Глава 10. Volatile Times (1/1)

?Посмотри на меня, во что я превратился?Я уже не тот джентльмен, каким был раньше.Но в Лондоне объявился вор,И я должен оставить тебя.Я буду помнить все наши взлёты и падения.?Проблема отсутствия сна по ночам никогда не была для Карсона редкостью: он довольно часто засиживался с рукописями до самого утра, забывая перекусить или проветрить комнату. Порой вдохновение посещало его лишь к полуночи, и за годы работы в издательстве он научился пользоваться им почти мастерски. Однако, сейчас, когда вся присланная начальником информация была отредактирована и отправлена обратно, сна не было ни в одном глазу. Всё, что он видел перед собой — лежал он с открытыми глазами, таращась в потолок, или же открывал их — это фото с матерью; не то, что многие годы было для него одним из напоминаний о ней, но то, что они с Куртом обнаружили в её квартире сегодня. После того, как они уехали оттуда вечером, тем для обсуждения стало невероятно много и ни одной одновременно. Это было удивительно: как всего лишь одно видео, снятое тридцать лет назад, может изменить жизнь, открыть глаза на многие вещи, поставить под сомнение все принципы, выработанные временем и, как казалось раньше, нерушимые. По крайней мере, принципы Карсона и его картина мира точно полетели к чертям, потому что тот факт, что он не был забыт собственной матерью, а все эти годы она смотрела на фото с ним, не желал укладываться в его голове. Он не думал, что когда-либо испытает нечто такое... разрушающее, но вместе с тем воскрешающее его изнутри, собирающее его по кусочкам и восполняющее то, чего ему не доставало. Лишь одной мысли о любви матери было достаточно для того, чтобы убедиться в своей неправоте: он был нужен.Благодаря их открытиям Филлипс пришёл к кое-чему ещё. Может быть, забрать их с Куртом обоих Розмари не позволил отец? Ведь, насколько ему было известно, уже в то время Грэг был неплохим адвокатом, подававшим очень хорошие надежды и слывшим тем человеком, которому пророчили стать акулой своего дела.Так неужели именно эта ?акула? и поглотила счастье их семьи?Карсон напрягается, сжимая челюсти, и чувствует, как на поверхность поднимается вся злость на отца. Они не виделись уже несколько месяцев, и подобный расклад вещей непременно радовал, наверняка, обоих (Филлипс бы ничуть не удивился), но теперь, когда Курт хотел познакомиться с ним, а шатен не мог и не имел права отказывать ему в этом и отговаривать от этой явно не блестящей идеи, перспектива скорой встречи с родителем вызывала в нём одно лишь безразличие. Ему было плевать, как она отразится на нём самом, но то, как она могла отразиться на близнеце, который привык видеть в людях лишь светлое и надеяться на их доброту, волновало Карсона в первую очередь.Он приподнимается на локтях, окидывая взглядом тёмную гостиную и рассматривая блики, проникающие в комнату с улицы, и падает обратно на подушку. По ощущениям сейчас около трёх часов ночи, и Карсон, полный желания уснуть как можно скорее и не думать о том, что произошло прошедшим днём, накрывает лицо ладонями, шумно выдыхая.— Дай угадаю, — он вздрагивает, когда рядом с ним раздаётся сонный голос брата, и отнимает ладони от лица, — у тебя не получается уснуть? — Курт обходит диван и, плотнее закутываясь в свой халат, надетый поверх пижамы, коротко улыбается ему.— Что-то вроде этого, — шатен сгибает ноги в коленях, подтягивая за собой одеяло, а близнец усаживается на свободное место, с гулким мычанием откидываясь на спинку дивана. — Не могу перестать думать о всём том дерьме, которое произошло с нашей семьёй. Отчего-то мне кажется, что ключевую роль в их расставании сыграл папаша, и каждый раз, когда я думаю о вашей с ним предстоящей встрече, мне заранее хочется съездить ему по физиономии, — подкладывая руки под голову и искоса поглядывая на брата, Карсон хмурится.Хаммел, сдерживая улыбку от того понимания, что его опекают, смотрит на мужчину заинтересованно. Он подбирает под себя ноги и ставит локоть на спинку дивана, подпирая ладонью подбородок, а пальцами другой ладони сжимает колено близнеца.— Ты ведь понимаешь, что я всё равно хочу этой встречи? — Курт поглаживает его ногу сквозь ткань одеяла и приподнимает брови. Он всё знает. Знает, что Карсон боится, и знает, что брат действительно не хочет, чтобы Грэг причинил ему боль, но слишком много попыток увидеть отца в чьём-либо лице заканчивались ничем, и сейчас, когда желаемое, наконец, так близко, было бы громадной ошибкой не воспользоваться этим.Филлипс неопределённо мычит, наблюдая за ладонью Курта на собственном колене, и вспоминает те несколько минут в машине сегодня, когда брат касался его так... волнующе и горячо. Как и сейчас, к этим прикосновениям хочется быть ближе, и шатен, ни капли не задумываясь, тянет вниз левую руку, ладонью накрывая тыльную сторону его ладони и слабо сжимая пальцы.— Я уже давно понял, что иногда ты можешь быть упрямее меня, — он фыркает, когда Курт самодовольно улыбается, и тихо смеётся, — поэтому понимаю и то, что отговаривать тебя — бесполезная трата времени.— Какой умный мальчик, — Хаммел сверкает глазами, с осторожностью высвобождая ладонь из-под ладони близнеца, и ёрзает, — подвинешься?Филлипс непонятливо хмурится, но всё же сдвигается к краю дивана, освобождая место для Курта. Он ощущает себя несколько скованно, когда шатен забирается под одеяло и прижимается к его телу собственным, но очень быстро понимает, насколько приятно лежать вот так.— Ты можешь уже расслабиться, — мягко гудит Курт, укладывая голову на его грудь и щекой прижимаясь к кармашку, нашитому на домашней футболке, — я не кусаюсь, когда добрый.— А сейчас ты добрый? — Карсон мимолётно улыбается, накрывая их одеялом плотнее, и кладёт ладонь на поясницу близнеца, едва-едва прижимая его ещё ближе к себе. Курт молчит некоторое время. Он растворяется в тепле, что дарят ему тело брата и его действия, — плавные движения ладони по спине и пояснице — и слегка меняет положение, всё ещё немного побаливающую стопу устраивая между его прохладных обнажённых стоп и совсем не смущаясь того, что Карсон на ночь надевает только лишь бельё и футболку.Он облизывает губы и негромко произносит:— Конечно. Ведь я с тобой.Эти слова отзываются в груди Филлипса тягучей болью, но болью приятной. Она обволакивает его тело, а вместе с ней приходит и элементарная истина, аксиома: стоило ждать двадцать восемь лет, чтобы понять, как ничтожно было всё его существование до встречи с братом-близнецом. С человеком, который не спрашивал, а касался и который не боялся быть ближе и не страшился того, что его могут оттолкнуть; наверное, потому, что заранее знал — Карсон бы ни за что этого не сделал. Карсон вообще не узнавал себя, когда он был рядом: становился абсолютно другим, иным, мягким и по-нелепому нежным, потому что эта нежность нужна была брату, а он готов был дать ему всё, чего бы тот ни попросил.Курт, в свою очередь, чувствовал, как его мир перестраивается. Как незаполненные пустующие части его жизни наполняются смыслом, как его естество нуждается в близости брата, в его прикосновениях, в звуке его голоса — чуть более грубоватого, чем его, но такого необходимого, важного, значимого. Курт чувствовал, как мало ему становится того, что уже есть у них, и как не хватает того, что, возможно, они могли бы обрести вдвоём. Чего-то большего, чем братская связь. Чего-то, что могло бы быть гранью единения их душ, сознаний, тел. Так просто, но так пугающе. ***Остаток отпуска Карсон старался не думать о том, что совсем скоро ему придётся возвращаться в Лондон. Даже несмотря на то, что на этот раз брат должен был полететь туда с ним, встречаться с насущными проблемами и с проблемными же людьми ему вовсе не улыбалось. Взять того же Юэна, который, кажется, совсем перестал воспринимать его как своего партнёра, перестал звонить и даже писать, а на новость о том, что Курт, разумеется, будет жить в квартире Филлипса, отреагировал коротко и лаконично, не выказав ни капли несогласия или удивления. Конечно, Карсон очень хорошо понимал, что и сам приложил руку к тому, что их отношения ухудшились. Он не был внимательным и чутким бойфрендом и не ставил интересы Юэна превыше своих; это было всего-навсего своего рода соглашение, которое они оба негласно заключили, когда переспали в вечер первой встречи. Так может быть всё, что последовало за этим — все месяцы их отношений — было бессмысленной тратой времени? Карсон знал лишь, что хочет изменить свою жизнь, и если это означало, что ему придётся сменить и круг общения, то, что же, так тому и быть.Полторы недели, пока он находился в Нью-Йорке, его не прекращала преследовать мысль о том, что всё дело было в Курте. В Курте, который не упускал возможности обнять его или поцеловать в скулу, вдохнуть запах у чувствительного местечка за ухом или коснуться плеча так, что всё тело мужчины напрягалось, а низ живота загорался необъяснимым желанием и тягой к тому, чтобы таких касаний было больше. Иногда ему и вовсе казалось, что близнец может оторваться от своего занятия в любой момент и обнять его, привлекая к себе, или прижаться к его спине своей грудью, нашёптывая на ухо что-нибудь весёлое и непременно смешное. Однако, какими бы шутливыми ни были все эти действия, Карсону они не представлялись такими вовсе. Всё, что он ощущал, когда брат был рядом — чувственность и нежность, буквально сдавливающие его, распирающие грудную клетку своей силой и вынуждающие его забывать обо всём, кроме ненавязчивого шёпота или искрящихся ярких глаз. В один из таких моментов, когда они ужинали в гостиной перед телевизором (шатен даже проникся уважением ко всем любимым театральным телепрограммам брата), поедая китайскую лапшу — он заказал острую, о чём очень пожалел — и привычно переговариваясь, Курт, покончив с собственной вегетарианской порцией и поставив пустую коробочку на журнальный столик, носом упёрся в боковую сторону его шеи и самым кончиком повёл к его подбородку. Карсон тогда едва не выронил зажатую палочками лапшу, а близнец, словно и не заметив этого, оставил под его подбородком тёплый поцелуй и уложил голову на плечо, сосредотачиваясь на расслабляющей игре духового оркестра.Филлипс улыбается и прикусывает губу, вспоминая о том вечере, и наполовину прикрывает иллюминатор, когда самолёт разворачивается так, что теперь в стекло, облепленное маленькими снежинками, бьют тусклые солнечные лучи. Он поворачивает голову к близнецу, когда тот ворочается, и пальцами касается его виска, большим ненавязчиво дотрагивается до тонкой кожи и смотря на то, как разглаживается его лицо. Видимо, Курт снова проваливается в дрёму, и мужчина вновь отворачивается, прикрывая глаза и съезжая в кресле чуть ниже. До прибытия в Лондон остаётся около двух часов, и он искренне радуется, что хоть кому-то из них двоих почти всё время полёта удалось дремать. Его брат накрыт одеялом, потому что любит тепло, а самому Карсону ничуть не холодно от того лишь, что Курт практически лежит на нём. Его нос снова в близости от шеи Филлипса, а на щеке наверняка останется рельефный след от шерстяного узора, которым связан его свитер, и на пару мгновений шатен даже задерживает дыхание, представляя, каким очаровательным и тёплым будет близнец, когда проснётся, и как сильно захочется прижать его к себе, чтобы продлить хрупкий сон настолько, насколько возможно. Но планы и грёзы Карсона ими так и остаются, когда Курт грубовато мычит и надтреснутым голосом гудит куда-то в его плечо:— У меня задница затекла.Он зевает, просовывая руку под руку Карсона, и обнимает обеими руками его предплечье, поворачивая голову так, чтобы носом упереться в мочку его ушка и подавить желание легонько её куснуть. Растягивая губы в улыбке и двигаясь максимально ближе, Хаммел закрывает глаза, но засыпать снова не собирается.— Ты спишь, Карсон? — его голос всё такой же тягучий и прекрасный, и Карсон, тяжело выдыхая, всеми силами подавляет растущее желание вытянуть шею, тем самым предоставляя для брата ещё больше доступа к ней.— Чёрта с два, — отзывается он, открывая глаза и вымученно вздыхая, — но мы приземлимся довольно скоро, и останется только такси поймать. Пробки у нас бывают редко, особенно по утрам. Ещё одно прелестное отличие Лондона от Нью-Йорка, — Карсон с самодовольством хмыкает, за что получает слабый тычок под рёбра. — Но тебе ведь понравились все наши прогулки, — голос Хаммела звучит недовольно, но от слуха Филлипса не укрывается улыбка, которая явно тоже присутствует в его тоне.— Прогулки — да, но твой город для меня остался чужим. — Всё дело в том, что он слишком шумный и яркий для такого зануды, как ты, — Курт поднимает голову, чтобы посмотреть в глаза брата, и ловит его усталый взгляд.— Вполне может быть, — он соглашается, кивая, и тихо смеётся, когда близнец закатывает глаза и возвращается в прежнее положение.— За то, что ты такая задница, первым в душ пойду я.— Даже выбора мне не оставил, — Карсон фыркает, прикрывая глаза, и прижимается к макушке брата щекой.— О, если тебя не устраивает такой расклад вещей, то я всё ещё могу снять номер в отеле.— А ты всё не забудешь об этом моём промахе, — мужчина снова смеётся, потому что Курт чертовски любит припоминать ему то, что изначально он не брал в расчёт их кровную связь и даже не допускал мысли о том, чтобы гостить у близнеца. — Я тебя к кровати привяжу, если соберёшься уехать.— Никогда не был против экспериментов.Они оба хмыкают, а Курт прячет лицо в изгибе шеи и плеча брата, переливчатым тихим смехом омывая его непременно покрывающуюся мурашками кожу. Он успокаивается и затихает, слушая, как размеренно и глубоко дышит Карсон, и ловит себя на том, что действительно вслушивается в эти звуки. Мышцы его тела уже давно затекли, как, наверное, и мышцы тела брата, но в этой позе слишком тепло и уютно, чтобы как-то двигаться, поэтому шатен только лишь слегка выпрямляется, разминая спину, и укладывает голову обратно, совсем скоро вновь проваливаясь в беспокойный сон.***Район, в котором живёт Карсон, носит название Фулэм[1] и находится на северном берегу Темзы, отчего в зимнее время здесь довольно ветрено. Тихие и опрятные улочки, множество хороших баров и ресторанов, достаточное количество транспорта и среднее количество туристов — идеальные характеристики для места жительства человека, ценящего личное пространство и спокойствие. Пока они едут в такси, Курт отмечает всё это про себя и не может не думать о том, что здесь, должно быть, и правда приятно жить. Даже сейчас, когда температура наверняка редко превышает отметку в ноль градусов, а прохлада, идущая с реки, непременно должна прошибать ознобом, это место кажется по-странному уютным и ничуть не холодным. До того момента, конечно же, пока ему не приходится покинуть салон машины. Сейчас около семи утра или чуть больше, и Хаммел втайне от привыкшего к холодам брата надеется, что к полудню температура немного повысится, а запланированную ими прогулку по окрестностям не придётся переносить на более тёплый день.Пятиэтажный дом, где проживает шатен, построен в викторианском стиле[2], равно как и все дома на этой улице, и, как говорит он, пока они поднимаются на пятый этаж, во всём районе. Он рассказывает ещё и о том, что недалеко отсюда располагаются два престижных лондонских района с множеством модных мест, в которые Курт, несмотря на усталость после перелёта, уже планирует попасть. Он с интересом и благородным любопытством рассматривает всё, что видит, как делал и в такси, а от взгляда брата не укрывается то, с каким трепетным восторгом он смотрит в окна каждый раз, когда они оказываются на площадке между этажами. Наконец, достигая нужной двери и открывая её, Карсон пропускает близнеца вперёд и помогает ему с багажом, входя следом и обессиленно выдыхая. — Кажется, мне пора на заслуженный отдых, я рассыпаюсь, — он опускает свою сумку на пол и закрывает дверь.Курт, проводя ладонью по его плечу и ободряюще улыбаясь, снимает пальто и перчатки и с нетерпеливым видом вручает вещи брату. Он скидывает ботинки и, не спрашивая разрешения, проходит дальше по коридору.— Ну да, конечно, а я побуду вешалкой. Располагайся, брат мой! — Карсон показательно ворчит, убирая верхнюю одежду близнеца в шкаф, и раздевается сам, вскоре находя его в гостиной.— Ты не вешалка, мне всего-то стало любопытно, а ты был рядом, — Курт, мягко улыбаясь, стоит в середине комнаты, окидывая её заинтересованным взглядом. Стиль интерьера этого помещения, как и других, которые он успел мельком увидеть, походит на конструктивизм[3], и в этом он видит своего брата как ни в чём другом. Идеальные пропорции цвета, минимальное, но не слишком ограниченное количество интересных деталей интерьера и массивная, но, тем не менее, смотрящаяся лёгкой мебель. — Что ты там говорил о нелюбви к отделке? — шатен ухмыляется.— Ты думаешь, что всего этого я добился сам? — Филлипс подходит к брату и складывает руки на груди. Ему стоит колоссальных усилий не уснуть стоя. — Я заплатил — мне обставили комнаты, всё просто. А теперь... — он с усталым видом трёт заднюю сторону шеи ладонью и смотрит в глаза Курта с просьбой во взгляде, — я бы принял душ и завалился спать до вечера, но так как ты застолбил место в очереди...— То ты гонишь меня туда как можно скорее, я понял, — он кивает, пальцами касаясь запястья близнеца, — в таком случае, покажи мне уборную. Обещаю действовать быстро, — с теплотой обхватывая его ладонь, шатен оставляет оберегающий поцелуй на скуле Карсона и тянет его к выходу из гостиной.Пока Курт принимает душ, Филлипс разбирает свой чемодан. Он достаёт оттуда всевозможные сувениры, которые близнец буквально заставил его купить, и улыбается всякий раз, когда в памяти всплывают те или иные моменты, связанные с покупкой каждого из них. Как бы он ни упирался, гостить в Нью-Йорке — всемирно известном Большом Яблоке — ему понравилось... по-своему. Этот город как был, так и остался чужим для него, однако то, что все свои дни с утра и до вечера Карсон проводил с братом-близнецом, узнавая его всё лучше и лучше, имело гораздо более важное значение, чем любая, даже самая интересная и насыщенная экскурсия.Однако, существовала одна жизненно важная деталь, которую более не было смысла и сил игнорировать: то, как близки они стали, то, каким важным был Курт теперь и как тяжело было Карсону представить, что будет потом, когда он вернётся в Америку. Ему думается, что после всех красок и тепла, которыми близнец его окружил, вернуться к серости и холодности станет невозможно. Да и хотел бы он этого? Так ли было нужно быть всем недовольным саркастичным типом, не имеющим крепких дружеских связей? Эти и другие вопросы вот уже который день оставались без ответов, и всё, что было дано Карсону — искать эти ответы, ведь, возможно, вместе с ними он смог бы найти и себя самого.Непрерывная какофония мысленных потоков усыпляет мужчину. Он ворочается на своей стороне постели, когда шелест воды, до этого доносившийся из ванной комнаты, стихает, а он сам проваливается в сон чуть более глубокий. Спустя несколько минут в спальне появляется Курт, одетый в домашние свободные брюки и белую футболку без рукавов. Он чувствует себя отдохнувшим и бодрым благодаря воде, унёсшей большую часть скопившейся в теле и мышцах усталости, и, когда его взгляд падает на спящего брата, который, судя по всему, не дождался своей очереди, губы непроизвольно растягиваются в умилительной улыбке, а в груди приятно сжимается, посылая волны тепла к кончикам пальцев рук. Наверное, Карсон всегда будет вызывать в нём особенно много чувств, когда шатену посчастливится заставать его спящим. Он видел его таким множество раз: его лицо разглаживалось от всех эмоций (привычных или показных), и Курт ощущал непреодолимую потребность прикоснуться к светлой коже, погладить, провести кончиками пальцев, царапнуть, вызывая мурашки, поцеловать... Курт вообще практически всё время чувствовал эту потребность касаться своего брата-близнеца, потому что иначе как будто больше и не мог. Ему было нужно быть рядом, было нужно быть тем, на кого Карсон мог положиться в любое мгновение, было нужно быть его и только его, и вот это — это было самым противоречивым и необычным, что он когда-либо испытывал за всю свою жизнь.Ступая как можно тише, шатен подходит к кровати и замирает, когда Карсон ворочается. Подушечки его пальцев до сих пор слегка покалывает, и он, не раздумывая дольше нескольких секунд, ложится рядом, делая это как можно незаметнее, чтобы нечаянно не разбудить близнеца. Укладывая голову на соседнюю с подушкой Карсона подушку и подвигаясь к нему поближе, шатен подкладывает под щёку ладонь, свободной рукой касаясь его предплечья, плеча, шеи. Курт задумчиво хмурится, подушечкой указательного пальца проводя по переносице брата, и раздумывает, много ли веснушек появится на ней с приходом весны и тепла. Его губы вздрагивают в улыбке, равно как и кончик носа Карсона дёргается во сне, и тогда, медленно выдыхая из лёгких воздух, шатен движется ниже, воздушным прикосновением очерчивая ямочку на его подбородке и возвращаясь к губам.— Решил навек меня усыпить?.. — полусонно гудит-мычит Карсон, коротко облизываясь и вжимаясь в подушку сильнее. — Это чертовски расслабляет, — он вытягивает шею вперёд, словно таким образом выпрашивая ещё больше прикосновений к собственному лицу.— Кое-кто рвался в душ, — тепло проговаривает Курт, ребром большого пальца оглаживая его скулу, щёку, задерживаясь у виска и массируя кожу там.— Это было до того, как я понял, что ты торчишь там слишком долго, и до того, как я нагло уснул. От меня воняет? — он открывает один глаз, смотря на близнеца в упор, и закрывает его, когда Хаммел качает головой в отрицательном жесте. — Тогда никаких проблем. И продолжай, пожалуйста, делать то, что ты сейчас делаешь. Мне нравится.Он расслабляется, а Курт перемещает ладонь на тёплую шею, коротким ногтем ведя по кадыку вниз. Карсон издаёт звук, похожий на мурлыканье, который в теле самого шатена отзывается приятной вибрацией и особой теплотой, скапливающейся внизу живота. Продолжая массировать это местечко и наблюдая за появляющейся на губах близнеца призрачной улыбкой, он нетерпеливо вздыхает, стоит чему-то трепещущему и лёгкому распространиться по грудной клетке, приливая к шее и щекам. Должно быть, он покраснел.— Ты подумал насчёт... — Филлипс, звучащий теперь ещё тише, ленивым движением обхватывает кисть брата ладонью и останавливает его. — Встречи с отцом?Удивлённый этим вопросом, Курт приподнимает брови и послушно опускает руку.— Да. — Он и сам закрывает глаза, не в силах сопротивляться атмосфере уюта и трепета, что окутывает их обоих. — Не хочу с этим тянуть.Карсон ничего не говорит, а только кивает. Он согласен с тем, что брат должен разобраться со всеми вопросами, терзающими его, как можно скорее. В конце концов, у него на это есть полное право. Теперь-то уж точно.За этими раздумьями наступает и долгожданный крепкий сон, и последнее, что чувствует мужчина наяву — это нежное прикосновение тёплых родных губ к собственной щеке. Кажется, Курт даже обнимает его за талию, носом вжимаясь в ткань свитера на плече и ресницами щекоча кожу под подбородком.Так просто, но так пугающе._________________________1. Фулэм (Fulham) — район, являющийся одним из самых зелёных в Лондоне. Он находится на северном берегу Темзы, в западной части Лондона. Неподалёку расположены богатые районы Челси и Кенсингтон.2. Викторианский стиль — условное название эклектического искусства Англии второй половины XIX века. Связано это с длительным периодом правления королевы Виктории. 3. Конструктивизм — направление в архитектуре, дизайне, искусстве Европы, появившееся в начале прошлого века. Этот стиль оказал огромное влияние на развитие культуры и искусства. В основе конструктивизма лежит не композиция, как у ряда других направлений в дизайне интерьера, а конструкция.