18. (1/1)

Всё-таки намотав на шею шарф, Маша вышла на террасу. Злата, конечно, колдовала постоянно, но как-то… обыденно. Как чай заваривала. Хотя чаю она как раз и не пила. Так что Маше было интересно, что сейчас произойдёт. Никаких спецэффектов не было, но стоило Маше пару раз моргнуть, как вместо Женьки перед домом стоял огромный белый медведь. Здоровенный, не меньше двухсот килограммов весом. Медведь фыркнул и ткнулся носом в Машу, втягивая воздух. Девочка ошарашенно попятилась. Зверь её пугал. Да и откуда он взялся?— Ути моя любимая медведица, — Злата подошла и обняла медведя за морду, забираясь пальцами в идеальный белоснежный мех. — Маш, не бойся, это Женька. Просто она умеет превращаться в медведя. Это вампирская сила. — У неё когти, — ткнула пальцем Маша. — И зубы. — Злата, не церемонясь, подняла верхнюю губу, открывая Маше полный набор зубищ. Женька рыкнула негромко и убрала морду. — Ладно-ладно, тише. — А она не укусит? — Маша незаметно, как ей показалось, переместилась поближе к Броку, который положил тяжёлую руку ей на плечо. — Если она укусит, то насмерть, — рассмеялась Злата, забираясь Женьке на шею. — Поехали, красавица!Женька немного отошла от крыльца, встала почти вертикально — и как только Злата на ней удержалась? — зарычала и, опустившись на все четыре мохнатые когтистые лапы, побежала. Баки, стоявший рядом с Броком, только глупо улыбался, глядя на эту вакханалию. — Они так в Питере, ну, в Ленинграде, на Новый год по улицам прокатились, — сказал он. — Народу перепугали тьму, им даже выговор устроили. — Ленсовет? — ляпнула первое попавшееся на язык слово Маша.— Что? — не поняли её ни Баки, ни Брок. Маша смутилась и махнула рукой. Про Ленсовет она слышала ещё до войны, по радио, и почти ничего не поняла. — Их Князь города отчитал, — пояснил Ив. — Это вампирский правитель. Просто есть у вампиров такая штука, называется Маскарад. Чтобы люди о них не знали. У меня в стране тоже Маскарад есть, но такой… В общем, вампиры прячутся, при этом проникнув во все структуры власти, чтобы не началась охота на ведьм. То есть на вампиров. Люди, когда не понимают, боятся непонятного и хотят его уничтожить. Есть охотники на вампиров, которые с удовольствием бы облили Женьку или меня бензином и подожгли. Но мы-то с Косаткой реально опасны, а есть вампиры художники, скульпторы, я даже мультипликатора одну знаю. Кстати, у меня есть несколько её мультиков, хочешь посмотреть?— Мультики я люблю, — уклончиво ответила Маша. Она жалась к Броку и смотрела, как Злата с растрепавшейся косой гарцует на белой медведице. Зрелище было феерическое. Ив потыкал в телефон, находя нужный файл, и дал его Маше. На небольшом экранчике разворачивалось действо, где главными героями были животные. Сюжет был незатейливым. Как героев отправляли на войну, они воевали, а потом с победой возвращались домой. А в голове у Маши на каждый звериный образ всплывал в голове реальный человек. Белым медведем была Женька, снежным барсом — какой-то бородатый мужчина с длинными волосами, серым волком — другой мужчина, и так эти образы животных были похожи на лица, которые показывали Маше в голове, что можно было только поразиться мастерству художника. Одним глазом Маша поглядывала в телефон, а другим — в буйство на лужайке. Медведица прыгала, вставала на дыбы, рычала, кувыркалась, и при этом Злата с неё не падала. Наигравшись, сёстры вернулись к крыльцу, и Злата съехала по лапе вниз. — Ну что, кто ещё хочет кататься? — спросила она, а Женька только фыркнула. — Маш, хочешь покататься на белом медведе?— Нет! — Маша сильнее прижалась к Броку. — Не хочу!Самым смелым оказался Баки. Он подошёл, погладил Женьку по мохнатой морде и легко забрался ей на шею. И началось просто-таки родео, только не с быком. Женька носилась, но чувствовалось, что ей мало места, негде действительно разгуляться. — Да ты её не бойся, — Злата погладила Машу по голове. — Там, внутри, всё та же Женька, моя сестра. — Это должно меня успокоить? — повторила подцепленную откуда-то фразу Маша. — Тебя должно успокоить, что нас тут целых двое, кто может её утихомирить, если что, — сказала Злата, но Женька уже стряхнула с себя Баки и снова стала сама собой. Подойдя к Маше очень близко, она рыкнула на неё, обнажая вампирские клыки, и рассмеялась. Похоже, она считала это очень забавным. Маше было страшно, но она знала, что показывать страх нельзя. Так что она только вздохнула. — Молодец! — Женька улыбнулась совершенно искренне и не страшно, хлопнув Машу по плечу, да так, что та аж присела. — Через тридцать лет я ещё раз спрошу, хочешь ли ты стать вампиром. — Жень, отвали от ребёнка, а? — уже не смеясь, сказала Злата. — Не все хотят быть вампирами. И прекрати пугать. — Ладно-ладно, сестрица, — замахала руками Женька и глянула на Машу глазами, радужка которых сейчас светилась красным. — Прости. Я давно не общалась с детьми. Я чувствую твой страх, но ты сильная. Это хорошо для выживания. — Это дикое чудовище хочет сказать, что ты ей нравишься, — настала очередь Ива переводить слова Женьки. — И она тебя уважает. Насколько это возможно в принципе. Маша взбодрилась. Но уйти к котикам ей хотелось всё равно. Её смущало, как Стив тискает Ива. Нет, тот вампир и должен быть сильным, но в кровати… ну Стив же его задавит!Тяжелая рука Баки опустилась на плечи Женьки.— Пойдём, дорогая, вместо того, чтобы пугать мою дочь, ты со мной выпей лучше и расскажи мне про новый корвет, — предложил он, и Женька тут же согласилась. — Ты ведь меня покормишь? — спросила Женька, но ответа Баки уже не было слышно за закрывшейся дверью. — Я её тоже жутко боюсь, — признался стоявший за Машей Брок, положив руки ей на плечи. — Потому что не факт, что её может убить и связка гранат. Маша поёжилась и сказала:— Вы мне так и не рассказали, как познакомились со Златой, между прочим. — Да там особо ничего и не было, — пожал плечами Брок. — Нас выбросило в их мир, в ледяное Карское море, нас вытащили, Злата нас вылечила с Баки. Вот так и познакомились. Там, в том мире, Женьку зовут Косаткой. Это кит такой большой чёрно-белый. Тебе какао, может, сделать?— Какао — это хорошо, — кивнула Маша. — А косаток я видела. Фильм про них. У каждой семьи свой язык. И они на нём разговаривают. — Да, замечательные животные, — согласился Брок. Они прошли на кухню, и он принялся готовить Маше какао. В гостиной Женька громко рассказывала о своём новом корвете, о морских боях с Камарильей и Технократией, словно она действительно была средневековым пиратом. — На самом деле, правильно боишься, — вдруг сказал Брок очень тихо. — Ни Стив, ни Баки им противостоять не способны. Это как с пистолетом на танк идти. Но ни Косатка, ни Ив не убивают без необходимости. Или надобности. В общем, им нужен не повод, а причина, чтобы убить. А убивать кого-то в этом доме причин у них нет. — Это пока, — возразила Маша. — Они же всегда могут передумать. Вот как немцы — они в тридцать девятом году подписали с СССР пакт о ненападении, а в сорок первом — напали без объявления войны. — Маш, не демонизируй, — вздохнул Брок. — Я тебе это толково объяснить не смогу, но попробую. Косатка, мне привычнее её так называть… Она живёт по законам дикой природы. Если будет голодна, она нападёт. Но пока она сыта, ей не нужно нападать. Она не убивает для удовольствия, только для выживания. А Ив… Он сибарит, делает всё что хочет. Сеет разврат вокруг себя в полной мере. И он не будет тебя убивать, потому что тогда он не сможет тебя развратить. Понимаешь?— От вампира затяжелеть можно? — деловито осведомилась Маша. — Что, прости, сделать? — глянул удивлённо на Машу Брок, чуть не упустив какао. — Ребёночка он мне заделать может? — она глянула на Брока как на глупого. У самого же дети!— А, нет, — заверил Брок, рассмеявшись. — Они мёртвые, у них с сексом всё… Хрен знает, у меня с вампиром никогда не было. Можешь у Стива завтра спросить, как оно. — Да ну тебя! — смутилась Маша. — Я ещё маленькая для этого дела. Брок поставил перед Машей чашку с какао и рассмеялся, представив, как будет розоветь, бледнеть и одновременно краснеть Стив, если Маша задаст ему подобный вопрос. — Я вот думаю… — нерешительно начала Маша, пригубив какао. — А почему у нас так не было, чтобы мужчина с мужчиной?— Было, — уверенно сказал Брок. — Просто за это была статья. — В смысле? — девочка уставилась на него, сдвинув густые тёмные брови. — В смысле, гомосексуализм порицался, — Брок вздохнул. — Почему, я не знаю. Но даже сейчас, хотя в стране и сплошная толерантность, есть люди, готовые убивать мужчин, которые спят друг с другом. Не таких, как все, никогда не любили. Хотя если обратиться к истории, то там можно найти упоминание того, что гомосексуализм был нормой. — Я знаю, — покивала Маша. — Я и читала, и видео смотрела. И… не понимаю. Вот я видела, как мальчики… ну, парни, им двадцать два, ведут свой канал. Про вязание, между прочим. Любят друг друга, заботятся. Что в этом плохого? Гарри спицы и крючки из дерева делает, а Крис — пряжу из собачьей шерсти, у них два хаски и маламут. Кому от этого плохо?— Маш, просто общество всегда отторгало тех, кто не похож на большинство, — Брок сел напротив Маши, пьянка в гостиной его не особо волновала, потому что назвиздячиться в хлам можно было и в любой другой день, а перетягивать на себя внимание вампиров от тех, к кому они на самом деле пришли, он не хотел. — Это нормально — защищать себя от непонятного и страшного. Или от нежелательного. Маша нахмурилась, но спорить не стала. Только спросила:— А краситься обязательно?— В смысле? — не понял Брок. — Лицо красить, — объяснила она. — Пудра там, помада, всякое такое. — Не хочешь — не красься, — пожал плечами Брок, всё ещё не понимая, к чему ведёт Маша. — Мы живём в свободной стране. Можешь хоть в скафандре или совсем голой ходить, тебе никто слова не скажет. — Нет, голой нельзя, — девочка покачала головой. — Административная ответственность, штрафы и всё такое. — Значит, голой не ходи, — улыбнулся Брок. — Может, спать уже пойдёшь, поздно? Котики твои утром проснутся, а пока можешь ими обложиться и кайфовать. — Да, пойду, — согласилась Маша. Она убрала грязную чашку в раковину, поцеловала Брока в колючую щеку и сказала: — Спокойной ночи. — Спокойной, — улыбнулся Брок, вымыл чашку и вернулся к гуляющей компании, от которой уже отделились Стив с Ивом. ***Проснулась Маша поздно. Уже рассвело, но свет был серым и тусклым. Тучи почти цеплялись брюхом за верхушки деревьев, и вылезать из кровати совершенно не хотелось. Котята ещё спали, прижимаясь к Маше и друг к другу, и было так уютно…В доме уже все проснулись, слышались тихие шаги, на кухне кто-то громыхнул посудой. Котики завозились, собираясь просыпаться. — Маша, подъём, — крикнул Брок. — На пробежку. — Сейчас! — отозвалась Маша, выпрыгнула из-под одеяла, не потревожив котят, и понеслась умываться и причёсываться. Брок ждал внизу, сидя за стойкой и попивая кофе. Злата шаманила очередную кастрюлю чего-то неведомого, а Баки играл с Блохастиком на диване. — Сегодня мальчишки приедут, — не отрываясь от варева, сказала Злата. — Рождество. И Новый год потом. Каникулы.— А ёлка будет? — робко спросила Маша. У неё дома ёлку не наряжали, только в школе. — Обязательно, — заверила Злата. — Но на улице. Выбирай любую и наряжай хоть сегодня. — Я с тобой, — тут же сказал Баки. — Обожаю наряжать ёлки. — И игрушки есть? — совсем тихо поинтересовалась Маша. — Есть, — заверил Баки. — Мы как-то задались целью и скупили две коробки винтажных игрушек. — Я тоже кое-что подшаманю, — заверила Злата. — Будет красиво. — Так, разговоры! — усмехнулся Брок. — Побежали, красавица. Топча свежевыпавший снег зимними беговыми кроссовками и дыша на счет, Маша почти не думала про ёлку и игрушки. Она видела достаточно ёлок в интернете и в магазинах, когда они выбирались в город, Стив даже водил её показать самые красивые публичные ёлки Нью-Йорка, но это было как-то… как витрины, что ли. Красиво, но не по-настоящему. Как в кино. А вот своя ёлка, которую можно будет наряжать… Брок бежал рядом с Машей, предвкушая встречу с сыновьями, с которыми они с Баки, да и Златой, общались каждый вечер, но всё равно безумно скучали и ждали каникул, чтобы встретиться. Стаса и Стивку обещал закинуть домой Тони, который искал молодые умы, чтобы перетащить к себе в компанию, у него был такой рождественский тур. Десять километров Маша пробежала без особого труда. Когда впереди показался дом и они перешли на шаг, она внезапно встала перед Броком и обняла его как могла крепко. Ничего не спрашивая, Брок прижал Машу к себе, позволяя просто вот так вот стоять. Что там было в её голове, он не знал, но был уверен, что она расскажет, когда придёт время. День вроде бы ничем не отличался от обычных: пробежка, завтрак, уроки, тренировка. Маша кусала губы и ничего не спрашивала про ёлку и игрушки. Хотя ей очень хотелось. — Маша! — позвал Баки. — Ща мальчишки прилетят, и пошли ёлку выбирать и наряжать. — Выбирайте, — отозвалась Злата. — Я вам её пересажу, куда скажете. — А потом обратно? — спросила Маша. — Можно и обратно, а можно оставить, куда поставим. За окном зашумело, и почти сразу в дверь ворвались Стивка и Стас. — Мама, папа, батя! — заорали братья. Взрослые ломанулись встречать своих детей с тем же энтузиазмом, с каким дети рвались к ним. Объятия, поцелуи. — Кхм, — кашлянул зашедший за братьями Тони. — О, привет, ты даже зайти решил? — обрадовалась Злата. — Маша! — крикнул Стивка. — Ты где? Иди сюда! Мы соскучились. Маша подошла к ним и ткнула Стаса под рёбра. — Ишь как заматерели, — сказала она. — Небось уже и бриться начали?— Типа того, — рассмеялись братья и вдвоём обняли Машу. Злата с Тони в это время уже сидели в столовой и что-то пили. — Мама говорила, ты котов завела, покажешь? — спросил Стивка. — А нам с ними поиграть дашь?— Да вон они идут, — Маша махнула рукой в сторону трёх рыжих бандитов. — Сейчас я их покормлю. Только они ещё котята, так что осторожнее.— Мам! — позвал Стас. — А почему у нас только подаренный Косаткой Блохастик?— Потому что вы никого другого не просили, — спокойно ответила Злата. — Маша попросила — и вот, целых три кота. А вы дома не живёте почти. — Ну да, тоже верно, — сник Стас. — Так, все желающие, айда наряжать ёлку, — крикнул Баки, пока братья ещё не ринулись тискать котят. — Маша выбирает, какую. — Баки, постой, я котов кормлю, — попросила Маша. — Хорошо, ждём, — согласился Баки, которого вместе с Броком обсели братья и наперебой что-то рассказывали о своей учёбе. Маша положила каждому котику по банке специальных консервов для котят мейн-кунов и дождалась, пока они поедят. Приходилось следить, чтобы Бильбо, который ел быстрее всех, не лазил в чужие миски. Потом она вытерла котятам измазанные морды и сказала:— Вот теперь пойдём. Рядом с домом росло несколько ёлок разной степени пушистости и высоты, но все были очень немаленькими. Зелёные красавицы только и ждали, чтобы их можно было нарядить игрушками и гирляндами, выбирай любую. Маша, в очередной раз удивившись тому, что ёлки не зеленые, как в их лесу, а какие-то голубоватые, обошла каждую кругом и выбрала самую невысокую, но при этом и самую пышную.— Вот эта! — с торжеством заявила она. — Злата! — позвал Баки. — Мы выбрали, иди пересаживать!Злата вышла на террасу вместе с Тони, который с бокалом в руках наблюдал за её действиями. Та подошла к дереву, положила руку, пыхнула самокруткой и словно за руку, повела дерево за собой. — Куда ставим? — спросила она. Маша растерянно посмотрела на мальчиков. Она не знала. Все переглянулись, и Злата решила сама. Ёлку она установила рядом с террасой в уютном уголке, где даже зимой собирались посидеть и пообщаться. Ёлка замерла, послушная воле Златы. Ещё поколдовав и взяв для этого из рук Тони стакан, Злата подсветила ёлку приятным чуть желтоватым матовым светом, словно на неё надели гирлянду. — Ну вот, стремянка знаете где, — сказала она. — Пойдём, Тони, я тебе ещё интересную штуку налью. И они удалились. Почти сразу, как подвинули ёлку, пришёл Брок с тремя коробками, которые еле дотащил. В них были игрушки. Аккуратно поставив коробки на столик, Брок плюхнулся на диван. — Ну что, наряжайте, — усмехнулся он. Маша улыбнулась ему и робко сняла крышку с верхней коробки. Ахнула, да так и замерла. Там были игрушки! Завернутые в тончайшую мягкую бумагу, чуть приглушённо сияли клоуны и космонавты, балерины и зайчики, домики и шишки, паровозы и звёзды. — Найдёте звезду — она моя, — сразу заявил Баки, таща стремянку. — Чего стоите, наряжайте. Стивка поднял в воздух всё, что было в коробке, и спустился к ёлке с террасы. — Ну и чего стоим? — спросил он. — Или за каждой хотели в коробку бежать?— Да погоди ты, — с досадой отозвалась Маша. — Я посмотреть хотела как следует. А бусы есть?— На, смотри, — и, словно гирлянду, Стивка развесил игрушки в пару рядов у Маши перед глазами. — Бус точно нет, они тут никому не нравятся. — Жаль. — И Маша принялась разглядывать каждую игрушку. Они все были стеклянные: блестящие и с матовым напылением, раскрашенные, однотонные — всякие. Не скучные одноцветные шары, как на городских и витринных елках. Тянула ножку балерина. Скалился щелкунчик. Улыбался космонавт в оранжевом скафандре. Грызла орешек белочка. Гордился радужным хвостом петух. Пламенела грудка снегиря и рядом глядел чёрным глазом синий попугай. — А ты каждый год ёлку наряжала? — спросил Стас, цепляя к веточке очередную игрушку, заметив, как несмело это делает Маша. — Никогда не наряжала, — вздохнула она. — Дома у нас ёлки не было, а в школе наряжали учителя. — Так, Стиви, отставить, — прикрикнул на брата Стас. — Маша у нас первый раз ёлку наряжает, так вот пусть она это и делает. Вперёд, а мы тебе поможем. Будем игрушки подавать. И звезду Маша будет надевать, — крикнул он уже для Баки. — Баки, — развернулась девочка к нему с белой черномордой и черноногой овечкой в руках, — почему у нас звезда, а везде или пусто, или ангелочки?— Потому что так было давно, когда я работал на русских, — ответил Баки. — И мне понравились красные звёзды. Маша кивнула и продолжила развешивать игрушки. В этом было что-то от погружения в самую настоящую сказку. Ни перемещение во времени, ни чудеса современности, ни магия Златы и близко не стояли с этой ёлкой и этими игрушками. Когда ёлка была наряжена почти полностью, наконец-то нашлась красная рельефная звезда. Злата подошла, поглядела стеклянное украшение, которое так любил Баки, и глянула на него. — А давай как в Кремле? — спросила она Баки. — А как в Кремле? — спросил он. Вместо ответа Злата погладила Баки по небритой щеке, и звезда в её руке засияла алым, словно внутри зажгли маленький огонёчек, да и сама звезда стала не стеклянная, а какая-то другая. — Держи, — Злата отдала звезду Маше, она слышала, что Баки делегировал ей эту обязанность в этом году. — Рубиновая кремлёвская звезда? — с восторгом спросила Маша, разглядывая золотую рамку, в которой были закреплены рубиновые пластины. — Она самая, — кивнула Злата. — Маш, ничего не бойся, — сказал Стивка, и Маша почувствовала, как ноги её отрываются от пола террасы. Восторженно пискнув, она увидела, как еловая верхушка становится всё ближе и ближе. Наконец, протянув руки и чувствуя, как иголки покалывают ей колени сквозь джинсы, Маша насадила на ёлку звезду. Все разом захлопали в ладоши, а Стивка, подняв Машу ещё выше, устроил ей полёт вокруг дома и только после этого опустил обратно на террасу. Маша обняла его и поцеловала в щеку. А потом оглядела наряженную елку и пустые коробки, в которых лёгкие порывы ветра шевелили смятую оберточную бумагу. — А меня обнять? — притворно возмутился Стас, пока Брок уносил коробки в кладовку. — Разве ты меня катал? — разрумянившаяся Маша улыбнулась ему. — Красиво так… Красивее, чем ёлки в городе. Хотя там огонёчки разноцветные. Миг — и огоньки на ёлке стали разноцветные. Красные, синие, жёлтые, зелёные, малиновые, фиолетовые и оранжевые. И все они переливались. А Стас сам обнял Машу и закружил, смеясь.