Полуночный Чжон (1/1)

Мы взяли Сонджонни в плен в Восточном море. Он был сыном столичного чиновника и плыл на учёбу в другую страну, замаскированный под обычного путешественника – но всё равно в окружении толпы наседок-воспитателей и охранников, которые его в итоге и выдали. Когда мы взяли тот корабль на абордаж, они прятали Сонджона сильнее, чем драгоценности и деньги, но этим только привлекли наше внимание. Пара вопросов с саблей у горла – и нам подчистую выложили всё: про его богатого отца, про тёплый пост, который ждёт Сонджона после завершения учёбы. По их словам выходило, что Сонджон – действительно любимый и дорогой сын, но охрану ему в то путешествие выделили… Ну, мы не впечатлились. Вот мы и решили, что видимо, толковых людей организовать за нами погоню у его отца нет, зато деньги на щедрый выкуп найдутся. Так что, забрав Сонджона на нашу ?Бесконечность?, мы передали сообщение о том, в каком порту будем ждать выкуп через несколько месяцев. В итоге в назначенный день мы были далеко от того порта.Сначала Сонджон вёл себя строптиво. Был привередлив, ругался и повторял, что нас всех поймают и убьют. Сонёль его дразнил молодой госпожой каждый раз, как спускался к нему в трюм. Но, на самом деле, я думаю, что Сонджон ему сразу понравился, не зря они с Мёнсу проводили с ним больше всего времени. Мёнсу, конечно, было очень интересно: Сонджон же был единственным из нас, у кого были учителя, кто читал китайских философов и учился каллиграфии! Они много говорили на всякие заумные темы. Ну а Сонёль хоть и много над ним смеялся, как-то сразу взял его под своё крыло, а как-то раз вообще спас ему жизнь, и, мне кажется, даже Сонгю никогда не гордился Сонджоном так же сильно, как Сонёль. В общем, как-то так слово за слово – не только с теми двумя, конечно, мы все к Сонджонни привязались – и вот в один день получилось, что не хочет он ни на какое чиновничье место, хочет быть с нами, а мы хотим, чтобы он был не нашим пленником, а частью нашей команды. Но мы, конечно, поначалу сомневались: всё-таки Сонджонни был домашним мальчиком, вдруг не выдержит.Первым делом, которое мы задумали вместе с Сонджоном, была кража. Мы узнали, что через близлежащий порт будут провозить драгоценный камень, выкупленный одним столичным богатеем – казалось настоящим упущением не воспользоваться такой возможностью. Сонджон должен был разведать обстановку: он юркий, ловкий, да и лицо у него неподозрительное, никому не знакомое, а если что, он всегда может рассказать про себя правду: сын чиновника, попал в плен, чудом спасся – и никто его ни в чём не уличит. Да только мы не учли, что начальником в охране того камешка оказался какой-то там знакомый отца Сонджона, который знал, что тот был в плену у пиратов, и вознамерился он не просто ни в чём Сонджона не уличать, а вернуть его домой – и так и забрал с собой в таверну, где остановился, а Сонджон без колебаний с ним пошёл. Мы тогда думали, что это конец: мало того, что Сонджон нас бросил, так ещё и наверняка сдаст. Ух, и злой тогда Сонёль был! Мы начали готовиться к отплытию, и когда уже вот-вот собирались отчаливать, глядим на берег – а там наш парень бежит! Один, без хвоста военных-охранников! Мы его пустили, а он Сонгю в руки тот самый камешек суёт, и мешком каким-то машет, а в мешке – голова! Как оказалось, в таверне тот приятель Сонджонова отца вместе со всей своей командой напился, как свинья, по пьяни потащил Сонджонни в свою комнату, побрякушку показывать и… уж не знаю, что именно у них там произошло, но Сонджон того парня зарезал, отрезал ему голову, голову – в мешок, камешек – в карман, и, сиганув в окно, поспешил к нам. Вот так он и стал нашим товарищем по команде!Потом его отец ещё какое-то время за нами гонялся, всё был уверен, что мы держим Сонджона против его воли. Кончилось тем, что они сошлись в бою, и Сонджон лично заявил, что он теперь пират, и его отец был так шокирован, что немедленно отступил, а потом и вовсе прекратил всяческое преследование. Сонджон его больше никогда не видел, но, я думаю, он ни о чём не жалел, ему правда нравилось с нами. Он же в итоге стал у нас отвечать за самые жестокие убийства, вон, даже вы его кровожадным зовёте. А полуночный он, потому что убивать больше всего любил по ночам, чем ближе к полуночи, тем лучше. Но, знаете, он хоть и нас потом держал в ежовых рукавицах, а свою любимую мишень для метания ножей в честь капитана назвал, на ?Бесконечности? он всегда будет нашим любимым младшеньким: и для меня, и для всех остальных, и для Сонёля с Мёнсу особенно. *** - Кстати, а ты не внук Мёнсу? – Одноглазый Чан вдруг отвлёкся от рассказа и снова повернулся к юным пиратам, а кончик его ножа на этот раз указал на Чжунхо.Чжунхо молча замотал головой. - Ты уверен? – не унимался старый кок – хотя, к облегчению Чжунхо, положил нож на стол и начал какие-то другие хлопоты по готовке. – Может, твоя бабушка рассказывала какую-нибудь историю о том, как в её прибрежную деревню заплыл самый красивый пират на свете и стал её искренней и чистой первой любовью? Ну серьёзно, вы же с ним на одно лицо! Прямо как он сидишь, такой тихий, молчаливый. - Это он просто Вас стесняется! – встрял Минсо. – Когда он только с нами, он вообще не замолкает! - Так и Мёнсу такой же! – восторженно отозвался Одноглазый Чан. – С посторонними сидел тише воды, а с нами говорил постоянно! Однажды вот нашёл где-то гравюру с писающей овцой и не успокаивался, пока каждому из нас её не показал! Может, хотя бы что-то вроде такого твоя бабушка рассказывала? Или… – голос пирата стал ниже и серьёзнее. – Или ты не знаешь свою бабушку? - Он точно не знает никакого Мёнсу, – ответил за товарища Донюн. – Никто из нас не знает. - А. Ну да, – старик вздохнул и, начав попутно что-то мешать в ступке, продолжил. – Для вас же он Риыль.Команда ?Капели? восторженно зашепталась.