4 октября 2009 года. День двенадцатый. ?Ты просто назови моё имя...? (1/1)

Глава была написана под песни Breaking Benjamin - Dear Agony, Give Me A Sign. Очень советую слушать при прочтении, чтобы создать нужную атмосферу. * * *4 октября 2009 года. Дом ?Амитивилль?. День двенадцатый. * * * ?Внезапно Свет померк. Позволь вечности Погубить меня. Я буду сражаться до последнего вздоха, Я буду сражаться до самого конца...? * * * * - Мама, папа, я не хочу спать! - Нинэль капризно заворочалась на кровати, хмуря чёрные брови. Кушина снисходительно улыбнулась дочке, а затем, потрепав её по распущенным волосам, поцеловала в макушку. Девочка снова захныкала, помахав в воздухе руками, а затем, всё-таки, успокоилась. Она обняла своего потрёпанного мишку и послушно улеглась на подушку. - Солнышко, ложись спать, а то папа завтра не возьмёт тебя на рыбалку, - улыбнулась Кушина, удобнее поправляя дочке одеяло и подушку. Нинэль резко привстала с кровати, удивлённо распахнув чёрные глаза. Мадара, стоящий в дверном проёме и наблюдающий за своими женщинами, улыбнулся уголками губ и кивнул. - Папочка, а если я усну, ты завтра возьмёшь меня с собой? - наивно поинтересовался ребёнок, на что получил лишь кивок и пожелание спокойной ночи. - Мадара, я пойду Наруто проверю, - предупредила Кушина на пути к спальне. - А ты иди, ложись. Мужчина лишь кивнул жене, а затем направился в их спальню. - Но если что, кричи, - бросил через плечо Учиха, но что получил гневный взгляд от супруги. - Почему должно что-то случиться? - нахмурилась Узумаки, на что муж лишь вздохнул. - Милая, мы говорили по этому поводу сотню раз, давай не будем... - Давай! - грозно прервала женщина и тяжелым шагом направилась в противоположное крыло дома. Она всегда злилась, когда супруг ?так? говорил о сыне. Она понимала, что Мадара не имел ничего против Наруто, и совершенно не желал ему зла, но когда Узумаки слышала подобные речи от мужа, её сжигало чувство безысходности и отчаяния. Она понимала, что муж во всём прав. Но, тем не менее, хотелось поверить в обратное. Она грезила, что когда-нибудь её сын будет здоров, и он утрёт нос всем, кто когда-либо смел говорить про него плохие вещи. Это была не ненависть несчастной матери. Это просто был страх. Гнилой, противный, он съедал изнутри, своими костлявыми пальцами дотрагивался до сердца и царапал мягкую плоть души. Это было отчаяние, такое сильное, что хотелось выть. Понимание, что счастье никогда не придёт в их дом, убивало. И Кушина мучилась, разрываясь между новой семьёй и любимым сыном. Она ощущала, что не может оставить его. Ведь даже дикие животные грудью стоят за своих детей. И Узумаки даже не брала в рассмотрение мысль о том, что Наруто может лежать в больнице. Один. И когда врачи с грустью заявили, что в его случае медицина бесполезна, Кушине показалось, что наступил конец света. Она с такой грустью наблюдала за сыном, и с таким ужасом и отчаянием, бессилием смотрела на его приступы. Она была бессильна. И она это ощущала всем своим телом, всем сердцем. Она понимала это, и от осознания всего становилось ещё больнее где-то внутри. Там, где-то в сердце. Именно поэтому разговоры на тему Наруто были в семье закрыты. - Нару, сынок, как ты себя чувствуешь? - улыбнулась женщина, робко проходя в комнату сына. Тот спокойно лежал, наблюдая за углом так пристально, как если бы там кто-то был. Узумаки лишь чуть слышно вздохнула, а затем медленно подошла к своему ребёнку. - Милый, у тебя ничего не болит? - женщина ласково провела по светлым растрёпанным волосам сына. Он так чертовски сильно был похож на отца. Копия Минато, в чём никто никогда не сомневался. И когда Кушина смотрела на своё чадо, она невольно вспоминала первого мужа. Его такие же всегда растрёпанные блондинистые волосы, большие синие глаза. Наруто всегда напоминал главу семьи Намикадзе-Узумаки, о чём Кушина и жалела и гордилась одновременно. После потери любимого супруга она всегда находила утешение, обнимая тогда ещё своего единственного ребёнка. - Ох, мальчик мой, - тихо причитала Узумаки. - Ладно, давай, ложись спать. Я люблю тебя, милый. Женщина поцеловала юношу в макушку, а затем, погасив свет, вышла из комнаты. * * * Наруто не отрицал, что зациклился. Все эти мысли и видения, что он насмотрелся за последние пару дней, уже приелись. Ощущение ледяных пальцев на своей руке и спине одновременно расслабляло и успокаивало, но, в то же время, напрягало. И когда ночью он ворочался, пытаясь заснуть, он чувствовал, как взгляд глубоких чёрных глаз проходит по его лицу, по его телу, по его рукам. И когда он ощущал этот взгляд на своих глазах, он распахивал веки в надежде наткнуться на взор того знакомого незнакомца. Но ничего не было: лишь пустота на пару с густой темнотой. Это уже было привычным. И он почти не разочаровывался. Лишь устало падал на подушку, в надежде не чувствовать этот приятный скользящий взгляд. И он отдал бы всё, лишь бы знать имя этого человека. Когда Узумаки открыл глаза снова, он увидел, что вокруг него лишь деревья. Они не были опавшими: листва всё ещё была густа, но приобрела золотой оттенок, а под ногами лежал ковёр грязно-жёлтых листьев. Вокруг не было ни души, но всё равно Наруто ощущал чьё-то присутствие. И он чувствовал взгляд на себе. Резко развернувшись на пятках, парень уткнулся взором в того самого ?певца?. Тот стоял, смотря куда-то в белое небо, а его руки покоились в карманах чёрного старого джемпера. - Пойдём, прогуляемся, - уголками губ улыбнулся незнакомец, на что Наруто сначала замер, будто не понимая его слов. - Пойдём, - ласково поторопил юноша, уходя вперёд по тропинке. Они шли плечо к плечу. Вокруг было так красиво, необычно, а где-то вдалеке было такое чувство, что лес обрывается: словно недорисованный рисунок талантливого художника. Наруто с опаской разглядывал окрестности, а чувство, жившее внутри него, казалось совершенно необычным. - Ты странный, - чуть нахмурился брюнет, не смотря на Наруто и говоря это так тихо, словно если бы говорил сам с собой. Вокруг было так, будто выключили все прочие звуки, оставляя только голос этого странного ?певца?. Наруто хотел что-то сказать, но не смог. Когда он открыл рот, чтобы расспросить о том, о чём он так долго спрашивал самого себя: кто этот парень, но звуки из его горла не выходили. Он только немо шевелил губами. - Молчи, - тихо попросил юноша, улыбаясь уголками тонких губ. Наруто не знал, как на это реагировать. И он просто замолчал. Узумаки на мгновение закрыл глаза, моргая. Но когда он распахнул их снова, в нос ударил неприятный запах крови. Наруто огляделся и обнаружил себя в неизвестном доме. Он слышал какие-то голоса, он видел тени, но он не мог понять, где находится. На стенах знакомого помещения висят чёрно-белые фотографии. Наруто не узнаёт ни одного человека на них. Он лишь вспоминает, что видел этого мальчика с чёрными взъерошенными волосами в своём сне. Раздаётся громкий выстрел, а затем - крик. Наруто оборачивается к лестнице, с которой скатилось чьё-то тело. Становится не по себе. Узумаки видит, как у подножья лестницы в неестественной позе лежит девушка. Её розовые волосы распластаны ореолом вокруг её пробитой головы, из-под которой медленно разрастается алая лужа липкой крови. - Саске! Прошу, успокойся! - Наруто слышит голоса, но не может понять, откуда они раздаются. Такое ощущение, будто со всех сторон сразу. Вокруг темно. Шумно, слышны крики детей. Узумаки в общей суматохе различает, как снова хлопнуло оружие. Юноша падает на пол, прикрывая уши руками. Он пытается кричать, но его голос опять нем. Только спустя минуту до вспышки света он понимает, что находится в Амитивилле. * * * Наруто резко вскочил с кровати, сразу на пол. Он так резво дёрнулся в сторону двери, что не долетел и приземлился около стены. В ушах до сих пор стоял гул, а капельки ледяного пота скатывались по вискам. Узумаки обхватил себя руками, прижимая колени к груди, и уткнулся лицом в руки. Дрожь сотрясала всё тело. * * * Ему уже второй раз снился этот сон. Об Амитивилле. Но парень чувствовал, что что-то не так. Словно это не тот Амитивилль, который он знал. Всё было другим, непривычным, и можно было даже подумать, что это совершенно другой дом. Но то чувство, что испытывал Наруто, сравнятся только с этим местом. Он знал, что нигде больше не испытает эту гамму чувств, граничащую только с непробиваемой апатией. Узумаки провел длинными угловатыми пальцами по корешкам книг, стирая пыль. Хоть они и живут в этом доме уже больше недели, всё равно до библиотеки ни у одного члена семьи руки не дошли. По-прежнему здесь было пыльно и грязно, а в углах уютно устроились на своих паутинах пауки. Наруто хмурился всё больше, когда не мог найти нужную книгу. Он точно знал, что в библиотеке Амитивилля обязательно должна была быть книга, рассказывающая об этом странном доме. Так просто обязано было быть. И юноша с уверенностью решил для себя, что хочет узнать об этом доме всё. Пока его жуткая болезнь снова не взяла над ним верх. Ничего того, что могло бы помочь Наруто, не было. Он искал уже больше двух часов, но все книги, что ему попадались, совершенно не подходили ему. Узумаки, спустя ещё час, совсем отчаялся что-то найти. Он устало пошёл вглубь библиотеки. Там стеллажи были более ветхими и пыльными. Наруто задумчиво оглядывал их, размышляя о том, что надо бы ещё будет сходить на третий этаж - там, в груде хлама, обязательно должно быть что-то, что поможет ему. Узумаки опёрся спиной о ветхий стеллаж с толстыми книгами. Тот даже не заскрипел, хоть и чуть пошатнулся. Наруто закрыл глаза, пытаясь вспомнить фрагменты сна, а затем, распахнув их, посмотрел на стекло. Он не сразу заметил старое, большое зеркало, стекло которого было покрыто слоем пыли. Юноша, недолго размышляя, подошёл к зеркалу и провёл ладонью по слою грязи. Увидев своё отражение, он на секунду прекратил свои действия, а затем снова принялся чистить стекло. Вскоре он мог увидеть своё отражение. Он смотрел на себя с минуту, а затем чуть ли не дёрнулся, когда прямо за своей спиной снова увидел того парня с моста. Тот стоял какое-то время смирно, и, казалось, прошла куча времени. Они смотрели друг на друга минут десять. Потом ?певец? подошёл ещё ближе, почти вплотную. Он положил свои руки на плечи Наруто, и Узумаки мог явно ощущать хватку худых пальцев на своём теле. Страха уже не было. Ведь он так хотел чувствовать его. Они разглядывали друг друга ещё минут пять. Опять появилось ощущение, что звук выключен. И Наруто чуть содрогнулся, когда в его ушах послышался бархатный, низкий голос незнакомца. - Не спрашивай меня, кто я такой, - грустно усмехнулось отражение в зеркале. - Я и сам не знаю. * * * * - слова из песни Dear Agony (Breaking Benjamin)