Нет дыма без огня (1/1)

— Подъем, — Гай бесцеремонно потыкал спящего Назира ногой в бок. — Хватит валяться.— Не могу, — простонал тот, открывая глаза и пытаясь отползти за валун, но сил хватило лишь на то, чтобы перекатиться на спину и вперить в Гисборна умоляющий взгляд. Он чувствовал себя выжатым досуха, тело словно превратилось в тряпку. Так плохо ему не было, даже когда он спалил башню ордена. — Ты из меня душу вытряс, и внутренности тоже, дай передохнуть. Целый день, считай...— Откуда ты знаешь, что целый день, ты же время здесь еще не чувствуешь, — хмыкнул Гай и обернулся к озеру. От поверхности отделился большой водяной шар, подплыл к Назиру и, колыхаясь, завис над ним. — Вставай, или я помогу тебе освежиться.— Ненавижу, — прошипел тот, силясь подняться. Очутиться в ледяной луже совсем не хотелось. — Ты... ты... наглый, бесчувственный, самодовольный сидский ублюдок!— Ты же два раза отдыхал, — ухмылка Гая стала шире, он махнул рукой, водяной шар булькнул, и на сарацина упало несколько здоровенных капель. — Так что я добрый и заботливый сидский ублюдок. Никто тебя не тянул за язык с обещанием освоить за два урока частичную боевую трансформацию.Капли западали чаще, оставляя на тунике Назира темные пятна, которые сразу схватывались льдом, так что ткань под ними потрескивала, и холод добирался до кожи. Ворлок перевернулся на живот. На этот раз ему удалось отползти, но едва он укрылся за валуном, как водяной шар переместился следом и обрушился вниз, мгновенно промочив одежду и сковав тело ледяным панцирем. Назир взвыл, тут же взметнулось пламя, превращая лед в пар и выжигая траву на три ярда вокруг. Туника и штаны мгновенно высохли, а по волосам еще несколько секунд плясали искры.— Ну вот видишь, — довольно изрек Гай, подходя ближе. Под босыми ногами стеклянно похрустывала оплавившаяся земля. — А говорил, что уже все. Вставай, ленивая задница.— Песий сын, — буркнул Назир, поднимаясь на четвереньки. Силы действительно появились, будто из ниоткуда. — Грязное отродье дохлой гиены и бесхвостого шакала...— Чистое. Пока ты дрых, я уже сплавал, — Гай подхватил сарацина под локоть, вздернул на ноги и придержал, пока тот не перестал пошатываться. — А теперь и ты вымылся. Можно валять снова.— Обойдешься, — проворчал Назир, отыскивая взглядом сапоги, которые снял перед тренировкой. К счастью, они стояли за выжженным кругом, а то пришлось бы возвращаться в лагерь босиком. — Это еще кто кого валять будет.Два дня назад ворлок явился взвинченный и мрачный — люди шерифа схватили несколько человек, помогавших разбойникам, и де Рено устроил очередную показательную казнь. Пленников удалось отбить, но трое стрелков погибли в схватке, двое были серьезно ранены, и Джак с Матильдой сомневались, что сумеют выходить их даже с его помощью. Поэтому во время урока Назир никак не мог сосредоточиться, не удержал защиту и пропустил удар, который чуть не вышиб из него дух. Когда он пришел в себя, Гай наорал на него и пригрозил спустить шкуру, если подобное повторится. Назир молча сверкнул глазами, и к концу тренировки довел его до белого каления выканьем и подобострастным обращением ?хозяин? в лучших традициях вышколенного раба. Последовало короткое, но очень веское объяснение, второй раз за день отправившее Назира в бессознательное состояние. Очнулся он с курткой Гая под головой, куском льда на опухшей ноющей челюсти и пониманием того, что так разозлиться можно только на друга, но никак не на предмет мебели или даже ценное оружие.В результате, как только перестала звенеть голова — рука у Гисборна оказалась тяжелая — сарацин и дал это чертово обещание про трансформацию. Гай хмыкнул и предложил хорошенько подумать, чем еще больше его раззадорил. И теперь Назир то и дело пропахивал землю, поскольку трансформация должна была происходить во время поединка, а он не мог удержать изменение дольше нескольких секунд. Правда, Гая он все-таки достал, один раз прочертив когтями по груди, а второй — сбив с ног хитрой подсечкой. За что ему и разрешили отдохнуть.— Готов лететь мордой в грязь? — поинтересовался Гай, поддергивая закатанные до колен штаны.Назир показал ему средний палец и бросился вперед, занося руки так, как если бы сражался двумя кинжалами, только вместо клинков мгновенно выросли когти с добрый десяток дюймов. Гисборн ушел вбок, подсек его ногой под колени, и сам едва увернулся от удара сверху. Сейчас Назир двигался почти так же стремительно, как учитель — их связь сделала его еще быстрее. Бросок шел за броском, Гай не давал Назиру передышки, вынудив действовать на пределе сил и возможностей. Он полоснул когтями по груди сарацина, оставляя неглубокие, но сильно кровоточащие порезы, и тот, сделав немыслимый для человека переворот, окружил себя огненной стеной, чтобы перевести дух и остановить кровь. Но едва он провел ладонью по ранам, как Гай прыгнул сквозь огонь и сбил его с ног. Назир успел увидеть отливающие серебром когти, направленные ему в горло, безумную улыбку, и тут же в грудь будто моргенштерн шарахнул, с хрустом ломая ребра. Он не понял, как откатился в сторону и ударил ногами почти вслепую. Тело внезапно стало легким, а может, ему померещилось — центр тяжести сместился, плечи раздались, руки удлинились, словно добавился лишний сустав, глотку обожгло. И при этом Назир двигался, обходил по-звериному припавшего к земле Гая, который весело скалился, поворачиваясь за ним. Сломанные кости соединялись с невероятной скоростью, это было больно, больнее, чем когда они ломались, но дышать сразу стало легче. Зрение тоже изменилось, вокруг то и дело возникали тончайшие нити, закручивались мелкие вихри, которых он раньше не замечал. Но разбираться, что это, любоваться красотами, было некогда. Гай метнулся к нему — смазанное черное пятно, из которого высверкивают молнии когтей, оставляя новые порезы. Назир принял его на руки, перебросил через себя, обрушился сверху всем весом, но Гисборн змеей вывернулся, и он задел только плечо. В следующий миг сарацин был уже на ногах, готовый продолжать бой, из горла вырвалось низкое рычание, переходящее в шипение, ответом на которое стал довольный смешок.— Надо было сразу тебя приложить покрепче, — Гай, уже вернувшись в обычную форму, привалился к дереву и вытряхивал из волос траву и землю. Рубашка его сгорела, когда прыгал через огонь, штаны были располосованы в нескольких местах, на левом плече темнел солидный кровоподтек. — А то сколько времени зря потратили, — он окинул взглядом все еще рычащего Назира, задумчиво потер подбородок. — И все-таки непонятно, ифриты или драконы... Вон, сходи к воде, полюбуйся на себя.Сарацин развернулся и чуть не упал — тело перемещалось быстрее, чем мозг успевал осознать движение. До озера было ярдов двадцать пять, Назир качнулся вперед, примеряясь к измененному телу, складывалось впечатления, что у него есть мышцы там, где раньше их не было, сделал шаг... вместо которого получился длинный прыжок. Он приземлился в упор на руки, перекатился, в груди заклокотал радостный рык, ему нравились новые ощущения. На третьем прыжке, не рассчитав, Назир влетел прямо в озеро, подняв фонтан брызг, но не вынырнул, наоборот, ушел в глубину, это показалось правильным. Проплыв сколько-то, он вернулся к берегу, где было по колено, и только теперь посмотрел на свое отражение. После чего снова окунулся, уже от неожиданности. Рубаха висела клочьями, штаны ниже колен тоже. Горло, часть груди, живота, руки, ноги и втянувшиеся в тело гениталии покрывала чешуя цвета пламени. Плечи стали шире, грудная клетка раздалась, волосы превратились в жесткую рыжую гриву. На руках действительно появились дополнительные суставы, пальцы удлинились на две фаланги и заканчивались черными когтями. Скулы стали резче, уши заострились, пожелтевшие глаза приподнялись к вискам и, похоже, он мог по желанию сужать и расширять зрачки. Вертикальные.— Спина не чешется? — полюбопытствовал Гай, подходя к воде. — У тебя там не то чтобы гребень, но вполне себе шипы. А потом, глядишь, и гребень прорежется. Или еще что-нибудь.Назир продолжал потрясенно изучать свое отражение. Еще недавно, случись с ним подобное, он был бы напуган, а сейчас даже не мог толком сказать, что чувствует. Но точно не страх.— Как... — голос тоже стал другим, ниже, с шипящим оттенком, слова царапали горло, и Назир несколько раз кашлянул. — Как это получилось?— Смертельная угроза, я не дал тебе возможности думать и анализировать, — пожал плечами Гай. — Твое тело без контроля разума защитилось само. Как тогда, когда ты башню ордена спалил.— Ты меня чуть не прикончил! — прошипел Назир, обвиняющее наставив на него когтистый палец.— Я рассчитал удар, — ухмыльнулся Гисборн. — В крайнем случае, пришлось бы тащить сюда мою кузину, чтобы она тебе срастила ребра и дырки в легких. Я так быстро, как она, не умею. Но ты сам справился.— И что... кто... я теперь такое? — Назир завел руку за спину, потрогал изогнутые шипы.— Понятия не имею пока, — Гай взял его за подбородок, повернул голову, разглядывая ушные раковины, края которых также покрывала мелкая чешуя. Он слегка дунул, ухо дернулось, и сарацин вздрогнул. — Но ты красивое ?такое?. Мне нравится. Обратно сам или помочь? Лучше в первый раз долго не оставаться в таком виде.— Попробую, — Назир закрыл глаза, вспоминая, как выглядел обычно. По коже прошла рябь, когда начали снова меняться мышцы и смещаться кости, заныли пальцы и спина, дышать стало трудно. На плечо легла горячая рука, изменение пошло быстрее, и вскоре Назир вернулся в привычное тело. Тут же навалилась жуткая усталость, и не поддержи его Гисборн, он бы рухнул в воду.— Ну вот, можешь отдыхать, — Гай помог ему выбраться на берег. — Заслужил.— Клянусь, я тебе в штанах крапиву выращу, — пробормотал Назир, вытягиваясь на траве. — А лучше бодран.— Ты сначала языком ворочать начни нормально, — ухмыльнулся Гай. Он устроился рядом, зажав в зубах травинку, кровоподтек на плече уже слегка побледнел, порезы затягивались. — И подумай, что скажешь своим, когда вернешься в таком виде.— Черт, — Назир сел, окинул взглядом то, во что превратилась его одежда и скривился. — Джон с меня не слезет с расспросами. А Джак испереживается... Может, прямо к себе пройти? Только у меня пока не получается тихо.— Ну, тихо провести я могу, если покажешь, куда, — предложил Гисборн. — Но как потом объяснишь, что никто тебя не заметил?— Хм... — Назир почесал в затылке. — Скажу, что учился отводить глаза сразу куче народу. Думаю, поверят.— Но главное, — серьезным тоном, словно докладывая о важном событии, вроде одержанной в неравной битве победы, произнес Гай и огляделся. — Сапоги-то целы.Долго сохранять каменное лицо у него не получилось, губы дрогнули, расплываясь в улыбке. Назир укоризненно посмотрел на веселящегося Гисборна, поднялся, сходил за сапогами. Пора было возвращаться, хотя он не отказался бы задержаться, поизучать новые возможности. Оглядев себя и Гая, сарацин ткнулся лбом в дерево и тоже расхохотался. Выглядели оба весьма живописно — на одном рубаха лохмотьями, на втором куртка на голое тело, штаны изодраны, и при этом идеально чистые сапоги. — Кстати, завтра новолуние, — напомнил Назир, отсмеявшись.— В полночь, как договаривались, — кивнул Гисборн. — Ну что, показывай, куда тебя тихо вести.— И не вздумай копаться у меня в голове, — на всякий случай предупредил Назир.— Постараюсь не вздумать, — усмехнулся Гай, вталкивая его во врата.***Робин десятый раз обошел поляну быстрым шагом, переходящим в неловкий бег, сбросил набитые песком нарукавники, тяжеленный пояс, и растянулся в тени раскидистого дуба, чтобы передохнуть. При ходьбе, если не слишком разгоняться, он уже почти не хромал, но бегать все еще не мог, ноги тут же сводило судорогой. Под вечер, после бесконечных тренировок, закаменевшие мышцы дрожали от напряжения, и возвращалась боль в спине. Выдавая очередную склянку с охлаждающей или разогревающей мазью, Тук ворчал, но больше для вида — выздоравливал Робин быстро, а уговаривать его уменьшить нагрузку было бесполезно. Лунед подшучивала, растирала ему спину, разминала плечи. От ее ладоней без всяких бальзамов по телу разливалось успокаивающее тепло.Робин закинул руки за голову, лениво скользя взглядом по склонившимся над водой ивам и боярышнику. Примятая густая трава оказалась удобным ложем, и он решил вздремнуть. Тук с Лунед еще утром ушли за редкими корнями, обещав вернуться к обеду, но пока их не было. День выдался жаркий, над землей плыло горячее марево, воздух, казалось, можно резать ножом, насколько густо он пропитался ароматом разогретых солнцем трав и цветов. Звенели кузнечики, где-то в безоблачной вышине свистел невидимый ястреб. Мокрая от пота рубаха липла к коже, и у Робина мелькнула вялая мысль, что надо бы в воду. От реки тянуло приятной свежестью, но его совсем разморило, даже руки не поднять. Толстые ветви над ним покачивались, хотя ветра не было, почудилось даже, что они постепенно опускаются, но он не придал этому значения и не заметил устремленный на него из кроны пристальный взгляд. Листья шелестели, убаюкивая, глаза слипались, и вскоре Робин провалился в тягучую дрему. Сквозь полусон померещилось, что по губам скользнуло что-то прохладное, но посмотреть он не мог, веки будто свинцом налились. А затем его затянуло в водоворот сладострастных образов...Гай шагнул из прохлады Межмирья в пьянящий зной и огляделся. Ушел он на рассвете, сейчас солнце уже миновало зенит, а там, у озера, прошло еще больше времени. Но оно того стоило. Как только Назир научится управлять меняющимся телом, можно будет взять его в Тил Тоингире, отвести к Источнику и выяснить, кто же все-таки отметился у него в предках.Ни перед домом, ни позади, у коновязи, никого не оказалось. Никаких звуков, кроме обычных для летнего дня в лесу. Странно. Робин всегда упражнялся до темноты, пока не валился с ног. Тук с Лунед скорее всего отправились за травами, но вряд ли взяли его с собой. Гай на всякий случай проверил дом, хотя и так был уверен, что там пусто. Сбросив куртку и сапоги, которые тут же утащили деятельные брауни, он вернулся на поляну. Отсутствие Робина тревожило. Если тот решил в одиночку прогуляться по лесу, то вполне мог нарваться на неприятности — здесь не Шервуд и не Барнсдейл, где фэйри избегают людей, и друиды следят за соблюдением договора. Около дома вряд ли кто-то посмеет напасть на гостя Хранителя, но вот в чаще... В этих местах человек рискует оказаться в кругу крионов, где его затанцуют до смерти, столкнуться с дуэргаром, который не откажется обзавестись новой флейтой из берцовой кости, или с темной глейстиг, обожающей заманивать мужчин и выпивать их досуха, или с Красными Шапками и множеством других опасных существ.Надо было приставить к Робину кого-нибудь из пикси. Гай выругался и принялся расшнуровывать штаны. Менять облик в одежде не так уж удобно, а носиться по лесу проще на четырех ногах. И тут до него донесся шорох и стон. Он замер, повернулся на звук. Нижние ветви росшего на берегу векового дуба опустились к самой земле, что само по себе произойти не могло. В листве мелькало гибкое тело цвета молодой коры, волосы зеленым водопадом струились по стволу, смешивались с травой. Гай стрелой метнулся к дереву. Он почуял липкую паутину наведенного сна, и волосы на загривке тут же встали дыбом.Робин раскинулся между корней, оплетенный густыми волосами припавшей к нему дриады. Фэйри гладила его по щеке узловатыми длинными пальцами, касалась губами губ, втягивая струящуюся с них золотистую дымку. Разбойник стонал во сне, и был бледен, как полотно, вокруг глаз залегли тени. Гай с рычанием намотал на кулак зеленые пряди, вздернул дриаду в воздух. Та пронзительно взвизгнула, забилась, пытаясь вырваться, пусть даже ценой потерянных волос. Но Гисборн второй рукой сжал ей горло, мгновенно отросшие когти пробили твердую кожу, пустив почти прозрачную, как древесный сок, кровь. Робин снова застонал, но не проснулся. — Я хотела только попробовать, господин, — дриада замерла, умоляюще глядя в яростные серебряные глаза. — Он сам пришел к моему дереву, я послала ему сны... Только попробовать... не брать все... но так тяжело остановиться, его сила пьянит и столь сладка...— Как ты вообще посмела к нему прикоснуться, трухлявая коряга! — прошипел Гай, встряхивая дриаду, когти вошли еще глубже, и она снова взвизгнула. — Он гость Хранителя и мой, он ранен, а ты пила его жизнь, Нэруэн! Я скормлю твое сердце ночной своре, а тело на лучины настрогаю и сожгу!Глаза дриады расширились от ужаса, кожа посерела, названное имя сделало ее беспомощной.— Простите, господин, отпустите, я верну все до капли, я не знала, не знала... — Что ты не знала, добыча огня?! — рявкнул Гай, едва сдерживаясь, чтобы не разорвать ее пополам. — Что он гость в этом доме? Или что ранен?— Что он ваш, господин, не знала, что он ваш, на нем нет вашего знака, я бы не посмела, — бормотала дриада, съеживаясь на глазах, волосы ее пожелтели, как листва осенью.— Я не говорил... — Гай замолчал, вспомнив свои слова, которые можно было расценить и так. Это даже к лучшему, хотя бы от окрестных обитателей Робина убережет. — Да, он мой. Отдашь все, что взяла, и убирайся с моих глаз.Он отпустил горло дриады и толкнул ее к земле. Та рухнула на колени, склонилась к спящему, коснулась его рта губами, с которых потек золотистый туман. Робин вдохнул, лицо снова обретало краски, исчезали темные круги под глазами. Когда упала последняя золотистая капля, Гай отшвырнул дриаду.— Прочь, Нэруэн!Она мгновенно слилась с дубом, словно растворилась, ветви поднялись, и шелест затих.— Я спал в озере, почуял неладное, но ты успел первым, — раздался протяжный голос Ньядля. Келпи наполовину высунулся из воды, оперся руками на берег, волосы черной волной расплескались по траве. — Она глупая, две весны всего, думает только о пище. Мало ей соков земли и леса, к зверью и дхойне все подбирается. Но за деревьями следит хорошо. Старая Ллетви оставила ее вместо себя, пока гостит у родни в Арденне. Там из зимних желудей молодь народилась.— Присматривай за ним, когда нет меня и Тука, хорошо? — Гай посмотрел на Робина. Тот все еще спал, но больше не стонал.— Господин просит, а не приказывает? — поддразнил Ньядль, склонив голову набок.— Прошу, — кивнул Гай.— Я присмотрю, — келпи тряхнул волосами, осыпая берег мелким жемчугом и ракушками, соскользнул в реку. Находиться долго на жарком солнце он не любил. — Обещаю.Гай сел на корень рядом с Робином, размышляя, будить или нет. Хоть дриада и вернула выпитую силу, последствия непредсказуемы. Лучше проверить, целы ли печати. Он протянул руку, осторожно отвел со лба Робина влажные от пота светлые волосы, встряхнул за плечо. Разбойник открыл глаза, взгляд был мутный, словно он дурмана надышался, что, впрочем, было недалеко от истины. Он несколько секунд смотрел на Гисборна, не узнавая, приподнялся, но свалился обратно.— Ты откуда взялся? — Робин провел языком по сухим губам, все-таки принял вертикальное положение и привалился спиной к стволу. — Черт, голова трещит.— Пришел, — пожал плечами Гай. — И вовремя, ты чуть не стал обедом для голодной дриады.— Обедом? — Робин потер лоб, поймав себя на том, что воспринял новость как нечто само собой разумеющееся. Видно, привык к постоянным чудесам. — Для дриады?— Ну да, я так и сказал, — Гай сходил к реке, сорвал большой лист лопуха, свернул из него ковшик, набрал воды и вернулся к дереву. — Держи.Робин благодарно кивнул, сделал глоток, остаток выплеснул себе в лицо.— Ничего не помню. Я бегал, прилег отдохнуть, а дальше... — он напряг память, но перед мысленным взором не возникало ничего, кроме солнечных бликов в листве и клонящихся к земле ветвей. — Пусто, как отрезало. Снилось только... всякое.— Ну, что тебе снилось, я представляю, — усмехнулся Гай. — Ты так стонал. Да и питаться от возбужденного человека удобнее.— Можно подумать, тебе ничего такого не снится, — буркнул Робин, скорее смущенно, чем сердито. — А что, доводилось... питаться? Раз знаешь, как удобнее.— Бывало. Но это к делу не относится, — Гай все еще тревожился. — Мне тебя осмотреть надо.— Это как? — Робин подозрительно уставился на него. Скажи это Тук, он даже не задумался бы, но в случае с Гисборном самые обычные фразы и действия настораживали.— Штаны можешь не снимать, — хмыкнул Гай, наклоняясь. — Да не дергайся ты, уж я тебя в качестве закуски точно не воспринимаю.— Ну спасибо, — проворчал Робин. — Успокоил.— Нет, если тебя это огорчает, — поднял бровь Гай, — я, конечно, могу подумать.— Переживу, — усмехнулся разбойник. — Ладно, осматривай уже, раз штаны снимать не надо.Гай положил руку ему на грудь, напротив сердца, прикрыл глаза. Робин напрягся, вспомнился случай у коновязи, странный взгляд и ощущения. Ладонь Гисборна даже через рубаху была горячей, почти раскаленной, казалось, еще немного, и останется ожог.— Все, — Гай открыл глаза, убрал руку, выпрямился. — Ничего серьезного, хотя продолжать тренировку сегодня тебе, пожалуй, не стоит. Я заставил ее все вернуть, но ты еще не поправился, тело медленнее восстанавливает силы.Печати, слава Рогатому, тоже были на месте, дриада не успела вытянуть столько, чтобы проснулось то, что за ними.— Кстати, где Лунед с Туком? — Гай поднялся, подобрал нарукавники и пояс, в которых бегал Робин. Тот покосился на него, но промолчал. Пусть несет, раз такой великодушный.— За травами пошли, собирались вернуться к обеду, — разбойник тоже встал, придерживаясь за дерево. — Задержались, значит. Если Тук нашел редкий цветок или корень, то до вечера вряд ли мы их увидим, — Гай подождал, пока Робин сделает шаг, и медленно направился к дому. — Ну, можем и без них, жрать хочу.— Кровь христова, вот скажи мне кто пару месяцев назад, что мною чуть не пообедает дриада, я бы только посмеялся, — покачал головой разбойник, запуская руку в волосы. — А сейчас я почти не удивлен. Столько всего случилось за эти дни, на три жизни хватит. Дриада хоть красивая была? Приятнее все-таки, когда тебя красивая девушка... фэйри убить хочет, чем страшилище.— Ничего так, — усмехнулся Гай. — Волосы длинные, зеленые, кожа цвета дубовой коры, глаза как палая листва. Увидишь еще, не эту, так другую. Они разные все, конечно, но есть и сходство.— Зеленые... Хм, — Робин улыбнулся. — Правда, ничего так, да.За последние дни это был первый раз, когда они нормально разговаривали, и Гисборн, пожалуй, даже готов был поблагодарить дриаду. Он обогнал было Робина, но тут же снова подстроился под его небыстрый шаг. Разбойник сделал вид, что не заметил. Он сам себе не признавался, что ему не хватало их перепалок на грани оскорбления, их странного противостояния, а сейчас все вернулось на круги своя, и будто нашелся потерянный обломок мозаики. Еще бы разобраться, кто они друг другу теперь — закадычные враги или непримиримые друзья?— Кстати, завтра твоих приведу, — как бы между прочим заметил Гай, когда они уже подошли к дому. — Я же обещал, на новолуние.— Черт, — Робин резко остановился. — А я все еще...— Ну не бегаешь, да, — Гай хлопнул его по плечу. — Но еще немного, и начнешь. А раз ты не можешь к ним, они сюда будут приходить. — Кто хоть? — Робин понимал, что пока не поправится, лучше ему оставаться здесь. Не хватало его людям защищать атамана, который сам в седло сесть не может.— Назир, Джак, Мач, Уилл, — перечислил Гай. — Может, жулик твой еще, Дэйл. Пойдем, а то я сейчас пояс грызть начну вместо мяса.— Нет уж, пояс мне еще пригодится, — рассмеялся Робин, поднимаясь на крыльцо. Если бы он сам выбирал, то попросил бы привести именно этих пятерых. И еще Джона, но не в этот раз, а когда все утрясется, и можно будет не опасаться, что они сцепятся с Гисборном. — Так что обойдешься мясом.***Лунед с Туком вернулись под вечер, нагруженные травами, и застали идиллическую картину: Гай с Робином сидели на крыльце и, перебрасываясь колкостями, оперяли стрелы, запас которых давно пора было пополнить. Вокруг были разложены каленые* древки с наконечниками разной формы, расщепленные гусиные перья. Из деревянного ведра торчал солидный пук готовых стрел, на ступенях стоял ополовиненный кувшин эля и два кубка. — Не иначе что-то большое сдохло в Броселианде*, — хмыкнул Тук. Он снял со спины тяжелую корзину, поставил на землю и потянулся, расправляя затекшие плечи. — Ни тебе подбитых глаз, ни сломанных носов, ни опухших челюстей. — Это всегда успеется, — философски заметил Робин, придирчиво изучая очередное перо и подправляя ножом стержень. — Гиз меня чуть ли не на коленях умолял помочь, пришлось пока оставить его в целости и сохранности. С фингалом под глазом и сломанным носом несподручно, наделает чего-нибудь не того, и будут стрелы лететь куда угодно, только не в цель. Вот закончим...— Кажется, твоя светлость перегрелась и бредит, — поднял бровь Гай, проверяя крепление перед тем, как сунуть готовую стрелу в ведро. — Ты же так просил дать подержаться за стрелы. Я просто не смог устоять перед твоим щенячьим взглядом.Лунед, хихикнув, сбросила заплечный мешок, такой же тяжелый, как у мужа, похлопала обоих по плечу... и улыбка тут же сползла с ее лица, а брови сошлись на переносице.— Что у вас случилось? — она вынула перо из пальцев Робина, присела на корточки и быстро провела ладонями по его груди. От ее рук по телу разлилось тепло, и улетучилась муть из головы, которую не смог прогнать даже Гаев отвар. — Кто...Робин открыл было рот, но Гай опередил.— Не я, если ты вдруг об этом подумала. Дриада.— Не он, — честно подтвердил Робин. — Только я не помню, что было.— Дриада? — переспросил Тук, хмурясь. — Я ведь говорил, чтобы ты не уходил с поляны в лес.— Да я под деревом заснул, — Робин взглянул на дуб. — Снилось... невесть что. Проснулся как груженой телегой перееханный.— Она посмела... напала на гостя моего дома! — Лунед выпрямилась, скалясь по-волчьи, глаза горели желтым, в груди клокотало рычание. — На гостя Кэда! Где эта тварь?! Я ее на дрова пущу!Тук обнял жену, прижал к себе. Дриада, конечно, заслуживала наказания, поскольку не просто напала на того, кто был под защитой Хранителя, а сделала это на священной земле. Но убивать ее сейчас, накануне Литы, да еще в отсутствие Ллетви, было неразумно. Вот вернется Старшая, они поговорят и решат, как поступить.— Она свое уже получила, anwylyd, — Гай поднялся, успокаивающе погладил ее по плечу. — И вернула все, что взяла.— Гиз сказал, что дриада была красивая, а красивые девушки ко мне всегда неровно дышали, — пошутил Робин, стараясь разрядить обстановку. — Вот она и не устояла.— Это точно, — усмехнулся Гай. — Как ни зайдешь в кабак, на нем красотки висят, что груши на ветке. Я уж молчу о дочках мельников, кузнецов, лесников, цирюльников... И не только о дочках, кстати.— Ну не отказывать же дамам, у меня сердце доброе, — развел руками Робин. — Это у тебя вечно мрачная рожа, от которой и столбы шарахаются.— Ага, сердце доброе, глаза блудливые, — съязвил Гай. — А бегаешь как быстро... от папаш, которые то и дело норовят приложить тебя чем-нибудь тяжелым.— Я не бегаю! — возмутился Робин. — Я разумно отступаю перед превосходящими силами противника! Один мельник или кузнец — это ничего, а вот мельник с дубиной, да еще мельничиха со сковородкой в придачу — уже серьезно.Лунед, у которой настроение менялось быстро, рассмеялась. Высвободившись из объятий мужа, она подхватила мешок с травами и поднялась на крыльцо.— Мельничиха со сковородкой опаснее голодной медведицы, — расхохотался Тук. — Тут любой даст деру, — он забрал корзину и направился в дом. — Ладно, заканчивайте со стрелами, а мы пока свое разберем.— Чуть не забыл, — окликнул их Гай. — У нас же гости завтра. Четверо или пятеро. Я их через круг Рианнон проведу.— Гости? — Лунед, которая была уже за порогом, выронила мешок и резко обернулась. — И ты молчал? Гости! На Литу! И через круг Рианнон!— Я ведь говорил, что на новолуние приведу людей этого дриадского обеда, — Гисборн кивнул на Робина, который ухмыльнулся и показал ему кулак. — Ворлок и еще четверо, помнишь? — при этом он выразительно изогнул бровь, давая сестре понять, чтобы случайно не проболталась насчет Назира. — А что не так с Литой?— Новолуние... — Лунед потерла нос. — Говорил, да. Но я тогда не связала... Как ты не понимаешь, — она всплеснула руками. — У нас с Кэдом никогда не было гостей на Mean Samhraidh!* Мы вообще впервые будем его вместе праздновать, я не ухожу в клан. И гости!Робин переводил недоуменный взгляд с нее на Гая и обратно. Конечно, Солнцеворот был благоприятным временем для заключения брака, и по обычаю нередко свидетелем становился первый гость, вошедший в дом. Но Тук с Лунед ведь женаты. Или все же нет?.. — Может, они не останутся на весь праздник, — заметил Гай.— Останутся, Робин, ты же их попросишь? — перебила его Лунед, чуть ли не приплясывая на месте.— Ну... да, — кивнул разбойник. — Если это удобно, я ведь сам здесь гость.— Ты же друг, а они твои друзья, — девушка просияла. — Гости на Mean Samhraidh...— Благословение Дану и Ллира, — Гай хлопнул себя по лбу. — Клянусь Рогатым, я и не сообразил. Да, это будет весомый довод и для Гвиннблайт, и для твоего отца.— Особенно если там будет женщина, — крикнул из комнаты Тук, выгружавший на стол травы. Все корни уже были промыты, оставалось только нарезать их и разложить сушиться, а часть перетереть для мазей.— Будет, — кивнул Робин, который толком ничего не понимал. — Джак. Но она сарацинка.— Значит, обойдемся без кабанятины, — Лунед сунула в рот кончик косы и в задумчивости постучала пяткой по полу. — И если твои сарацины не пьют эля и вина, есть сидр. И компот. Вишневый, — при этом она хихикнула и покосилась на Гая, который сделал каменное лицо.— Пьют, хотя Назиру лучше много не наливать, — хмыкнул Робин, тоже косясь на Гисборна. Помнится, в детстве вишневый компот был отличной приманкой для Гая. Покажи ему кружку с этим ?волшебным? напитком, и он пойдет за тобой, как привязанный. Интересно, а сейчас как? Нужно проверить при случае. — Даже сидра. Иначе это чревато... странными последствиями.?Да уж?, — мысленно усмехнулся Гай. — ?Не хватало еще, чтобы он перекинулся в пьяном виде?.— Пойду проверю запасы, — Лунед лизнула брата в щеку и скрылась в доме.— Я думал, они женаты, — Робин проводил ее взглядом и повернулся к Гаю.— Женаты, но... — тот сел рядом и принялся собирать во второе ведро неоперенные стрелы и перья. — Все сложно. Тук все-таки дхойне... то есть, человек. Наделенный силой жрец и Хранитель. Фэйри ценят его дар лекаря, мудрость, искусство разрешать самые запутанные споры. Несколько раз его даже просили рассудить конфликты между Дворами, не особо серьезные, но все же... Но в нем нет крови Ши. А Лунед — Старшей крови, и это все усложняет. Маленький народец не столь придирчив в этих вопросах. Но она одна из самых сильных целительниц, к тому же происхождение... — Гай помолчал, обдумывая, что стоит говорить, а что нет, во всяком случае, сейчас. — В общем, и ее отец, и клан матери не очень-то благосклонно восприняли их с Туком. Но Лунед умница, она сначала заключила с ним договор, вроде того, какой заключают Видящие. Разорвать такой договор, во-первых, опасно для обеих сторон, а во-вторых — позорное пятно на чести клана. А уже потом они принесли брачные обеты перед Источником. Провести их туда незаметно было той еще задачей... Но одобрение клана им не дали, поэтому все зыбко. К тому же в мужья Лунед прочили второго сына главы Дома Фенрира, тоже целителя. Была только устная договоренность, но если решат оспорить брак... — Гай махнул рукой и плеснул эля в кубки.— Да уж, — покачал головой Робин, делая глоток. — Действительно, сложно. И присутствие моих людей как-то поможет?— Оно будет плюсом. Неожиданный гость на Ман Саури — знак богов, тем более женщина, — пояснил Гай. — Даже если брак заключен без благословения, будет считаться, что он под покровительством Дану, и оспорить такой союз гораздо сложнее. Надеюсь, сойдет за случайность.— Хочешь сказать, ты специально все разыграл, что ли? — поднял бровь Робин, попытавшись усмехнуться. Подозрение о том, что в руки де Рено он мог попасть с подачи Гая, отозвалось неприятным холодком. Это было болезненно, ведь за последние часы между ними замаячил намек на прежнюю дружбу. Робин сам не мог понять, почему это его задело, ведь они так долго были врагами. Конечно, Гай несколько раз спасал ему жизнь, и сейчас вроде бы на их стороне. Но кто знает, какие у него мотивы? А если все окажется ложью... это станет лишь подтверждением поговорки, что горбатого могила исправит, и что верить врагу — неимоверная глупость, даже когда он клянется в преданности. К тому же, Гай вообще не человек. Как минимум, наполовину. Поди пойми, что творится в голове у фэйри. ?Quidquid id est, timeo Danaos et dona ferentes!?*.— В Тикхилл ты попал без моей помощи, исключительно своими силами, — усмехнулся Гисборн, словно прочитав его мысли. — У тебя же талант вляпываться в дерьмо. И вытаскивал я тебя оттуда не потому, что мне от тебя что-то нужно. Но раз уж ты оказался здесь, в такое время, грех не воспользоваться случаем, — он прислушался и понизил голос до шепота. — Лунед и Туку не говори, пусть думают, что я чисто случайно назначил ночь встречи на Литу.— С чего ты взял, будто я решил, что Тикхилл — твоих рук дело? Можно подумать, на тебе свет клином сошелся, и у меня других врагов нет, — язвительно ответил Робин, у которого словно камень с души свалился. Сомнения все равно грызли его, но хотелось верить, что Гай не лжет. — Считай, все прихвостни Джона, которых половина Англии, да и в Святой земле кое-кто остался. Или опять твои сидские штучки?— Никаких штучек, у тебя на роже все было написано, — осклабился Гай. Допив эль, он взял ведро с неоперенными стрелами и поднялся. — Бери готовые, пойдем, посмотрим, что там творится.— Ничего у меня не было написано, — проворчал Робин, тоже вставая и в который раз по-детски радуясь тому, что ноги слушаются.— Значит, мне показалось, — Гай поднялся по ступеням, но не успел взяться за ручку, как дверь распахнулась, и он нос к носу столкнулся с расстроенной Лунед. — Что случилось, anwylyd?— У нас мало комнат, — она огорченно вздохнула. — Наша, твоя и Робина. Кухня и зал внизу. Библиотека, оружейная и кладовая... И кроватей нет. Где гости будут спать? Не могу же я отправить их на сеновал или положить на лавки! Может, позвать hysbrydallvyn*? Пусть вырастят пристройку на время праздника... и мы с Кэдом туда переберемся.— Если что, я могу поспать на сеновале, — предложил Гай. — Считай, одна комната есть.— Моим людям и на голой земле спать привычно, — улыбнулся Робин. Лунед напомнила ему Мэриан, которая тоже всегда ужасно переживала насчет удобства для гостей. Воспоминание хоть и отозвалось печалью, но уже не резало по сердцу, словно этот дом врачевал раны как тела, так и души. — Мягкое сено, пара попон — вот и королевское ложе. И я тоже могу перебраться на сеновал, чтобы тебе было спокойнее. — Но гостей пятеро. И девушка... У людей ведь столько сложностей, мужчина и женщина в одной комнате спать не должны, если они не женаты, мне так говорили, — Лунед снова вздохнула. — Хотя если поставить еще три кровати... Все-таки позову hysbrydallvyn.— Джак спокойно спит вместе со всеми, мы ее вообще сначала мальчишкой считали. И один из моих тоже будет на сеновале, — Робин решил, что не стоит оставлять Алана в доме без присмотра. И нужно сделать ему внушение, чтобы не смел брать то, что плохо лежит. А плохо лежит любая приглянувшаяся Дэйлу вещь. — А то и двое.Мач, скорее всего, не отойдет от него ни на шаг, и точно не ляжет в доме, если ?хозяин Робин? спит на сене.— Я никогда не принимала гостей, — пожаловалась Лунед, теребя растрепавшуюся вышивку на рукаве. — Вот так, чтобы по-настоящему. Мама учила, как быть хозяйкой, но я плохо слушала. Мне больше нравилось охотиться, бегать с Гаем, смотреть, как Лофт замораживает огонь, слушать истории... и подглядывать за дхойне.— Давай разберемся по ходу дела, cariad, — подошедший Тук обнял ее, поцеловал в затылок и повел обратно в дом. — Вот мяса нужно, это да, у нас запас небольшой, не хватит на всех.— Я все равно хотел поохотиться, — кивнул Гай, шагая через порог. — Так что сейчас и пойду.— Я бы тоже не прочь размяться, — Робин вошел за ним, поставил ведро на скамью. — А то скоро забуду, с какой стороны за лук браться.— Ночью? Когда даже луны нет? — вскинул бровь Гисборн, убирая неоперенные стрелы в кладовую. — Я ведь не стрелять буду. И ты еще не в форме, десятка ярдов не пробежишь.— Мне и ночью доводилось охотиться, — проворчал Робин, дернув плечом. — Бегать при этом необязательно. А в темноте я вижу неплохо.— Ну а что, идея хорошая, — заметил Тук. — Ты загоняешь, Робин убивает. Со мной же ты так охотился.— Или ты стесняешься при мне перекидываться? — ухмыльнулся разбойник.Лунед при этих словах рассмеялась, монах тоже улыбался во весь рот.— Зубоскалы, тьфу на вас, — буркнул Гай. — Ладно, давай попробуем, даже интересно. Только есть одна вещь, — он окинул Робина задумчивым взглядом. — Мне тебя пометить надо.— Что? — у Робина отвисла челюсть, и он даже попятился.— Да не так, как ты подумал, — махнул рукой Гисборн, сдерживая улыбку. — Хотя могу и так, конечно, невелика разница.Лунед уткнулась мужу в плечо и тихо подвывала от смеха, Тук тоже расхохотался.— Не слушай его, ?так? точно не будет, — сквозь смех произнес монах. — Но для твоей безопасности нужно, чтобы ты носил его отметину, пока будешь в лесу. Тогда на тебя никто не посмеет напасть... Разве что со слуа столкнетесь, но это маловероятно, и Гиз справится.— Надеюсь, эта... отметина не навсегда? — поинтересовался Робин, которому стало не по себе. Но на охоту по-прежнему хотелось, причем даже не столько для того, чтобы потренироваться ночью в стрельбе, сколько... для чего? Увидеть воочию зверя, который ему снился? Вернуть полузабытое чувство из детства, когда они с Гаем могли сутками пропадать в лесу? Или что-то еще?— Сойдет за день-другой, — пожал плечами Гай. — Ну что, идем?Робин снял с крюка свой лук, сунул в колчан десяток новых стрел и закинул его за спину. Тук протянул ему ножны с охотничьим ножом:— Холодное железо, как и твои стрелы. Не только для охоты и шкуру с добычи снимать, но и для защиты, если что.Гай тем временем разделся, и когда разбойник повернулся, он уже стоял, в чем мать родила.— Неудобно перекидываться в одежде, — пояснил он, открыл дверь и шагнул в темноту.Робин пристегнул ножны к поясу, помедлил и вышел следом.— Удачи, — произнес Тук, а Лунед начертила в воздухе отводящий беду знак.Гай стоял к нему спиной. Лопатки сведены, мышцы напряжены, как перед прыжком. Тронь — и зазвенит, как натянутая тетива.— Предложение уже делать? — неловко пошутил Робин, вспомнив их разговор. Вроде, ничего особенного не должно было произойти, он ведь уже видел, как перекидывается Лунед, но почему-то сердце колотилось, будто перед прыжком с обрыва.— Первый раз, так и быть, обойдемся без предложения, — Гай глубоко вдохнул, пробуя на вкус смесь запахов вечернего леса, оглянулся через плечо, и разбойник невольно вздрогнул, встретившись с серебряными глазами. В следующий миг воздух вокруг него уплотнился, потемнел еще больше, будто набросили покрывало, и Робин не успел уловить, когда человеческий облик сменился звериным. Огромный черный волк потянулся всем телом, процарапав когтями глубокие борозды, и расправил крылья, которые, как показалось, накрыли половину поляны. Потом припал на передние лапы, зевнул, выставив напоказ белоснежные кинжалы клыков и жаркую глотку, и чуть ли не с лязгом захлопнул пасть. Выглядела эта демонстрация очень по-Гисборновски. Впрочем, это же и был Гисборн. Вряд ли смена облика у Ши, а также наличие шерсти и число ног... лап... в общем, конечностей как-то сказывается на характере.— Впечатляет, — внезапно севшим голосом сказал Робин, протягивая руку и касаясь ладонью густого меха на боку зверя. Сбылась детская мечта — увидеть и потрогать фэйри — но... Случись такое двадцать лет назад, он бы завопил от восторга и полез на мохнатую спину. Сейчас же почему-то стало грустно. Но дух все равно захватывало. Робин пропустил шерсть между пальцами. Волк прикрыл серебряные глаза, пригнулся, подставляя загривок, разбойник улыбнулся, почесал его за ухом. В голове укладывалось с трудом, что вот это лесное чудовище и друг его детства, ставший врагом — одно существо. Волчья холка приходилась вровень с макушкой Робина, но вот зверь встряхнулся и уменьшился, так что теперь они смотрели друг другу в глаза. Крылья тоже исчезли. А в следующую секунду левое запястье оказалось сжато острыми зубами, не слишком сильно, но ощутимо. — Твою мать! — Робин дернулся больше от неожиданности, чем от боли. Челюсти тут же разжались, по коже прошелся горячий язык, зализывая укусы.— Метка, — рыкнул Гай, и Робин снова вздрогнул — странно и непривычно было слышать человеческий голос из волчьей пасти. Поднеся руку к глазам, он обнаружил полосу темных точек — следы зубов. Крови уже не было, запястье чесалось, как бывает, когда заживают порезы от осоки.Толкнув Робина головой в плечо, волк не спеша направился к опушке. Трава под лапами почти не приминалась, словно он ступал по воздуху. Поправив на плече лук, Робин догнал Гая — глаза уже привыкли к темноте, черный звериный силуэт на фоне ночного леса он видел отчетливо — и пошел рядом.— Почти как мы с тобой, помнишь? — Лунед прислонилась к стоящему позади Туку и улыбнулась, провожая взглядом брата и Робина, пока они не скрылись за деревьями.— Но не в первый раз, — рассмеялся тот, тоже глядя в окно. — Тогда ты меня за шиворот в озеро окунула.— Нужно же было как-то охладить твою горячую голову, — она повернулась, по-звериному потерлась об него всем телом и легонько прикусила за плечо. — Могу еще раз окунуть.— Что-то мне подсказывает, что если я сейчас не утащу собственную жену в постель, то утащат меня... под куст, — Тук со смехом подхватил ее, перебросив через плечо, и взбежал вверх по лестнице.***Гай потянул носом воздух и облизнулся. В волчьем облике нюх обострялся до предела, и сейчас он чуял малейшие оттенки запахов: неподалеку заячья лежка, за расколотым вязом притаился лис. Чуть дальше пасется косуля с детенышем, их убивать не стоит, лучше поискать дичь без потомства. Он покосился на Робина. Охотиться вдвоем не было необходимости, он прекрасно справился бы и один. Тук обычно составлял ему компанию по осени, чтобы сделать запасы на зиму, да еще в тех случаях, когда подбирал осиротевших волчат, медвежат, лисят, куниц и прочее зверье, которое требовалось кормить мясом. Но идти вместе с Робином по ночному лесу было... приятно. Совершенно необъяснимое чувство, от которого хотелось валяться на спине и прыгать, хватая зубами ветки и листья, словно впервые перекинувшийся щенок.Разбойник почти касался рукой бока, и Гай поймал себя на желании, чтобы тот снова зарылся пальцами в шерсть, почесал за ухом. Это было настолько непривычно, что он даже рыкнул от удивления.— Что? — тут же спросил Робин, пристально всматриваясь в темноту и прислушиваясь. Корни под ногами, стволы и кусты он различал довольно четко, да и движение заметил бы. А уж слух у него всегда был острым, как у зверя, и стрелять при необходимости он мог вообще вслепую. Но здесь не привычный Шервуд или Барнсдейл, и Робин сомневался, что сумеет различить угрозу среди ночных звуков. Конечно, рядом Гай, но полностью положиться на него означает признать свою слабость, а этого он допустить не мог. И гордость не позволяла, и из чистого упрямства не хотелось уступать хоть в чем-то, даже если превосходство было очевидно.Гисборн качнул головой, давая понять, что все нормально. Он предпочел бы общаться мысленно, волчья глотка и пасть не слишком-то годятся для человеческой речи. Но неизвестно, как отнесется к этому Робин. Хотя, может, и стоит попробовать. Ветер донес запах матерого быка*, идущего к водопою, и Гай снова облизнулся. Несмотря на ужин, мысль о свежем мясе была заманчивой.?Олень?, — прозвучал в голове Робина знакомый голос. — ?Полмили на север?.Разбойник вздрогнул и резко остановился.— Что за...?Вслух говорить неудобно?, — пояснил Гай, сворачивая в нужную сторону. — ?Не дергайся, не собираюсь я копаться у тебя в голове и выведывать твои маленькие грязные секреты?.— Уж кто бы говорил про секреты, — проворчал Робин, сворачивая за ним. Вслух или мысленно, тон Гисборна не менялся. — Особенно маленькие и грязные.Раздавшееся в ответ фырканье очень походило на ехидный смешок.Через сотню ярдов деревья расступились, открывая небольшую поляну. Гай остановился и снова повел носом.?Жди здесь, на тебя выгоню?, — он поднял голову, серебряные глаза сощурились. — ?Только шкуру не попорть. Или уже растерял сноровку, валяясь под деревьями с дриадами??— Ты, главное, пригони, — усмехнулся Робин, накладывая стрелу на тетиву. — А то еще увяжешься за течной сукой, сейчас брачный сезон, как-никак. И останемся мы без мяса.?Туше*, твоя светлость?.Гай снова фыркнул и через мгновение бесшумно растворился в темноте, так что разбойник не услышал ни шороха, сколько ни прислушивался. Впрочем, тишина была недолгой — не успел он досчитать до ста, как сначала раздался вой, а затем треск ветвей. Это перепуганный олень ломанулся сквозь кусты.Робин прикинул, откуда должен выскочить зверь, прицелился. В случае чего поправиться несложно, проще, чем стрелять навскидку. Треск быстро приближался, и вот уже могучий самец с ветвистой короной рогов вылетел из-за деревьев, на бегу обводя поляну налитыми кровью глазами. Увидев Робина, он всхрапнул, метнулся было в сторону, но тут снова зазвучал протяжный вой, а между стволами промелькнула огромная тень. Отчаянно протрубив, олень наклонил голову и помчался прямо на преграждавшего путь к спасению человека. Разбойник не шелохнулся, словно врос в землю. Стрела со свистом сорвалась с тетивы, настигла оленя в прыжке и вонзилась точно в глаз, а следом за ней — еще одна, во второй. Он рухнул в ярде от Робина, светлые концы рогов коснулись сапог. Тот спокойно забросил за спину лук, выдернул стрелы, достал нож и присел на корточки. Сделав небольшой надрез на горле зверя, он обмакнул пальцы в кровь и начертил знак ему на лбу, чтобы отпустить дух. ?Надо же, все еще лучший стрелок Англии?, — Гай возник из темноты так же бесшумно, как исчез. Только что его не было — и вдруг уже стоит рядом, словно соткавшись из мрака, скалится не то довольно, не то насмешливо. — ?Чисто снял?.Он встряхнулся, обошел тушу, потянул зубами за задние ноги, переворачивая на бок, чтобы Робину было удобнее разделывать.— Вот подкрадешься так еще раз, и на себе это прочувствуешь, — в тон ему ответил Робин, начиная снимать шкуру с оленя. Сделал надрез вокруг задней ноги, потом к паху и дальше, вдоль брюха, до основания нижней челюсти. Гай ткнулся носом в тушу и собрался уже отхватить кусок посочнее, но разбойник бесцеремонно оттолкнул его морду.— Потерпишь. Я специально в глаз бил, а ты сейчас наделаешь клычищами дырок по всей шкуре, как я тогда это Лунед подарю? Помог бы лучше, быстрее будет.?Есть хочу?, — проворчал Гай, но послушался и принялся помогать — осторожно тянул шкуру зубами, когда Робин просил, переворачивал оленя с боку на бок. Тот работал сноровисто, делая надрезы так, чтобы снять шкуру целиком.В траве зашуршало — почуявшая кровь лисица подобралась на безопасное расстояние, припала к земле, шумно нюхая воздух и поджидая, когда двуногий и фэйри в волчьем облике уйдут, оставив внутренности. Разбойник отрезал кусок с ляжки, бросил в ту сторону, где она залегла. Лиса подхватила мясо на лету, метнулась в кусты.?Тоже хочу?, — Гай проводил лису взглядом, слизнул кровь с травы и выразительно клацнул зубами.— Подождешь, — Робин воткнул нож в землю и начал стягивать шкуру, время от времени подпарывая ее пальцами. Закончив с одним боком, он кивнул Гаю, чтобы тот перевернул тушу. Сдернув, наконец, шкуру с хвоста, Робин разложил ее на земле и улыбнулся. — Ну вот, осталось совсем немного, нарезать и завернуть.?Долго провозишься?, — Гай ухмыльнулся во всю пасть и в считанные секунды разорвал оленя на части. Закинув ноги, один бок и лопатки на шкуру, он подхватил второй бок, развалился поодаль и захрустел ребрами.— Вообще-то, я тоже проголодался, — заметил Робин. Увязав мясо в шкуру, он оставил сердце и печень на пне в качестве подношения духам и лесным обитателям, остальные внутренности сложил под деревом, обтер травой нож и руки. — Только предпочту хорошо прожаренное мясо. Да и кровь смыть не помешает.Гай проглотил последний кусок, поднялся и потянулся.?Здесь озеро неподалеку?, — он подцепил зубами узел, мотнул головой и закинул на спину. — ?Или можем домой пойти, в реке вымоешься, и наверняка от ужина что-то осталось?.Робин задумался. Конечно, вернуться было бы разумно. Говорить об этом Гисборну он не собирался, но самому себе можно признаться, что устал — хотя всего-то прошел пару-тройку миль да разделал одного оленя. К тому же, спина давала о себе знать ноющей болью. Но при этом идея провести ночь в лесу была очень заманчивой, тем более — в таком лесу. Сидеть у костра, жарить мясо... и, может быть, даже разговорить Гая, поскольку вопросов, на которые хотелось получить ответы, меньше не стало. Правда, он не взял кресало, как-то не подумал, что оно пригодится.— Озеро — это хорошо, — Робин сунул нож в ножны и вздохнул, искоса поглядывая на Гисборна. — Только огонь развести нечем. Так что...?Будет тебе огонь?, — насмешливо перебил его Гай. — ?Не только твой ворлок на это способен?.— Ну раз так, то почему мы еще стоим? — поднял бровь Робин. — Показывай дорогу, в отличие от тебя, мне языком несподручно мыться. И это ты брюхо набил, а я голодный.?О, надо же, проснулись графские замашки?, — ехидно отозвался Гай, направляясь прочь с поляны. — ?Следуйте за мной, ваша светлость. Уж извините, придется ножки в росе намочить, ковры палестинские прихватить не озаботился, чтобы вам путь устилать?.— Так и быть, прощаю, и даже пороть не прикажу за длинный язык, я сегодня добрый, — Робин усмехнулся и, не удержавшись, дернул его за мохнатое ухо. Он уже привык к волчьему облику Гисборна, и даже начал привыкать к мысленной речи. Королевский маг несколько раз передавал ему таким способом приказы Ричарда, но, несмотря на все удобство, Робин относился к этому настороженно, хотя Джаспер был верным союзником. С Гаем же почему-то оказалось гораздо проще, невзирая на вражду. За размышлениями о причинах этого странного явления разбойник не заметил, как они добрались до озера. Деревья расступились, открывая небольшую низину. В центре нее, обрамленный базальтовыми скалами, лежал почти идеальный водяной круг. Река, падая с рогатого, как полумесяц, уступа, мелкими брызгами разбивалась о темную гладь, над которой стелился полупрозрачный туман. Робин остановился на границе леса, осмотрелся. По берегам поднималась трава, светлели россыпи вереска. Колыхались пушистые верхушки лисохвоста, причудливым узором вплетались в моховой ковер цветки повилики. Древние ветлы и корявые вязы, цепляясь узловатыми корнями за блестящие валуны, полоскали в воде листья. Между стволами то и дело вспыхивали золотом светляки. Где-то хохотал филин, скрипела иволга. Пахло свежей землей, полынью и цветущей мятой.?Я говорил, что ты можешь без опаски купаться в любой реке и озере этого леса, но на всякий случай не забывай о вежливости?, — Гай сбросил ношу на землю и оглянулся на Робина. — ?Да и вообще пригодится?.— Что именно? — поинтересовался тот, подходя вплотную и как бы ненароком прислоняясь к теплому волчьему боку. Спина ныла все сильнее, сказывалась и дневная пробежка, и ночная прогулка, да и попытка дриады им закусить наверняка сыграла свою роль. Хотелось растянуться на земле, но тогда Гай точно поймет, насколько он вымотался, и непременно съязвит. А так вроде бы случайно оперся, вместо дерева.?Когда приходишь во владения Ши, нужно представиться и сказать, что ты явился с миром. Тогда тебя будут считать гостем, и не причинят вреда. Ну, за исключением тех, кто не считается с законом?, — пояснил Гай, не подавая виду, что прекрасно знает о состоянии Робина. По изменившемуся запаху он еще на поляне понял, что тот устал, но почему-то не стал подначивать. К тому же ему не помешает искупаться в озере Эпоны, быстрее выздоровеет.— И многие не считаются? — Робин все-таки отошел от Гая, приблизился к воде. Нянька рассказывала ему о злобных фэйри, которые высасывают кровь или замораживают ее, превращая человека в ледяную статую, выпивают жизненную силу, затанцовывают насмерть. А живший неподалеку от манора друид учил детей, как защититься, если встретишь кого-нибудь из таких. Но применить знания на практике Робину не довелось.?Не очень, но есть?, — Гай шагнул следом, стал вплотную. — ?Расскажу. А пока повторяй за мной. Rwyf i dawadyn heddn?.Робин произнес напевные слова чужого языка, которые странным образом отразились от скал и заметались многозвучным эхо. По воде прошла рябь, туман взметнулся, будто покрывало арабской танцовщицы, расплескался по берегам, окутал деревья. Потом молочная дымка стекла обратно, сложилась в силуэт лошади с полыхающими зеленым огнем глазами, которая промчалась по озеру и взвилась на дыбы прямо перед Робином. Тот, затаив дыхание, протянул руку и по тихому одобрительному фырканью Гая понял, что поступил правильно. Кобыла почти коснулась губами ладони Робина, обдав призрачной прохладой, ударила копытом по берегу и мгновенно истаяла. Эхо тут же резко оборвалось, словно звуки упали в озеро и утонули. Разбойник медленно выдохнул.?Благословение Эпоны дорогого стоит. Ты ей понравился?, — Гай довольно скалился. — ?Запомнил, что говорить?? — Робин кивнул, и он отошел в сторону. — ?Вот и хорошо. Здесь тебя и так уже знают, а в новом месте сначала имя, потом это. Ну что, идешь мыться??— Угу, — Робин принялся раздеваться. Несмотря на усталость, окунуться хотелось. Смыть с рук засохшую кровь. Ну а где руки, там и все остальное. В озеро Робин входил с опаской, памятуя о первом знакомстве с рекой около дома Тука, но к его удивлению вода оказалась теплой. Он нырнул, проплыл ярдов двадцать, развернулся к берегу. Гай все еще стоял там — неподвижный черный силуэт на фоне темного леса, только глаза горят серебром. Робин хотел махнуть ему, но только поднял руку, как волк взвился в прыжке на высоту в несколько длин собственного тела, словно взлетел. Разбойник поспешно отгреб в сторону — если такая туша плюхнется рядом, волна поднимется та еще. Но далеко отплыть не успел. Волчий облик истаял, и в воду Гай вошел уже в человеческом теле, почти не потревожив поверхность.— Что, испугался? — он вынырнул на расстоянии вытянутой руки от Робина, откинул с лица мокрые волосы и ухмыльнулся.— Разве только того, что озеро из берегов выйдет, — усмехнулся тот в ответ. Вода словно вытянула из него усталость, даже спина прошла. — А что, в мохнатом виде ты не моешься? Смотри, еще блохи заведутся.— Так плавать удобнее, — Гай снова нырнул и появился у водопада. Робин, хмыкнув, нырнул за ним. Пусть он и уступает в скорости, но плавает ничуть не хуже, и дыхание умеет задерживать надолго. Они несколько раз наперегонки переплыли озеро — вничью — после чего Гай внезапно перекинулся, и Робин хлебнул воды от неожиданности, когда перед лицом возникла мокрая волчья морда с оскаленной пастью. Тут же Гисборн снова сменил облик, хохоча во все горло, был немилосердно притоплен, уплыл на глубину и вынырнул на мелководье.— Греби уже сюда, пока келпи за задницу не схватил, — он выбрался на берег, встряхнулся по-звериному. — С меня костер, с тебя — нарезать мясо. От жареного я тоже не откажусь.— Что это ты о моей заднице беспокоишься? — поинтересовался Робин, тоже выходя из воды. — Если келпи будет красивый, может, я и не против, чтобы он меня схватил.— Келпи всегда красивые, — рассмеялся Гай. — Одного ты видел, кстати. Он тебя к Туку привез.— Хочешь сказать... — Робин припомнил коня, которого привел в пещеру Гисборн. То-то ему показалось, что он слишком хорош для обычного животного.— Ну да, — кивнул Гай. — Вот представляешь, если он тебя в таком облике схватит? Ты, конечно, на кобылу не похож, но у келпи бывают необычные вкусы.— Какая осведомленность о вкусах келпи, — поддел Робин. — И ты костер обещал.— Сейчас будет, — Гай скрылся за деревьями, и оттуда донеслось. — Необычные вкусы не только у келпи, кстати.Хмыкнув, Робин натянул штаны, развязал шкуру, отрезал несколько ломтей от ляжки. Потом отыскал увесистый булыжник, отбил мясо и промыл в озере.— Что, решил не приманивать келпи голым задом? — поинтересовался вернувшийся с охапкой валежника Гай. — Для этого у нас твой голый зад есть, — осклабился разбойник. — А я буду приманивать на что-нибудь другое.— На красивые глаза, ага, — Гисборн сложил дрова подальше от деревьев, вытянул над ними руку. На ладони вспыхнул длинный рыжий язык, переметнулся на сухие ветки, заплясал.— Я думал, ты никогда не заметишь, что они у меня красивые, — потупился Робин и тут же заржал, сгибаясь пополам.Гай только фыркнул по-волчьи, отрезал кусок оленины и скормил костру. Причем именно скормил, другого слова Робин подобрать не смог — огонь оплел и проглотил подношение, сложившись в подобие ухмыляющейся клыкастой пасти. Назир тоже так поступал, но его костры зубы не показывали. Не иначе, все дело в характере колдующего.Потом они жарили мясо на брошенном в угли большом плоском камне, Робин вспоминал забавные истории из лесной жизни, а Гай в ответ расщедрился на рассказ о Тил Тоингире, пусть и в общих чертах.— У этого леса есть название? — после сытной еды Робина разморило, и он устроился на импровизированной подушке из хвороста, листьев и рубахи. — Даже несколько, — Гай валялся рядом на траве, и пламя отражалось в серебряных зрачках, как в зеркале. — Например, пикси называют его 'N Grwydrus, что означает Блуждающий, потому что здесь есть места, которые все время перемещаются. А Старшие предпочитают говорить Ffynhonnell, Сердце мира. Считается, что в самом его центре растет Первое дерево. Но Старшие вообще склонны поэтизировать.— Что, и ты тоже? — улыбнулся Робин и зевнул, чуть не вывихнув челюсть. — Черт, похоже, придется заночевать здесь, я сейчас даже ползком до дома не доберусь.— Бывает, — Гисборн придвинулся ближе. — Ну так давай заночуем, за чем дело стало? Отвык спать на земле, перину подавай, чтобы графские бока не намял?Ответить разбойник не успел, потому что в следующую секунду уткнулся в густой мех. Мгновение, когда Гай сменил облик, снова ускользнуло. Глаза слипались, а лежать, прижимаясь к мохнатому боку, было явно удобнее, чем на куче веток, поэтому он решил, что за последнюю подначку отыграется завтра. В шею ткнулся холодный мокрый нос. Робин, вздрогнув от неожиданности, хотел было оттолкнуть наглую морду, но вместо этого запустил руки в шерсть, устроился поудобнее и тут же провалился в сон.***Домой они вернулись только к полудню, обвешанные добычей. По пути Гай сначала спугнул нескольких зайцев, а потом поспорил с Робином, что тот не сможет держать в воздухе пять стрел, когда шестая уже поражает цель. Разбойник только хмыкнул и отправил его на поиски пернатой дичи, поскольку стрелять по шишкам или белкам не хотел. В результате их запасы пополнились еще и шестью фазанами, а Гай проиграл нож, который Робин приметил у него в комнате. Правда, не похоже было, чтобы проигравший огорчился — судя по ухмылке, которая на волчьей морде выглядела жутковато. Остаток пути Робин то и дело подначивал Гая, что с удовольствием поможет ему избавиться еще от какого-нибудь оружия.?Погоди, я еще отыграюсь?, — Гисборн остановился, понюхал воздух и облизнулся.— Из лука ты все равно стреляешь паршиво, — усмехнулся Робин. — Что, вишневый компот учуял??Смотри, не лопни от важности?, — проворчал Гай. Но насчет лука Робин прав, в этом они не соперники, да и мало кто из Ши может с ним сравниться в искусстве стрельбы. — ?И как ты догадался про компот??— На запах мяса ты рычишь, а не щуришься, словно кот на сметану, — рассмеялся тот. — Значит, компот.?Ишь ты, изучил уже?, — Гай фыркнул, одним прыжком перемахнул заросли ежевики и умчался вперед. Робин, посмеиваясь, направился следом. Купание в озере пошло ему на пользу — он даже смог пробежаться, не захромав через десяток шагов. Выйдя на опушку, Робин замер — здесь все преобразилось так, будто прошла неделя, а не одна ночь. Берега реки оделись желтыми ирисами и купальницами, на воде покачивались кувшинки. Васильки, колокольчики, синие и лиловые горечавки, бледно-желтые нарциссы сплошным ковром покрывали поляну, и только в самом центре остался большой зеленый круг. Ползущий по стенам дома плющ украсился белоснежными гроздьями, и даже мох на камнях расцвел мелкими сиреневыми звездочками. Над поляной носились, мерцая крыльями, пикси, разбрызгивали воду из кувшинов, и воздух звенел от их голосов.В кустах зашуршало, Робин резко обернулся и опешил от неожиданности — на него надвигалась окутанная дымом здоровенная бочка, к которой были приделаны широченные ступни с длинными узловатыми пальцами. Разбойник хотел уступить дорогу, но замешкался и едва успел увернуться, чтобы избежать столкновения. Снизу раздалось недовольное бурчание, бочка с глухим стуком опустилась на землю, внутри заплескалась жидкость. Из-под бочки выбрался маленький, не больше двух футов ростом, хобгоблин в щегольском зеленом кафтане, штанах, расшитых золотым галуном, и широкополой шляпе с фазаньим пером. В зубах у него была зажата трубка — она-то и дымила, словно костер, в который набросали сырой травы.— Глупый дхойне, ползет, как улитка, стоит на тропе, а госпожа Лунед эль ждет, — фэйри вытащил изо рта трубку, выпустил кольцо дыма, запрокинул голову и сердито уставился на Робина выпуклыми, как у лягушки, черными глазами. Голос у него оказался низкий, гулкий и густой, будто патока. — Ну, что стал, как пень?— Простите... эээ... сэр, но вы так внезапно появились, — Робин неловко поклонился и отступил еще на шаг. Он впервые разговаривал с кем-то из Ши, кроме Гая и Лунед, и не очень представлял, как себя вести. Брауни и встреча с духом озера не в счет. Брауни обычно молчали, занятые домашней работой, а призрачная лошадь вообще не умела говорить. — Прошу вас, проходите.— А, так это ты Блестящей Головы и госпожи Лунед гость? — хоб сдвинул шляпу на затылок и окинул его внимательным взглядом, задержавшись на подвешенных к поясу фазанах. — Вежливый, это хорошо. Дхойне редко вежливые, все норовят обмануть, чтобы эль наш получить.— Я даже не думал вас обманывать, сэр, — улыбнулся Робин, от которого не ускользнул интерес к его добыче. Сняв одного фазана, разбойник протянул его хобу. — Угощайтесь.— Добрый и бескорыстный, очень хорошо, — покивал тот, с довольным видом забирая подарок и опуская его в пристегнутый к поясу мешочек. Едва коснувшись горловины, фазан уменьшился и исчез внутри. — Молодой господин правильно выбрал.— Эээ... что выбрал? — переспросил Робин. Смысл сказанного был туманен и настораживал.Хоб ухмыльнулся, снова зажал в зубах трубку и без малейшего усилия подхватил бочку. — Добрый, но глупый, — из-за трубки он шепелявил. — Не замечаешь того, что в руки идет само. Зеленый совсем еще, поумнеешь. Гляди, не упусти. Нужен совет мудрый будет — позови старого Хаги, да зелья трубочного прихвати у Блестящей Головы, разговор за ним лучше, — хоб двинулся по тропинке через поляну, из-под бочки донеслось хихиканье и бормотание. — Молодой господин тоже глупый, смотрит, смотрит, а чего смотреть-то, чай, не цветок перед ним. Ровно птенцы желторотые, думают много, делают мало...Робин ошарашено смотрел ему вслед, пытаясь понять, что это было. То, что Хаги — имя хоба, догадаться несложно. Но о каком господине идет речь, и при чем здесь какой-то выбор? Нет, он, конечно, знал, что фэйри часто говорят загадками. Но одно дело — просто знать, и совсем другое — столкнуться лично, да еще оказаться частью этой загадки. Почесав в затылке, Робин направился к дому, решив подумать об этом потом.Несколько пикси зависли над плывущей в цветочном море бочкой и с хохотом принялись поливать ее из кувшинов. Хоб, кроя шутников отборной бранью, припустил быстрее и вскоре сгрузил свою ношу перед крыльцом. Из дома выбежала Лунед в короткой расшитой рубахе и с полотенцем в руках, замахала на пикси. Те с визгом разлетелись, закружились над крышей, осыпая ее пыльцой. Присев на корточки, девушка протянула хобу мешочек. Тот с достоинством принял плату, поклонился, сняв шляпу, погрозил кулаком хохочущим пикси и исчез, будто его и не было, только клуб дыма еще какое-то время висел в воздухе. Деятельные брауни тут же подхватили бочку и утащили в дом.Лунед, улыбаясь, сбежала с крыльца навстречу Робину, быстро провела руками по его плечам и груди, привычно проверяя, все ли нормально.— Гай рассказал про озеро. Хорошо, что ты с ним пошел.— Ну, мяса теперь точно хватит, — Робин улыбнулся в ответ, снял с пояса фазанов, но отдать их Лунед не успел. Буркнув малоразборчивое приветствие, перед ним возник брауни, забрал птиц и с тихим хлопком исчез.— Хватит, — кивнула Лунед. — И за шкуру спасибо, а то я обычно их рву, когда охочусь, — она смутилась и открыла дверь. — Если Кэда рядом нет, конечно, он-то стреляет, и тогда все целое.— А Гиз где? — поинтересовался Робин, входя в дом. — Он мне нож проспорил.Внизу царила суматоха — домовые сновали туда-сюда, разделывали мясо, раскатывали тесто, помешивали что-то в горшках. В общем-то, происходящее отличалось от бурных подготовок к приезду гостей в Локсли или Найтон-холле только тем, что прислугой были не люди, а фэйри.— Ну где, где, плещется, — Лунед махнула в сторону реки. — Про нож он не говорил. О чем спорили?Робин рассказал, девушка расхохоталась, запрокинув голову и чуть ли не подвывая.— Покажешь? — отсмеявшись, она ткнула его кулаком в плечо. — Даже у нас так немногие могут. Рыжий умеет, но его пока уговоришь... — Покажу.Робин налил в кружку ледяного сидра, сделал глоток, и тут его дернули за штанину. Опустив глаза, он увидел коренастого брауни, повыше остальных, в широких штанах и кожаном фартуке.— Господин Робин не завтракал, — нахмурив косматые брови, проворчал домовой, сунул ему в руку горячий пирог и утопал обратно к камину, присматривать за бурлящим котлом. Робин перевел взгляд на улыбающуюся Лунед, потом посмотрел на пирог и только сейчас понял, что проголодался.— О, надо же, — раздался от двери насмешливый голос. — Гурги тебя по имени назвал.Робин оглянулся через плечо — Гай стоял, привалившись к косяку, с распущенных волос капала вода. Закатанные до колен штаны и голые плечи покрывали разноцветные пятна пыльцы.— Считай, теперь ты здесь совсем свой, — он оттолкнулся от стены, шагнул через порог. Брауни, услышав свое имя, обернулся, кивнул и продолжил помешивать аппетитно пахнущее травами варево.Робин молча уселся за стол — просто не знал, что сказать. Со дня изгнания его единственным домом был лесной лагерь — во владениях Хантингтонов распоряжается де Рено, и пока не вернется король, ничего не изменить. А это место и дом запали в сердце, и то, что его здесь признали, грело. Теперь он понимал, почему многие из тех, кому довелось побывать в мире Ши, не хотели оттуда возвращаться, а когда возвращались, не могли забыть и тосковали.— Ладно, вы ешьте, а я пойду за пикси присмотрю, — Лунед озабоченно выглянула в окно. — Они с таким усердием взялись за полив, что здесь скоро все по крышу зарастет.— А Тук там с дриадами спорит, — Гай взял пирог и себе, устроился на краю стола напротив Робина. — Они сарай розами увили. Красиво, я не спорю, но колючки с палец...— Ох, они там наспорят сейчас, — ужаснулась Лунед и, перемахнув через подоконник, умчалась за дом.— Розами? — Робин доел пирог и сходил еще за одним, заслужив одобрительное хмыканье брауни.— Угу, — кивнул Гай, придвигая к себе кувшин, в котором, судя по запаху, находился тот самый вишневый компот. — Белыми. И колючими — жуть. А если спать в сарае, мне совсем не хочется продираться сквозь эти заросли.— Неженка, — усмехнулся Робин.— Ты просто тех колючек не видел, — Гай показал ему средний палец.— Это колючки такие, или ты на что-то намекаешь? — поднял бровь разбойник.— Вынужден разочаровать, твоя светлость, но пока все мои помыслы сосредоточены на колючках, — съехидничал Гай. — О ?чем-то еще? потом поговорим... если захочешь. — Он сделал большой глоток прямо из кувшина и встал. — Не знаю, как ты, а я подумываю, не удалиться ли мне по-тихому, переждать остаток дня где-нибудь в спокойном месте.— Сбежать собрался? — рассмеялся Робин. — Вообще, я тоже не против на время... удалиться. Но сначала хочу получить свой выигрыш.— Надо же, не забыл, — проворчал Гай. — Ладно, пойдем, отдам, раз уж проиграл. И расскажу, как обращаться.— А что, это какой-то особенный нож? — удивился Робин. Он помнил, что клинок был совсем простой, с потертой кожаной оплеткой на рукояти, но почему-то сразу привлек внимание. Просить нож у Гая было как-то не с руки, другое дело — заполучить, честно победив в споре.— Так ты даже не знаешь, что выиграл? — хмыкнул Гисборн. — Это сидское оружие. Так что да, есть свои особенности.— Ну вот как раз в тишине и расскажешь, — пожал плечами Робин. — Нужно же время до вечера убить.— Тогда шевелись, а то скоро Лунед вернется, и уже не сбежим, — Гай подмигнул ему и в несколько прыжков взлетел по лестнице.Робин, допив сидр, поднялся за ним. Прошедшая ночь вернула в их отношения что-то почти забытое, из тех времен, когда они были детьми, и между ними еще не стояла кровь и смерть. Неизвестно, что будет потом, но сейчас ему почему-то было важно сохранить это зыбкое равновесие.— Ну, где ты там? — Гай, надевший рубашку и чистые штаны, выглянул из комнаты. — Они уже уничтожили треклятые колючки и возвращаются.Робин не успел ничего сказать, как его ухватили за плечо, втащили внутрь, и тут же пол ушел из-под ног, а мир вокруг смазался, поплыл, так что голова закружилась.— Твою мать, Гиз! — рявкнул он, когда все перестало вращаться, и под ногами снова оказалась твердая поверхность, а не пустота. — Опять ты за свое!— Да это просто Межмирье, не дергайся, — Гай отпустил плечо Робина. — Ну а как еще было удрать по-быстрому?— Предупреждать надо, — проворчал Робин. Ему случалось ходить через Межмирье, когда Джаспер переводил войско на новое место, но на войне было не до красот и неспешных прогулок. Так что все воспоминания сводились к размытым картинам, которые глаз успевал выхватить во время перехода.Робин огляделся. Они с Гаем стояли на невысоком холме с плоской вершиной, трава под ногами переливалась всеми оттенками зеленого, в ней то и дело вспыхивали похожие на снег искры. Высокие деревья казались выточенными из дымчатого хрусталя, было видно, как под гладкой корой струятся жизненные соки. Серебристая листва едва заметно подрагивала, откуда-то доносился тихий перезвон, словно ветер перебирал сотни крошечных колокольчиков. Было светло, но не так, как в тварном мире — мягко, приглушенно, будто в начале сумерек.— В следующий раз постараюсь предупредить, — ухмыльнулся Гай. — Ну что, у нас есть несколько часов, могу показать тебе окрестности.Он отвел в сторону серебристую ветку, и между гигантскими стволами из ниоткуда возникла тропа. Упускать возможность, раз уж выпал такой случай, Робин не собирался, поэтому кивнул и шагнул на тропу.— Не отходи далеко, — предупредил Гай.— Не совсем же я деревенщина неотесанная, — усмехнулся Робин.В ответ раздалось уже знакомое волчье фырканье.***Гай вышел в тварный мир неподалеку от места встречи — открывать Врата прямо в круге Рианнон считалось дурным тоном. Высокие колонны отливали серебром и мягко мерцали в темноте, между ними колыхалось полупрозрачное марево, невидимое человеческому глазу. Травы льнули к подножию столбов, плющ и вьюнки карабкались вверх живым орнаментом. Внутри вторым кругом, переплетаясь ветвями в непроницаемое полотно, росли терн и орешник. Терн топорщил длинные острые шипы, на некоторых были наколоты мелкие ящерицы и жуки — добыча сорокопута. Лещина нежно шелестела листьями, словно что-то напевала колючему соседу, но ее безобидность была обманчива — стоило человеку или Ши приблизиться к священному месту с недобрыми намерениями, как гибкие побеги в считанные секунды связывали наглеца по рукам и ногам, а терновые шипы впивались в плоть, вытягивая силы и магию. Мало кому удавалось вырваться, и белеющие под корнями кости и черепа служили предупреждением любому, кто осмеливался осквернить творение Рианнон.Гай прикоснулся к теплому столбу. Древние камни за день нагрелись, вобрали солнечный свет, дуновение летнего ветра, тени облаков. Здесь он впервые встретился с настоящим отцом на свой пятый день рождения. Здесь же впервые сменил облик перед Советом. Он хмыкнул, вспомнив, как изменились невозмутимые лица, когда черный крылатый волчонок сначала насмешливо оскалился, а затем бесцеремонно повернулся задом, задрал лапу и пометил ближайший куст. У Оберона глаза на лоб полезли, а отец только усмехнулся и потрепал сына по вздыбленному загривку.Гай пересек границу, протянул руку и уколол палец о шип. Алая капля мгновенно впиталась в дерево, ветви расплелись, поднялись, образуя высокие арки. Спину словно погладили широкой ладонью, по коже побежали мурашки, как во время грозы, когда молния бьет в землю совсем рядом — священный круг отзывался на Старшую кровь, делился силой.Внутри густым ковром росла трава, в ней поблескивали белые звезды асфоделя, в центре возвышался плоский камень. На него клали подношения — цветы и плоды, а также больных или раненых, когда просили помощи в исцелении. Гай сел на траву, прислонился к переплетению ветвей — шипы тут же спрятались, чтобы не поранить — посмотрел в безлунное небо. Ковш Большой Колесницы почти опрокинулся, значит, скоро явится Назир со спутниками. Как он успел убедиться, ворлок был педантичен во всем, что касалось времени — сказано, в полночь, придет ровно в полночь, ни минутой раньше или позже.Гисборн надеялся, что Маленького Джона, как и обещал Назир, не будет, хотя допускал, что из желания подшутить тот вполне может подложить ему свинью в лице медведеподобного соратника Робина. Драться с верзилой он не боялся — при всей своей силе, в настоящем поединке дхойне Ши не соперник. И дело было даже не в том, что нельзя устраивать драку в священном месте — за пределами круга это не запрещено, и всегда можно выйти. Просто почему-то не хотелось унижать Джона, который на кулаках до сих пор не проигрывал никому, а тут в два счета мог оказаться спеленатым, как младенец, даже не поняв, что произошло. Гай подозревал, что дело в Робине. Все-таки Джон был его другом.И сразу вспомнилась их прогулка в Межмирье. У Робина горели глаза, как у ребенка, который получил неожиданный подарок. Гай показывал ему любимые места, а потом учил обращаться с новым кинжалом. Он давно собирался подарить Робину этот кинжал, но не решался, к тому же подарок могли и не принять — из подозрительности. Поэтому он заклял клинок, чтобы разбойнику захотелось заполучить его, после чего просто сыграл на самолюбии и азартности. Еще в детстве Гай разводил приятеля на спор — стоило небрежно намекнуть, что стрелок из графского сынка так себе, ничего выдающегося, как тот попадался на эту нехитрую удочку. С той поры ничего не изменилось. Во всем, что касалось стрельбы, Робин по-прежнему был болезненно самолюбив.Налетевший ветер всколыхнул траву, принес запах лошадей и людей, а затем Гай уловил и стук копыт. Он поднялся, вышел за пределы круга, оперся плечом о колонну, принюхался. Маленького Джона среди приближающихся всадников не было.Назир не стал просить Афэнен провести их через Межмирье, и уж тем более не открывал Врата сам. В критической ситуации, он бы, конечно, наплевал на осторожность, но ничего критического в сегодняшней встрече не было, поэтому они добирались обычным способом — верхом. Единственное, что сделал ворлок — наложил на лошадей заклятье неутомимости, и они проделали весь путь галопом. Перед отъездом Назиру пришлось выдержать разговор с Маленьким Джоном, ведь уехать втихую они не могли. Первая часть была самой легкой — позвать Джона к себе, запечатать вход и быстро выпалить все, начиная с того, что Робин недосягаем для людей де Рено и принца. Вторая оказалась сложнее. В небольшой пещере увернуться от удара одного из лучших кулачных бойцов Англии, да еще не разбить при этом расставленные повсюду флаконы с зельями — та еще задача, даже для асассина. Назир был вынужден прибегнуть к магии, кулак Джона впечатался в вязкий щит и застрял там. Пока здоровяк изрыгал ругательства, пытаясь освободиться, можно было переходить к третьей части — объяснениям, почему он так поступил, умасливанию задетого самолюбия, увещеваниям и, под конец, якобы просьбе Робина присмотреть за лагерем, потому что на кого еще оставить отряд. Последний аргумент Джона окончательно утешил, хотя для порядка он какое-то время поворчал.Гая Назир сначала почувствовал — или, скорее, почуял — а потом увидел. Тот стоял, привалившись к столбу, окутанный полупрозрачной дымкой, которая струилась между колонн, и ворлок внезапно пожалел, что не умеет рисовать. Нет, конечно, он умел начертить карту, и мог изобразить всадника так, что никто не перепутал бы человека с конем. Но чтобы запечатлеть то, что видели сейчас его глаза, требовалось настоящее мастерство, которым он не обладал.— Вовремя, — усмехнулся Гай, когда разбойники подъехали. — Ровно полночь.— Как договорились, — кивнул Назир, спешиваясь.?Надо же, не проспал?, — прозвучал у него в голове ехидный голос. — ?И даже новые штаны надел?. ?Пошел вон из моих мозгов, сидский ублюдок?, — мысленно буркнул Назир, изо всех сил стараясь не расплыться в улыбке.— С хозяином Робином точно все хорошо? — Мач, едва оказавшись на земле, подскочил к Гаю с явным намерением вцепиться в него и трясти, как грушу. Именно это он и сделал бы, не схвати его за плечо Уилл. — А он...— Все хорошо, — перебил Мача Гисборн, предусмотрительно отступая на шаг. Висящий на нем оруженосец Локсли в его планы не входил. — Скоро сами увидите.— Назир сказал, что ты спас Робина... опять, — угрюмо произнес Скарлетт, глядя на него исподлобья. — Спасибо.— Так получилось, — Гай пожал плечами, давая понять, что распространяться на эту тему не намерен.Джак стояла молча, взгляд у нее был изучающий, будто она хотела прочитать недосказанное по его лицу. Невзирая на события в Акре и слова Назира, бывшему помощнику шерифа никто из разбойников не доверял, так что Гай шкурой чувствовал висящее в воздухе напряжение.Алан тем временем расседлал и стреножил коней, отпустил их пастись и направился прямо в круг, проскользнув бочком мимо Скарлетта. Правда, пересечь границу не успел, налетев на резко выставленную руку.— Жить надоело? — поинтересовался Гай, второй рукой перехватывая метнувшуюся к Дэйлу длинную колючую ветку. — Ты о чем сейчас подумал? Только честно, это в твоих же интересах.— Ну... о том, что внутри может найтись что-нибудь... эдакое, — пробормотал Алан, подозрительно косясь на ощетинившийся терновыми зарослями проход. — И что вдруг оно мне пригодится.Назир с Уиллом одновременно вздохнули, Джак покачала головой. Мач переводил взгляд с друзей на Гисборна, явно не слишком понимая, о чем речь. Живые кусты его не пугали, хоть ветка и топорщилась совсем рядом — во-первых, привык в лагере, то малина везде за ночь вырастет, то ежевика, а во-вторых, не к нему же подбирались.— Ясно, — Гай отпустил ветку, погладил ее, и она тут же уползла в круг. — Вот эдакое тебя чуть и не схватило.— Я ведь предупреждал, — Назир сердито посмотрел на Алана. — Что сюда можно входить только с чистыми помыслами. Ты можешь хотя бы иногда не думать о том, что бы такое спереть?— Может, ты меня просто заколдуешь, чтобы я не думал? — Дэйл молитвенно сложил руки. — Или усыпишь, а?— Это мысль, — Джак бросила на Алана такой взгляд, что он невольно потер затылок, будто по нему уже врезала маленькая крепкая ладонь. — А то мы рискуем застрять здесь надолго.— Почему? — не выдержал Мач, который по-прежнему ничего не понимал и сгорал от любопытства. — Назир не говорил, что нужно будет кого-то усыплять.— Тебе не о чем беспокоиться, — Джак ласково потрепала его по плечу. — Вот уж кто чистая душа, так это ты.— А хозяин Робин говорит, что я дубина, — вздохнул Мач.— Одно другого не отменяет, — усмехнулся Гай, поворачиваясь к Назиру, который прикидывал, что лучше — усыпить Алана или просто дать ему по голове. Первый вариант был логичнее, второй — приятнее. — Ну, что решили? Может, просто оставите его здесь?— Не надо меня здесь оставлять, — Алан испуганно покосился на грозные плотоядные ветки. — Вдруг эти... меня сожрут? А я полезный, очень, Робин говорил, правда-правда.— Точно, говорил, — подтвердил Мач. — Я сам слышал. Сказал, что от него пользы, как от козла молока. Но козлы же не дают молоко... Или это какой-то особенный козел?— Это был не тот случай, — возмутился Алан. — О да, леди Беатрикс, вспоминая твой визит, так мило краснела, — Гай расхохотался.Лесные стрелки тогда собирались в очередной раз облегчить сундуки с налогами, и Гисборн сделал все, чтобы их налет прошел без осложнений. Весь вечер спаивал де Рено, и тот захрапел прямо за столом. Поставил в ночной караул самых бестолковых стражников. Псам подкинул мяса с сонной травой. Но Алан, который должен был пробраться в замок и открыть изнутри потайной ход, накануне надрался, как сапожник, с бодуна перепутал башни, и вместо южной влез в северную. Прямиком в комнату дальней родственницы шерифа, дамы в том возрасте, когда ?ягодка опять? уже прилично перезрела. Молодой симпатичный разбойник, ввалившийся посреди ночи в окно ее спальни, произвел на почтенную леди столь неизгладимое впечатление, что она тут же прижала его к необъятной груди и в изысканных выражениях пожелала предаться бурной страсти. А учитывая, что леди обладала не только весьма пышными формами, но и немалой силой, вырваться из ее нежных объятий бедняге могло помочь разве что чудо. Роль чуда пришлось исполнять Гаю, который, обнаружив сей казус, поднял тревогу и услал стражу обшаривать кусты вокруг замка, а сам, давясь смехом, отправился спасать незадачливого вора. Пока охрана гонялась за фантомами — безрезультатно, конечно же — Робин и его люди успели пробраться в хранилище, вынести золото и ?отбить? полуобморочного Алана, которого Гисборн так удачно тащил за шиворот прямо в их сторону. — Каждый может ошибиться, — проворчал Дэйл, покраснев, как вареный рак. — Я ж не виноват, что эти клятые башни так похожи. Южная, северная... не могли подписать, что ли? Или флаги разных цветов повесить.Джак, не удержавшись, тоже рассмеялась, даже мрачный Уилл улыбнулся, после чего обстановка немного разрядилась.— Ладно, — махнул рукой Назир. — Сейчас усыплю. Будешь как лунатик, и без единой мысли.— Только расколдовать не забудь, — проворчал Алан, когда ворлок коснулся его головы. Через несколько секунд взгляд у него остекленел, и он замер.— Готово, — Назир поводил ладонью перед его лицом. — В голове у него сейчас пусто, как в пересохшем колодце. Но ненадолго.— Тогда идем, — Гай шагнул вперед, кусты расступились, пропуская их внутрь.Джак потянула Алана за руку. Он, как деревянный, медленно двинулся с места. Рядом с кустами девушка опасливо помедлила, но ветки не шелохнулись, и она догнала остальных.— А теперь слушайте внимательно, — Гай положил руку на камень в центре круга. — Этому... спящему я потом отдельно повторю. Место, где вы сейчас окажетесь, небезопасно для людей. В доме моего друга вы будете желанными гостями, и это дает вам защиту, но только пока не пересечете границу леса. Уйдете — и я не дам за вашу жизнь ломаного пенса. Там не Шервуд и не Барнсдейл, это мир фэйри, и многие из них с удовольствием поохотятся на дхойне.— Не знал, что у тебя есть друзья, — буркнул Скарлетт, пропуская мимо ушей высокомерное ?дхойне?. В другой ситуации он бы не преминул огрызнуться, но помнил предупреждение Назира, а также нападение кустов на Алана.— Теперь знаешь, — усмехнулся Гай. От его ладони по камню поползла светящаяся паутина, невесомые серебристые нити оплели руки разбойников. Уилл вздрогнул, дернул запястьем, но Назир сжал его плечо, и он успокоился, хотя подозрительно коситься на Гисборна не перестал. Трава вокруг камня замерцала, асфодели вспыхнули белыми огнями, мир смазался, поплыл, а через несколько секунд снова стал четким.— Ох ты ж черт, — потрясенно пробормотал Мач, вертя головой. Уилл промычал что-то невразумительное. Джак выпустила руку Алана и потерла глаза. Счастливый Назир с интересом озирался — наконец-то он попал куда-то еще, кроме Межмирья, а там, глядишь, и Тил Тоингире увидит.Круг Рианнон исчез, сменившись огромной поляной, на которой было светло, как днем. Тысячи крошечных огней висели в воздухе, усеивали деревья на опушке, покрывали крышу увитого плющом дома, вспыхивали в чашечках цветов. Даже река светилась и переливалась. В центре поляны был устроен импровизированный стол, за которым могла усесться как минимум половина лесного отряда. Рядом суетились брауни, заканчивая приготовления к приему гостей.— Чтоб я сдох, — выдохнул проснувшийся Алан и тут же чихнул — пролетавший мимо пикси со смехом осыпал его золотистой пыльцой.Дверь дома распахнулась, и глаза округлились даже у Гая — такой он сестру видел впервые. Лунед спустилась с крыльца. Несколько пикси, мерцая стрекозиными крыльями, придерживали шлейф ее платья, которое переливалось всеми оттенками зеленого — от цвета весенней листвы до изумрудного. Белоснежные волосы, перехваченные тонким обручем, свободно спадали на плечи. — Хвала Дану за то, что привела вас сюда в праздничную ночь. Да пребудет с вами ее благословение, — она подошла к разбойникам, наклонила голову в приветствии. — Я Лунед, хозяйка этого дома, и вы здесь всегда желанные гости.— Ну вообще нас вот он привел, — Алан, опомнившийся первым, кивнул на Гая, и поспешно добавил. — Госпожа.Гай тихо фыркнул. Лунед рассмеялась, пристукнув босой ногой о землю, и обвела притихших разбойников любопытным взглядом.— Ты, наверное, Назир? — она протянула сарацину руку, которую тот почтительно прижал ко лбу. — А ты Джак? Робин о вас рассказывал.Джак с улыбкой кивнула — Лунед ей понравилась, и остатки беспокойства за Робина тут же исчезли, в таком месте и с такой хозяйкой ему явно не могло быть плохо. И вряд ли он стал бы рассказывать о них тому, кому не доверял.— Уилл, Мач, Алан, — представил Гай остальных. Он видел, что сестре нелегко даются церемонный тон и поведение, и постарался поскорее закончить с официальной частью. — А где Тук с Гудом?— Ох... — Лунед смутилась и оглянулась через плечо. — Прошу прощения, что встречаю вас одна, но мой муж с Робином никак не могут определиться... эээ... с нарядами.— И долго они уже... определяются? — поинтересовался Гай, едва сдерживая смех. Рядом раздалось хихиканье — Джак тоже старалась не рассмеяться.— Вот как ты ушел, так и начали, — вздохнула девушка. — Не могла же я допустить, чтобы они вышли к гостям в неподобающем виде. Кэд уперся насчет рубахи, а Робин заявил, что лучше будет ходить с голым задом, но эти штаны не наденет. Ну вот чем ему штаны не угодили, скажи на милость, ему очень даже идет белый с золотым... Ой, простите! — она осеклась и зажала рукой рот.— Белый, да еще с золотым... жаль, я не видел его физиономию, когда ты ему это выдала, — Гай не выдержал и расхохотался, следом начал ржать Уилл, потом к ним присоединился Мач, и через несколько секунд веселились уже все.— Пойдемте в дом, что ли, а то их до утра можно прождать, с нарядами-то, — всхлипывая от смеха, предложил Гай.— Позубоскальте мне еще, — раздался из-за двери мрачный голос. — Вот как прикажу всех пороть, граф я или где? Лунед, ну не могу я в этом... белом, — мрачный тон сменился просительным, а затем на крыльцо вышел Робин. В зеленой рубахе и черных штанах, в которых Гисборн узнал свои. — Можно я лучше так, а? Ничем ведь не хуже.— Ну ты наглец, — усмехнулся Гай, выгнув бровь. — Хоть бы разрешения спросил.— А тебя не было, — парировал Робин, приглаживая взъерошенные вихры. — К тому же, ты мне все равно задолжал новые штаны, еще с двенадцати лет.— Хозяин Робин! — от вопля Мача у Гая аж в ушах зазвенело. В следующий миг Робин уже стоял внизу, в окружении друзей, которые обнимали его, хлопали по плечам и спине и говорили все одновременно. Он смеялся и старался всем одновременно отвечать. Мач попробовал задрать ему рубаху, проверить, все ли зажило, получил подзатыльник, и теперь выпытывал, нормально ли его кормят. Робин страдальчески закатил глаза и недобро покосился на ухмыляющегося Гая. Уилл с Назиром наперебой рассказывали обо всем, что произошло за время отсутствия атамана, по молчаливому согласию опустив только историю с гибелью нескольких стрелков. Джак, в кои веки пользуясь тем, что она девушка, и подзатыльник ей не грозит, осторожно ощупывала плечо Робина и в промежутках между тирадами Мача задавала вопросы.Пикси отпустили шлейф Лунед и теперь носились над гостями, осыпая их пыльцой — на счастье. Алан снова расчихался, а Джак вся светилась и смеялась. Уилл вдруг замолчал на полуслове, глядя на нее так, словно впервые увидел. Робин скосил глаза на брата, улыбнулся, подтолкнул его к сарацинке, и тот осторожно привлек ее к себе.Сам он тем временем поманил Алана, который шарил взглядом по сторонам, и как бы невзначай сгреб его за шиворот.— Если ты, воровская твоя рожа, что-нибудь здесь сопрешь, — прошептал Робин, наклоняясь к уху Дэйла, и сунул кулак ему под нос, — я тебе руки вырву и в задницу засуну, клянусь всеми богами, какие только есть. Ты меня знаешь, как сказал, так и сделаю. А потом отдам Гисборну, он на днях жаловался, что с кнутом не на ком размяться. Понял?Алан судорожно сглотнул и быстро закивал, прекрасно понимая, что за атаманом действительно не заржавеет осуществить угрозу. И если даже ему не оторвут руки в прямом смысле, то начистят физиономию так, что мало не покажется. Да и Гисборна с кнутом вполне могут напустить.— Ну то-то же, — довольно кивнул Робин, отпуская его.— И, кстати, герой-любовник, — рядом тут же нарисовался Гай. — В лес ни ногой, иначе ты труп. Вернее, чей-нибудь ужин. Костлявый, конечно, но там привередничать не станут, сожрут с потрохами. Ясно?— Да, — почти пискнул Алан и поспешно отступил за спину Назиру, сочтя, что там сейчас безопаснее всего.— Он не шутит, — подтвердил Робин и для надежности еще раз показал Алану кулак.— Любовь моя, может, и я лучше так? — из-за двери выглянул Тук, тоже в зеленой рубахе, но в коричневых штанах. Лицо у него было несчастное, а в руках он держал что-то светло-серое, шелковое и расшитое серебром. — Ну куда мне все это шитье, неудобное оно, в самых... эээ... нежных местах натирает.— Ох, ладно, Рогатый с вами, я тогда тоже переоденусь, — Лунед, рассмеявшись, махнула рукой. — И давайте уже за стол, эль выдыхается, мясо стынет. Потом все знакомились с Туком. Мач, растолкав друзей, обрушил на него шквал благодарностей за спасение ?хозяина Робина?. Остановить поток излияний удалось, только когда они сидели за столом, и к верному оруженосцу применили испытанное средство — то есть, попросту заткнули рот сочной олениной. Мач тут же заинтересовался приправами, добавленными к мясу, и вскоре уже беседовал с одним из брауни.Лунед, сменившая парадное платье на простое льняное, сидела между мужем и Робином, которому отвели почетное место слева от нее, и сияла от счастья. Уилл, с венком из колокольчиков на голове, слегка ошалевший от собственной смелости, обнимал радостную Джак. Несколько минут назад он сделал ей предложение, так что последние несколько тостов поднимали за жениха и невесту. Назир колдовал, и над поляной распускались огненные лилии, мчались рыжие единороги, летали драконы и порхали бабочки. Пикси с радостным визгом гонялись за его созданиями, которые рассыпались снопами искр. Алан с Туком то и дело чихали, отмахиваясь от пыльцы, и чтобы как-то скрасить это безобразие, налегали на эль и сидр.Робин пил, смеялся, вместе со всеми поздравлял брата и будущую невестку, но сердце вдруг защемило, навалилась тоска, дыхание перехватило. Так же сейчас могли сидеть они с Мэриан, пыльца пикси переливалась бы на ее волосах, а духи леса и древние боги благословляли их союз, и по осени сыграли бы сразу две свадьбы. Может, Тук согласился бы провести обряд... Робин тряхнул головой, чтобы отогнать болезненное видение, поставил опустевшую кружку и натолкнулся на немигающий взгляд синих глаз. Как и тогда, у коновязи, по телу прокатилась теплая волна. Он хмуро уставился на Гая, произнеся одними губами ?сидские штучки?, однако отворачиваться не спешил. Тот криво улыбнулся и пожал плечами, как бы говоря, ?ну да, и что?, но взгляда не отвел. Робину внезапно почудилось, что он снова у озера Эпоны, и засыпает, зарывшись в густой волчий мех. Невидимые пальцы ерошили волосы на затылке, прогоняя сожаления о несбывшемся. Образ Мэриан затуманился, растаял, холодные тиски на сердце разжались, осталась только светлая грусть, а вскоре пропала и она. Гай продолжал смотреть, и Робина бросило в жар, в горле пересохло. Почему-то вспомнилось, как они стояли в ручье, и твердая рука поддерживала его, не давая упасть. Снова стало тяжело дышать, но теперь уже от невыносимого желания дотронуться. Он резко отвернулся, зажмурился, а когда снова открыл глаза, перед ним стояла наполненная доверху кружка. Гай, как ни в чем не бывало, смеялся какой-то туковой шутке, осыпал комплиментами Джак и подбивал Назира нарисовать огнем нечто весьма непристойное. Робин медленно выдохнул и постарался выбросить случившееся из головы, благо, отвлечься было на что. Мач предложил очередной тост, Тук сообщил, что споет, а Лунед в ужасе замахала на него. Судя по всему, пение бывшего бенедиктинца приравнивалось к стихийному бедствию.От стола в сторону леса скользнула размытая тень, замерла на границе света и темноты. Лунед повела носом, бросила быстрый взгляд на стоящего под деревьями брата, потом на Робина, и едва заметно улыбнулась. Назир на секунду отвлекся от ворожбы и посмотрел туда же, подумав, не пойти ли следом. Но тут же плечо словно сжала невидимая рука, давая понять, что не стоит. Ворлок в ответ наклонил голову и вернулся к прерванному колдовству. Ветки на опушке качнулись, и когда он снова взглянул, Гая там уже не было. ***Робин опрокинул очередную кружку густого темного эля, заботливо налитого Мачем, и вдруг понял, что не видит за столом Гая. Вроде бы только что сидел напротив, и вот его уже нет. Почему-то это внезапное исчезновение Робина задело — в конце концов, праздник, мог бы обойтись без охоты, или куда его там понесло. Он поднялся, махнув вскочившему Мачу — мол, сиди, мне отлить нужно — и отправился на поиски, не слишком понимая, зачем. Ну, умчался Гисборн в лес, подумаешь, волчья натура позвала. Но на краю сознания маячила навязчивая мысль, которую никак не удавалось ухватить, и это не давало покоя.Первым делом Робин решил проверить дом. Его пошатывало, и на лестнице пришлось ухватиться за перила — хобовский напиток оказался забористым. — Гиз! — проорал Робин так, что на полках задребезжали склянки. Гай не отозвался, зато брауни, тащившие из кладовки новую бочку, едва не уронили ношу. На всякий случай он заглянул в комнаты, но пропажи там не оказалось. С минуту Робин стоял на лестнице, размышляя, куда могла деться эта сволочь. Вспомнилось, что накануне заходила речь о сеновале, однако и там Гая не было. Зато он умудрился зацепиться за колючки, оставить на них клок рубашки и заработать длинную царапину на локте. Чертыхаясь, Робин наскоро смыл кровь и замотал руку оторванной от подола полосой ткани. Потом привалился к дверному косяку, стараясь держаться подальше от роз, бросил быстрый взгляд на поляну, над которой Назир снова запустил огненных бабочек и диковинных птиц. Его отсутствие пока оставалось незамеченным — все смеялись, разговаривали, подставляли кубки снующим вокруг стола брауни. В кустах зашуршало, на просеку выскочил заяц, одним прыжком пересек полосу света и скрылся среди деревьев. В темноте заухал, захохотал филин, потом издалека донесся протяжный вой, и Робину тут же вспомнилась недавняя охота.— Чертов сидский ублюдок, — выругался Робин. Он злился и не мог понять, почему, а в результате злился еще сильнее.Он закатал рукава, проверил, легко ли кинжал выходит из ножен, посмотрел на убегающую в лес тропу, оттолкнулся от косяка, сделал шаг. Воровато оглянулся — но в его сторону никто не смотрел. О том, что разыскивать Гая в лесу — не самая удачная идея, и что идти туда одному опасно, из головы улетучилось. И ни единой мысли о том, где именно он будет искать. Выпитый эль туманил голову, и казалось логичным, что раз есть тропа, то надо идти по ней, а уж она выведет, куда нужно. Робин быстро миновал освещенную часть опушки, нырнул в переплетение ветвей и теней. Густая темнота окутала его, словно плащом, мазнула по глазам, и пришлось остановиться. Он различал очертания стволов, яркие пятна ночных цветов в траве, но и только. В Шервуде Робин и вслепую прошел бы, а здешних мест он не знал. Когда глаза привыкли, и он уже собрался продолжить путь, из-за ближнего дерева выступил темный силуэт. Потянуло прохладой, как у текущей воды, запахло тиной, сырыми камнями.— Ты куда... — сердито начал Робин, но осекся, разглядев, что это не Гай. Перед ним стоял худой юноша чуть выше него ростом, в черной тунике с расшитым воротом. Мокрые темные волосы, усыпанные мелким речным жемчугом, текли, струились по плечам, черные глаза без белков светились изнутри, как ночная озерная гладь. — Сюда, — юноша рассмеялся, притопывая босой ногой, запрокидывая голову, тяжелая грива расплескалась до земли, жемчуг водопадом пролился в траву. — А вот куда ты?— Тоже сюда, — буркнул Робин, положив ладонь на рукоять кинжала. Перед ним фэйри, это несомненно, но вот какие у него намерения — непонятно. Ши стремительны в бою, и он не строил иллюзий на свой счет, особенно сейчас, когда ноги еще плохо слушались. Нет, он не трус, просто не хотелось бы стать чьим-нибудь ужином. Тут не до гордости, успеть бы сбежать. Подумалось, что идти одному в лес было все же не слишком правильно.— Я не собираюсь на тебя охотиться, — произнес фэйри и указал на опушку. — Возвращайся. Финхоннелл, особенно ночью, небезопасен для дхойне... — он принюхался, тонкие ноздри раздулись. — Даже с такой меткой. Если встретишь слуа, метка не спасет.Робин покосился на левое запястье, где все еще виднелись следы волчьих клыков. Он и забыл, что Гай поставил защитную отметину. Надо же, до сих пор действует.— Благодарю за совет, но я могу за себя постоять, — Робин, не убирая руки с кинжала, шагнул вперед, давая понять, что хочет пройти. На трезвую голову он, скорее всего, прислушался бы к предостережению, но эль подогрел неистребимое упрямство. Временами оно приносило пользу, но чаще — неприятности. Вот как сейчас.— Может, да, а может, и нет, — протянул юноша, задумчиво глядя на кинжал. Снова тряхнул головой, волосы метнулись по плечам, градом застучали по траве жемчужины. — Господин просил присмотреть за тобой, и госпожа Лунед будет плакать, если ты не вернешься. Так что... — он отвесил Робину поклон, одновременно учтивый и насмешливый, мелькнули в улыбке белоснежные зубы с острыми клыками. — Я Ньядль, к твоим услугам.— Робин Локсли, — поразмыслив, ответил разбойник. Естественно, фэйри не откроет человеку истинное имя. Но хоть представился, а это требует взаимной вежливости.— Знаю, — фыркнул Ньядль. — Ты ведь гость в доме Хранителя и купаешься в моей реке.— В твоей реке? — переспросил Робин, хотя уже сообразил, что перед ним живущий в воде. И в который раз накрыло сожалением, что он уже не ребенок, а следом вернулась и злость на Гая. — В моей, в моей, — кивнул Ньядль. — Ну так что, куда ты идешь?— Ищу кое-кого, — раздраженно дернул плечом Робин. Наверняка ведь знает, зачем его понесло сюда ночью, и все равно спрашивает.— А не пожалеешь, когда найдешь? — Ньядль весело оскалился, будто прочел его мысли.— Лучше уж пожалеть о том, что сделал, — Робин усмехнулся, посмотрел на него в упор. — А что, Ши предпочитают жалеть о несделанном?— Ши предпочитают вообще ни о чем не жалеть, — расхохотался Ньядль.Разбойник не успел сделать вдох, как тот уже был рядом, заглядывал в глаза. Холодные пряди скользнули по плечам, опутывая, рубашка промокла, запах тины стал сильнее, на запястье легли тонкие ледяные пальцы. Робин невольно вздрогнул, но заставил себя не шевелиться. Что-то подсказывало, что Ньядль не станет нападать и наводить чары. Скорее уж искушать и проверять начнет, знаем мы этих фэйри. Он не отвернулся, даже когда черные омуты приблизились вплотную, и стали видны тонкие, с волос, ободки зрачков, будто круги на воде. Напомнило взгляд Гая, но сейчас было совсем не так, как с ним. Лишь невесомое прохладное касание, словно речной ветер скользнул по разгоряченной коже, унося с собой злость, и хмель, и сожаление.— Ты мне нравишься, Робин Локсли, — Ньядль отодвинулся так же стремительно, волосы упали с плеч Робина, и мокрая ткань тут же высохла. — Я тебя отвезу.Облик его поплыл, тело истаяло и пролилось туманом, который взметнулся черным вихрем. И вот уже перед Робином стоял вороной конь такой красоты и стати, что за него сам Саллах-ад-Дин не пожалел бы казны. Да и любой не пожалел бы, была бы казна. Вороной косил алым глазом, прядал изящными ушами, приплясывал нетерпеливо, грива и хвост спадали почти до копыт.— Чтоб я сдох... — пробормотал потрясенный разбойник, проводя ладонью по бархатной шкуре. Коня он узнал, а следом вспомнились шуточки Гая насчет вкусов келпи, но желание прокатиться от этого не пропало. Вороной насмешливо всхрапнул и мотнул головой — садись, мол, успеешь натрогаться. Робин не заставил повторять приглашение, ухватился за гриву — еще у сарацин научился ездить без упряжи. Хотя все равно сбруи нет, да и разве не кощунством было бы надевать узду и седло на такое совершенство. Но когда он попытался привычно взлететь на конскую спину, в позвоночник словно воткнули раскаленный штырь, а ноги свело судорогой. Робин зашипел от боли, сильнее вцепился в гриву, чтобы не упасть, но все равно сполз в траву, ругаясь сквозь зубы. Ньядль тут же подогнул передние ноги, опустился на землю. Робин какое-то время не шевелился, дожидаясь, когда сможет выпрямиться, не заорав, потом обхватил конскую шею, подтянулся на руках. Келпи терпеливо подождал, когда он сядет верхом, поднялся одним текучим движением. Робина снова обдало прохладой, и боль начала отступать.— Спасибо, — пробормотал он, почесав вороного за ухом. Простым лошадям это нравится, может, и келпи тоже.Ньядль покосился на него, ехидно фыркнув, но при этом качнул головой, подставляя второе ухо. Робин, усмехнувшись, почесал — значит, все-таки нравится. Вороной переступил с ноги на ногу, облик его снова изменился, морда удлинилась, из-под верхней губы показались кончики клыков, копыта превратились в мощные когтистые лапы. Робин не уловил миг, когда они тронулись с места — только что стояли, и вот уже мимо мелькают деревья. Шаг у келпи был плавный, совсем не конский, казалось, он не бежит, а плывет над землей черным потоком, неощутимо перемахивает поваленные стволы и кусты. Обычный ли это аллюр или Ньядль просто старается не потревожить его спину, Робин не знал, но в любом случае был благодарен. Ему даже почти не приходилось сжимать коленями бока, казалось, его бережно придерживают невидимые руки.Ветер свистел в ушах, высекал из глаз слезы, швырял в лицо гриву, и Робин пригнулся, распластался на спине келпи, прижался щекой к шее. Гладкая шкура была прохладной, под ней перекатывались могучие мышцы, когда Ньядль взмывал в воздух. Все вокруг сливалось в сплошной многоцветный поток. Где они, в Финхоннелле или уже нет? Да это было и неважно. В груди словно разрастался горячий шар, заполняя все тело, и Робин выпрямился, запрокинул голову к исполосованному звездными штрихами небу, заорал, заулюлюкал, словно пустынный кочевник, от дикого, шального восторга. Ньядль отозвался пронзительным визгом, и тут же слева и позади им ответил гулкий хохочущий вой, который нарастал, пока не оборвался на высокой, почти неслышимой ноте. А затем среди стволов заполыхали десятки алых огней, и огромные псы, словно соткавшись из мрака, помчались бок о бок с келпи, взрывая когтями дерн и роняя белые искры со вздыбленных загривков.Робин не знал, долго ли продолжалась бешеная скачка. Вот что чувствуют те, кого унесла Дикая Охота — упоение, свобода, безумие, и хочется лететь бесконечно, глотая ветер и рассекая темноту, пока сердце не сгорит от собственного огня, а тело не развеется прахом. По пути свора загнала то ли зверя, то ли фэйри, разорвала на бегу, перебрасывая друг другу добычу. Ньядль поймал свою долю, подкинул в воздух, перехватывая поудобнее, и проглотил в считанные секунды, даже не сбившись с аллюра. Брызги крови попали на лоб Робину, но он не обратил на это внимания, захваченный сумасшедшей гонкой, и не сразу понял, что псы отстали, растаяли в ночи, а келпи замедлил бег. И только когда мир снова распался на отдельные части — кусты, деревья, цветы в траве — обнаружил, что они остановились.Ньядль снова опустился на землю, и Робин соскользнул с его спины, покачнулся, оперся на кривой вяз, удачно оказавшийся рядом, огляделся. Они стояли на прогалине посреди густых зарослей орешника, бересклета и падуба, а над ними возвышались неохватные стволы — белесые ясени и буки, красноватые тисы, корявые дубы. Обнаженные корни вековых гигантов выступали из мохового ковра причудливыми фигурами, обнимали валуны и дряхлые пни. Меж ветвей вспыхивали светляки и болотные огни. Шагов через пятьсот виднелся яркий просвет, оттуда доносилась музыка и смех — похоже, там вовсю шла гулянка.— Понравилось? — Ньядль, сменивший облик, бесшумно возник за плечом Робина и довольно скалился. — Мне — да. С тобой весело мчаться, Робин Локсли.Тот оглянулся на келпи, провел рукой по взлохмаченным волосам, губы сами собой растянулись в улыбке, которая вполне могла сойти за ответ.— Мы где? — разбойник оттолкнулся от дерева, прошелся, разминая ноющие ноги.— В Брекилиэн, — Ньядль прислушался, облизнулся. — Вы называете его Броселианд. Мало кто из дхойне бывал здесь, в самом его сердце.— Броселианд? — у Робина округлились глаза. Далеко же они от дома Тука, да и вообще от Англии. Хотя если через Межмирье, то дорога не такая уж долгая, но он не мог вспомнить, пересекали ли границу тварного мира.— Ты ведь искал... кое-кого, он там, — Ньядль махнул рукой на просвет. — Не передумал?Робин качнул головой. Где-то глубоко все еще сидела злость на Гая, но это было неважно. Хотелось увидеть мир, в котором тот жил, другую сторону, которую он только начал узнавать. О причинах этого желания Робин предпочитал не задумываться, но если бы его спросили, ответил бы, что врага стоит изучить как можно лучше. Вполне подходящее объяснение и для других, и для самого себя.— Тогда пойдем, — Ньядль шагнул вперед, кусты расступились перед ним, открывая тропу. — Метка господина дает тебе защиту, но все равно будь осторожен и следи за тем, что говоришь. Слова имеют силу и власть, особенно в таких местах.Кусты, пропуская их, тут же снова смыкались, скрывая тропу. Робин молча следовал за келпи, стараясь не ускорять шаг. Он уже почти привык к постоянным чудесам, но все же не настолько, чтобы оставаться спокойным. Оказаться на Литу в легендарном лесу, да еще попасть к костру Ши — тут у кого угодно голова кругом пойдет. От предвкушения — или предчувствия — холодило спину и щекотало в животе. Все равно что в детстве, когда Робин точно знал, что отец собирается сделать ему подарок, но не представлял, какой именно. Или когда они с Гаем ускользали от присмотра и, прячась в кустах, крались за перепуганными слугами. Те метались по чаще, разыскивая наследника Хантигтонов и ?проклятого бастарда, который сбивает юного лорда с панталыку?, а они то ухали совой, рычали, завывали, приводя бедняг в ужас, то зажимали друг другу рты, чтобы не смеяться. Мысль о Гисборне опять царапнула — несмотря на дружбу, которая их тогда связывала, тот не доверял ему в такой мере, чтобы открыться. Тем больше Робину сейчас хотелось увидеть его среди других фэйри, таким, каким он никогда не бывал на людях, даже у Тука. ___________________________* Каленая стрела - древко каленой стрелы делают из склеенных вдоль четырех тонких заготовок с разным направлением волокон. Такие стрелы могут храниться годами, не деформируясь, в том числе, и от сырости.* Броселианд — один из священных лесов Ши и друидов, находится в Арморике (Бретань).* Ман Саури — валлийское название Солнцеворота (Литы).* Quidquid id est, timeo Danaos et dona ferentes! (лат.) - ?Бойтесь данайцев, и дары приносящих?, Вергилий, ?Энеида?.* Хисбридальвин — фэйри деревьев, дриады.* Быком охотники называют матерого самца оленя, лося, зубра.* Туше (фр. touchér — прикосновение) — в фехтовании означает укол, нанесенный сопернику по правилам. В борьбе — когда борец касается лопатками пола, что означает его поражение.