Кайл Стэнсбери (1/1)

Когда родители впервые оставили их с Надин на выходные в новом доме — огромные окна от пола до потолка, белоснежные стены, идеальный порядок нежилого помещения, будто фото из модного каталога, — он испугался.— Вернемся на следующей неделе, милый, — мать потрепала его по щеке ухоженной рукой в кольцах, словно чужого ребенка, которому можно умиляться, но необязательно любить. Они с отцом уезжали налегке, с двумя небольшими чемоданами.Уткнувшаяся в телефон Фиби, конечно, не могла обойтись без своих бесконечных сумок с косметикой и одеждой, родители всегда смотрели сквозь пальцы на ее капризы — прямо как на самого Кайла, но не настолько безразлично. Фиби была удобной, как породистый шпиц, которого таскают по выставкам. Ею можно было хвастаться перед знакомыми — нежным личиком, безупречными манерами, которые не портили даже брезгливо поджатые губы. Кайл был совсем другим — приемышем, которого забрали из приюта, как дворового щенка, но не пускали за стол.Надин тоже не вписывалась в идиллию, хоть еще и не понимала этого. Она часто болела и все время придумывала небылицы. Рядом с ней матери становилось не по себе, а отец просто скучал.В первую ночь Кайл боялся вместе с ней, вздрагивал от каждого шороха, скрипа, каждой движущейся тени за стеклом, но позже привык.Теперь он заботится о Надин — они снова остались вдвоем, как заблудившиеся сироты из сказки — и потому замечает все на бесконечную череду бессонных ночей раньше, чем родители. Тонкое одеяло из лучшего хлопка, подобранного с идеальным вкусом, не греет продрогшую и трясущуюся сестру — бледное испуганное личико, серые глаза, холодная маленькая ладонь на его плече.— Чего ты боишься, пташечка?— Чудовища. Оно здесь, я боюсь, что ты уйдешь, а оно останется.— Я никуда не уйду.Он обходит с фонарем весь дом, открывает каждый шкаф, но ее это не убеждает. Кайл остается ночевать на ее маленькой кровати, отгораживая ее спиной от всего на свете — от ее чудовища и от более страшных вещей, о которых Надин еще рано знать.Наутро он пробует рассказать обо всем отцу, но тот беззаботно отмахивается, лишний раз напоминая ему, что в этой семье не принято проявлять любовь. Одно дело — не замечать Кайла, но совершенно другое дело — Надин. В этом доме она маленькая и светлая, будто звездочка, пойманная под стеклянный колпак.— Давай сделаем так: как только увидишь чудовище — кричи, а я приду и спасу тебя. Непременно спасу, даже не сомневайся. Хорошо?Он поправляет наброшенную ей на плечи спортивную куртку, в которой играет в бейсбол. Так, верит Надин, Кайл всегда рядом, даже если на самом деле его нет.— Я не умею кричать громко, слишком его боюсь.— Может, попробуем вместе? Открываешь рот пошире, напрягаешь связки — вот, пощупай, — Кайл берет ее ладонь и опускает себе на горло, на одной ноте громко тянет: ?А-а-а?. — Видишь? Очень просто. Попробуй сама.Она морщит нос, как делает всегда, если с несвойственной ее возрасту серьезностью чувствует, насколько глупо выглядят взрослые, но не говорит этого, чтобы никого не расстраивать. Удерживает ладонь Кайла на своем горле:— Так правильно? А-а-а, — и смеется, застенчиво, но звонко, чтобы показать: ей не страшно. Она держит удар лучше всех.— Ты молодец, самая храбрая в нашей семье. Чудовище тебя не получит.— Я слышала, как папа злился на тебя за что-то. Он прогонит тебя, и я останусь одна.Отец и правда злился, кричал, что в возрасте Кайла уже выбрал свою дорогу и не сворачивал с нее. Документы на поступление были отосланы пару недель назад. Осенью он уедет, и Надин придется сражаться с чудовищем один на один.— Так и будет, малышка, но знаешь что? Я научусь стрелять ради тебя и убью чудовище, вот увидишь. Чтобы тебе больше не приходилось кричать.Надин кивает, откидываясь затылком ему на грудь. Когда-нибудь она сможет дотянуться до плеча, думает Кайл — сможет, но не станет, потому что чудовище к тому времени исчезнет, и в этом не будет надобности. Он будет всего лишь скучным старшим братом, который вечно волнуется по поводу и без: не забудь позвонить, когда доедешь, накинь куртку, а то простынешь, давай я приеду и тебя заберу. Она, конечно, согласится, чтобы ему было спокойнее, и не дослушает до конца. В будущем у нее будут длинные волосы — совсем как у матери, только гораздо светлее — и чересчур серьезный взгляд всезнайки. Мир Кайла будет вертеться вокруг нее, а она этого даже не заметит.В кадетском корпусе для богатых детишек, которые еще до совершеннолетия успевают натворить столько, что другим хватило бы на всю жизнь, ему предстоит исполнение бессмысленных приказов, но не только — Кайл и правда собирается учиться защищать свое и своих.Надин единственная, за кого он готов бороться: Надин, которая действительно любит его, Надин, которую он учит кричать, потому что знает — страхи никуда не уходят, если их не выпускать.Через четыре месяца она попытается вручить ему своего медвежонка во время проводов и пообещает поскорее научиться разборчиво писать, чтобы отправлять ему письма раз в неделю — или два раза, или три, как можно чаще, чтобы Кайл ее не забывал. Вместо прощальных слов он скажет: ?Если увидишь чудовище — кричи, ладно?? — но тут же вспомнит, что теперь его не будет рядом, чтобы ее оберегать, отцу и сестре наплевать, а у матери от криков болит голова. Кайла сфотографируют с матерью на торжественном приеме, и он впервые будет ночевать в казарме, вдали от дома, от Надин и ее чудовища.Через пять месяцев Кайл попытается сбежать и следующую неделю будет пялиться на кровоподтеки под ребрами, оставленные поймавшим его в туалете за попыткой приоткрыть окно дежурным. Через шесть наконец наступит время обряда посвящения, и Филдинг будет орать ему на ухо, брызгая слюной, будто бешеный пес: ?Убей свою мать, прикончи эту суку, давай, покажи ей, что бывает, когда мальчик становится мужчиной?. В руку вложат пистолет: ?Помни, кадет Стэнсбери, вот ради чего тебя обучали на полигоне день за днем. Раньше ты был бесполезным куском дерьма, теперь ты кусок дерьма, годный только для одного дела, но зато умеющий делать это хорошо?.И он почему-то не откажется, послушно выстрелит: в первый раз — в отца, дрожа и потея так, что вся одежда пропитается за считанные минуты, затем в мать, утирая дрожащей рукой лоб, а потом не остановится, пока не почувствует вдруг взгляд, каким на него смотрела только Надин: немного сочувствия и много — любви.?Закрой глаза, пташечка, — скажет он. — Закрой глаза?. В одной ладони она покрепче сожмет своего медвежонка, слабовольная, будто ягненок на заклании, с тусклой улыбкой на серых губах. Покачнется, будто от удара, а потом упадет, но так и не закричит.Тогда в памяти всплывет, как он обещал убить чудовище. Кайл найдет пистолет отца, чтобы закончить начатое: Стэнсбери — семья, в которой никто, кроме Надин, не заслуживал жизни.Через три дня он очнется в госпитале со шрамом на полголовы и без малейшего представления о произошедшем. Через неделю — вернется в училище и, зайдя в казарму, вспомнит, как спускал курок, почти не прицеливаясь.А на следующую ночь она к нему вернется: бледное испуганное личико, серые глаза и ледяная маленькая ладонь у него на шее — Надин, которая всегда боялась, но никогда не кричала, потому что была смелее всех.