручивая в голове разговор, который готовил по пути в лагерь.Джак в эту секунду являла собой иллюстрацию выражения ?лицо сияло от счастья?. Она вскочила.— Нет, подожди, — ворлок поднял руку, — все не так просто.Счастье сменилось настороженностью.— С ним что-то случилось... плохое? — девушка опустилась обратно на кровать. — Он же сбежал от де Рено... Его нашли?— Нет, нет, ничего плохого, — успокоил ее Назир и заговорил, тщательно подбирая слова. — Робин в безопасности, в одном месте... туда очень сложно попасть. Его лечат, все хорошо. Но... есть обстоятельства, — он поднялся и прошелся от стены к стене. — Сложные. Мне... разрешили взять с собой четверых, чтобы пройти туда. На новую луну, после полуночи, нас будут ждать в круге Рианнон.— Что за сложные обстоятельства? — Джак пристально и холодно смотрела на него. — И кто тебе разрешил? Кто будет ждать?— Не могу... об этом, — Назир отвернулся. — Но я говорил, опасности нет ни для кого из наших. Пожалуйста, поверь мне. Поэтому я и позвал тебя, а не Джона, Мача или Скарлетта. Джон из меня уже душу вытрясал бы, Мач орал, как резаный, а что сделал бы Уилл, я даже представить не могу, он же винит себя в том, что Робина схватили.— Уиллу тяжело, ты ведь понимаешь, — медленно проговорила Джак. Когда она назвала имя Скарлетта, взгляд ее потеплел. — Только, считай, наладил отношения с братом...— Я понимаю, да, — кивнул Назир, снова поворачиваясь к ней. — Поэтому он будет среди тех, кто пойдет. И ты. И Мач. Насчет Джона не уверен.— Почему? — девушка прикинула, почему ворлок не хочет брать с собой Маленького Джона, но пока разумного объяснения не нашлось. — Ты его в чем-то подозреваешь?— Если только в неумеренной любви к элю и сквернословию, — усмехнулся Назир. — Просто он очень быстро заводится на драку. И в этом случае может.— Это как-то связано с тем твоим падением с лошади? — поинтересовалась Джак, хотя и так была уверена.Назир кивнул, прислушиваясь к ощущениям. Боли не было, значит, пока он не сказал ничего запретного.— А это падение... как-то связано с сэром Лодуром? — задала следующий вопрос сарацинка.В горле у Назира пересохло, Джак всегда была сообразительной, и хорошо умела сложить два и два, чтобы сделать выводы. Он снова кивнул. Боли по-прежнему не было.— Но опасности нет? — Джак припомнила, как выкручивало ворлока, когда Джон пытался выяснить, что с ним произошло, и спрашивала осторожно.— Нет, — Назир старался дышать ровно, но у него не очень получалось.— То место, о котором ты говорил... — девушка помолчала, — вообще... в мире людей?— Не знаю точно, — он потер внезапно заледеневшие руки. — Думаю, не совсем.— Сэр Лодур... — Джак вернулась к самому скользкому моменту, — человек?— Н-нет, — пробормотал Назир, и тут же в груди резануло, он покачнулся, часто задышал, хватая воздух открытым ртом и вцепившись в тунику. — Хватит... хватит...Джак уже была рядом, обняла, усадила на кровать, но Назир не мог сидеть, откинулся на спину, перед глазами плясали цветные круги.— Что же с тобой сделали... — она погладила ворлока по волосам. — Чем я могу помочь?— Просто не... не спрашивай об этом, — Назир судорожно старался вдохнуть, кинжальная боль в груди постепенно отпускала. — Само... решится. Дело не так уж плохо, наоборот, — он сжал руку Джак. — Клянусь, все будет хорошо, я ведь никогда тебе не лгал, — правда, сейчас он совсем не был уверен в том, что говорил, но не хотел расстраивать свою ухтиш*.— Обещаешь? — глаза у Джак были на мокром месте, она с силой провела тыльной стороной ладони по векам, чтобы не расплакаться. Мало кто видел ее слезы, если не сказать, почти никто — пару раз Робин и один раз Назир. Не хватало еще сырость развести.— Обещаю, альби*, — ворлок сел, успокаивающе погладил девушку по плечу. Дыхание уже почти восстановилось. — Видишь, все уже прошло. В общем-то, я сам напортачил, разберусь. Сейчас есть дела поважнее.Джак кивнула, мысленно пообещав себе выяснить то, о чем не может рассказать Назир. Она пока не представляла, как, но об этом можно подумать позже.— Поговоришь с Уиллом и Мачем? — он задумчиво постукивал пальцами по колену, перебирая наиболее близких Робину людей. — Убеди их не болтать, у тебя получится. Я не уверен, что нужно сейчас сообщать всем... Может, Алану еще? Он, конечно, жулик, бабник и трепло, но когда надо, молчит как рыба, и зачастую видит то, что другие упускают. Или Клэю... Скэтлоку? Кейт?— Кейт не стоит, — быстро произнесла Джак. — Она хорошая, но у нее ветер в голове. Потом уже, когда все прояснится окончательно. Джону так и не хочешь пока рассказывать?— Подумаю, время еще есть, — Назир поднялся, провел ладонью над свечами.Когда он погружался в размышления, руки непроизвольно тянулись к пламени, это помогало сосредоточиться. Джак заворожено смотрела, как отдельные огоньки слились в длинную рыжую ленту, которая сплеталась замысловатыми узорами, скользила вдоль плеча ворлока. Девушке всегда нравилось наблюдать, как Назир колдует, но больше всего она любила, когда он садился у костра и устраивал представления, создавая из огня фантастические цветы, бабочек, единорогов, драконов и бог весть что еще. В такие минуты рядом собирался весь лагерь, а подростков было вообще за уши не оттащить. Он никогда не обжигался, даже одежду не опалял, мог зачерпнуть голой рукой угли и отнести их к горну, когда кто-то из кузнецов просил подбросить жару. Как-то раз Джак вообще застала его спящим на головнях, в саже с ног до головы, и совершенно не помнящим, как сюда попал — предыстория этого казуса была невеселой, хотя закончилось все хорошо. Началось все со Скарлетта, сводного брата Робина. Он с детства ненавидел наследника Хантингтонов, из-за которого их отец бросил мать Уилла. Но когда встретил Локсли уже под именем Робина Гуда и примкнул к нему, то долгое время разрывался между привычной ненавистью и осознанием того, что сам лишает себя возможности наладить отношения с единственным оставшимся в живых родственником. В какой-то момент он сорвался, полез на рожон и попал в серьезную переделку. Вытащили его поистине чудом, которое стоило разбойникам десяти жизней, арбалетного болта в спине Робина, нескольких дней, проведенных Назиром между жизнью и смертью и сожженной почти до кости руки Мача. Руку ворлок оруженосцу вылечил, едва оправился и смог хотя бы сидеть, но какое-то время того трясло даже при упоминании огня. Сам Назир был вынужден с месяц спать в лодке посреди озера, чтобы не спалить невзначай весь лагерь, а Робин несколько недель кашлял кровью. Уилла грызло чувство вины, и он хотел уйти из леса, но задушевная беседа с Маленьким Джоном, после которой несколько дней получалось только стоять и лежать на животе, убедила его отказаться от этой идеи.Разговор с Робином, который, узнав, что у него есть брат, чуть не слетел с катушек, закончился грандиозной попойкой. Назир, непривычный к спиртному, опьянел после пары кружек, устроил фейерверк, был засунут атаманом в бочку с водой и гордо отправился спать прямо на прогорающий костер, который принял за свою постель. Где его наутро и обнаружила Джак, вернувшаяся из похода за редкими травами.Назир довольно долго не произносил ни слова, погрузившись в свои мысли, большая часть которых была связана с предстоящей встречей в круге Рианнон.— Что мне сказать Скарлетту и Мачу? — нарушила затянувшееся молчание девушка. — Убедить их не болтать я смогу, но нужна правдоподобная история.— Скажи, что... — Назир вынырнул из размышлений, огненная лента распалась на язычки пламени, которые вернулись на фитили свечей. — Хм... ну, что это такой гейс, например. И что после можно будет всем рассказать, а пока нужно сохранить тайну.— Гейс. Ладно, — кивнула Джак, поднимаясь. — Еще что-нибудь придумаю. Надо их по одному отловить. Надеюсь, Мач уже отказался от идеи накормить всех гороховым супом с улитками.— Почему с улитками? — удивился Назир. — Нет, их, конечно, можно есть, но сейчас много дичи, мяса полно.— А вот Алан считал, ты в первую очередь про горох подумаешь, — засмеялась Джак. — Мы с ним даже поспорили, теперь он мне должен новый нож. Мач услышал где-то, что блюда из улиток подают в аристократических домах Бургундии, и решил сочетать их с горохом, которого добыл целый мешок.— Его эксперименты с едой иногда опасны, — пробормотал Назир, вспоминая суп с мухоморами, последствия от употребления которого были весьма... нетривиальны. Сняв барьер, он откинул полог и обнаружил слоняющегося неподалеку Скарлетта, взгляд которого был прикован к входу в пещеру. При виде сарацина он смутился и быстрым шагом направился к кузнице. — Думаю, сначала тебе стоит поговорить с Уиллом, — ворлок кивнул на удаляющегося парня. — А уже вместе с ним уведете Мача подальше от лагеря, на всякий случай, чтобы не переполошил всех.— Так и сделаю, — согласилась Джак, целуя его в щеку и выходя наружу. — Будь осторожен, ладно?— Конечно, ты же меня знаешь, — Назир ободряюще улыбнулся.— Вот именно, — вздохнула девушка, отыскивая взглядом Уилла, который теперь маячил перед входом в кузницу и делал вид, что даже не смотрит в сторону жилища сарацина. — Если кошка от любопытства сдохла, то с тобой все гораздо хуже...— Не забудь получить с Дэйла свой выигрыш, — произнес ей вслед Назир. — Хорошие ножи на дороге не валяются, а этот прохиндей ворует только лучшие.Снова опустив шкуру, он улегся на кровать, заложив руки за голову и глядя на закопченные своды. Мысли вернулись к грядущей встрече, но очень быстро переключились на случившееся сегодня, на полученные знания, а затем перед внутренним взором неизбежно возник Гисборн. Назир невольно потянулся к тому месту на шее, которого коснулся Гай, но тут же отдернул руку, закрыл глаза, резко сел, скрестил ноги и принялся выполнять дыхательные упражнения, призванные привести тело и дух в равновесие. С некоторых пор ему приходилось проделывать их чаще, чем во время обучения в ордене, но надолго все равно не помогало. Определиться в желаниях... Проще сказать, чем сделать. Назир был не подростком, который не соображает, что с ним происходит, он отлично представлял, что чувствует. Но легче от этого не становилось, наоборот. И дело было не только в почти невыносимом физическом влечении. Хотелось, чтобы его воспринимали не как собственность, или ценное оружие, или что-то еще в таком роде... После пары сотен вдохов и выдохов болезненное возбуждение схлынуло, и в голове прояснилось — до следующего раза.Назир поднялся, выглянул из пещеры. Начинало смеркаться. Уилла и Джак около кузницы уже не было, Мача он тоже нигде не увидел, значит, в скором времени все трое придут к нему. Нужно продумать разговор, но при этом не подать виду остальным, будто что-то происходит. То есть, вести себя, как обычно. Можно было пойти к костру, но после недолгих размышлений ворлок решил остаться у себя. Чтобы не сидеть без дела в ожидании, он взял нож, тисовую ветку и принялся вырезать очередной гальдрастав, не мешало обновить некоторые ловушки. Ждать пришлось недолго — Назир успел только обточить кусок ветки, когда снаружи раздалось демонстративное негромкое покашливание, по которому сразу узнавался Мач. Откинув полог, сарацин столкнулся с ним нос к носу, позади стояли Скарлетт и Джак. Оруженосец Робина выглядел так, словно ему скормили соль с полынью, но, к счастью, пока они шли через лагерь, никто не придал этому особого значения — в свете недавней ссоры с Уиллом.— Заходите, — кивнул Назир, возвращаясь к столу и набрасывая на неоконченный амулет кусок ткани.Мач вошел первым, постаравшись сделать лицо попроще. Судя по всему, Джак удалось придумать достаточно веское объяснение, чтобы счастливый оруженосец не поднял шум на весь лагерь. А Скарлетту, скорее всего, хватило просьбы молчать до поры до времени, девушка из него могла веревки вить в случае необходимости. Когда импровизированная дверь вернулась на место, Назир едва успел поставить барьер, как Мач засыпал его вопросами.— Хозяин Робин точно в надежных руках? Его хорошо лечат? А кормят нормально? Как он сбежал? — в какой-то миг он даже ухватил ворлока за тунику на груди, словно надеясь вытрясти из него ответы.— Мач, — Назир отцепил оруженосца от своей одежды, пока тот в порыве чувств не порвал ее. — Все хорошо. Робин в надежных руках, — при этих словах он почти физически ощутил прикосновение этой самой руки к шее, и отвернулся якобы за ножом, чтобы скрыть мгновенно сбившееся дыхание. — Я не знаю, как его кормят, но уверен, что ничуть не хуже, чем ты. Увидишь его, сам все спросишь.— А раньше нельзя? — подал голос Уилл, до этого молча стоявший за спиной Джак. — Еще почти две седмицы ждать, — он посмотрел на Мача, который вышагивал от стены к стене.— Одиннадцать дней, — тот остановился, потом снова заметался, и Назиру пришлось перехватить его и силой усадить на кровать, чтобы не снес что-нибудь.— Не мельтеши, пожалуйста, — он выразительно посмотрел на Мача, который припомнил день, однажды проведенный в неподвижности, и замер с прямой спиной, точно к нему доску привязали.— Почему ты не стал говорить с Джоном? — поинтересовался Уилл. Хоть он и выглядел спокойным, ворлок всей шкурой чувствовал исходящие от него тревожные волны. Если у Мача сразу включился режим заботы о господине и друге, и он ощущался как бурлящий, но вполне привычный котел, то Скарлетт, несмотря на внешнее хладнокровие, воспринимался сжатой острой пружиной. Которая в любую секунду готова распрямиться, и неизвестно, куда придется летящее острие. Уилл беспокоился о брате и мучился чувством вины из-за того, что снова оказался причиной его неприятностей, будто мало было того болта. Джак погладила его по плечу, успокаивая.— Есть одна... сложность, — Назир сел на край стола, кивнув Уиллу и Джак на кровать, и они устроились рядом с Мачем. — Как вы уже знаете, нас встретят и проводят к Робину. Но нашему проводнику с Джоном пока лучше не встречаться, иначе не миновать драки, несмотря ни на что.— Несмотря на что? — почти одновременно произнесли Мач со Скарлеттом.Джак молчала, не сводя с Назира пристального взгляда, и ему показалось, что она догадывается, о ком идет речь.— На то, что он дважды уже спасал Робина, — ворлок не назвал имя, но все сразу поняли, кто имелся в виду. — Вернее, теперь уже трижды.— Ты о... — начал Уилл, хмурясь.— Гисборне, — договорила Джак, опередив открывшего уже рот Мача. — Да, то, что случилось в Акре, удивляет меня до сих пор. И не только меня... Но Джон полезет в драку, тут и думать нечего.Назир кивнул.— Да уж, — пробормотал Мач, обкусывая заусенец, за что заработал шлепок по руке от сарацинки. — В Акре все произошло так... быстро, сначала, когда... — он оборвал фразу, имя Мэриан старались не произносить даже в отсутствие атамана. — И потом в порту, с тем асассином.— Тогда никто даже не попытался его убить, — медленно проговорил Уилл, тоже избегая имен. — Более того, он приказал, и мы подчинились, как Робину. Хотя Джон потом рвал и метал, конечно...— Ты считаешь, этому человеку можно доверять? — Джак сжала руку Скарлетта, то ли стремясь поддержать его, то ли ища поддержки. — Ты ведь ему поверил, да?Назир ощущал эмоции всех троих — тревогу, неуверенность, растерянность, страх, вину, гнев, ожидание, надежду, — которые скребли по натянутым и без того нервам, словно напильник Мэдока по куску металла. Очень хотелось оказаться на поляне в зарослях, а лучше в Межмирье, но нужно было успокаивать, доказывать, объяснять...— Поверил, — Назир вздохнул, борясь с искушением прямо отсюда шагнуть в Сумерки. — Как бы то ни было, Робин обязан Гисборну жизнью, и сам он такие долги не забывает.Мач с Уиллом переглянулись, Джак резко наклонила голову.— В любом случае, у нас нет выбора, — она поднялась. — Без его помощи, если я правильно поняла, нам к Робину не попасть.— Правильно, — от наплыва чужих эмоций Назира уже мутило, и он буквально швырнул щиты между собой и друзьями, чтобы хоть немного передохнуть. — И подумайте, стоит ли брать с собой кого-то еще.— Ну, я бы взял Алана, — пожал плечами Скарлетт. — Пусть он и ворюга, но Робину предан, и глаз у него верный.— Алан подойдет, да, — согласился Мач. Вид у него был несколько ошарашенный.— Угу, — Назир снял барьер, подошел к выходу и взялся за шкуру, давая понять, что хотел бы теперь остаться один. Было уже темно, люди собрались у костров, где жарилось мясо. От самого большого доносился раскатистый голос Маленького Джона, который уговаривал Тобара пить на спор. На спор они с ирландцем пили по меньшей мере дважды в неделю, после чего лагерь оглашало чудовищное пение не менее чудовищных куплетов.Стрелки вышли, Джак задержалась на пороге и погладила Назира по руке. Ворлок опустил щиты, от девушки всегда шли теплые волны, которые не исчезали, даже когда она сердилась.— Сонного зелья принести? — она бросила взгляд на открытый, а потому явно пустой серебряный флакон на столе. — Тебе выспаться надо, выглядишь уставшим. — Надеюсь так заснуть, — Назир на несколько секунд прижал ее к себе. — Но если не получится, попрошу.— Пойди поешь только сначала, — голос Джак стал строгим, и он улыбнулся — таким тоном ей удавалось заставить слушаться любого, включая волкодава Скэтлока. — Или пришлю Кейт с ужином, и тебе придется выслушивать ее вздохи по поводу Робина и сэра Лодура, о том, как тяжко любить двоих.— Лучше пение Маленького Джона, чем вздохи Кейт, — рассмеялся Назир. — Закончу заготовку для амулета и сразу приду.— Хорошо, — Джак шагнула наружу, а Назир вернулся к столу, повертел в руках начатый амулет, отложил его, сел и опустил голову на руки. Принимать постоянно сонное зелье он не хотел, чтобы не привыкнуть, но не был уверен, что сможет заснуть без него. Вернее, заснуть сможет, а вот выспаться — вряд ли, учитывая преследовавшие его сны.Но завтра предстоит встреча с Гаем и следующий урок, так что, скорее всего, новая порция все же потребуется. И поесть тоже нужно. Поэтому он снова поставил щиты, вышел к костру и делал вид, что все хорошо, все по-прежнему, и только взгляд Джак время от времени вызывал чувство вины — не за двойную жизнь, а за то, что не мог ей все рассказать и успокоить.Однако постепенно Назир расслабился, насколько возможно, и даже позволил Алану и Белоручке втянуть себя в спор, смысл которого, как всегда, остался непонятен, а результат предсказуем — Дэйл унесся в темноту быстрее зайца, преследуемый яростно ревущим Клэем. И сонного зелья попросить все-таки пришлось. ***Выйдя из Межмирья неподалеку от дома, Гай обнаружил Тука с Робином у коновязи — разбойник под присмотром монаха выполнял упражнения для восстановления подвижности. Оставлять его одного Тук не рискнул, опасаясь, что тот переусердствует, слишком уж рьяно взялся за тренировки.Прислонившись к дереву на таком расстоянии, чтобы его нельзя было заметить, Гай наблюдал, как Робин, морщась от боли и вцепившись в брусья, упорно переставляет ноги, почти падает, подтягивается на руках, шагает, падает, подтягивается снова и снова, и так до бесконечности. Упрямства ему не занимать — если уж что-то втемяшилось в голову, нужны очень веские доводы, чтобы убедить отказаться от затеи, даже если она выглядит полным безумием. Но в данном случае эта черта пошла на пользу — чем скорее Робин перестанет чувствовать себя беспомощным, тем лучше.Шорох, который не смогло бы уловить человеческое ухо, и знакомый запах, заставили Гая обернуться. В нескольких шагах стояла Лунед и смотрела туда же, куда и он.— Он там с тех пор, как ты ушел, — она улыбнулась, кивнув на Робина, бесшумно скользнула ближе, положила подбородок брату на плечо, принюхалась. — От тебя колдуном пахнет и огнем. Ты что, охотился?— Нет, не охотился, — Гай легонько щелкнул ее по носу. — Учил.— Учил? — переспросила Лунед, обходя его и становясь к нему лицом. — Колдуна? Договор с дхойне заключил, с ума сошел? Ты...Девушка замолчала на полуслове, глядя на него внутренним взором.— Не договор... Кифаэрвидэ, — ее брови поползли вверх. — У тебя колдун-фамилиар.— Ворлок, — поправил Гисборн. — Он сглупил, а убивать не хотелось, слишком уж хорош, к тому же — из людей Робина.— Ой, — Лунед бросила взгляд в сторону коновязи. — Тебе будет непросто объяснить... Но я думала, после Райда ты больше никого не свяжешь такими узами.— Я тоже так думал, — дернул плечом Гай. — Но вот связал, так уж получилось. И постараюсь не допустить тех же ошибок.— Так, значит, хорош? — Лунед, чуть не подпрыгивая, принялась теребить косу. — Хочу на него посмотреть.— Очень, — Гай улыбнулся, сестра всегда была падкой на что-то новенькое. — Схватывает на лету, Райду до него было бы далеко. И в нем такое пламя, что я не удивлюсь, если там в предках окажутся ифриты. Увидишь на новолуние, я обещал его и еще четверых провести сюда.— Ты только осторожнее, — Лунед неожиданно замерла, потом быстро обхватила его руками, прижалась всем телом. — Не хочу опять...Она не договорила, только вздрогнула.— Назир не такой, как Райд, — Гисборн тоже обнял ее. — Он сильнее, как минимум, умнее, и бывший асассин. И я не потащу его в Тил Тоингире, пока не будет готов.— Хорошо, — Лунед вдруг шмыгнула носом.— Ну что ты, anwylyd, — Гай положил руку ей на затылок. — Ты ведь моя свирепая волчица, ты ведешь стаю во время Охоты.— Свирепая, да, — Лунед уткнулась ему в плечо, всхлипывая. — А ты... чуть не умер... и я не знала... успею тебя дотащить... или нет... если бы не Рыжий...— Успела ведь, — Гай гладил ее по голове, спине, как если бы успокаивал дикого зверя, что было недалеко от истины, — и разорвала Шенгу, пока она не добила меня.— Она пронесла в Chan Brwydwen* холодное железо, — девушка напряглась, и Гисборн скорее почувствовал, чем услышал, как в груди у нее заклокотало рычание. — Да еще так, что это нельзя... было признать нарушением. Я испугалась, — она подняла голову, ресницы слиплись от слез, — что ты... все... И убила ее. И убила бы еще сто раз.— Ты была моим секундантом, — Гай тыльной стороной ладони вытер Лунед глаза. — Имела право вызвать моего противника в случае непредвиденного исхода.— Я решила, что ты мертв, — она принялась разглаживать мокрое пятно на рубашке брата. Они не говорили об этом, Лунед не хотела, но сейчас ее прорвало. Появление у Гая нового кифаэрвидэ разбудило страх, который, как она думала, уже прошел. — Ты и был мертв, я не чувствовала тебя. Но Райд дышал, и ваши узы еще держались. И я использовала его, чтобы вытащить тебя из-за Грани... даже зная, что ты меня за это возненавидишь.— Ну как я мог тебя возненавидеть, Хвостик, — Гай назвал сестру детским прозвищем, которое со дня ее совершеннолетия произносил только в особых случаях, и крепко прижал к себе. — Райд все равно не протянул бы долго, и умирал мучительно, а благодаря тебе ушел быстро и легко.— Тогда думала, что возненавидишь, — Лунед постепенно успокаивалась, настроение у нее менялось быстро, особенно когда исчезала причина огорчения или раздражения. — Он ведь был важен для тебя.— Я за него отвечал, — Гай разжал объятия и придержал ее за плечи. — Райд был недостаточно силен, слишком доверчив и наивен. Что оставалось делать, раз уж мне его подарили. А потом я к нему привязался, да, — он устремил задумчивый взгляд в сторону коновязи. Робин по-прежнему тренировался, рубашка потемнела от пота. — Это все человеческая кровь, она делает сильнее и одновременно слабее. Без нее я не выжил бы тогда, но и не попал бы в такую переделку.— Когда ты собираешься рассказать? — Лунед не уточнила, что и кому, но Гай прекрасно ее понял.— Пока не знаю, — он не сводил глаз с Робина, который держался на ногах уже увереннее. T’ wynn Arwannabeth отзывалась на его кровь, и восстанавливался он быстрее, чем обычно. — Еще рано, все чересчур сложно. Если сейчас снять печати, Дворы и Дома перегрызутся, чтобы заполучить его, а он не сможет ничего им противопоставить, кроме нас четверых, вернее, пятерых, учитывая ворлока. И то я не уверен, что Рыжий станет ввязываться...— Лофт должен тебе больше, чем ты ему, — Лунед села на землю у ног брата, обхватила руками колени. — Он ввяжется.— В тварном мире за ним тоже начнется охота, и уже не как за разбойником, — Гай с усилием перевел взгляд с Робина на белую макушку сестры. — А я не могу непрерывно убивать дхойне направо и налево. Пока я собираюсь обучить Назира всему, чему он сможет научиться, а Робина — защищаться от Ши. Это можно сделать, не трогая печатей.— Ты ведь спровоцировал ворлока, да? — Лунед запрокинула голову, чтобы видеть его лицо. — Чтобы привязать его.— Ну... да, — усмехнулся Гисборн, разводя руками и снова устремляя взгляд на Робина. — Немного. Но выбор он сделал сам, мог бы не следить за мной. Просто учить его было бы слишком опасно, заключать договор — еще хуже, а так у их разбойной светлости теперь есть чародей, который скоро не будет уступать магу короля.— А что между вами? — Лунед сменила тему, махнув в сторону коновязи.— Между нами... — Гай следил, как Робин отпускает брусья, делает шаг, второй... и невольно дернулся вперед, когда ноги у разбойника подкосились, и он упал, правда, не носом в землю, а на руки подоспевшего Тука. — Ничего особенного. Сама знаешь, с меня взяли клятву его защищать.Кстати, меня он считает врагом.— Последнее неудивительно, — рассудительно произнесла Лунед. — Ты же вроде как служил его недругу, человеку, от которого вечно воняет тухлой мертвечиной. И этому принцу, который похож на снулую рыбу и годен только на то, чтобы волчат на нем учить убивать.— Де Рено, да, — отозвался Гай. Тук тем временем отвел Робина обратно к брусьям, усадил на кучу соломы и принялся объяснять, что излишнее рвение не всегда на пользу. Тот кивал и порывался встать, но монах удерживал его за плечо, пока не утихомирил, после чего направился в дом, наверняка за каким-нибудь зельем. — Увлекательная была игра, гоняться за ним под видом помощника шерифа... Хорошее время. И охранять его было удобно.Как и все дети Дану, Гай любил опасные и жестокие игры, острые ощущения, веселье на грани безумия, а нередко — и за гранью. Несколько лет, проведенных под видом слуги человека, вполне отвечали всем условиям. К тому же, это действительно давало возможность оказываться в нужное время в нужном месте, когда Робин влипал в очередную передрягу. Неистребимая способность попадать в почти безвыходные ситуации, выпутаться из которых можно только чудом, являлась наглядной иллюстрацией того, что кровь не водица. Особенно когда он все-таки выпутывался.— И отваживать ту девушку, Мэриан, кажется? — прищурилась Лунед и хихикнула.— Все равно ничего не вышло бы, — Гай поморщился, это были тяжелые воспоминания. Мэриан ему нравилась — смелая, веселая, открытая, она совсем не походила на большинство леди, которые только и умеют, что глупо хихикать, стрелять глазами и болтать о всякой ерунде. С ней было приятно разговаривать, просто находиться рядом, помогать исподтишка, но изменить ее судьбу оказалось невозможно, хотя он пытался до последнего. — Она умерла бы родами вместе с ребенком, а он выжег бы себя, пытаясь ее вернуть. Что, нужно было сказать правду — что его любовь для нее хуже яда? И каждый поцелуй забирает несколько лет жизни? Я ходил к Арианрод, но сумел лишь поменять способ смерти. Хоть что-то. Не знал только, когда именно...— Ты пошел к Арианрод ради него, и говоришь, что между вами ничего особенного? — Лунед сделала круглые глаза. — Платил-то хоть чем?— Ну, чем, чем, — проворчал Гай, передергиваясь. — Провел у нее одну луну. И между нами правда ничего особенного. Вокруг него все искрится, мне с ним интересно, постоянно что-то происходит, не заскучаешь. Он язва похлеще, чем Хэйтигет, это тоже весело. И все. Может, я ради Мэриан ходил.— Ох, Гай, — Лунед тихо засмеялась. — Ты слишком много времени проводишь с людьми, совсем разучился мне врать. Когда ты на него смотришь, у тебя запах меняется. — А ты носом поменьше води, Хвостик, — он легонько дернул ее за ухо.— И не только запах, — Лунед со смехом мотнула головой, вскочила на ноги, несильно пихнула его локтем в живот. — Твой огонь меняет цвет. Мне нравится.— Все непросто, anwylyd, — Гай вздохнул, раздумывая, идти к дому, вернуться в Межмирье и залечь там спать, или навестить знакомых хобов и разжиться элем. Что-то изменилось в ту ночь, когда Робин напился, но он не был готов разбираться с этим прямо сейчас. — Я ведь говорил, он считает меня врагом. — Считать и быть — разные вещи, — Лунед взяла его за руку и потянула за собой. — Подумать только, я тебя учу. Хватит тут торчать, тебе ведь хочется к нему подойти.— Хотеть чего-то и получить это — тоже разные вещи, — Гай позволил увести себя к дому, в конце концов, можно же иногда дать событиям развиваться, как попало.— Вы можете сколько угодно сцеживать друг на друга яд, это не отменяет того, как ведет себя твой огонь, — прошептала Лунед, когда они были уже в нескольких ярдах от коновязи. Робин, закрыв глаза и тяжело дыша, растянулся на сене, лицо у него было измученное. — И его — тоже. Посмотрел бы хоть, — она пихнула брата локтем в бок. — Загляни за печать, ты же умеешь. И здесь не опасно.— А ты-то когда видела? — тоже шепотом отозвался Гай, но тут же сообразил, когда. Лунед только фыркнула.Шли они, нарочно похрустывая ветками, так что Робин их услышал, открыл глаза и с видимым усилием сел, стараясь не морщиться от боли.— О, Лунед, — он улыбнулся девушке, делая вид, будто не замечает Гая. — Твой муж — просто зверь, слова поперек не скажи. Только я расходился, он меня загнал в этот чертов стог, словно я старая развалина.— Ну конечно, расходился, мордой в землю, — с издевкой произнес Гисборн, давая понять, что видел это. — Лежи уж, не выпендривайся.— Надо же, кто тут брешет, — огрызнулся Робин, не пытаясь, однако, встать, поскольку прекрасно понимал, что тут же свалится обратно. — Что-то мокрой псиной воняет, сходил бы, вымылся что ли.— Кто бы говорил, — Гай со смешком ткнул его носком сапога в щиколотку, принюхался и скривился. — И, кстати, псиной обычно воняет после того, как кобель по течным сукам побегает. С чего тебя вдруг обеспокоил этот запах, cariad? Неужели ревнуешь?— Bouse tizi, mitneka,* — Робин ожег его яростным взглядом, сил ударить просто не было.— Ну, вы тут поговорите, а я пойду Кэда поищу, — Лунед хихикнула и умчалась прежде, чем Гай успел ее перехватить.— Ну, я и не спорю, что ублюдок, — осклабился Гисборн. Уходить он не стал — это было бы похоже на бегство. — Но вот откуда ты узнал...— А что, твой облик сущности и правда драная блохастая псина? — перебил Робин, откидываясь обратно на сено. Сидеть было тяжело. — Не удивлюсь, если так и есть.— Значит, ляпнул первое, что в голову пришло, ясно, — Гай прислонился к столбу коновязи. — Впрочем, ничего странного, с тобой это постоянно происходит. Но все же, почему именно псина? А не что-нибудь кошачье?Он выжидающе смотрел на Робина, почему-то ответ был важен. Тот повернул голову, собираясь съязвить, но слова застыли на языке, когда он встретился взглядом с синими глазами. В глубине зрачков словно что-то плавилось, в одну секунду они были черными, в следующую вспыхивали серебром и снова темнели. Робин почти перестал дышать. После той ночи с Лунед ему постоянно снился один и тот же сон, который наутро ускользал. А сейчас память раскрылась, подобно книге, и он увидел свой сон наяву — серебро медленно растекается на всю радужку, огромный черный зверь одним прыжком перемахивает поляну, когти взрывают землю, мощные крылья вспарывают воздух... Не кошачье. Но и не пес.— Волк, — голос прозвучал сипло, и разбойник кашлянул, прочищая горло. — Черный. Но волков с крыльями не бывает, — слова как-то внезапно закончились. Взгляд Гисборна притягивал, как пропасть. Заглянуть вниз страшно, отвернуться — невозможно. Робина словно связали, он не мог пошевелиться, кожи мягко касались невидимые пальцы, горячие, почти обжигающие, от которых по телу пробегала дрожь.Гай продолжал молча смотреть на него, теперь еще и вторым зрением. Хотелось дотянуться глубже, туда, где нельзя ничего скрыть. Но без разрешения это равноценно насилию, а разрешение не получить, не открыв всей правды. Да и не факт, что ему позволят сунуться. Поэтому оставалось только скользить по поверхности, прикасаться, не дотрагиваясь физически. Запечатанную сущность увидеть невозможно, но если заглянуть за печать, потянуть сильнее... Он резко оборвал контакт, закрыл глаза. Робин вздрогнул, будто его ледяной водой окатили.— Среди Ши и не такое встречается, — ровным тоном произнес Гай, сцепив руки за спиной, чтобы скрыть дрожь. — Одни мантикоры чего стоят.— Что... ты сделал? — Робин смотрел растерянно, странное касание оставило после себя двоякие ощущения — с одной стороны, закипающую злость, с другой — желание, чтобы это продолжалось.— Как ты узнал? — вопросом на вопрос ответил Гай. Одно дело — случайная фраза, ведь Робин столько времени провел в Святой земле, что чаще ругался в цветистом арабском стиле, а сравнение с собакой там — худшее оскорбление. И совсем другое — точное описание. Увидеть второй Облик — непростая задача, и фэйри-то не каждый на такое способен.— Ты первый говори, — Робин смотрел исподлобья, но по-прежнему растерянно. — Что это еще за хрень была? Я двинуться не мог.На магию он реагировал неоднозначно. Назир, как умел, учил его противостоять воздействию, считая, что это может пригодиться. Во время этих занятий Робина либо начинало мутить, либо он впадал в бешенство, а вот такого не случалось ни разу.— Хорошо, скажу. Я тебя не держал, — Гай пожал плечами, руки уже не тряслись, но расцеплять их он не спешил, пальцы покалывало от желания дотронуться. — Случайно вышло, просто хотел посмотреть... понять, как у тебя получилось.— Ну как, понял? — процедил сквозь зубы Робин, стараясь злостью загасить тепло, которое по неизвестной причине разливалось по телу под взглядом Гисборна. — И если еще раз попробуешь применить на мне свои чертовы сидские штучки, пришибу.— Нет пока, — Гай ухмыльнулся, такой стиль общения был привычнее. Заодно переключился с мыслей о том, что мокрый и растрепанный Робин вызывает совсем не те идеи, которые стоило бы воплощать, во всяком случае, прямо сейчас. — А благодаря сидским штучкам ты снова можешь ходить, так что не зарекайся. Твоя очередь.— Сны, — буркнул разбойник. — Вижу их каждую ночь с той попойки, только утром ничего не помню. А тут вдруг выплыло. И я не зарекаюсь, просто предупреждаю. Мне не нравится, когда меня пытаются околдовать, подчинить, или что ты там делал.— Я тебя не околдовывал, — Гай оттолкнулся от столба, и Робин насторожился, но рыцарь отошел на несколько шагов назад. — Примени я на тебе чары, застилающие разум, ты бы выполнил любой мой приказ, — взгляд у него стал тяжелым. — Даже перерезал бы собственных людей. Поэтому не говори того, о чем понятия не имеешь.О том, что hun’ airvyol, одно из Высших искусств Туатта де Данаан, было недоступно ни маленькому народцу, ни фэйри из низших Домов, он умолчал. Повисшее в воздухе напряжение ощущалось почти физически, Робин чувствовал себя неуютно, но едва подумал, что надо как-то разрядить обстановку, Гай выдохнул и развернулся, собираясь уходить.— Вернешь себе форму, научу, как от этого закрываться, — бросил он через плечо, и прежде, чем Робин успел открыть рот, исчез за углом.— Твою мать, — выругался разбойник. Его не отпускало ощущение, что в чем-то он неправ, но думать об этом не хотелось, равно как и обо всем остальном.Перекатившись на живот, Робин поднялся сначала на четвереньки, потом на колени, ухватился за столб, подтянулся и вцепился в брусья, дыша, как загнанная лошадь. Боль стала сильнее, чем утром, когда он только приступил к тренировкам. Сцепив зубы, он сделал шаг. Плевать. Не за что ему извиняться.***Гай обогнул дом, чтобы Робин его не видел, прислонился к стене, прижался спиной и затылком. Каменная кладка холодила через рубашку, хотя чтобы остыть, нужно было, скорее, окунуться в ледниковое озеро. Он сам не понимал, с чего вдруг разозлился, Робин ведь не представляет, о чем говорит. И уж точно не разбирается в чарах, в том, как они выглядят, и какой может быть реакция. Но почему-то предположение о том, что Гай мог попытаться его подчинить с помощью, как он выразился, ?сидских штучек?, почти взбесило. А учитывая, что подобные эмоции Гисборн испытывал крайне редко... В этом стоит разобраться. Но в первую очередь нужно успокоиться, не хватало еще перепугать весь окрестный маленький народец.Гай собрался было шагнуть в Межмирье, но остановился. Уходить не хотелось, несмотря на злость. Более того, мысль о том, что он сейчас окажется далеко от Робина, злила гораздо больше. Бормоча под нос проклятия, он направился в дом, надеясь, что Тук не занят и не ушел за травами. К счастью, монах был внизу, надписывал очередные склянки с настоями. Лунед сидела рядом, забравшись с ногами в кресло, и подавала ему нарезанные полоски пергамента. При появлении мрачного, как туча, Гая, девушка вопросительно подняла бровь и, не получив объяснения, хорошенько принюхалась. После чего задрала брови еще выше, не скрывая насмешки. Тук отвлекся от своего занятия и посмотрел на друга — от того исходили настолько сильные волны раздражения, что его аж передернуло, — вздохнул и отставил склянку.— Шесты, ножи, кнуты, мечи? — перечислил он, направляясь к лестнице.— Кнуты, — буркнул Гай. — Надеюсь, я не очень помешал.— Ну что ты, — усмехнулся Тук, поднимаясь на второй этаж. — Как всегда, самую малость.Гай привалился к стене, стараясь не смотреть на Лунед, которая сунула в рот кончик косы и задумчиво разглядывала брата.— Так что случилось? — поинтересовалась она, наконец.— Сам не знаю, — Гай решил, что лучше ответить, а то потом вопросы будут сыпаться в самые неподходящие моменты. — Богловы яйца... Не знаю. Робин увидел мой второй Облик. По его словам, во сне. Я решил посмотреть... неглубоко, только на поверхности, — он запустил руку в волосы, хмуро глядя перед собой. — Это было... странно. Слишком сильно для простого касания, и он сказал, что не мог пошевелиться, обвинил меня в том, что я пытался его подчинить.— А ты пытался? — Лунед склонила голову набок.Гай страдальчески скривился.— И ты туда же... Даже мысли такой не было. Другие были.— Ну, я так и думала, — девушка улыбнулась. — В общем, ты взбесился.— Угу, — Гай повернул голову к лестнице, где через несколько мгновений появился Тук, неся подмышкой два свернутых тяжелых кнута-снейка. Монах переоделся, сменив полотняные штаны на кожаные, а рубашку — на жилетку. Перебросив один кнут Гаю, он открыл дверь, и оба вышли наружу, Лунед взобралась на подоконник и устроилась там, свесив ноги на улицу. Робин, судя по всему, оставался у коновязи — ни перед домом, ни у реки его не было, но Гисборн очень явственно ощутил, что он где-то рядом, чего раньше не случалось. Впрочем, долго раздумывать об этом он не стал, тем более что в дюйме от уха щелкнул кнут, и все мысли переключились на тренировку. В полную силу, конечно, не развернуться, но как минимум наполовину — вполне, монах был в отличной форме. Спустя какое-то время рубашка Гая оказалась разорвана в нескольких местах, а туковы штаны и жилетка украсились выдранными лоскутами.— Все, ты меня умотал, — Тук в очередной раз уклонился от удара и опустил кнут. Умотанным он не выглядел, но все же взмок, и дыхание стало тяжелее. — Дай дух перевести. Вон, пусть Лунед с тобой поиграется, с ней можешь не сдерживаться.Гай оглянулся на девушку, которая тут же спрыгнула с окна, подошла к ним, заматывая косу вокруг головы, чтобы не мешала, и забрала у мужа кнут.— Ну, держись, — она подмигнула брату, пристукнув босой пяткой об землю.— Это еще кому держаться надо, — тот хмыкнул, быстро скинул сапоги и закатал штаны до середины щиколоток.— Э, погодите, я отойду хоть, — Тук поспешно отступил на пару десятков шагов, под дерево, прислонился к стволу. — И ко мне чтобы не приближались.Не успев выпрямиться, Гай услышал свист, перекатом ушел назад, пропуская кожаный хвост над собой, скользнул в сторону, раскручивая бич, почти достал концом ноги Лунед, но она тоже плавно ушла вбок, и кнут щелкнул буквально в волосе от нее.Робин, хромая на обе ноги и тяжело опираясь на костыль, но уже только на один, вышел из-за угла. Он собирался доковылять до реки и плюхнуться туда прямо в одежде, смыть пот и пыль, которой был покрыт с головы до ног, поскольку неоднократно падал, но замер при виде происходящего на поляне.Лунед взвилась в прыжке не меньше, чем на два своих роста, уворачиваясь от метящего в живот кнута, кожаное жало устремилось к плечу Гая, но тот резко метнулся вбок в перевороте, подбросив тело вверх из стойки на руке, и два бича с громким хлопком столкнулись в воздухе. Оба пружинисто приземлились спиной друг к другу, и в следующий миг поединок возобновился. Платье девушки уже было разорвано не меньше, чем в десяти местах, как и рубашка Гисборна, счет был равный, но ни один удар не повредил кожу.Робин почти забыл, как дышать, это походило на странный танец, красивый и пугающий одновременно. Они двигались с такой скоростью, что время от времени разбойник видел только смазанные силуэты, черный и белый. Резкий свист и щелчки звучали дикой музыкой, которая завораживала, как и само действие. Еще несколько попаданий, платье Лунед упало на землю, она запрокинула голову и расхохоталась, почти взвыв по-волчьи, сбоку подсекла Гая под колени, и пока тот нырял в низкий перекат, хлестким ударом со спины распорола на нем рубашку сверху донизу и стягивающий волосы шнур. Тот изогнулся в немыслимом прыжке — казалось, еще немного, и сломает спину — отбросил изодранную в клочья ткань, тоже смеясь, как сумасшедший. Черная грива рассыпалась по обнаженным плечам.Конец бича Лунед срезал траву там, где только что был ее брат. Гай почти распластался на земле, гибким движением ушел в разворот, оказался к Робину лицом, и тот увидел шальные синие глаза с серебряными зрачками и хищную ухмылку, больше похожую на звериный оскал. Сейчас Гая с трудом можно было принять за человека, с него словно спала тщательно наведенная маска, из-под которой проступило совсем другое существо — опасное, жестокое, смертоносное и безумное, как все темные дети Дану.Робин не мог отвести от него взгляда, сердце то норовило провалиться куда-то вниз, то наоборот, билось в горле. Хотелось протянуть руку и прикоснуться, убедиться, что это не ночной морок, а создание из плоти и крови. При виде разбойника Гай резко замер, и это также выглядело нереально, будто водопад, только что падавший с высоты, вдруг застыл в воздухе. Лунед тоже заметила его, опустила кнут и отошла к Туку под дерево, улыбаясь. Гисборн двинулся к дому, казалось, он не идет, а перетекает из шага в шаг. — Давно ты здесь? — он остановился около Робина, зрачки почернели. Кожа у него была сухой, даже не взмок, и дыхание почти не сбилось.— Не очень, — ответил тот, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Это... твой предел? Скорости, в смысле.— Нет, — Гай отбросил назад упавшие на лоб волосы, улыбнулся. — Но в таком виде — почти.— Было... красиво, — Робин откашлялся, желание дотронуться не исчезло, а стало даже сильнее, когда Гисборн был так близко. Слишком близко, черт дери, и отойти некуда, позади стена. — Придешь в норму и захочешь потренироваться — я к твоим услугам, — Гай перебросил кнут через плечо.— Издеваешься? Мне за тобой не угнаться, — усмехнулся Робин. — Или решил таким образом отыграться?— Кажется, кто-то однажды меня достал мечом, — напомнил Гисборн. — И я не поддавался.— Ну да, только двигался вдвое медленнее, чем сейчас, — покачал головой разбойник. — Точно, издеваешься.— Ни разу, — пожал плечами Гай, втянул воздух и хмыкнул. — Шел бы ты в воду, твоя светлость.— Не нравится — не нюхай, — парировал Робин. — Или нос заткни.— А если нравится? — тот склонил голову набок, скользнул взглядом по лицу Робина, задержавшись на губах, и посмотрел зрачки в зрачки.— Пойду в воду, — буркнул тот, отводя глаза. По телу начало разливаться уже знакомое тепло, и ему сделалось не по себе. — И я предупреждал про сидские штучки.— Никаких штучек, cariad, — Гай отошел в сторону, задев его тыльной стороной ладони, словно ненароком, и ухмыльнулся. — Надо будет спинку потереть, зови.— Пришибу сукина сына, — сердито пообещал Робин, перехватил костыль поудобнее и шагнул вперед. Идти стало чуть легче, несмотря на боль, и он надеялся, что через несколько дней уже сможет обходиться без поддержки.— Буду ждать с нетерпением, — Гай хмыкнул и подошел к дереву, где ждали Лунед с Туком.— Похоже, тебя отпустило, — констатировал монах. — Рожа довольная слишком.Гисборн кивнул, сворачивая кнут.— Ну вот и хорошо, — Лунед отправилась подбирать обрывки одежды. — А рожа и правда чересчур довольная... и ведь тебя всего-то пообещали прибить.— Наводит на размышления, да, — осклабился Тук. — И, кстати, с тебя опять причитается за штаны, — он демонстративно потыкал пальцем в оставленные кнутом прорехи.— Мог бы уже одни для таких случаев завести, — проворчал Гай. — А не новые каждый раз надевать.— И лишиться возможности получать хобовский эль? — хохотнул монах, обняв за плечи Лунед и направляясь вместе с ней в дом. — Ну уж нет.— Вымогатель, — вздохнул Гисборн, качая головой. — Ладно, будет тебе эль.***Гай валялся на траве, подложив под голову куртку, и грыз яблоко, пока Назир, следуя его указаниям, учился вытягивать силу из всего, что их окружало, и сохранять ее либо в себе, либо в предмете — обычная практика сидхе Неблагого Двора. Благие предпочитали не забирать энергию из живых существ, если только в случае крайней необходимости. Темные лишь пожимали плечами — крайняя необходимость может случиться, когда угодно, и лучше подготовиться заранее. Обучать сарацина было интересно, он схватывал на лету, за пять встреч-уроков научился большему, чем многие за годы, и Гай не раз удивлялся, почему в его стране никто не прибрал к рукам такой талант. Назир каждый раз объяснял, что у них ни один магрриб или халдей не возьмется учить взрослого, даже подростка старше двенадцати лет, а уж тем более — бывшего асассина, да еще и с бесконтрольно проявляющейся магией. Вот выпить из такого силу и жизнь — это да. А учить — ни за что. Гаю это казалось странным, нелогичным и непрактичным. В конце концов, можно же привязать к себе, это гораздо полезнее и удобнее, чем просто убить, вытянув все подчистую. С восточными Ши он общался неоднократно, и при всех отличиях у них было много общего. А вот действия чародеев из жарких стран так и остались для него загадкой. Культурные различия, что тут поделаешь.Все их встречи с Назиром проходили у того же озера, это было самое удобное и безопасное место. Гай не собирался раньше времени засветиться и подвергнуть ворлока опасности, тем более памятуя о прошлом. Наверняка сарацина, как и Райда когда-то, начнут втягивать в поединки между фамилиарами, которые считались обычным делом, но также нередко являлись попыткой вывести из строя сильного противника или завуалированным убийством. Выступить против Гисборна напрямую, да еще в одиночку, рискнули бы немногие, а вот попробовать лишить его ценного слуги — очень даже. Разорвать их связь могла только смерть Назира, а ему этого не хотелось. Тем более что гибель кифаэрвидэ на время ослабляет и хозяина. Интриги и схватки между Туатта де Данаан были гораздо более жестокими, чем у людей, и полученное преимущество стоило использовать по максимуму. Поэтому Гай учил Назира всему подряд, раз уж тот способен усваивать огромные объемы информации. К тому же, научится защищать себя — сумеет защитить других. Сделать из него оружие и щит для Робина было сейчас для Гая даже важнее, чем прикрыть собственную спину. Последние несколько дней они с разбойником почти не разговаривали, при встрече вежливо, до сведенных челюстей, расшаркивались, и расходились по своим делам — один до потери пульса тренироваться с Туком, второй — гонять до седьмого пота своего ученика. Робин уже мог передвигаться без костылей, хоть и очень медленно, по-прежнему хромая. Монах только головой качал и ругался себе под нос, глядя, как тот, сцепив зубы, чтобы не орать от боли, выполняет все упражнения, но остановить больше не пытался — бесполезно. Лунед посмеивалась, напоминая, что ему не впервой возиться с упертыми фэйри, приносила Робину отвары, растирала закаменевшие почти до синяков мышцы и подначивала вместо отсутствующего целыми днями брата.Очередное дерево рассыпалось в пыль, и Назир, вытерев рукавом пот со лба, показал серый камень, в который переместил полученную энергию.— Ага, теперь обратно, — кивнул Гай, садясь и облизывая пальцы от яблочного сока.Ворлок замер, впился в него взглядом, но тут же отвел глаза и приступил к заданию. Собранная сила вырвалась из кристалла дымным водоворотом, который ударил в то место, где раньше было дерево, вытянулся, уплотнился, и через минуту ввысь устремился могучий серебристый ствол, раскинулась огромная крона.— Отлично, — Гай наклонился, извлек из кармана куртки еще одно яблоко и перебросил его Назиру. — Можешь передохнуть.Сарацин поймал яблоко и приблизился к Гисборну, который уже стоял перед восстановленным деревом, прижав ладонь к гладкой коре и прислушиваясь. — Идеально, — произнес он, оглядываясь через плечо. — Вернул все до капли. Да, ваши сморчки в своих башнях должны локти кусать, что такое упустили. С другой стороны, в выигрыше оказался я, а они могут грызть себя хоть за уши, — Гай ухмыльнулся.— Мне бы хотелось увидеть Тил Тоингире, — Назир тоже положил руку на дерево, почти рядом с его ладонью, но тут же отдернул ее и отступил на несколько шагов.— Увидишь, когда сможешь постоять за себя, — Гай прислонился спиной к стволу. — Я уже говорил: то, что ты принадлежишь мне, и твоя сила привлекут внимание. Напрямую убить чужого фамилиара нельзя, это жестоко карается, но подстроить вызов на поединок для нас обоих одновременно, чтобы я не сумел тебе помочь — вполне. Бой проходит за барьером, и мы будем отрезаны друг от друга. Меня станут просто отвлекать, один на один со мной никто долго не продержится, а вот тебя будут убивать. Вымотают, подранят, чтобы не мог сопротивляться, и выпьют досуха. Мне в этот момент тоже несладко придется, поверь. Но ты быстро учишься, так что... посмотрим.Назир догрыз яблоко вместе с косточками, и какое-то время обдумывал следующий вопрос.— А куда можно, чтобы не было опасно? — из-за неуемного любопытства он неоднократно попадал в неприятности, последний раз вот вообще влип по самое некуда, но поделать с собой ничего не мог. Стоило появиться чему-то интересному, а уж тем более — запретному, как его тянуло туда, будто зверя к огню.— Посмотрим, — повторил Гай, пожимая плечами. — Еще десяток уроков, и поговорим об этом.Назир наклонил голову, соглашаясь. Прошло всего пять дней с их первой встречи в Межмирье, а он уже привык и к двойной жизни, и к наличию в этой жизни Гисборна, и даже к своему положению, у которого, надо признать, имелись и преимущества. Так или иначе, учитель у него появился. Привыкнуть не получалось только к противоречивым чувствам — если бы, убив кадари, можно было вернуть свободу, он бы, наверное, попытался. Но, во-первых, из объяснений становилось понятно, что это прикончит его самого. А во-вторых, при мысли о том, что вдруг удастся убить Гая и не погибнуть, становилось совсем муторно. Жизнь без возможности увидеть, дотронуться невзначай, ощутить на плече тяжелую горячую руку, услышать язвительный голос представлялась невыносимой. Что с этим делать, и как избавиться от мучительных желаний, которые не давали спать по ночам, он не знал.Гисборн держал слово и не лез к нему в голову, что радовало. Назир сгорел бы со стыда, поймай тот его за такими мыслями.— Кажется, я говорил, чтобы ты определился в желаниях, — голос Гая вернул его к реальности.Ворлок вздрогнул. Он что, опять слишком громко думал? Синие глаза смотрели без обычной насмешки, были спокойны, как вода в озере, и почему-то это пугало.— Д-да, — запинаясь, произнес Назир.— Определился? — приподнятая бровь, незаметное глазу движение, и вот Гисборн уже на расстоянии ладони, по-звериному втягивает воздух. Еще одно движение, и он вернулся туда, где стоял, снова прислонился спиной к дереву.— Н-не знаю, — у Назира вдруг перехватило дыхание. — Может быть...— Желания — тоже сила, — Гай по-прежнему не язвил, не усмехался. — Могучая и очень опасная. Либо ты контролируешь их, либо они тебя. Во втором случае долго не протянешь.Сарацин отвел взгляд.— Назир, — голос прозвучал непривычно мягко, заставив поднять голову и посмотреть на Гисборна. — Можешь сделать то, что хочешь.Назир дернулся, словно напоролся на что-то острое. Гай стоял в расслабленной, ленивой позе, большие пальцы за поясом штанов, рубашка распахнута до середины груди. Это выглядело... как приглашение. Ворлок сделал шаг. Остановился. Сделал второй, третий, оказавшись вплотную. Коснулся пальцами плеча, настороженно, ожидая подвоха или того, что его сейчас отшвырнут, как котенка. Ничего не произошло, Гай по-прежнему не шевелился, только веки слегка дрогнули.Назир, следя за собственной рукой, провел по его плечу, скользнул ладонью в распахнутый ворот, чтобы дотронуться до кожи, которая оказалась горячее, чем у человека, словно под ней текла не кровь, а огонь, погладил ключицы. Его не отталкивали. Он снова посмотрел на Гая, сначала в глаза, потом перевел взгляд на губы, молча спрашивая разрешения, хотелось удостовериться, что это не шутка, кто их знает, этих сидхе... Тот слегка улыбнулся и кивнул. У Назира пересохло в горле, он качнулся вперед, скомкал в кулаках рубашку Гая и со стоном накрыл губами его рот, целуя так, словно это было последнее, что оставалось сделать в жизни, а дальше можно умирать. Ему ответили, и сарацин чуть не потерял голову от сумасшедшей смеси ощущений. Разорвав поцелуй, провел губами по скуле, и снова застонал, когда сильные пальцы зарылись в волосы, принялись ласкать затылок.— Можно... что хочу? — произнес Назир, слегка отстраняясь, чтобы видеть лицо Гая, голос срывался, сердце с такой силой билось в ребра, что, казалось, еще немного, и проломит их. Он чувствовал себя подростком, который поцеловался впервые в жизни. И ребенком, которому вдруг дали что-то, о чем он втайне мечтал, но даже не надеялся получить.— Что хочешь, — подтвердил Гай, поглаживая ему шею. Нижняя губа у него немного припухла, ворлок прихватил ее зубами. Он усмехнулся. — Расписку написать не на чем, придется поверить на слово.Почему-то именно эта привычная усмешка и ехидная фраза окончательно уверили Назира в том, что все по-настоящему, а не во сне или бреду.— Твои глаза... — он осторожно коснулся пальцем припухшей губы. — Можешь...Договорить Назир не успел. Зрачки Гисборна посветлели, а затем серебро затопило всю радужку, поглощая синеву, и у него закружилась голова, как всегда при виде этого — слишком красиво и пугающе. Он наклонил голову, потянул вниз рубашку, скользнул губами по изгибу плеча, по шее, ключице, затем опустился на колени и на несколько секунд прижался лбом к бедру Гая. Ему разрешили любые действия, и он понимал, что вряд ли может рассчитывать на продолжение в дальнейшем, поэтому собирался прочувствовать и запомнить каждое мгновение. Назир медленно провел руками по ногам Гисборна, снизу вверх, потом от коленей до бедер, ощущая через мягкую замшу уже знакомый жар, расстегнул и снял ремень с тяжелой пряжкой. Затем дернул шнуровку и принялся медленно развязывать узлы, сосредоточенно закусив губу и сведя брови, как будто решал сверхсложную задачу. Закончив со шнуровкой и приспустив штаны, он обнаружил, что под ними нет больше ничего, только голое тело, и почему-то от этого перед глазами все поплыло. Назир помнил, что кожа у Гая гладкая, без единого волоска, но одно дело просто видеть и совсем другое — прикасаться. И он прикасался — поглаживал пальцами внутреннюю сторону бедер, целовал живот, очерчивал языком мышцы пресса. Гисборна все это явно не оставляло безучастным — внушительный результат был прямо перед глазами. Вдохнув, Назир облизнул губы, подался вперед... Кое-какой опыт у него имелся, наставники поощряли связи между будущими асассинами, считая, что подобная разрядка полезна для здоровья. Но это было, во-первых, давно, во-вторых, всего пару раз, поэтому он просто делал то, что понравилось бы ему самому: ласкал губами, языком, то выпускал, то снова забирал в рот. Заодно пригодились навыки глотания различного холодного оружия, даже не приходилось помогать себе рукой, и можно было скользить ладонями по закаменевшему прессу и выше. О собственном возбуждении он старался не думать и отвлекался, читая про себя сутры и отрывки из устава ордена. Услышав глухой стон, Назир поднял взгляд и аж задохнулся, все сутры мгновенно куда-то улетучились, в паху стало тяжело и горячо — Гай откинул голову и закрыл глаза, рубашка так и была спущена с одного плеча. Волосы разметались, нижняя губа закушена, руки сжаты в кулаки. Мышцы под руками Назира дрожали от напряжения, и он понял, что Гисборн изо всех сил сдерживается, чтобы не двигаться навстречу. Ворлок провел языком по кругу, вызвав этим новый стон и дрожь. Гай приоткрыл глаза, по серебряной глади которых пробегали синие сполохи, запустил пальцы ему в волосы. Назир замер, ожидая, что сейчас они сожмутся, дернут, но вместо этого его просто поглаживали по затылку и шее.— Пожалуйста... — Гай с трудом перевел дыхание и облизнул губы, — продолжай...Назир, продолжая смотреть на него, возобновил ласки, постепенно наращивая темп, с силой проводя языком. Гай по-прежнему не двигался сам, только стонал, скользя пальцами по волосам сарацина. В какое-то мгновение он все же сгреб длинные пряди в кулак, чтобы отодвинуть Назира от себя, но тот не позволил, притянул обратно за бедра и держал, пока не затих последний спазм удовольствия.В следующую секунду его вздернули на ноги, и не успел он ничего сказать, как рот оказался зажат поцелуем. Дальнейшее было как в тумане. Гай прижал его к дереву, на свое место, и сам опустился на колени. От искусных ласк Назир почти кричал, сдерживаться у него не получалось, и он толкался в горячее горло, вцепившись в широкие плечи и запрокинув голову, пока тело не выгнуло дугой от наслаждения. А потом осел на землю и плакал, уткнувшись в грудь своего кадари, который обнимал его, гладил по спине, волосам до тех пор, пока рыдания не затихли.— Спасибо, — пробормотал Назир, пытаясь отстраниться, но ему не дали.— За что? — Гай поднял бровь.— За то, что молчал, пока я тут изображал нервную барышню, — сарацин посмотрел ему в лицо, глаза Гисборна снова были синими.— Да всегда пожалуйста, — тот усмехнулся, отпустил его, откинулся на спину и принялся не спеша зашнуровывать штаны. — Готов продолжать?Назир почувствовал, что краснеет — последняя фраза прозвучала как-то двусмысленно — отвернулся и привел в порядок собственную одежду.— Вполне, — он поднялся, собирая волосы в хвост.— Кстати, таким способом, — по интонациям Гая ворлок тут же понял, каким именно, — тоже можно забирать силу. И отдавать. Научу.На этот раз Назир покраснел так, что, казалось, сейчас все вокруг задымится. Гай откинул голову, расхохотался, и смеялся до тех пор, пока в него не метнули сгусток пламени, который он перехватил и отправил обратно. Дальше смеялись уже оба.***— Ваше высочество, милорд де Рено, я уже говорил, установить, как им удалось бежать, не представляется возможным, — высокий худой маг в зелено-коричневом одеянии Видящих Суть наклонил голову, больше изображая почтение перед принцем и шерифом, чем испытывая на самом деле. Над левым плечом чародея висело золотистое мерцающее облако — пикси, с которым у него был договор, предпочитал не показываться лишний раз людям. — Мы выяснили только способ, но кто открыл дорогу... — маг развел руками.Принц Джон скривился. Превыспренний слог магов, особенно тех, которые общались с фэйри, действовал ему на нервы. И вообще, он сейчас предпочел бы находиться в своей спальне, куда недавно отвели двух юных крестьянок, а не выслушивать очередной бесполезный доклад. Но де Рено, вечно твердивший, что положение обязывает, опять вытащил его из постели, и пришлось торчать в огромном зале, сначала принимая заверения в почтении от прибывших ночью баронов, а потом общаясь с магами. Сидевший рядом шериф задумчиво постукивал пальцами по подлокотнику кресла.— Если я правильно помню, досточтимый мэтр Коннал, — голос де Рено звучал лениво, словно нехотя, — вы говорили, что путь, которым они воспользовались, могут открыть только фэйри. А у вас договор с этим вашим... — он помахал рукой, указывая на золотистое облако. — Как и у каждого в вашем Ордене.Принц покосился на шерифа, который в беседе с магами переходил на такой же высокопарный стиль, и с трудом сдержал зевок, решив, что в следующий раз останется на охоте, в постели, за столом с собутыльниками или еще где-нибудь, только подальше от всех этих утомительных дел, которыми вполне может заняться де Рено. ?Не королевское это дело, — Джон продолжал изображать внимание, но мысли потекли совсем в другом направлении, он уже не слышал, о чем говорили маг и шериф, — допрашивать, выслушивать, торчать в грязи, таскаться по всяким подземельям, сутками не слезать с седла, махать мечом, спать на земле. Может, Ричарду это и нравится, но так и трона недолго лишиться, что вскоре и произойдет с моим любезным братом. Король должен быть недосягаем, прекрасен, перед ним должны благоговеть и поклоняться, как святыне. А какая святыня с красными от недосыпа глазами, в грязной посеченной кольчуге, пыльном плаще, да еще и за тридевять земель от собственного королевства? Вот когда схватят проклятого разбойника, а заодно и бывшего помощника шерифа, устроят показательную казнь, тогда я появлюсь перед народом, как истинный правитель... И надо будет кого-нибудь помиловать, явить королевскую милость... какого-нибудь йомена или воришку... А у той блондиночки такие аппетитные формы... И брюнетка хороша...? Джон подпер голову рукой, погрузившись в приятные размышления о ждущих его девушках.— Да, милорд, но пикси принадлежат к маленькому народцу, — сухо отозвался Коннал, скрестив руки на груди. Изумруд в магистерском перстне сверкнул, отражая свет. — А путь создан Туатта де Данаан. Мой cilyttae* обнаружил врата, но открыть их не в его власти, для этого нужна Старшая Кровь. В Ордене нет никого, кто был бы связан с Дин Ши. Вернее, есть, но он служит только королю, находится в Святой земле и по приказу его высочества не явится.Коннал не стал упоминать, что пикси был в ужасе, когда он попросил хотя бы выяснить, кто открыл дверь, с криком метался по камере, осыпая все пыльцой, и чуть не разбился о стену, стремясь убраться подальше от обнаруженного пути. Равно как не счел нужным говорить, что королевский маг не только не явится к принцу Джону, но и вполне способен по приказу Ричарда сравнять с землей Тикхилл и все, что в нем находится.— Хорошо, если открыть эту чертову дверь невозможно, пусть ее, — де Рено поднялся и прошелся по залу. — Но вы также не смогли отыскать ни проклятого Гуда, ни моего предателя-помощника. На это ваши пикси и кто там еще тоже не способны? — он остановился перед магом, стараясь не смотреть на переливчатое облако над плечом. Фэйри его привлекали, как и любого человека, но в то же время пугали. — Вы обещали, что с их помощью мы быстро обнаружим пропажу.— Способны, милорд, — маг смотрел шерифу в глаза, и тот в какой-то миг не выдержал, отвел взгляд, слишком жутко выглядели двойные зрачки, которые были отличительной чертой всех Видящих. — Если только они не находятся в месте, защищенном от магии поиска. Беглецы либо прекрасно подготовились, либо им помогал кто-то из Дин Ши. Я склоняюсь ко второму варианту, поскольку во всем замке не удалось обнаружить ни капли крови графа Хантингтона или сэра Гая. А крови первого, по вашим словам, должно было остаться немало.Коннал поморщился, к пыткам он относился крайне отрицательно, предпочитая получать информацию менее кровавыми способами. Но поиск по частям плоти был одним из лучших способов выследить любое существо, поэтому первым делом он потребовал принести веревки, плеть, одежду — все, на чем оставалась кровь Гуда. Когда слуги не смогли отыскать ни клочка веревки или рубашки, маги обшарили замок и окрестности лично, вместе с фэйри. Результат их поисков оказался таким же, как выяснилось, исчезла и плеть, и даже оружие разбойника. Помимо этого в пыточной, в камере, кое-где во дворе и на галереях обнаружилась пыльца пикси, которая уничтожила малейшие следы крови. А поскольку пыльца не возникает, и вещи не исчезают сами собой, вывод был очевиден. — Вы можете обратиться к Иллюминатам, вдруг они в кои веки окажутся полезны, — продолжал Коннал. Два ордена с давних пор были на ножах, и маги не упускали возможности высказаться друг о друге в пренебрежительной манере.— Мы с его высочеством, — де Рено покосился на принца, который явно мысленно пребывал не здесь, — все же рассчитываем, что вы продолжите поиски. Но не исключено, что последуем вашему совету и обратимся также к Иллюминатам. А может быть, и к друидам.— Друидов просить бесполезно, милорд, — покачал головой Коннал. — Они не станут помогать в таком деле. Если у вас больше нет ко мне вопросов, я хотел бы вернуться к себе и обсудить дальнейшие действия со своими людьми.— Да, ступайте, мэтр, — махнул рукой шериф. — Надеюсь, вы все же найдете, чем нас порадовать.Маг развернулся и направился к выходу. Де Рено проводил его взглядом и успел заметить мелькнувшие в золотистом облаке полупрозрачные крылья.— Ваше высочество, — шериф окликнул замечтавшегося принца, стараясь не выдать недовольства. — Я вижу, дела вас утомили.Джон был бездарным правителем, которому королевская власть открывала доступ к казне и безграничным наслаждениям, не более того. Он почти все время проводил на охоте, в пирах, на балах, в постели с фаворитами, случайными любовницами и любовниками, но мнил себя при этом любимцем народа. Эгоистичный и напыщенный принц раздражал, но де Рено всячески демонстрировал свою преданность, потакал всем его порокам, участвовал в развлечениях и оргиях, и добился того, что стал незаменимым. В конце концов, можно править и без короны на голове, зачастую это украшение только мешает. Временами, конечно, приходилось всеми правдами и неправдами отрывать его беспутное высочество от утех, создавать видимость того, что решения принимает он. Вот как сейчас. Правда, провести мага вряд ли удалось, но это и неважно, главное, чтобы тот выполнял свою работу, которая щедро оплачивается.— Очень утомили, Роберт, — Джон вынырнул из грез о любовных забавах и страдальчески закатил глаза. — Мне нужен отдых, лучше всего, в постели, где меня ждут твои подарки, — он посмотрел на де Рено, подмигнул. — И я готов поделиться одной.— Я воспользуюсь вашей щедростью, мой принц, — ухмыльнулся тот. — Но позже, нужно еще кое-чем заняться.— Что бы я без тебя делал, друг мой, — вздохнул Джон, поднимаясь. — Пусть мне принесут горячего вина и сладостей.— Конечно, — кивнул де Рено. — Немедленно распоряжусь.***В отведенные ему покои Коннал сразу возвращаться не стал, вместо этого еще раз прошел по всему замку, хотя был уверен, что ничего нового не найдет. Просто на ходу лучше думалось. Погибли пять стражников, но обследование трупов ничего не дало — их отравили ядом даграй, после которого ни один некромант не станет возиться с памятью умершего, она стирается полностью. Дерево, шипы которого послужили орудием убийства, растет лишь в Ллид Идир, что тоже указывает на вмешательство оттуда. Картина складывалась очень странная, и Коннал чем дальше, тем больше хотел выяснить, что здесь произошло. Правда, совсем не для принца и шерифа, а в собственных интересах. И в интересах ордена, конечно. Но пока у него были только вопросы и ни одного ответа. Зачем сидхе Старшей Крови помогать Хантингтону? Интриги Дворов? Но какое значение может иметь для них опальный граф? То, что он доверенное лицо короля — еще не причина спасать его от смерти, к тому же убивать при этом людей. В мирное время Дин Ши нечасто проливают кровь человека, и этому должно быть очень веское объяснение. Приказ Ричарда? Но тогда почему Джаспер не сообщил об этом? О подобных действиях, даже если это распоряжение короля, чародеи ордена обязаны извещать магистра, преданность Ордену превыше верности государю. И зачем вместе с Хантингтоном забрали бывшего помощника шерифа, который уж точно не является важной персоной? Для чего уничтожать следы крови таким способом, когда достаточно заклинания? Хотя нет ничего надежнее пыльцы пикси, если нужно скрыть что-то, с чем заклинание не справится... Но что скрывали в этом случае? И где сейчас беглецы? Вряд ли Гуд станет отсиживаться в Тил Тоингире или где-то еще, бросив своих людей и дело короля. Но раз поиски не дают результатов, значит, его хорошо прячут. Вернее, обоих, ведь обнаружить Гисборна тоже не удалось.Коннал начал спускаться в подземелье, и его сразу накрыло чужой паникой, окатило холодом, в горле запершило, словно от пепла — перепуганный насмерть пикси не мог даже мыслить связно, только передавать эмоции. Камеры пустовали, поэтому стражи внизу сейчас не было, но факелы на стенах горели, хотя маг обошелся бы и без света — в темноте он видел хорошо. Когда он остановился, мерцающее облако рассеялось, и на плечо, складывая крылья, опустился пикси. Одежда его была тех же цветов, что и у Коннала, из-под шапочки с пером вальдшнепа выбивались медовые кудри, на поясе висели крошечные ножны с кинжалом.— Зачем мы снова здесь? — обычно звонкий и мелодичный голос сейчас звучал скрипуче, как перетянутая струна. — Мне это место неприятно.— Хочу еще раз осмотреться, — Коннал поежился, звук царапал почти физически, протянул руку, и пикси перебрался к нему на ладонь. — И мне очень нужна твоя помощь, Майлон Эловен ап Эрк. Особенно с теми вратами, что ты нашел. Посмотри на них еще раз, попробуй открыть.Услышав истинное имя, тот вскрикнул, сорвался с ладони, осыпая все вокруг пыльцой, прекрасное личико исказилось от ужаса и ярости, крылья с резким свистом вспороли воздух. Факелы тут же погасли — их рассекло вдоль, надвое, будто мечом. Коннал пошатнулся, когда вопль перешел в неслышный человеческому уху визг, от которого закипала кровь, рвались жилы и останавливалось сердце. Не будь между ними нерушимой клятвы, он уже корчился бы от боли, а через несколько минут был бы мертв. Но даже несмотря на защиту, стало тяжело дышать, а в ушах зазвенело. Обычно он не использовал возможность приказывать своему килитай — во-первых, отношения у них сложились дружеские, а во-вторых, обязательства были обоюдными, и фэйри был вправе потребовать плату за выполнение приказа. Но желание узнать, подогреваемое честолюбием, вынудило пойти на крайние меры. Амбициозного Коннала всегда задевало, что у него договор лишь с пикси, поэтому должность придворного мага ему не светит. А ведь он дворянин из древнего прославленного рода. Тогда как Джаспер, сын крестьянки, почти рабыни, бастард, не знающий отца, но зато связанный узами с Дин Ши, занимает место рядом с Ричардом, а значит, превосходит главу ордена, пусть и неофициально. Поднявшись на самый верх, магистр какое-то время тешил себя тем, что обошел соперника на пути к власти. Но тут король пожаловал Джасперу титул и обширный феод на севере Йоркшира, и самолюбие Коннала снова было уязвлено. Ему пришлось прибыть ко двору, чтобы магистерской печатью заверить дворянские грамоты, как того требовали правила. На пиру в честь новоиспеченного лорда он с трудом смог проглотить кусок мяса и выпить глоток вина — зависть и мрачные мысли не давали наслаждаться ни блюдами, ни пением менестрелей, ни даже беседой с королем, который магистра ценил и неоднократно обращался за советом.Пикси все метался и кричал, пыльца уже не сыпалась, вместо этого то здесь, то там мелькали яркие вспышки. Раздался треск, затем лязг — от его визга начали лопаться решетки, а по камням поползли трещины. Он не мог не подчиниться, но страх был слишком силен, и перекрывал все, не давая приблизиться к подземному ходу, как того хотел чародей, что заставляло страдать вдвойне. Коннал оперся рукой на стену, рванул застежку воротника. Дышать становилось уже не просто тяжело, а больно, казалось, что горло забито песком, уши — землей, перед глазами все плыло. Еще немного, и не защитит даже договор. Сейчас пикси был вполне способен уничтожить и себя, и чародея. Что же там такое, раз даже принц маленького народца, славящегося храбростью, обезумел от ужаса?— Иллет, пожалуйста, мы не задержимся надолго, — примирительно произнес Коннал, называя его обычным именем и мысленно посылая успокаивающие образы. Как бы ни был он честолюбив, причинять боль компаньону и другу не хотелось. В душе шевельнулся стыд за отданный приказ. Знал ведь, к чему это приведет, и все равно потребовал. — Я сам подойду к вратам, ты только направляй.Визг резко оборвался, сверкнуло сначала в глубине подземелья, затем прямо перед магом. Пикси завис в воздухе, едва подрагивая крыльями. Глаза его, обычно карие, сейчас почернели, золотые зрачки сошлись в точку, шапочку он обронил, и длинные кудри развевались вокруг головы, словно от сильного ветра. — Ты причинил мне боль, Коннал, — фэйри не называл истинного имени магистра, подчеркивая этим, что не намерен требовать плату. — Но и я тебе тоже, — он коснулся рукой щеки человека. — И ты терпел. Мы в расчете.Иллет отлетел к середине лестницы, где ему было спокойнее. Отпечаток силы того, кто открывал врата последним, он прекрасно чуял и здесь, но на расстоянии хотя бы не хотелось тут же умереть во имя Него, разбившись о стену или пронзив грудь собственным оружием. Договор обязывал его служить Конналу, но заклятие, в которое он попал, едва коснулся печати, усилило врожденное уважение к Старшей Крови до неистовой любви и слепого преклонения перед Тем. Иллет словно оказался в паутине, только серебристые нити оплели не снаружи, а изнутри, проникли в самое средоточие сущности, проросли насквозь. И если вдали от подземелья он просто не мог ничего сказать и показать, то здесь терял контроль над собой. Стоило подумать о том, чтобы назвать имя или передать образ, как возвращался леденящий ужас, переходящий в желание покончить с собой за то, что дерзнул помыслить предать Господина. Он предупредил, что место опасно и для других фэйри, поэтому больше никто из Видящих сюда не спускался.— Врата открываются голосом и стуком. Когда печать отзовется на пение, нужно отбить ритм, — Иллет говорил негромко, но Коннал отлично его слышал. Сейчас тишина пугала пикси, поэтому он не переходил на мысленную речь. — Но это подвластно только Старшим детям Дану, их кровь — третья составляющая.Маг вошел в камеру, остановился около дальней стены, где находились врата. Благодаря связи с фэйри он чувствовал их точное расположение. Иначе потребовалось бы не одно заклинание, куча амулетов и немало сил, чтобы только обнаружить ход — Дин Ши тщательно скрывали свои пути от людей. Коннал хотел увидеть хоть что-то, пусть даже намек на образ. На полноценную картину он не рассчитывал — тот, кто забрал пленников, позаботился стереть все, что могло навести на след. Камни отчасти сохранили информацию, но все обрывалось на той минуте, когда стража привела бывшего помощника шерифа. Маги перепробовали десятки способов, столь же бесполезных, как попытки добыть воду из пересохшего колодца, и были вынуждены оставить эту затею. Иллет поведал о заклятии на вратах, но без подробностей. Он лишь метался, заламывая руки, и кричал, что его и других ждет смерть, если они посмеют что-то сделать.Коннал пошарил ладонями по стене, отыскивая нужное место, и его опять накрыло страхом, исходящим от пикси, но уже не таким сильным. Двойные зрачки расширились, слились воедино, зрение изменилось, и он увидел слабое мерцание печати. Будто десятки змей сплетаются в причудливом танце, перетекают по камням и сквозь них, как ртуть. Поверх была наброшена серебристая паутина заклятия, словно продолжение узора. Это было настолько красиво, что Коннал забыл, зачем он здесь, и просто смотрел, бездумно поглаживая переливчатые ручейки. Тонкие нити скользнули по запястью, под рукав, повеяло прохладой и горьковатым ароматом неведомых трав, уши наполнил тихий шепот. Неразборчивые слова звучали сладостной музыкой, от которой по телу пробегала дрожь. Коннал прижался к стене, которая стала мягкой, словно воск. Он не замечал, что начинает медленно проваливаться в камень, и не слышал отчаянного зова пикси. Печать таяла, расплескивалась туманом, в котором кружились призрачные тени, а потом из тягучего марева проступил темный силуэт, и он задохнулся под хищным взглядом синих глаз. Серебро зрачков медленно растекалось на всю радужку. Темный. У Благих не бывает таких глаз — обжигающе холодных, безумных, манящих, как омуты, и ядовитых, как волчий плющ. В груди резануло от сумасшедшей смеси восхищения, страха, желания дотронуться, боевого азарта, гнева. Маг потянулся к туманной завесе, которая мешала разглядеть лицо стоящего перед ним сидхе. Увидеть, всего на миг, с кем предстоит сражаться. Ногти на руках начали удлиняться, превращаясь в кинжальные когти. В ответ серебряный взгляд сверкнул злым весельем, и он рухнул на колени, охваченный ужасом и раскаянием, пополз вперед, скуля, как побитый щенок. Шепот в ушах стал громче, слов по-прежнему было не понять, но они будто подсказывали, и Коннал с силой дернул ворот рубахи. Ткань затрещала, поползла с плеч. Он готов был на что угодно, лишь бы вымолить прощение, и направил когти себе в грудь — одного удара хватит, чтобы достать до сердца. Полыхающего лица, будто в знак одобрения, коснулся легкий ветерок. Маг всхлипнул, рука дернулась вниз и вбок, чтобы рассечь ребра, и в эту секунду его рванули за волосы. Тело перестало слушаться. Коннал мотнул головой, стремясь вырваться, ведь осталось совсем немного, чтобы его простили, но невидимые пальцы держали крепко, продолжая тащить назад, пока он не полетел на пол, больно приложившись спиной. И сразу вернулась реальность — в нос ударил сладковатый металлический запах, слух резанул надтреснутый голос Иллета, а следом, подобно лавине, обрушилась паника пикси, от которой волосы встали дыбом. Кожа на груди горела и, скосив глаза, он увидел четыре кровоточащих пореза, как раз над сердцем. Судорожно хватая ртом воздух, Коннал перекатился на бок, и когти исчезли. — Что... — он закашлялся, в горле пересохло, язык еле ворочался, — что случилось?— Ты вляпался в заклятие, — Иллет, который сейчас был ростом с человека, и без крыльев, все еще не выпускал мага. Его трясло, как в ознобе, медовые волосы точно пеплом присыпало, голос срывался. — Из-за того, что в тебе есть капля крови моего народа, и потому, что связан со мной.— Сколько... — на длинные фразы Коннала не хватало.— Пять ударов твоего сердца, — Иллет легко вздернул его на ноги, словно тот ничего не весил. — Скорее, еще немного, и мы не сможем уйти.Маг бросил потрясенный взгляд на стену, он думал, что прошло несколько часов. Зрение пока не вернулось к обычному, и мерцающая печать была видна. Он застонал, попробовал вырваться, хотелось обратно, в туман, где танцуют тени, и серебряные глаза смотрят прямо в душу, но пикси держал мертвой хваткой. Коннал раздраженно зашипел, извернулся, занося руку с мгновенно отросшими когтями. — Эльдбьярн, — Иллет назвал истинное имя магистра, сражаться он не собирался. Паника усиливалась, как и боль, сопротивляться желанию убить себя становилось все тяжелее, удерживало на грани только то, что нужно было вытащить мага из подземелья. — Я хочу, чтобы мы ушли отсюда, прямо сейчас.Это его отрезвило. Коннал, шатаясь, оперся на пикси, и тот почти волоком потащил его к выходу. Иллет не знал, сколько еще продержит эту форму, силы таяли, печать вытягивала их, и секунда промедления могла обернуться катастрофой. Он был готов умереть — фэйри относились к смерти иначе, чем люди — но не мог позволить погибнуть своему компаньону, это запятнало бы честь его рода. Заклятие питалось за счет своих жертв и с каждым разом становилось прочнее. А Коннал отдал немало. Иллет чувствовал, как истощилась его магия, как вытекает из него жизнь. Они успели добраться почти до верха лестницы, и тут пикси с пронзительным воплем согнулся пополам, полыхнула яркая вспышка, от которой Коннал на несколько секунд ослеп. Когда зрение вернулось, Иллет, опять ставший маленьким, лежал на предпоследней ступени, крылья были изорваны, кожа стала белой, как снег, кудри выцвели, посерели. Коннал со стоном подхватил невесомое тельце и прижал к себе, чувствуя его боль, как собственную. Перед глазами все поплыло, к горлу подступила тошнота, и последние несколько шагов он проделал, цепляясь за стену. Тяжелые створки распахнулись, и он буквально выпал на площадку перед дверью, под ноги столпившимся там магам и страже. Видящие уже готовы были нарушить запрет и спуститься в подземелье — фэйри вдруг словно с ума посходили. Они излучали настолько сильный страх, что в замке чуть не началась повальная паника. Но с появлением магистра будто лопнула тетива, и все прекратилось так же внезапно, как началось. Два мага подхватили рухнувшего на пол Коннала, третий бережно вынул пикси из судорожно сведенных рук. Стражники смотрели на происходящее круглыми глазами. С одной стороны, они были напуганы, с другой — когда еще доведется увидеть столько чародеев и разных фэйри сразу, да еще сам глава ордена вываливается из дверей в таком виде, словно с демонами сцепился. Будет что рассказать за пинтой эля.Коннала отнесли в покои, Иллета поместили там же, пикси окружили его облаком пыльцы, которое теперь висело посреди комнаты. Этан, первый коадъютор ордена, временно принявший на себя обязанности главы, велел послать в ближайшее капище за друидом. Не успела закрыться дверь за слугой, как явился раздраженный до крайности шериф, которому пришлось пережить не самые приятные минуты. Паника охватила и его, и принца, и принцевых красоток, и охрану, и слуг, и даже лошадей, собак и соколов. А де Рено ненавидел, когда не мог контролировать события. Особенно если эти события происходили с ним и в его владениях. Да еще пришлось выслушивать вопли его высочества, которого накрыло в самый ответственный момент, и теперь он требовал мага-целителя — убедиться, что его мужская сила не претерпела никакого ущерба.— К сожалению, мэтр Коннал сейчас без сознания, — Этан не стал закрывать дверь, давая понять, что присутствие шерифа нежелательно. — Но как только он придет в себя и сможет разговаривать, вам сразу сообщат, милорд.— Я хочу, чтобы больше ничего... такого, — де Рено помахал рукой и скривился, словно съел что-то кислое, — не случалось.— Мэтр выполнял вашу просьбу, — пожал плечами маг. — Искал ваших пленников. Но, думаю, ?такого? больше не будет.— И пришлите вашего целителя к его высочеству, — буркнул шериф, выходя.— Непременно, — Этан закрыл дверь прямо у него за спиной.Коннал пришел в себя через сутки, к вечеру. В комнате царил полумрак, горело всего три свечи. Он попытался сесть. Получилось только с третьего раза. Все тело ломило, словно его побили камнями, голова раскалывалась, сердце билось неровно — перед глазами все еще мелькали тени пережитых кошмаров. Маг отбросил с лица спутанные волосы и огляделся в поисках Иллета, который любил спать на подоконнике, в куче подушек. Не обнаружив пикси на привычном месте, он похолодел. Иллет жив, смерть килитай любой Видящий ощутил бы сразу. Но вдруг он настолько серьезно пострадал, что его забрали в клан? Коннал спустил ноги на пол, поднялся, покачнувшись, и ухватился за спинку кровати.— Да здесь я, — раздался тихий голос из корзины на столе. Над плетеным краем показалась взлохмаченная голова, и пикси, придерживая спадающие штаны, выбрался на столешницу. Он все еще был бледен, крылья безжизненно свисали, но были целы, а волосы снова обрели цвет спелого меда. — Спасибо друиду, он и тебя лечил.Коннал облегченно вздохнул, шагнул было к столу, но остановился, натолкнувшись взглядом на свое отражение в зеркале. В светло-рыжих волосах появились седые пряди, брови и ресницы побелели. Серые глаза выцвели, и теперь походили на аквамарины, которые так любил Иллет. На груди четыре ровных шрама. Лицо заострилось, и тело как будто стало худощавее, словно истончились кости. Коннал вздрогнул, согнул руку, сжал пальцы. Маги живут долго, особенно Видящие, в свои сорок восемь он выглядел дай бог на двадцать пять, и так будет еще не один десяток лет. Но провести остаток жизни беспомощной развалиной... Однако мышцы слушались, по-прежнему были сильными и крепкими, и он выдохнул. — Любуешься? — пикси устроился на краю стола, руками расправил крылья. — Из тебя столько сил вытянуло, как только в тень не превратился. Но так даже красивее, больше похож на одного из нас. Вот только уши все равно куцые, — он слабо усмехнулся. — Помнишь, что с тобой было?— Да, — Коннал дошел, наконец, до стола, рухнул в кресло. — Но я не хочу... пока говорить об этом.— Страшно, да? — понимающе наклонил голову Иллет. — Мне тоже. Но хоть что-то узнал? Или напрасно рисковал?— Даже не знаю, — стоило магистру подумать о случившемся, как перед мысленным взором возникли серебряные глаза из недавних кошмаров. — Видел... что-то. Кого-то. Тень.Пикси подтянул колени к груди, обхватил их руками. Он знал, кого видел магистр, но сказать по-прежнему не мог. — Летать скоро сможешь? — Коннал старался не смотреть на Иллета, но должен был спросить. Полет для пикси равнозначен возможности дышать, но если крылья повреждены слишком сильно, и друид не сможет их вылечить, нужно найти того, кто сумеет.— Друид сказал, через несколько дней, — тот провел ладонью по тусклому крылу. — Как только восстановлю силы. — Хорошо, — Коннал смежил веки, его клонило в сон, но возвращаться в кровать не хотелось, воспоминания не давали покоя. Иллет прав, он боялся так, что леденело сердце, но в то же время мечтал отыскать Ши с серебряными глазами, любой ценой заполучить его. Еще никто не заключал два договора, он станет единственным. Величайшим. И Джасперу придется потесниться. Но теперь ему нужна не только власть и сила — Коннала сжигало желание, какого он никогда не испытывал ни к женщине, ни к мужчине. Иллет понял, что происходит с магом, но промолчал. У него были свои мысли на этот счет, и он не собирался позволять Конналу совершить глупость, которая будет стоить им обоим в лучшем случае свободы или жизни, а о худшем даже думать не хотелось. Правда, пока неясно, как его остановить — если уж дхойне что-то втемяшилось, он мчится напролом, как бешеный кабан, которого под хвост ужалила оса. А здесь еще и заклятие... Пикси поднялся, вытащил из корзины подушку, примостился рядом с задремавшим в кресле Конналом. Пока они оба набираются сил, есть время составить план.___________________________* Название главы - цитата из ?Любовных элегий? Овидия.* Khara (арабск.) — дерьмо. * Ухтиш (арабск.) — сестренку.* Альби (арабск.) — сердце мое.* Chan Brwydwen — круг для поединков, ограниченный барьером.* Bouse tizi, mitneka (арабск.) — поцелуй меня в зад, ублюдок.* Килитай — фэйри-компаньон, с которым заключен договор.