5. (1/1)

Полуденный зной был просто невыносим. Хиромаса вернулся в храм с дикой головной болью, измученный подступающей к горлу тошнотой. Послушника, сопровождавшего его на место убийства, вырвало уже три раза, но Хиромаса, сознавая высоту своего положения, не отважился блевать прилюдно. Хотя, по правде говоря, он тоже хотел бы опустошить свой желудок и очистить разум от ужасного вида изувеченных трупов красивого моряка и очаровательной молодой жены торговца специями.Горожане дожидались его на небольшой поляне, окруженной соснами. Начальник управы нетвердо держался на ногах, глаза его были расширены от потрясения, а на лице потеками засохла кровь. Он рассказывал одну и ту же историю каждому, кто его расспрашивал, его голос звучал тихо и то и дело обрывался, будто начальник едва сдерживал крик ужаса. Торговец специями и его первая жена стояли на коленях рядом с телом Жемчужины, торговец крепко держался за свою жену, а та рыдала от горя. Трое крепких парней в простой грубой одежде топтались неподалеку от мертвого моряка —товарищи, с которыми он пил в тот вечер, догадался Хиромаса.— Найдите убийцу, мой господин! — сказал торговец специями. — Найдите его и приведите к нам, мы свершим над ним правосудие!Начальник управы повернул к ним пустое лицо.— Это не человек. Демон. Это демон. Демон!Тогда-то послушника и вырвало в первый раз.Понимая, что все ждут от него действий, Хиромаса осмотрел трупы, хотя в этом и не было никакого смысла. Пролежав целый день на жаре, оставленные на милость лесной живности, тела распухли и источали отвратительный густой и вязкий запах, который, казалось, въедался в руки и одежду Хиромасы. В глазницах блестящими ручейками копошились насекомые, а вид ярко-красной изодранной плоти повергал в ужас.Двигаясь между телами, Хиромаса сосредоточился на мелких деталях. Левый сапог моряка распоролся с наружной стороны рядом с пяткой. Кимоно Жемчужины было украшено узором из облаков и обшито голубой лентой. На траве валялся маленький костяной гребешок. Хиромаса долго и пристально смотрел на него, потом решил, что он принадлежал моряку. Изучение таких мелочей давало ему время хоть немного прийти в себя и отвлечься от преисполненной ужаса картины, которую он видел.К тому времени, как Хиромаса закончил осмотр, послушника вырвало еще дважды. Начальник управы разрыдался, и его увели торговец с женой. Только три моряка остались, бросая опасливые взгляды на окружающий лес.— Человек это или демон, я надеюсь, вы найдете ублюдка, который сделал такое, мой господин, — сказал один из них.— Найду, — пообещал Хиромаса. Но теперь, когда он приближался к монастырским воротам, он задумался, а не тонка ли у него кишка для этого. Солнце так и припекало, его свет слепил глаза, в небе не было ни облачка. Было слишком жарко, мысли кипели в голове, а кожу пощипывало от горячего пота. Чувствуя, как боль распирает череп, Хиромаса передал поводья молчаливому послушнику и побрел на поиски Сэймэя.На ходу он снял свою накидку, слишком измученный жарой, чтобы заботиться о соблюдении приличий. За накидкой последовали рукава верхнего платья. Хиромаса стянул их с плеч и высвободил руки, оставив верхнюю половину висеть на поясе. Смотрелось это более чем странно, но на нем еще оставались два нижних платья, что создавало хотя бы видимость пристойности. Ощущение ветерка на влажной коже при ходьбе принесло ему такое несказанное облегчение, что он решил сделать несколько кругов по двору.Сегодня музыки кина из кладовой слышно не было. Вместо нее Хиромаса услышал разговор — вернее, судя по звуку, говорил лишь один человек, но, тем не менее, это был разговор. Толкнув дверь с несколько большей силой, чем требовалось, Хиромаса вошел в кладовую и обнаружил Сэймэя — тот удобно развалился на полу и выглядел свежим и расслабленным. Кин стоял напротив, на коробе с глиняными амулетами.Сэймэй прервал беседу и повернулся к Хиромасе, вздернув бровь.— А, Хиромаса. Ты выглядишь немного распаренным.Хиромаса сдул влажную прядь волос, упавшую на глаза.— Там, снаружи, слишком жарко. Ужасно жарко. Как в печи. С кем ты разговариваешь?— С кином, — ответил Сэймэй, будто это была совершенно очевидная вещь.— Не с призраком?Сэймэй улыбнулся и начертил в воздухе волшебный знак.— Призрак, поселившийся в этом инструменте, говорит только через музыку. А разговаривать с кином — это разговаривать с ней.— Так призрак — женщина? — Жара вдруг сменилась приятной прохладой. Хиромаса блаженно вздохнул и сел рядом с Сэймэем. — Так намного лучше, спасибо. — Он поправил свои шелка, глядя на кин. — В этом инструменте поселилась женщина?— Именно. Трагическая история, — Сэймэй послал ему быстрый дразнящий взгляд. — Я знаю, как тебе нравятся печальные любовные истории о женщинах…— Вовсе нет! Мне нравятся романы и истории со счастливым концом.— И романтические истории с грустными эпизодами, которые все-таки заканчиваются счастливо, — продолжил Сэймэй. — Но история этой дамы очень печальна.Хиромаса с любопытством и надеждой посмотрел на кин.— Она закончилась счастливо?— Не знаю, — Сэймэй опустил глаза, затем снова взглянул на Хиромасу и улыбнулся. — Расскажи мне лучше свои новости. Я слышал, начальник управы вернулся, и тела были найдены. Ты узнал что-нибудь?К горлу снова подкатила тошнота. Хиромаса прижал ладонь ко рту и содрогнулся, пытаясь утихомирить кувырок в желудке. Лишь на мгновение он почувствовал себя здесь в безопасности, так уютно, будто укутанный в кокон легкой близости, разделенной с Сэймэем, но сейчас воспоминания об увиденном снова все разрушили, уничтожая ощущение покоя. Он отнял руки ото рта и попытался заговорить.— Это… Это было…— Ох, Хиромаса, — голос Сэймэя смягчился, — это было настолько ужасно?Слезы затуманили зрение. Хиромаса сжал кулаки.— Ужаснее всего, что я когда-либо видел. Правда, Сэймэй, я никогда не думал… никогда даже не представлял… — он закусил губу, борясь с отвращением и страхом. —Начальник управы подтвердил, что это был демон. Чудовище с крыльями и крючковатым клювом. То, что оно сделало с ними… я никогда этого не забуду.Сэймэй придвинулся ближе и жестом утешения положил руку Хиромасе на плечо.— Расскажи мне, — тихо проговорил он. — Не держи это в себе.Хиромаса опустил голову и затрясся от сухих рыданий.— Они… Жемчужина и моряк.. они были насмерть забиты демоном. Изорваны. Везде была кровь и ошметки плоти, и… и в их телах были дыры. Но самое худшее, самое отвратительное… — он прервался, чтобы вытереть глаза тыльной стороной руки. Встретив твердый взгляд Сэймэя, Хиромаса ломаным голосом выдавил:— Сэймэй, демон посадил их на кол, когда они еще были живы. Я могу сказать это по их ранам. Они были пронзены, насажены на заточенные колья. Это… Я не могу…Он остановился, не в силах продолжать. Повисла тягостная тишина. Хиромаса сосредоточился на дыхании, чтобы подавить приступ тошноты.Сэймэй посмотрел на кин.— А-а.Хиромаса поднял голову.— И это все, что ты можешь сказать? Сэймэй! Эти несчастные люди были убиты самым чудовищным образом! — Забиты, как скот, — сказал Сэймэй.Хиромаса пораженно уставился на него.— Как ты можешь быть таким спокойным?! Как ты вообще можешь говорить "забиты", будто Жемчужина и моряк были животными?!— Для убийцы они именно этим и были.Хиромаса в полном ошеломлении вскочил на ноги. Он сбросил руку Сэймэя и отпрянул, Внутри все будто скрутилось от ярости и разочарования.— Я не намерен это слушать. Сэймэй, клянусь, порой ты сам не больше чем животное!После этих слов на мгновение воцарилась полная тишина. Сэймэй отвернулся, сжав челюсти, и его глаза сверкнули слишком ярко.Хиромаса захотел врезать сам себе.— Я не имел в виду…— Конечно, нет, — Сэймэй помолчал, затем поднял взгляд, и выражение его лица было совершенно пустым.— Ступай, Хиромаса. Продолжай свое расследование. Дождь начнется во время часа Овцы.