Глава 3. Возвращение (1/1)

Пробуждение было болезненным и лишенным смысла…Ватсон не знал, что точно так же просыпался каждое утро, вот уже много дней подряд, его старый друг Шерлок Холмс.Но Холмс потерял себя, а Ватсон нечто намного большее… Сам смысл жизни. Он нехотя сел на кровати, спустив ноги на пол, и сидел в полной прострации неопределенное время. Голова гудела набатом, руки подрагивали. Рядом с кроватью на полу валялась последняя бутылка, опустошенная на две трети. Остатки пролились на ковёр.Мэри была бы в ужасе от такого.Он обхватил голову руками и тихо завыл, как воет смертельно раненый зверь, осознавший свою обречённость.Что ему теперь делать, он не представлял. Смысл потеряло всё, даже самые простые действия, которые он выполнял машинально всю свою жизнь. Можно было сидеть так и дальше, день изо дня, без еды и воды и наконец отправиться вслед за своей семьёй. Правда, это будет долго и мучительно, но, возможно, именно такой кончины он и заслужил. А можно просто спуститься вниз и застрелиться. Быстрый и эффективный способ.Плохо было то, что ни вчера, ни даже позавчера, когда всё случилось, он не нашел в себе сил сделать это. Была ли это трусость или подсознательное желание жить, он не знал. Но сегодня в нем было ещё меньше уверенности, чем раньше.?Нет, мучайся?, сказал он сам себе с мстительной горечью.?Ты не спас её, ты не спас их обоих?— а ещё врач называется!?Простая человеческая нужда всё же заставила его встать и доплестись до уборной. Почти половину дня он провёл, пытаясь решиться на самоубийство, но так и не смог. Он сидел, тупо пялясь в стену на кухне, и в голове его не было ни одной связной мысли.Вдруг у него сильно зачесался подбородок. Рефлекторно утолив чесотку, он понял, что уже третий день не брит, и эта мысль немного вернула его в реальность. Что ж, подумал он. Может быть, в процессе он найдёт для бритвы другое полезное применение…Но с кровопусканием тоже ничего не вышло. Едва представив себя с перерезанным горлом, его замутило. Он вспомнил истекающую кровью жену и свою беспомощность. Желудок попытался извергнуть своё содержимое, но, поскольку был пуст, получилось не очень. Кое-как закончив с бритьем, доктор понял, насколько он голоден и истощен.Еда, что хранилась в доме, уже вся испортилась. Весь лёд из погреба был потрачен на то, чтобы остановить кровь у роженицы… Молоко без холода скисло, хлеб покрылся плесенью. На кусок запеченного мяса он и смотреть не стал. Это последнее, что сделала его жена перед тем, как ее не стало.Плохо соображая, он толкнул входную дверь и, пошатываясь, ступил наружу. Что-то звякнуло и разбилось. Несколько секунд ушло у него на то, чтобы понять?— сегодня приходила молочница. Она заходила к ним через день, принося по две бутылочки парного коровьего молока. Третьего дня утром, когда он ещё не знал, какой ужас его ждёт буквально через пару часов, он забрал принесённое молоко. Вчера её не было. А сегодняшняя порция растекалась у его ног белыми ручейками. Впрочем, в одной из бутылок уцелело немного, и он жадно выпил остатки.Бакалейщик, едва увидав его, сам предложил взять что угодно без оплаты. Тоже самое сказал и булочник. Конечно, все они знали. Каждая собака в этой дыре была в курсе его горя, и все бормотали слова сожаления и пытались ободрить. Это было невыносимо. Он поспешно вернулся домой и наспех поел. Здесь, разумеется, было ещё хуже, чем на улице. Тут он был один на один с собой?— и с револьвером.Нужно было бежать отсюда. Куда?— неважно.?Ещё один трусливый побег?, тут же сказал ему внутренний голос, до дрожи похожий на Холмса.Ну, разумеется, ещё один. Ведь сюда он тоже сбежал, не в состоянии совладать с гневом на этого прохвоста, так ловко обжулившего честну?ю публику и его самого. Сбежал к черту на кулички, бросив престижный район и отличную практику. Ах, если бы он остался там, в Лондоне, у него была бы возможность положить Мэри в госпиталь! Бедняжку могли бы спасти опытные акушеры, а что толку от него, военного врача? Он умел отрезать руки и ноги, вытаскивать пули, заштопывать раны. Здесь, в мирной жизни, он неплохо справлялся с подаграми и мигренями, высоким давлением, соплями и венерическими заболеваниями. Роды ему никогда принимать не приходилось… Но, злой и гордый, он решил, что справится и с этим.?Самовлюблённый кретин!?Подавив рыдания, он снова выбрался на улицу и дошёл до телеграфа. Там на него печально и испуганно взглянула молодая девушка-стенографистка и, вторя своим односельчанам, пискнула, что для него всё бесплатно.—?Не надо, у меня есть деньги,?— сказал он не своим, хриплым голосом. —?Нужно отправить телеграмму в Лондон, в госпиталь святого Варфоломея.—?Диктуйте.Телеграмма вышла длинной и обошлась ему в пятнадцать шиллингов. Девушка проводила его всё тем же раздражающим взглядом, а Ватсону как будто стало легче от принятого решения. Будь что будет. Куда направят?— туда он и поедет. Интендант Бартса, конечно, будет не в восторге от его непостоянства, да и смену поди найди в эту глушь, но он четко изложил причину своего перевода и надеялся на понимание. Всё-таки, он был на хорошем счету у начальства.Вечером к нему зашёл местный викарий, с которым они виделись прошлым утром?— на похоронах. Служитель культа неодобрительно посмотрел на него и прицокнул языком.—?Бежать от горя?— не всегда правильно, доктор.В маленьком Биггин Хилле новости распространялись со скоростью пули.—?Спасибо, отец. Я учту на будущее.Они хмуро посмотрели друг на друга, и викарий первый вздохнул и пожал плечами:—?Дело ваше, Джон. Но нам будет плохо без доктора.—?Я уверен, скоро вам пришлют нового, куда толковее меня.Ватсон проводил его на кухню, где уже было прибрано. Пустые бутылки отправились в чулан, а револьвер?— на каминную полку.—?Угощать вас мне нечем, не обессудьте. Присаживайтесь.—?Ничего, мирское мне заменяет вера в Господа.—?Хорошо вам, у вас есть вера.Они сели друг напротив друга. Викарий оказался на том же стуле, где вчера поздно вечером сидел Стемфорд. Вспомнив о нём и его словах, Ватсон вздохнул. Нехорошо как-то получилось с Майком, он же не знал… Так ведь совсем без друзей можно остаться.—?Каждый человек во что-то верит,?— вырвал его из тяжких мыслей голос викария. —?Верующие?— в Бога, атеисты?— в науку. А бо?льшая часть просто верит в себя. Это тоже не плохо, ведь Господь?— он в каждом из нас.—?Я тоже верил в себя,?— пробормотал Ватсон. —?Всегда верил в свои силы. Как видно, зря.—?Да, жизнь иногда бьёт нас наотмашь. Но как учил Христос, нужно подставлять другую щеку.—?Это и была… другая щека,?— едва слышно сказал Ватсон.Викарий, однако, его услышал.—?Вам нужно рассказать об этом,?— он протянул к нему руки ладонями вверх, приглашая вложить в них свои ладони. —?Исповедь зачастую помогает лучше алкоголя.Доктор вскинул на него быстрый взгляд и смутился, скрестив на груди руки. Викарий изогнул бровь:—?Запах, Джон. Вы убрали бутылки, но запах остался. Я не виню вас, но больше так не делайте. В состоянии опьянения человек способен на страшные глупости.—?Да. Я пытался… —?Ватсон облизнул губы,?— я хотел покончить с собой.—?Это страшный грех, Джон,?— викарий с видимым сожалением убрал со стола руки, так и не дождавшись ответного жеста. —?Слава Богу, что благоразумие взяло верх…—?Нет, не оно,?— покачал головой Ватсон. —?Я просто струсил.—?Это вам сейчас так кажется,?— заметил викарий. —?На самом деле, было большой смелостью не делать этого. Человек хрупок и жизнь у него всего одна. Её очень легко потерять. И каждый в итоге с ней расстаётся,?— кто раньше, кто позже. Но ваше время ещё не пришло.Ватсон молчал, по-прежнему скрестив на груди руки, и викарий кивнул, понимая его настроение.—?Что ж, Джон. Я просто хотел убедиться, что с вами всё в порядке. Не буду больше надоедать. —?Он двинулся к выходу, но на полпути обернулся. —?Кстати, про вторую щёку… Если жизнь ударила вас уже дважды, стоит задуматься, а всё ли правильно вы сделали?На выходе викария догнал голос Ватсона:—?Позаботьтесь о них, святой отец. —?Следом за словами показался и сам доктор. —?У Мэри был бы день рождения через неделю. Положите на могилу фиалки, ей они очень нравились.—?Когда-нибудь вы вернётесь,?— с грустной улыбкой сказал викарий и Ватсон кивнул, хотя совершенно точно знал, что нет. —?Я прослежу за их могилой, пока вас не будет.—?Спасибо вам.—?Пока не за что.***Ответ на телеграмму пришел через три дня. Он был предельно официальным и холодным: ему надлежало вернуться в Лондон, где его дальнейшую судьбу решит руководство. У Ватсона даже проскочила мысль, что его выгонят к черту из альма-матер (да и поделом), и придётся ему ехать на просторы родной страны, лечить водянку и колики у крестьянских детей… И не за жалованье, а за еду.Смиренный пред судьбой и готовый ко всему, он упаковал свои вещи и уже через два часа был на площади, где собирались местные кэбби. Ватсон махнул рукой одному из них, по имени Берни, с которым довольно часто куда-либо ездил.—?Мне надо в Лондон,?— не здороваясь, пояснил он.—?Плохо нам будет без дохтура,?— тут же пожаловался Берни, снимая с головы картуз.—?Бернард,?— серьезно взглянул на него Ватсон. Кэбби даже выпрямился от такого официального обращения. —?Без доктора вас не оставят. Я лично прослежу за этим. Но сейчас я вынужден уехать. Так надо.—?Лошадки не шибко скорые,?— Берни махнул рукой на двух своих каурок и забубнил:?— Мож, ещё кого попросите?.. А то потом будут судачить, что вот, Берни помог, а надоть было остановить!—?Нет, Берни,?— качнул головой Ватсон. —?Сейчас меня ничто не остановит. Конечно, если не хочешь ты, я попрошу вон того, новенького, да дам сверху ещё один соверен.Услышав о деньгах, Берни ещё сильнее занервничал. Картуз в его руках закрутился, как баранка автомобиля.—?Суверен?— эт хорошо… Токмо чем мне ентот суверен поможет, когда жонка моя рожать будет?— а дохтура нет!—?Я не умею принимать роды,?— с трудом выдавил Ватсон, чувствуя, как к горлу снова подступает тошнота. —?Чем быстрее отвезёшь меня, тем быстрее получите нового доктора. У меня есть связи, я договорюсь, чтобы прислали хорошего фельдшера.И, подкрепляя слова действием, он всучил строптивому Берни две золотых монеты. Берни насупился и покосился на своих товарищей-возниц.—?Жонка родит?— проставиться надыть будет…—?Ясно,?— Ватсон дал ему ещё один соверен и нетерпеливо спросил:?— Ну, поедем наконец?—?Кидайте чемоданы, дохтур! Домчу в два счета?— лошадки мои сегодня ух, какие скорые!..***Лондон встретил их смогом и мелким дождём, и доктор осторожно, боясь, как бы кто не заметил, вдохнул этот тяжёлый воздух полными лёгкими. Он чертовски соскучился по городу и его толчее, по шумным и грязным улицам Ист-Энда, по чопорным кварталам и палисадникам Вест-Энда, по торжественно-официальному Сити. Но больше всего эмоций вызывали мысли о Бейкер-стрит. Он сам не мог понять, хотелось ли ему вернуться туда… Да не просто вернуться, а совершить невозможное путешествие во времени и оказаться там снова в первый раз. И, может быть, исправить то, о чем говорил викарий.Он доехал до Бартса, вспоминая былые приключения, и стараясь поменьше думать об их катализаторе. Выходило плохо; даже в мыслях Холмс выскакивал в самый неожиданный момент, как черт из табакерки. Но судя по рассказам Стемфорда, Холмса больше не было, да и вряд ли будет. А значит, он стал для него такой же печальной и пройденной страницей жизни, как и его несчастная Мэри.В госпитале его, разумеется, с распростертыми объятиями никто не встретил. Более того, почти полтора часа ему пришлось просидеть в приемной интенданта под колючим, как булавки, взглядом пожилой монахини, исполняющей обязанности секретаря.Когда до окончания времени приёма оставалось всего десять минут, интендант вышел из кабинета во фраке и с цилиндром в руках, явно одетый для торжественного мероприятия или оперы, и едва взглянул на Ватсона:—?А, это вы. Сегодня не смогу, дела. Давайте завтра.Сразу за ним удалилась сухопарая монахиня, прижимая к груди папки с важными документами. Ватсон остался один, совершенно не готовый к такому повороту событий и потому растерянный.Он в задумчивости побрёл к выходу, досадуя на свой необдуманный поступок. Нельзя ничего решать сгоряча! Это никогда ещё хорошо не заканчивалось…Вдруг у самой двери какой-то юркий коротышка заехал ему локтём под дых, правда, тут же извинившись. Ватсон, выйдя из забытья, вскинул взгляд:—?Лейстред! —?воскликнул он вслед убегающему инспектору.Тот был так увлечен своими мыслями, что не сразу отреагировал на оклик.—?Бог мой, Ватсон! —?он хлопнул себя по лбу и завертелся на месте, будто никак не мог решить, бежать ему дальше по делам или всё-таки пожать доктору руку.—?Слушайте, Ватсон, идёмте со мной,?— нашел компромисс инспектор. —?Мне тут в морг надо, а вы, так сказать, посмотрите профессиональным взглядом.Доктор сжал челюсти и пару секунд помолчал, оценивая предложение. Лейстред, понятно, тоже ничего не знал, и звал с собой исключительно по старой памяти. Безо всякого намерения задеть или насолить на свежую рану.—?Ладно,?— коротко кивнул он и, прихрамывая, поспешил вслед за инспектором.Будучи эмоционально нестабильным в последние дни, доктор переживал, что даст слабину в морге; что при виде мертвецов и крови его замутит, и, не дай бог, об этом прознает интендант. Но морг на удивление не вызвал в нём никакого отторжения. Следуя за Лейстредом, он подумал, что, наверное, дело в тишине. Здесь все пациенты уже отстрадали, отмучились своё. А главное, им уже невозможно навредить…Захваченный врасплох этой мыслью, он даже не заметил сколько коридоров и дверей прошел вслед за инспектором. Бартс был госпиталем с многовековой историей и постоянно рос, расширялся и надстраивался. Тут вполне можно было заблудиться.—?А, Грегсон, караулите труп? Не бойтесь, теперь он никуда от нас не убежит.Они оказались в прозекторской. У стола с покойником, накрытого простыней, стоял молодой мужчина лет двадцати пяти в тройке карамельного цвета. Руки прилежно держали блокнот и карандаш.—?Мой ученик,?— не без гордости представил его инспектор. —?Смышлёный малый. Грегсон, знакомьтесь, доктор Ватсон. Да-да, тот самый.Лейстред махнул рукой на открывшего было рот Грегсона, и доктор мысленно поблагодарил инспектора за одолжение. Кажется, обошлось…—?Ну что ж,?— Лейстред рывком скинул простыню с мертвеца?— с убитого, как тут же стало ясно. —?Ватсон, что можете сказать?—?Белый мужчина, лет сорока, может пятидесяти. Крепкого телосложения. Очень грубые руки, в жёстких мозолях?— тяжёлый физический труд… И ему проломили голову,?— констатировал Ватсон, наклоняясь ближе к обширной ране на голове.—?Вот как. Орудие убийства? —?полюбопытствовал Лейстред.—?Тяжёлый тупой предмет. Это могла быть как дубинка, так и… —?Ватсон замолк на секунду. —?Нет. Точно не дубинка. Грегсон, свет.Молодой ищейка послушно метнулся за керосиновой лампой.—?Светите сюда. Ближе.Ватсон взял с прозекторского стола марлевую салфетку и мазнул ей прямо по ране. Потом поднёс то, что осталось на ней, к лампе.—?Частицы песка,?— он показал это обоим полисменам. —?Хороший такой песок, крупный. Ему проломили голову камнем. А песок наводит на мысль о карьере, где его добывают.—?Дедукция! —?важно изрёк Лейстред, подняв вверх указательный палец. Грегсон тут же отставил лампу и записал это в блокнот.—?Я знаааю, кто вас этому научил,?— теперь палец погрозил доктору, и Ватсон вздрогнул.Нет, не обошлось.—?Кстати, где он? Я сто лет о нем не слышал.—?Не имею понятия,?— соврал доктор, и от этого противно заныло в груди.—?Всё ещё дуетесь,?— кивнул Лейстред. —?Понятное дело.К счастью, дальше инспектор тему развивать не стал. Он снова склонился к убитому, и спрашивал, спрашивал, спрашивал… В итоге Ватсон удостоверился, что тоже неплохо умеет по мельчайшим деталям восстанавливать картину убийства, а Лейстред благодаря нему продвинулся в своём расследовании.—?Ну, раз вы говорите, что сам он так упасть не мог…—?Разумеется, нет. Здесь отчётливо видны два удара.—?Чудненько. Грегсон, завтра же допросите всю бригаду на карьере. Ватсон, а от вас мне бы документик по экспертизе…—?Эм,?— доктор нахмурил брови.—?Что, какие-то проблемы?—?Нет, я… —?сказать, что он, возможно, без пяти минут безработный и вообще находится в подвешенном состоянии, оказалось выше его сил. Кстати пришлись слова интенданта:?— Давайте завтра.—?Ну, понятно, что не прямо сейчас,?— кивнул инспектор.Они накрыли труп простыней и двинулись на выход. Грегсон шел позади, внимая каждому слову.—?А вы где сейчас обитаете, доктор? Я вас тоже давненько не видел. Как ваша любезная супруга? Она тогда отлично помогла нам с Мориарти…Лейстред не сразу заметил, что Ватсон остановился как вкопанный. Грегсон, уткнувшись в блокнот, едва не наступил доктору на пятки.—?Что с вами?! —?инспектор испугался, увидев совершенно белое лицо Ватсона. —?Вам плохо? Грегсон, воды!Пока младший полисмен метался вокруг них в поисках воды, Ватсон, прислонясь к стене и почти не разжимая губ, с трудом проговорил:—?Мэри… умерла в родах… Ребенок тоже.—?О, Ватсон… —?Лейстред скорбно опустил взгляд. —?Мне очень жаль.—?И я… нигде не живу,?— закончил Ватсон как раз тогда, когда вернулся Грегсон со стаканом воды. Доктор принял его, но пить не стал.—?Туда не вернётесь? —?непонятно спросил Лейстред.Но Ватсон подумал, что из тех двух мест, которые может иметь в виду инспектор, он точно ни в одно не вернётся,?— и покачал головой.—?А общежитие?Ватсон с удивлением взглянул на инспектора.—?Общежитие Бартс, ну, конечно,?— он провел рукой по лицу, отгоняя сумрак. —?Представляете, я даже не подумал об этом.—?Ничего удивительного, в таком-то состоянии. —?Он взял его под руку. —?Давайте-как я вас провожу, так сказать, за компанию… Вот так, осторожно, тут ступенька.—?Да что вы, в самом деле…—?Знаете, что,?— Лейстред внезапно остановился и посмотрел на него как-то иначе, по-новому. По-дружески. —?У меня ведь тоже первая жена умерла в родах. Оставила мне этот орущий комок в одеяльце?— и праотцам. Я думал, не смогу, в приют отдам. Или, знаете, подкину кому-нибудь. И ни есть, ни спать… Орёт и орёт. Пришлось няньку нанимать. Так ничего, выходили. И жену я себе потом нашёл, и всё наладилось как-то. Я к чему это. Жизнь, доктор, на этом не кончается. По крайней мере, ваша. У вас ещё всё будет.—?У вас есть сын? —?Ватсон смотрел на него как в первый раз.—?Да не, девчонка у меня,?— вздохнул инспектор. —?Над сыном мы пока работаем.И они пошли дальше.