Глава 3 (1/1)

Разглядывая через дым глубокие царапины, рассекающие деревянные стены, Северус удивлялся тому, что по собственной воле вернулся в воющую хижину, да еще и с тем существом, которое едва не разорвало его на клочки. Но он видел перед собой не безумную тварь, дышащую ненавистью, а расслабленно улыбающегося Ремуса, радостно вспоминающего свою выходку. Сам Северус чувствовал себя слишком растерянно для того, чтобы сопротивляться, да и не хотел он этого. Радость Ремуса передавалась ему, не смотря на место, навевавшее столь тягостные воспоминания.- Тебе не тяжело здесь находиться? – спросил он Ремуса.Тот вздохнул:- Меня слишком долго сдерживали собственные мысли. Теперь я не чувствую себя в тюрьме. Теперь это мое убежище.- Вот как? – удивился Северус, - разве ты не боишься пережить это снова?- Я не хочу этого. Я ненавижу это. Это отвратительно и болезненно. Но я больше не боюсь. И тебе не нужно.- Ты что, издеваешься? Я ведь несмогу себя контролировать, я превращусь в чудовище. Господи, да что я тебе объясняю, ты же и так знаешь!- Верно. Но когда рядом есть живые существа, не люди, становится намного проще.Северус почему-то вмиг почувствовал грусть.- Ты про мародеров?Ремус кивнул:- Верно.

- Ты скучаешь по ним?- Не знаю, - покачал головой Ремус, отводя взгляд, - не так-то просто забыть все, что меня с ними связывало. Впрочем, ты, наверно, не хочешь это слушать.- Нет же, продолжай, - неожиданно попросил Северус.- А что тут говорить? Они были моими первыми друзьями. Первыми, кто принял меня, когда я так мечтал о нормальной жизни, о человеческом общении. Всю свою жизнь я мечтал об этом, но был лишен всего из-за страха и своего уродства. Они были для меня всем. Быть может, даже семьей…- Что с твоей семьей? – осторожно спросил Северус, - они… из-за того, что с тобой случилось?- Я не знаю. Возможно.

- Как это произошло?- Моему отцу была оказана великая честь вступить в ряды Упивающихся, от которой он посмел отказаться. В наказание Темный Лорд приказал одному из своих верных слуг – Фенриру Грейбеку, быть может, ты о нем слышал – заразить их ребенка. – Ремус невидящим взглядом смотрел сквозь Северуса. - Что ж, он с точностью исполнил приказание. Мне было семь лет. Я даже не понял, что со мной произошло. Явидел лишь желтые огни в темноте, а после что-то, сбив меня с ног, придавило к земле. Потом была вспышка невероятной боли, от которой я потерял сознание.Северус слушал его, затаив дыхание.- А потом… родители долго не могли мне сказать. Я видел лишь заплаканное лицо матери, видел ее жалость и тревогу отца, они будто избегали разговоров со мной, боялись встречаться со мной взглядом. Я знаю, они любили меня, но я всегда замечал в их глазах что-то, похоже на страх. Страх, смешанный с жалостью. Потом они, наконец, сказали мне, в кого я превратился.- А ты?- Я не понимал. До первого полнолуния.

Северус поежился.- Не бойся. Ты сможешь это вынести.

- Почему ты так думаешь?- Я на многое посмотрел по-другому. И, - улыбнулся Ремус, - на тебя тоже.- А я ведь собирался стать Упивающимся. Ты знал?Ремус покачал головой:- Ходили слухи, но я не придавал этому значения.- Почему же?- Не знаю. Просто иногда я замечал что-то в тебе. Но только я слишком обожал своих друзей, чтобы препятствовать им.Северус промолчал, только кивнув.- И извини за то, что я наговорил про Эванс. Она неплохая. Просто…- Просто не моя, да, верно.- Вы давно знали друг друга?- С самого детства. Она всегда была необычной. Слишком яркой, слишком волшебной, - глаза Северуса подернулись дымкой. - Я чувствовал в ней побуждающуюся магию, а она мне не верила. А потом нам пришли письма из Хогвартса.- Вы, наверно, надеялись, что попадете на один факультет.- Верно. Мама всегда говорила мне, что я должен был учиться на Слизерине.- Твоя семья чистокровная, да?Северус покачал головой, слегка передернувшись:- Только мать. Отец был магглом.От Ремуса не укрылся его жест:- Тебе неприятно о нем вспоминать?- Он часто срывал злость на мне, как на куске мяса. Да и на матери. Что тут приятного.- Прости.- Да ничего. Я просто ждал того дня, когда мы с Лили наконец окажемся в Хогвартсе, но увы, - он презрительно скривился, - еще в поезде все пошло не так. А ты? Как ты вообще поступил в школу?- Дамблдор. Он убедил остальных учителей в том, что я не причиню никому вреда, хотя они были в ужасе от этой затеи. Ты знал, что Гремучую иву посадили в год нашего поступления в Хогвартс? Впрочем, это не важно. Я не оправдал его доверия. И кто бы мог подумать, из-за кого? Из-за моих дорогих друзей.Повинуясь какому-то неясному порыву, Северус взял его за руку.

- Я не ожидал, что они так легко забудут обо всем, что я им говорил. Ведь они же знали мой секрет. Они даже пытались облегчить мне его бремя.- Анимагия?- Да. Верно. Когда мы только подружились, я так боялся, что они отвернуться от меня узнав о том, кто я. Я пытался скрыть от них это, придумывал нелепые отговорки, но они узнали. Я ждал, что они уйдут, но нет, ребята захотели помочь мне, разделить со мной мое одиночество, - Ремус закатил глаза. - Это и вправду было иначе. Присутствие животных меня успокаивало, я не был столь дик и безумен. Но все же я боялся ранить одного из них, а получилось, что ранил совсем невиновного человека.

Северус прижался к нему:- Ты не виноват. Ты же не знал.- Я рад, что увидел их настоящими. Но это не стоило твоей жизни.- Блэк нашел бы другой способ, я уверен. Он никогда бы не оставил меня.- Да, - вздохнул Ремус, обнимая Северуса в ответ, - теперь я это понимаю.Северус почувствовал непривычное умиротворение, но все же одна мысль предательски билась в его голове, мешая полностью раствориться в этом моменте.- У тебя было что-то с Блэком?- Я думал, что будет. Я всегда восхищался им, обожая за то, что он дружит со мной. Но теперь я вижу, что все не так.- Не так? – эхом повторил Северус.- Не так, как с тобой, - ответил Ремус и властно впился в его губы, а Северус охотно ответил ему. Он не задумывался о странности происходящего, просто погружался в необычное ощущение спокойствия и уверенности, исходящее от Ремуса. Все его сознание сейчас сжалось до размеров Воющей хижины, за пределами которой весь остальной мир – Блэк с его жестокостью, Поттер с позерской надменностью, Эванс с упрямством и неожиданными ласками, любопытные однокурсники и мысли о собственной сломанной судьбе - существовал и был ему совершенно безразличен.- А как, - прохрипел Северус, с трудом отрываясь от губ Ремуса, - будет со мной?Ремус вновь привлек его к себе:- Как хочешь.- Я хочу до конца.Ремус властно повалил его на пол и, лаская и царапая его тело, почти яростно срывал с Северуса одежду. Северус чувствовал, как напряжение внизу живота нарастает с каждым новым прикосновением. Протянув руку, он боролся с ремнем на брюках Ремуса, ставших ему тесными – Северус чувствовал, насколько тот возбужден. Ремус последовал его примеру, и Северус глухо застонал, чувствуя, как, освободив его от брюк, Ремус водит рукой по его члену. Ремус притянул Северуса к себе, впиваясь ему губами в шею, почти яростно, почти прокусывая кожу, напомнив Снейпу о том, как клыки оборотня разрывали его тело. Но сейчас даже это казалось ему возбуждающим. Извиваясь от прикосновений, он прикрыл глаза, а открыв их, встретился с взглядом Люпина, устремленным на его шрамы.- Забудь об этом! Продолжай.Ремус осторожно прикоснулся к зажившей ране языком, а после раздвинул ему ноги, вводя в него пальцы. Северус сжался от непривычного ощущения, но взглядом умолял его не останавливаться.- Ты… - прохрипел Ремус, все сильнее разводя его плоть, - делал это когда-то раньше?- Нет, - выдохнул Северус, - а ты?- Никогда.- Не важно, - застонал Северус, чувствуя, что уже не может этого больше выносить – ему хотелось пройти все до конца.Когда Люпин вошел в него, он забился на полу, чувствуя, как почти теряет сознание от странной смеси боли и наслаждения. Отчаянно царапая спину Ремуса, он с трудом сдерживал стоны, не понимая, что рождает их: болезненное жжение или же волны тепла, разливающиеся по всему телу от ритмичных толчков. Весь мир плыл перед его глазами, захлестывая его волнами этой странной, дикой смеси страдания и удовольствия, сводя его с ума, заставляя тяжело дышать и выгибаться ей навстречу. Он сам не знал, чего он хочет – чтобы это, наконец, закончилось, или чтобы никогда не прекращалось.Выжатый, опустошенный вихрем своих сумасшедших чувств, он еще долго лежал, не в силах подняться и стереть с бедер сперму, глядя через уплывающий мир в теплые глаза Ремуса, в которых сверкали желтые огоньки.

***И снова Северус чувствовал, как его заливает холодный, далекий свет стареющей луны. Только сейчас, лежа на траве запретного леса, он смело смотрел в небо, не пряча взгляд и не мечтая о темных коридорах без окон. Потому что сейчас этот свет отражался в глазах лежащего рядом с ним Люпина.

- Мы пережили это, верно?- Да, - кивнул Ремус, - и во многом благодаря тебе.- Да перестань, - произнес Северус, тем не менее, расплываясь в странной улыбке.Прошедшие дни запечатлелись в его памяти обрывками смутных снов, где не было ни разума, ни памяти, ни мыслей, лишь только чувства и желания, звериные, дикие. Полнолуние заставило его войти в темный лес собственных кошмаров, оживив его, выпустив из тумана собственных мыслей. Боль превращения, невыносимая боль во всем теле, разрывающая плоть, сдирающая кожу, ломающая кости пробуждала в нем злобную тварь, безумную в своем желании рвать и разрушать. Но другой образ, в котором он узнал Ремуса из собственных фантазий, утолил эту жажду крови. Ничто человеческое не вернулось к ним, но их захлестывало другое желание – желание свободы, которая не доступна людям и открывалась им в ту ночь, когда луна заставляла их терять контроль и забирала в свою пугающую власть.Ночь открыла им свои объятия, ласково улыбаясь неверным светом луны, что манил, обещая открыть им все тайны. И этот свет менял весь мир, окрашивая его в новые, неведомые человеческому глазу краски. Обостренное зрение оборотня улавливало в непроглядной тьме, что ослепила бы любого смертного, тысячи полутонов, которым люди не придумали названия. Теперь Северус мог видеть каждую травинку на опушке леса, каждую ветку, каждый притаившийся в густых зарослях закрывшийся на ночь цветок, а звездный свет почти слепил, переливаясь мириадами оттенков. Каждый звук, едва заметный, неуловимый шорох, обращался для Северуса в грохот, и он, не прилагая ни малейших усилий, мог с легкостью определить его источник, будь то движение ночного зверька, шелест ветра или же дыхание Ремуса, что не отходил на него ни на шаг. Северус чувствовал себя так, будто всю жизнь он смотрел на мир сквозь туман, а сейчас тот неожиданно рассеялся, позволив ему увидеть все истинные звуки и краски. Будто с глаз его, слепца, сорвали темную повязку, и мир обрел яркость и четкость.А запахи! Северус полагал, что он, начинающий зельевар, прекрасно умеет различать их, ведь без этой способности обучение искусству алхимии не имеет смысла. Он знал, что тот, кто хочет посвятить этому занятию жизнь, должен непременно уметь распознавать ароматы – зелий, ингредиентов. Северус думал, что был достаточно натренирован в этом, но его первое обращение легко разбило эту иллюзию. Лесная симфония раскололась для него на сотню ярких и чистых нот – горьких, как дикая полынь, едва уловимых, как подснежники, что росли в глубине леса вопреки времени года, свежих, как мята, сладких, как амариллис, дурманящих и пьянящих, как белладонна.Но самым манящим и ошеломляющим был аромат Ремуса, что радостно бежал рядом с ним. Та первая ночь будто была для них ночью познания во всех смыслах, начиная с библейского. Северус познал его тело, а теперь осторожно, шаг за шагом, неловкими взглядами, познавал его душу, украдкой рассматривая его, стараясь запомнить каждую шерстинку, каждое движение, каждый проблеск в янтарных глазах.Сейчас, лежа на траве, греясь в лучах рассвета, Северус отчаянно хватался за воспоминания о прошедших днях, будто пытаясь поймать сон, что ускользает от сознания, оставляя лишь дикое любопытство и смутные воспоминания. Он с трудом вспоминал, как они с Ремусом, подобно двум безумцам носились по лесу, как дикие звери, которыми они, в сущности, и являлись, устроив нечто, напоминающую шаманскую пляску. Дикую, неистовую, где нет ни логики, ни здравого смысла, а правят лишь эмоции и первобытные инстинкты. Как жаль, что эти дни полнолуния, что исчезают с коралловым рассветом, в лучах которого тонет диск стареющей луны, наверняка самые прекрасные в его жизни, запомнились ему обрывками, яркими вспышками, не способными сложиться в цельное повествование. Будто он был пьян. Теперь Северус понимал, почему на оборотней не действуют маггловские наркотики. Ведь единственным из всех, способным затуманить сознание, было сияние луны.И все же, не было для Северуса больше радости, чем, вернувшись к человеческому разуму, увидеть тело Ремуса, на котором не было ни крови, ни ран, которые когда-то Ремус оставил ему. Но Северус не мог винить его за это. Ведь лишь потеряв все, мы обретаем свободу.- Спасибо тебе, - прошептал Ремус, властно положив руку на плечо Северуса и притягивая его к себе.- За что? – усмехнулся Северус, чувствуя, что волшебство преображения все еще не отпускает его, сияя в сознании подобно фейерверку. – Ведь это ты показал мне мир таким, каким я его и представить себе не мог.- Спасибо, за то, что позволил мне увидеть все это.Северус прекрасно понял, что он имеет ввиду.- Разве ты прежде этого не замечал?- Ты посмеешься. Но нет. Никогда прежде.- Но почему? – изумленно воскликнул Северус.- Слишком я был испуган. Слишком зашорен. Я думал лишь о том, как не поранить никого, и это не позволяло мне наслаждаться своей сущностью.Северус промолчал.- Меня тошнит от самого себя. Всю жизнь. Но раньше меня тошнило от того, что я проклят. А сейчас меня тошнит от себя прежнего.Северус усмехнулся.- Но почему?- Не делай вид, что не понимаешь. Ты ведь презирал меня.- Не более, чем остальных, - Северус и сам не понял, как горькие слова сорвались с его губ. – Прости! Я вовсе не это хотел сказать.- Знаю я, что ты хотел сказать. Тряпка. Слабак. Прихвостень. Ты ведь это имел ввиду?- Нет, Ремус, - прошептал Северус, оборачиваясь к нему, - Вовсе нет. Ты нравился мне всегда больше, чем вся твоя компания.

- Почему же?- Я чувствовал, что ты не такой. Не такой, как они.- Но боюсь в этом признаться? Молчи, Северус, я и так это знаю. Но это все в прошлом. Теперь я иной.- И что же тебя так изменило?- Ты.- Я? – изумился Северус.- Ты, - кивнул Ремус. – Именно ты заставил меня посмотреть на все по-иному. Из-за тебя я отбросил свои иллюзии. Мою слабость и страх. Теперь я чувствую, что мой долг помогать тебе.- Но почему?- Мы в ответе за тех, кого приручили, - улыбнулся Ремус.- Ну, если это так теперь называется, - фыркнул Северус.- Прости, - лицо Ремуса, еще секунду назад бывшее вдохновленным и решительным, теперь будто поблекло.- Нет, Ремус! – Северус положил свою ладонь ему на щеку и, притянув его к себе, поцеловал, чувствуя, что снова проваливается в лишающую рассудка бездну. – Я сам не понимаю, что несу.- Я был жалким. Я много лет отрицал свою натуру, пытаясь убежать от себя. Но тебе я никогда не позволю пойти по моему пути.- Почему? – усмехнулся Северус.- Я свободен, - откликнулся Ремус, целуя его, прекращая прикосновениями все новые вопросы.- И я, кажется, успел к тебе привязаться, если не сказать большего, - еле слышно промолвил он, проводя рукой по волосам наконец уснувшего Северуса.***- И что же это мы пишем? – ехидный голос Сириуса Блэка, полный ласкового яда, предвещающего лишь новые неприятности, разбил тишину библиотеки, резко и безжалостно вырвав Северуса из его размышлений, грубо оборвав его мысли, будто остановив поезд на полном ходу.- Не твое дело, - процедил Северус сквозь зубы.В конце концов, это должно было случиться. И думать нечего было, что мародеры, уязвленные их выходкой, теперь оставят его в покое. Однако он никак не ожидал этого вопроса именно сейчас. Последнее время он слышал его не раз. Но прежде, ему задавал его лишь Ремус.- Что же это ты пишешь? - он подкрадывался к нему сзади, бесцеремонно кладя ему руки на плечи и душа своими объятиями, от которых тело Северуса захлестывала волна тепла.- Да так. Всего лишь дневник. Наблюдения.- Наблюдения?- Да, именно, - отвечал он. – Об оборотнях.- Какие же? – удивлялся Ремус.А Северус в ответ лишь сбивчиво пересказывал все свои недавние мысли о том, что все книги о феномене ликантроппии написаны людьми. Но на свете ни единого фолианта, написанного оборотнем, что раскрыл бы всю правду изнутри.- И ты хочешь это исправить?- Хочу, - твердо, с вызовом отвечал Северус, стараясь не видеть искорки усмешки в глубине янтарных глаз, но вопреки всему в очередной раз отмечал какими яркими они стали. Глаза прежнего Ремуса, тихого старосты и верного друга мародеров, казались тусклыми, какими-то бесцветными, подобно покрытому пылью витражу. А сейчас взгляд его друга сиял, как янтарь на солнце, будто частичка лунного света так и осталась в его глазах, так похожих на глаза его второй сущности.- Зачем тебе это, Северус? Хочешь устроить переворот в науке?- А может, и хочу! – с жаром отвечал тот.- Брось, - насмешливо фыркал Ремус. – Они тебя не послушают, равно как и никого из нас.- Я все равно хочу написать эту книгу. И даже не ради славы. А ради себя. Нас. Всех нас. Быть может, однажды она поможет какому-нибудь запуганному ребенку, каким был ты, откроет глаза на его истинную натуру? Об этом ты не подумал.Довод был веским, и Ремус ненадолго удался, с видимой неохотой оставляя Северуса одного с его научной работой и легким привкусом вины. Вины, что Северус невольно прогоняет друга, пусть и не желая этого, а просто пытаясь хоть немного сосредоточиться. Вины, что он не решается сказать ему всей правды.

Первые дни после полнолуния Северус находился в какой-то странной эйфории, будто магия ночи, что с легкостью играла с его сознанием, так и не отпустила его до конца. Восторг, тепло и безумное чувство любви и благодарности наполняли всю его сущность, делая таким непохожим на самого себя. Но чем тоньше становился лунный серп в ночном небе, тем чаще в голову Северуса лезли непрошеные мысли, полные прежних сомнений и подозрительности, заставляя его злиться на самого себя.Разве ему не нравилась его нынешняя жизнь? Разве он не мечтал о верном друге, что всегда будет рядом? Теперь же он обрел его – Ремус всегда был с ним, всем своим видом показывая, что в любой момент готов защитить его, не позволив никому, а в первую очередь – бывшим друзьям - причинить Северусу малейший вред, и Сев не мог не ценить этого. Ему было легко с ним, и так странно было осознавать, что он совсем не знал этого человека прежде. Хотя этого прежде уже не существовало – Ремус был иным, будто его прежняя оболочка – серая, невзрачная - лопнула, как неправильный мыльный пузырь. Новым, свободным, он нравился Северусу до безумия, хотя порой и пугал своей беззаботностью, что таилась до поры до времени, а сейчас рвалась как ураган, который никому не под силу остановить.Северус не знал, как назвать их отношения, да и не пытался подобрать нужных слов. Просто ему нравилось быть рядом с ним. Особенно в первые дни после превращения. Тогда хотелось попросту не отходить от Ремуса ни на шаг, подчиниться ему, покориться, почувствовав в нем вожака их маленькой стаи. Прикасаться к нему, отдаваться на полу воющей хижины после отбоя, не терзая себя мыслью о том, что он парень и должен быть в ужасе от такой связи. Все это меркло перед тем, что творила с ними луна. Северус понятия не имел, что думают о них в школе – ученики, наверняка пораженные и испуганные их последней выходной, кажется, предпочитали не связываться с сумасшедшими и не задавали вопросов. Лишь только мародеры, во главе с пришедшим в норму Сириусом, бросали на них злобные взгляды, не решаясь на большее. Но Северус вовсе не тешил себя мыслью, что затишье перед бурей будет долгим. Он был уверен, что скоро грянет гром.И, кажется, это произошло именно сейчас. Сириус Блэк, скалясь кривой улыбкой, навис над его столом, чувствуя себя в безопасности в окружении двух дружков. А Ремуса, как назло, именно сейчас не было рядом.- Не жадничай. - Почти ласково произнес Блэк, протягивая руку к пергаменту, что лежала перед Севом. – Быть может, я решил проявить к тебе немного дружеского участия?- Шел бы ты отсюда. - Бросил ему Северус сквозь зубы. - С каких это пор в твоей голове нашлось место для науки, прежде занятое лишь глупыми выходками и квиддичем?Оскалившись, Блэк резко выбросил руку вперед, но обостренная реакция Сева позволила ему заметить этот жест и, молниеносно достав палочку, слегка царапнуть противника заклинанием.- Ах, ты сученок!Питер тут же бросился к нему, с отсутствующей грацией увальня пытаясь задеть. Сев легко уворачивался от ударов, но с каждым шагом оказывался дальше от стола, от своих заветных записей. И именно этим воспользовался Поттер, схватив пергамент и бросив в руки Блэку.- Так-так, - усмехнулся тот, вращая свиток в руках. - Какая интересная работа. Личный дневник? Что же ты так мало написал о своем дорогом Ремусе?- Что, Блэк, ревнуешь? Поттер нашел себе девицу и бросил тебя одного?- Твою девицу, если ты не забыл.- Она не моя.- Ну конечно, - гримасничал Блэк, не выпуская записи Сева из рук, пока Поттер и Питтегрю стояли стеной перед Северусом, лишая того шанса вернуть пергамент себе. – Ты слишком увлечен Ремусом. Как у вас дела?- Прекрасно, - насмешливо улыбнулся Северус, делая к Блэку еще шаг.Ах, как бы он сам хотел поверить своим словам и выбросить все глупые сомнения из головы. Все и правда было прекрасно. Сейчас. В настоящем. Но Северус, как бы он ни хотел этого, не мог избавиться от мыслей о будущем.О будущем, которое Ремуса, опьяненного свободой, не интересовало ни на кнат. А Северус не мог не задаваться вопросом, что же ждет их впереди. Их? Или ли его? У Ремуса не было вопросов, зато была бьющая через край нездоровая жизнерадостность и пофигистичное безразличие ко всему. А еще – убежденность в том, что они никогда не найдут себе места в мире нормальных волшебников, перетекающая в планы, что вызывали у Сева лишь ужас.- Давай бросим школу и отправимся на поиски таких, как мы? Все равно нам не найти приличной работы.Волосы Северуса дыбом вставали от таких слов, пока он отчаянно пытался мягко, но раз и навсегда убедить Рема в его неправоте, а тот лишь отмахивался. Учеба вообще была для них камнем преткновения. Общего расписания для Рема будто больше не существовало, на парах он появлялся крайне редко, да и то только на тех, где он мог быть с Северусом. Да и Сева отпускал на них крайне неохотно. Значок старосты, небрежным жестом брошенный под ноги МакГонагалл, давно был отдан другому старшекласснику.А Северус не мог, да и не желал избавляться от старых привычек. Колдовские науки никогда не были ему в тягость, напротив, вызывали лишь искренний интерес и подарили привычку раскладывать все по полочкам, а сейчас ему просто не под силу было совладать с тех вихрем, что обращал его жизнь в сущий хаос. Приятный, теплый, сумасшедший хаос. Но будущее? Слушая рассказы Рема о поисках оборотней, Северус понимал, что с трудом видит свое место на этой картине, что друг рисовал с таким воодушевлением. Но, не желая расстраивать его, все больше отмалчивался, понимая, что вернувшиеся к нему логика и здравый смысл тянут его совсем в иную сторону, прочь от диких лесов и вольной жизни.- Как интересно, - протянул Блэк, - что, Нюниус, возомнил себя великим алхимиком? - Сев с ужасом понял, что именно сейчас рассматривает Сириус и тихо молился, чтобы тот не понял ничего из его закорючек.Но Блэк, к его величайшему разочарованию, оказался не столь непроходимым тупицей, коим Северус его всегда считал.- Так ты, - Сириус вдруг оглушительно рассмеялся, - хочешь найти средство от ликантопии? Вот умора!Не успел Северус похолодеть от ужаса, как его ждало продолжение этого кошмара.- Это правда? – раздался за спиной знакомый голос.Северус обернулся, хоть в этом и не было нужды. Ремус, ставший за такой короткий срок самым верным другом, а может и чем-то большим, как всегда пришел к нему на помощь, и, произойди это хоть на минуту раньше, Северус был бы на седьмом небе от счастья, но сейчас он впервые не хотел видеть его рядом. Не хотел, чтобы тот по обрывкам слов Блэка раскрыл его секрет, которого он сам отчаянно стыдился.

Взгляд его, властный и требовательный, будто пригвоздил Северуса к полу.- Да, - бессильно кивнул Северус, с трудом выдерживая силу его волчьего взора.- Пойдемте, ребята, кажется, здесь намечается семейная разборка, - присвистнул Блэк и, бросив Ремусу в руки свиток, потянул свою свиту прочь, к выходу из библиотеки.Северус обреченно молчал, пока Ремус изучал его записи. А после ему на мгновение показалось, что перед ним возник прежний Ремус, сломленный, тихий, обиженный.- Я думал, тебе это нравилось.Северус прекрасно понял, о чем он говорит.- Мне и сейчас это нравится. Правда нравится. Но так нельзя. Нельзя всю жизнь провести в шатаниях по лесу.- Почему нельзя? – резко бросил Ремус.Северус опешил, понятия не имея, как будет объяснять очевидные вещи.- Это неправильно.- Неправильно? Я всю жизнь гнался за этим ?правильно?, ничего не получив в итоге! Я начал жить лишь сейчас, а ты… Что это за рецепт?- Это старое зелье, я понятия не имею, насколько оно действенно. Оно не излечивает ликантропию, даже не сохраняет человеческий облик. Но позволяет сохранить рассудок.- Зачем тебе это, черт возьми?!- Ремус, это же наш шанс на нормальную жизнь!- Мне не нужно иной жизни! – закричал он, но в голосе его не было гнева, лишь боль и горечь. Крик был его похож не на рык разъяренного хищника, а на стон раненого зверя. – Я только сейчас понял, что значит жить. И я хотел разделить это с тобой!- Я тоже хочу разделить с тобой жизнь!- Тогда зачем ты пытаешься все разрушить?- Ремус, я не изменюсь за один день!- День? Мне не нужно было и дня, - произнес он, и у Северуса закололо сердце от пронизывающей его слова горечи, - Как жаль, Северус. Ты столькому научил меня. А я, видимо, не сумел научить тебя ничему.Не глядя на друга, бросив записи на стол, Ремус ушел, и в этой походке Сев уже не видел его прежней уверенности и легкости.