Глава I. И спящие проснутся (1/1)

Робин прижался затылком к столбу, к которому был привязан, вздохнул и постарался стать поудобнее. Стянутые веревками руки затекли, исхлестанная спина и ребра, по которым шериф приложил ногой, болели так, что темнело в глазах, и ныла рана в левом боку.?Чертов де Рено, не мог у стены привязать... хоть поспал бы?. Спать стоя пока не получалось. Стоило задремать, и под тяжестью тела путы еще сильнее впивались в руки, а ребра и бок жгло так, что перехватывало дыхание. В умении вязать узлы шерифу не откажешь.Робин не знал точно, сколько времени уже провел здесь, в камере царил полумрак, но судя по тому, что сменилась как минимум пятая стража, прошло около трех суток. Хотелось спать, есть, пить и отлить. Кормили его лишь дважды какой-то бурдой, поили отвратительно затхлой водой, хорошо хоть справить нужду отвязывали несколько раз. Робин пообещал себе, что когда выберется отсюда, то вобьет в глотку проклятому де Рено его злорадную ухмылку, желательно вместе с зубами, а если повезет — и принцу Джону.Кроме как думать, делать было нечего, и он думал. План по захвату собранных налогов был идеален, комар носа не подточит. Но они не рассчитывали, что за повозкой сборщика налогов будет следовать принц Джон со своими людьми. Чертов королевский брат должен был сидеть в Лондоне, устраивать пиры — и по всем сведениям, которые они получили, так и было. Однако принц оказался здесь, рядом с Ноттингемом, а с ним не меньше трех сотен солдат, и разбойникам пришлось отступать. Под Уиллом убили коня, Робин одной рукой вздернул брата к себе в седло, во второй был арбалет, из которого он выстрелил, почти не глядя. И в этот миг, как назло, резкой болью дала о себе знать не зажившая до конца рана в боку, полученная в Акре. В глазах потемнело, он не мог дышать, дернул воротник куртки и рухнул на землю, как мешок с соломой. Скарлет рванул было на помощь, но Робин свистнул, и боевой конь, приученный слушаться хозяина, злобно заржав, умчался в лес. ?Надеюсь, Дроу его не сбросит?, — это была последняя мысль перед тем, как он потерял сознание. Очнулся он уже в подземелье, подвешенный к потолку.***На этот раз он, похоже, влип по-крупному — его привезли не в Ноттингем, а в Тикхилл, который принц Джон решил объявить своей резиденцией на время пребывания в Ноттингемшире. В Тикхилле Робин бывал всего пару раз, в детстве, с отцом, и устройство замка помнил очень смутно. К тому же его напыщенное высочество до колик боялся, что кто-нибудь из вольных стрелков проберется к нему в спальню и зарежет во сне, поэтому охраны было втрое больше, чем в Ноттингеме. Все вместе означало, что выбраться отсюда будет очень, очень сложно. Конечно, Робин был уверен, что его люди сделают все возможное и даже больше, чтобы освободить своего вожака, но не представлял, как им удастся осуществить это ?даже больше?. У него пока не было никакого плана. Даже четверти плана не было. А также не было плана, как сообщить, где он находится. Зато все чаще напоминали о себе следы от плетей, голод, жажда, ребра и адски затекшие руки. И единственной надеждой было то, что Назир сумеет выяснить, куда его увезли прежде, чем можно будет заказывать заупокойную.Чтобы как-то отвлечься, Робин принялся считать овец. Потом оленей. Затем Мачей и Джонов. Шерифов. Гисборнов... На девяносто четвертом Гисборне, вроде, стало легче. Когда он дошел до двести третьего Гисборна, дверь с лязгом и скрежетом открылась (петли смазывали, судя по звуку, еще при прапрадеде короля Ричарда) и высокий тюремщик произнес знакомое язвительное: — Ну как, вашсветлость, не умаялся стоять?— Поцелуй меня в зад, — привычно буркнул в ответ Робин.За то время, что он провел здесь, это стало у них чем-то вроде своеобразной игры — один подначивал, второй огрызался. За дверью маячил стражник — несмотря на то, что Робин был связан.Тюремщик хмыкнул, внес в камеру ведро, поставил его перед пленником, и, повозившись немного, ослабил одну из веревок, которая удерживала всю конструкцию. Робин со стоном опустил руки — ровно настолько, чтобы развязать штаны. Кивнув на ведро, тюремщик отвернулся. Пальцы слушались с трудом, но просить помощи, да еще в таком деле, не позволяла гордость. Забрав ведро, тюремщик сунул в руки Робину кружку с водой. — Пей, что ли, вашсветлость.Жестоким он не был, просто работа такая. А что делать, если надо прокормить себя и еще четыре рта? Он сочувствовал Робину, который, пусть и в изгнании, оставался его сеньором, но ничего не мог сделать, кроме как принести напиться и подзуживать, чтобы совсем не пал духом.Робин, с трудом удерживая кружку, жадно глотал холодную чистую воду, а не ту затхлую дрянь, какой его поили раньше. Ободранные веревками запястья зверски саднили, и часть воды он потратил на то, чтобы хоть немного смыть кровь — насколько позволяли узлы.— Их высочество и его милость шериф на охоте, — тюремщик налил в кружку еще воды из кувшина и понизил голос, чтобы не услышал стражник за дверью. — До завтра не вернутся, а то и до послезавтра. Как стража сменится, будут в кости играть, я тебя совсем развяжу ненадолго, вашсветлость. И еды какой принесу, воды, и мазь лошадиную...— Хватит уже с ним нянчиться, — крикнул стражник. — Не девка, чай.— Его милость велели, чтобы он был в сознании и не вонял, когда они вернутся, у них носы благородные, не чета нашим. Так и сказали — в сознании и не вонял, — отозвался тюремщик. — А если он в штаны станет ходить, то вонять уж точно будет.— Ладно, ладно, — махнул рукой стражник. — Побыстрее только, жрать хочу.Подождав, пока пленник напьется, тюремщик натянул веревку, возвращая конструкцию в исходное положение. Робин чуть не заорал, когда руки снова оказались стянуты за столбом — боль была сильнее, чем прежде. Будь он один, скорее всего, и заорал бы, но не хотелось показывать слабость ни тюремщику, ни страже. Тюремщик подергал веревки, проверяя, хорошо ли они закреплены, затем обтер Робину лицо мокрой чистой тряпкой.— Спасибо, — кивнул тот. — Тебя как зовут-то?— Симом, — тюремщик сунул тряпку в карман и взял ведро. — Потому что слушать умею. Ты не держи зла, вашсветлость, но семью-то кормить надо, а их милость серебром платит. Мать старая, и хозяйка моя две зимы назад спиной захворала, ей теперь в поле нельзя, да и не наработаешь там много. А так и малы?х пристроил, один за конями ходит, второй при кухне, сыты и в тепле. Ты не думай, вашсветлость, я никого не бью, не люблю этого, только слежу, чтобы двери были заперты, светло было, где надо, чисто.— Понимаю, — хмыкнул Робин. — Я не в обиде. Тюремщик вышел, дверь снова заскрежетала, теперь уже закрываясь. Робин в очередной раз постарался устроиться поудобнее, насколько это было возможно в его положении, и вернулся к прерванному занятию, то есть, снова принялся считать. Гисборнов. Сознание постепенно уплывало, мысли путались, но провалиться в желанное забытье ему не дал громкий скрежет. Дверь опять открывалась. Но на этот раз пришел не Сим, а несколько человек из личной охраны принца Джона — Робин узнал их по цвету камзолов. Он похолодел — неужели шерифу с принцем стало скучно на охоте, и они решили вернуться, чтобы развеяться, спуская шкуру со своего врага. Не вовремя... Однако охранники пришли не забрать пленника, а наоборот — привели ему компанию. Втолкнув кого-то в камеру, они вышли. Дверь в очередной раз лязгнула, и Робин облегченно выдохнул. Если не смерть, то новая боль на какое-то время откладывалась. А до того, как охотники вернутся, его наверняка успеют вытащить отсюда. Должны успеть. Он хотел посмотреть, кого еще угораздило попасть в каменный мешок, но голова упорно не желала подниматься, а глаза — открываться.— Срань господня, Гуд! Давно не виделись.Голос прозвучал совсем рядом и оказал на Робина действие, с которым, пожалуй, не сравнилось бы и раскаленное железо. Он выпрямился, как мог, откуда только силы взялись.— Гисборн, — Робин в упор посмотрел на рыцаря. — Да уж, давненько.Слава Рогатому, что Гисборн был всего один, а не двести девяносто девять. Хотя и одного хватало. В отличие от Робина, его даже не связали — вопиющая несправедливость. Какое-то время оба молчали, разглядывая друг друга.Гай не был столь сильно избит, как Робин, но все же выглядел не лучшим образом — осунулся, на левой скуле багровел свежий синяк, длинные черные волосы спутаны. Но синие глаза смотрели со знакомой насмешкой. Прежними остались и кривая ухмылка, и черная кожаная одежда, которую он предпочитал любой другой. Все-таки приятно, что есть вещи, которые не меняются, даже если это Гисборн. Хотя ?не меняются? — это сильно сказано, скорее, остаются постоянными в одном и непредсказуемыми в другом.Гай в свою очередь надеялся, что у Робина хотя бы половина костей цела. Судя по всему, досталось ему знатно — кровоподтек на кровоподтеке, и неизвестно, сколько он так уже стоит, наверняка руки и ноги затекли до такой степени, что сразу и полшага сделать не сможет.— Да уж, вид у тебя... — Гай прошелся от стены до стены. — Краше в гроб кладут.— Отсоси, — огрызнулся тот.— Что, прямо сейчас? — Гай изогнул бровь. — Ты не в форме. И стоишь неудобно.Робин невольно улыбнулся — Гисборн был в своем репертуаре.— Давно ты здесь?— Не знаю, — отозвался Робин. — Несколько дней, вроде. А с тобой-то что? Ах, да, я забыл, ты же собирался выпустить де Рено кишки, но... — он замолчал, вспомнив, почему кишки шерифа остались на месте.Гай глянул на него исподлобья.— Язык не поворачивается признать, что я спасал твою графскую шкуру вместо того, чтобы отправлять на тот свет де Рено?Робин проглотил готовый сорваться ответ, тем более что Гисборн был прав. Да и время для споров неподходящее. С другой стороны, разговоры хотя бы немного отвлекали от боли и голода. Пока он придумывал, что бы такое сказать, Гай сел на кособокую лавку, стащил правый сапог, запустил руку внутрь, дернул и извлек длинный узкий нож с обтянутой черной кожей рукоятью.— Как ты... — изумленно спросил Робин, указывая глазами на оружие.— Могут же у меня быть секреты, — хмыкнул Гай, надевая сапог. — Я запасливый, — он подошел Робину, и тот напрягся. От Гисборна можно ждать, чего угодно, а он сейчас беспомощнее младенца. Мало ли, что в Акре было...— Думаешь о том, что мы поменялись местами, да, Гуд? — прошептал Гай, поглаживая его по щеке обухом клинка. Рука, затянутая в черную кожу перчатки, удерживала за подбородок, не давая отвернуться.Зрачки Гая расширились, оставив от радужки едва заметную синюю полоску, кривая ухмылка стала шире, тонкие ноздри раздувались, и Робин невольно поежился. Гисборн постоянно балансировал на грани одержимости, и он видел, что бывает, когда тот приспускает своих демонов с поводка. Правда, надо признать, бывало это крайне редко, но уж когда бывало... Гай с детства был замкнутым и сдержанным, иногда чересчур, и даже когда они много времени проводили вместе, охотились, учились сражаться, плавали, просто носились по лесу, Робин часто не мог понять, о чем тот думает, что чувствует, или что сделает в следующий момент. Сверстники не рисковали связываться с психованным бастардом, который в драке превращался в исчадие ада и в лучшем случае мог серьезно покалечить, а в худшем — убить. Но сам Робин с этой его стороной вплотную не сталкивался ни разу. Ни во время их противостояния, ни в борьбе за Мэриан, ни в драках. Теперь же, кажется, он оказался на волосок от знакомства с той ипостасью Гисборна, о которой знал лишь понаслышке, а видел только отголоски ее деяний.Трусом Робин не был, но сейчас, когда он смотрел в глаза Гая, в черной глубине которых плескалось едва сдерживаемое безумие, чувствовал щекой горячее дыхание, внутри все сворачивалось в холодный липкий комок. Шериф с его плетьми и каленым железом и наполовину не был столь жутким. Некстати вспомнилось, что де Рено часто уходил, когда его помощник вытрясал из кого-нибудь информацию — во всяком случае, так говорили. Но говорили и другое — когда шериф зверствовал, остановить его мог только Гисборн.Прохладное лезвие скользнуло по шее, по-прежнему тупой стороной, остановилось под ключицей. Гай слегка ослабил хватку на подбородке Робина, и сосредоточенно следил за своей рукой, державшей нож, как будто весь мир сузился до куска металла. От Робина пахло болью, кровью и страхом, в зеленых глазах застыло напряжение, но все было не настолько сильно, чтобы потерять контроль. Робин сглотнул, вспомнив, как сам держал меч у его горла. Черт дери, они друг друга стоят.— Я думал, ты любишь, когда тебя привязывают, — съязвил Робин, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Вдруг это сдвинет Гисборна с опасной грани в нормальное состояние. — Иначе придумал бы что-нибудь другое.— Это зависит... — Гай втянул воздух сквозь стиснутые зубы и прикрыл глаза, а когда открыл, они снова были синими, — от обстоятельств.Никто не мог удержать его, когда темный огонь был готов вырваться на свободу, да и ему самому это давалось не то чтобы легко. А у Робина получалось, еще с детства — просто, словно походя. И ведь он даже не подозревал, на что способен. Гай убрал нож, обошел столб и присвистнул, увидев руки пленника.— Ты что, хотел содрать себе мясо с костей?— Думал, что от крови веревки станут скользкими, и смогу руки освободить, — проворчал Робин. — Раньше получалось.— Раньше узлы вязал я, — с коротким смешком ответил Гай. — А сейчас — де Рено.Когда до Робина дошло, что тот хотел этим сказать, у него отвисла челюсть. Но придумать достойный ответ не успел: Гай перерезал веревки, и он рухнул на пол, чудом успев извернуться, чтобы не врезаться носом в каменные плиты. Плечи свело судорогой, рук он не чувствовал, ребра и рана в боку отозвались острой болью.— Прости, — раздался сверху голос Гая, но по тону было понятно, что мерзавец ничуть не сожалеет. — Сесть можешь?— Пока нет, — Робин с усилием перевернулся на спину, зашипев от боли, и попробовал пошевелить ногами и руками. Получилось, хотя ощущение было такое, будто под кожей ползают сотни раскаленных игл. — Могу лечь.— Это я вижу, — Гай подхватил его под мышки, перетащил на скамью и прислонил к стене. — Но тебе лучше поторопиться, у нас не так уж много времени в запасе.Оставив Робина сидеть, он недолго постоял у двери, прислушиваясь, а затем ушел в дальний угол, снял перчатки и принялся водить ладонью по каменным блокам.Робин, до хруста стиснув зубы, разминал руки и ноги, каждое движение давалось с трудом, отзывалось зверской резью в боку, спине и каждой мышце, но чувствительность постепенно восстанавливалась. Странные звуки заставили его поднять голову.— Ты что делаешь? — поинтересовался он, недоуменно глядя на Гисборна. Тот постукивал пальцами по камням, что-то тихо напевая под нос. Напевая?! ?Не иначе, как в Шервуде что-то большое сдохло?, — подумал Робин, который впервые слышал, чтобы Гай пел. Впрочем, медведь ему на ухо явно не наступал, и голос был приятный. Не то что у Маленького Джона или Мача. Если на этих двоих после нескольких пинт эля нападало желание петь, то все живое в округе спешно пряталось и зажимало уши. — Ищу, — Гай прекратил напевать и взглянул на него через плечо. — Заткнись.Он вернулся к прерванному занятию. Прошло несколько долгих минут. Робин ковылял по камере, восстанавливая подвижность, а заодно пытался разобрать слова, которые мурлыкал себе под нос Гай. Когда он уже собирался нарушить молчание и задать очередной вопрос, тот довольно хмыкнул, уколол кинжалом палец и кровью начертил на стене странный знак, который тут же исчез. Гай быстро выстучал что-то по нескольким камням, нажал, еще раз простучал и отступил на несколько шагов назад. У Робина снова отвисла челюсть — кусок пола с гулом ушел вниз, открывая проход.— А... — это был единственный звук, который он смог издать. — О, неужели у графа Хантингтона не находится слов? — Гай довольно скалился. — Уже можешь идти?Робин кивнул и, прихрамывая, подошел к провалу. Там было темно, но он разглядел, что вниз уходят грубо высеченные в камне ступени.— Держись за стену, а то еще свернешь себе шею. Зря, что ли, я по морде получал и охрану травил? — Гай одарил его очередной кривой улыбочкой и первым шагнул в провал. Пошарив рукой по стене внизу, он нашел нишу, а в ней факел.— В смысле, зря по морде?.. — Робин застыл. Это что, такой день особенный, когда ему судьбой предназначено ловить то и дело падающую челюсть?— Ты что, думал, я настолько туп, чтобы в собственных землях, ах, прости, в твоих землях, среди бела дня нарваться на де Рено или принца Джона? — дернул плечом Гай, высекая огонь и поджигая факел. — Как еще я мог тебя вытащить из того дерьма, в которое ты вляпался в очередной раз? Идем, скоро смена стражи, трупы найдут, прибегут сюда.Робин молча продолжил спуск. Поговорить можно будет потом, сейчас главное выбраться. Гай пропустил его вперед, вернулся на несколько ступеней вверх и снова простучал что-то по камням. Плита вдвинулась на место, закрыв проход.Робин ждал его, привалившись к стене. Те несколько десятков шагов, которые он прошел, вымотали его окончательно. Гай внимательно посмотрел на него, не говоря ни слова, закинул его руку себе на плечи.— Спасибо, — поблагодарил Робин.— Натурой отдашь, — ухмыльнулся Гай.Робин поперхнулся и решил, что лучше пока промолчать. В любом случае, вопросов было слишком много, и рано или поздно он собирался получить на них ответы.