A (1/1)

Мы долго и упорно блуждали, кажется, по всей этой гигантской отвратительной лечебнице, переходя из одного бесконечного коридора в другой, то поднимаясь по различным лестницам, то снова спускаясь?— затянувшийся путь двух неудачников, над которыми сегодня глумится судьба.Усталость нарастала: ноги, итак израненные, стёртые под мясо, ныли в коленях; спина болела при каждом новом шаге, а голова тяжелела от огромного скопления дурных мыслей. Других там по определению быть не могло. Начало казаться, что Мартин намеренно водит меня по кругу, хотя причин этому или, что важнее, доказательств я найти не могла, как бы не старалась.?Скорее всего, я просто накручиваю себя?.Я просто очень устала.Мужчина неспешно шёл впереди, напевая себе под нос уже знакомый мне усыпляющий мотив. В попытке хоть как-то освободить голову от груза злобных идей подпорченной психики и пересилить беспокойство за потерявшегося Апшера, я пыталась припомнить, могла ли слышать мелодию раньше, но нет. Да и вообще, вряд ли такая существует в мире.За время, что мы с проповедником шли, на пути не встретилось ни одного психа, точно Мартина беда обходила стороной.?Навигатора неприятностей у него, случаем, нет??Мы вышли в большой тускло освещённый зал. Обгоревшие стены, изломанные столы и стулья, тут и там лужи крови на полу, выложенном кафельными плитами в виде шахматной доски; на улице ослепляющими всполохами ударяла молния, что прекрасно можно было наблюдать через разбитые стёкла окон. Раскаты грома всякий раз заставляли вздрагивать в ожидании очередной опасности, вот-вот готовой встретить мою буйную головушку. Очко так и сжимается.Священник затормозил.—?Ты найдёшь его здесь, дитя. Он совсем скоро придёт.—?Откуда ты знаешь? —?Я скептично подняла бровь, осматривая разгромленное помещение, наполненное сырым свежим воздухом.—?Здесь то, что он ищет,?— он скрестил пальцы в замок на уровне груди. Я страдальчески закатила глаза.—?Ладно. —?Подняв с пола более-менее целый стул без спинки, я кое-как оттащила и поставила его в самый тёмный угол, после чего забралась на него с ногами, прижав колени к груди.Мартин молча смотрел на меня несколько минут, а затем развернулся и побрёл в обратном направлении.—?Эй, не бросай меня тут одну! —?Я вскочила на ноги, но бежать за мужчиной не спешила.—?Дождись его,?— только и кинул он напоследок, даже не думая останавливаться, а вскоре скрылся в тёмном коридоре, откуда мы пришли.Я послушалась указаний, хотя могла сделать в точности да наоборот. Повторюсь, с моим характером это происходит с завидной регулярностью, если не всегда. Но я не хочу совершать ещё больше ошибок из-за собственного упрямства. Расплачиваться жизнью больно и дорого. И даже испытываемый мной животный страх, ни разу не выпущенный наружу благодаря исключительно строгому контролю, казался чем-то несущественным.?Скорее бы Майлз притащил сюда свой репортёрский задок! Мы, наконец, свалим, забыв обо всём, что тут было?.По истечении часа моего ожидания, терпение исчерпало всякие ресурсы. Ничего не произошло. Никто не приходил, и я стала терять хрупкую надежду. В какой-то момент начала даже засыпать, слушая грохочущую снаружи бурю. Чуть не свалилась со стула и, помотав головой, отгоняя подкатившую слабость, встала на ноги. Мышцы затекли от нахождения в одном положении долгое время. Зато мои ноги согрелись.?Плюс на минус?— выйдет минус, вроде, да??Математика тут не при чём, но вот то, что её закон действительно сработал, совершенно точно.У меня снова заныли растёртые стопы.?Господи, ампутируйте мне ноги. Я пойду на руках?.Лязг железа. Клянусь, я только что слышала его. Трение стали о сталь, резкое, противное, пугающее до дрожи. Я опять приныкалась в родном тёмном углу, предварительно отгородившись баррикадой из друга-стула. Примерно через минуту в зал вошёл высокий, довольно худой мужчина в кожаном сером фартуке, забрызганном кровью, и с огромными ржавыми ножницами в руке. Лица я не разглядела потому, что мужик находился спиной ко мне и поворачиваться, похоже, не собирался.?Похоже, рассекать голышом тут вошло в моду?.—?Хм, странно. Я уверен, что кого-то слышал,?— мужчина развернулся и, клацнув ножницами, проследовал в сторону коридора. —?Что ж, пора вернуться и завершить начатое.Он ещё не раз сводил лезвия своего инструмента вместе, однако, благодаря именно этому я могла определить его местоположение.?Необходимо выбрать благоприятный момент для передислокации?.Всё стихло за исключением грозы на улице. Я, пораскинув мозгами и железно решив, что дольше оставаться в моём укрытии становится опасным, осторожно, без лишнего шума направилась вдоль стен в поисках нового места ожидания. Не думаю, что провороню Апшера с его громким топотом при беге и тяжёлым шумным дыханием,?— а побегать ему придётся, уверена.В кромешной темноте, окутывающей всю меня так, что и собственные пальцы-то разглядеть было сложно, я чувствовала, как от ужаса встают дыбом маленькие волоски на шее и руках, прогоняя по коже неприятные покалывания. Отовсюду раздавались всевозможные настораживающие шорохи; иной раз по коридору проносился протяжный глухой крик-стон, берущий начало откуда-то издалека: из другой части отделения, следующий?— с другого этажа и так по очереди. И сердце замирало, безмолвно обливаясь кровью, преисполненное тревогой, болью и леденящим отчаянием. В полном одиночестве мне порой казалось, будто что-то с невероятной силой давит на меня?— на каждый орган, на тело в общем, на душу и в особенности на уязвимую больше, чем когда-либо, психику. Если бы моя стрессоустойчивость по долгу профессии не была бы ранее натаскана, не думаю, что смогла бы остаться в здравом уме. Возможно, и до сей минуты не дожила бы.—?Больше не могу,?— обессиленно шепнула я самой себе, оседая на пол за стальным шкафом и прислоняясь к нему же спиной.?Майлз, где тебя черти носят? Всё прощу, только найди меня…?Впервые, сколько себя помню, дала волю чувствам и просто-напросто заплакала, беззвучно, уткнувшись лицом в ладони. Я не одиночка; мне страшно, одиноко, холодно. Я абсолютно беспомощна и отчётливо понимаю это. Жалкие попытки преобразовать слабость в силу говорят мне лишь об обречённости затеи. И, может быть, держусь я только потому, что не могу погибнуть, так и не будучи уверенной в увенчании побега репортёра из лечебницы успехом. Думаю, если не вместе, то пускай хоть он спасётся.Начало клонить в сон, а расслабляться сейчас не самое подходящее время. Сквозь туман в сознании слышу шаги. Знаю, надо собраться, стиснуть зубы и бежать, как можно быстрее, дальше, но сил никаких нет.—?Говорил же, что слышал,?— совсем рядом, во мраке звякнула ржавая сталь, и мелодичный голос над моей головой увеселённо сигнализировал об угрозе для моей жизни. —?Я тебя нашёл, деточка.В голове оглушающим звоном отдаётся каждое слово, что разрезает слепящую темноту. Зрение так и не адаптировалось. Иногда что-то поблёскивало перед самым носом, после чего сразу же слышалось скрежетание медленно смыкающихся лезвий ножниц. Доктор, что нашёл меня, бубнил себе под нос какую-то хрень про то, каким неспокойным стало время, и что проводимые им исследования постоянно прерываются такими вот гостями вроде меня. Сама я продолжала сидеть на полу, упираясь спиной в холодную стенку шкафа. Вроде и собираюсь бежать, но тело точно пригвоздили к полу. Мозг всё ещё способен мыслить здраво, анализировать, несмотря на подавленность, но я настолько обессилила, что желание бороться за жизнь с каждым мгновением угасает всё быстрее и быстрее, а непомерный страх против воли гасит инстинкт самосохранения. Вся моя былая сила духа, всё то рьяное стремление выжить, да ещё и вытащить отсюда Майлза, неожиданно испарились, оставив лишь отвратительное отчаяние и обострив физическую боль.Время, когда ещё можно было слинять по-быстрому, оказалось позорно упущено, и меня благополучно ударили по голове, а теперь несут неизвестно куда, перекинув через костлявое плечо. Кто-то назовёт меня больной на голову, когда узнает, что ни одной попытки побега от благовоспитанного врага предпринято не было. Честно?— не обижусь, ведь так оно и есть. Но вы представить себе не можете, как меняется человек под натиском всего этого дерьма, свалившегося сегодня на мою голову. Здесь, в Маунт-Мэссив, как оказалось, даже такой непробиваемый скептик, способный лояльно относиться к совершенно неподдающемуся объяснениям действию, напрочь забудет любые шуточки. Если бы мне сказали пару дней назад, что я вот так вот просто сломаюсь, я бы хорошенько посмеялась, вдобавок обдала бы сарказмом глупца, выдавшего такую оскорбительную мысль. Прежняя Кейт отныне всего лишь на всего печальное воспоминание, на смену которому явилось что-то совершенно новое и, похоже, весьма ущербное.Начинают мелькать просветы от ламп освещения. Сквозь пелену остаточных слёз, дикую прожигающую боль в голове от удара и раздвоение в глазах вижу ободранные половицы, которыми выстлан коридор. Тень и снова свет. Напольное покрытие сменилось знакомыми мне чёрно-белыми шашечками. Скрип двери, щелчок выключателя. Пытаюсь поднять голову, но чувствую острую боль в шее и оставляю попытки узнать, куда меня приволокли. Псих укладывает мою тушку на ровную поверхность, похоже перевозную койку. Пользуясь моей беспомощностью, фиксирует руки и ноги широкими кожаными ремнями, прикреплёнными к железному каркасу кровати.?Майлз… я тут…?—?Пусти,?— еле шевеля губами, проскулила я.—?Расслабься,?— псих развернулся и подошёл ко мне, держа в руках всё те же гигантские ножницы. —?Скажи-ка лучше, красавица, нравится ли тебе у меня в гостях? Да, тут не очень чисто, но работать можно.—?Курорт просто,?— буркнула я, тяжело вздыхая трупный запах и перебирая в голове наиболее адекватные способы потянуть время до смерти. —?Ты доктор?—?Да, доктор Трагер. Меня зовут Ричард Трагер. А тебя? —?Мужчина омерзительно медленно провёл шершавыми подушечками пальцев свободной руки по оголённой коже моего предплечья, и я ощутила, как мурашки бегут вслед за его прикосновениями.?Ох, кажется, мне не понравится умирать?.—?Кейт,?— по-моему, не стоит злить этого Трагера, если хочу ещё хотя бы минут пять оставаться целой.—?Красивое имя,?— он взял мою похолодевшую ладонь в свою, осматривая пальцы. —?Ох, какой экземпляр. Оставлю его пока в целости.Дальше на очереди оказались мои ноги.—?Ты весьма вовремя заглянула к нам,?— он ткнул остриём сведённых кончиков лезвий почти в каждый палец обоих ног. Я сжала руки в кулаки, начиная дышать гораздо чаще. К горлу подкатила горчащая тошнота, а живот скрутило в тугую спираль от страшных догадок.?Я же пошутила про ампутацию…?На какое-то мгновение всё вокруг погрузилось во мрак, и в следующую секунду меня пронзила дичайшая боль, жгучим потоком несущаяся от правой ноги к груди, подступая к самому сердцу, итак бьющемуся нереально быстро.—?Так, девочка, сейчас будет немного больно, но ты потерпи. Это всего на пару минут.Мой душераздирающий вопль теперь точно слышала вся лечебница, вместе с тем узнав просто невероятное количество отборного мата. Этот урод отрезал мне мизинец. Я отчётливо слышала хруст кости в момент отсечения пальца.?Чёрт возьми, как же больно! Ма… Майлз!?Казалось, мир перевернулся с ног на голову: в ушах поднялся чуть ли не ультразвуковой звон, глаза заслезились, челюсти свело до боли в зубах, а тело содрогнулось в конвульсиях. По щекам заструились горячие слёзы.?Господи, что происходит?..?—?Клянусь, я убью тебя! Убью!—?Тише, тише,?— Ричард бросил на моё лицо короткий взгляд, тихо посмеиваясь. —?Не кричи так, девочка.Я перестала орать и резко дёрнулась, подняв голову и глядя на результат действий моего мучителя. На первый и не особо придирчивый взгляд ничего не изменилось. Разве что теперь у меня стало одним пальцем меньше. Окровавленные ступни теперь были оплетены тонкими дорожками свежей крови, сверкающей в тусклом голубоватом свете. Рваные края уродливой раны и чуть виднеющаяся маленькая кость?— всё, что я смогла запомнить перед тем, как провалиться в бессознательное состояние из-за болевого шока, оказавшегося мне не по зубам.***?Он нашёл меня… Он пришёл за мной…??— непрерывно, как волны о причал, бьётся мысль в моей голове.—?Бежим, Кейт, быстрее! —?Майлз в очередной раз силком заставляет меня подняться на трясущиеся, беспрерывно кровоточащие ноги и пробежать ещё один тёмный коридор, дабы за поворотом обнаружить вентиляционную шахту, способную спасти нас от вездесущего доктора Трагера.Мы круто заворачиваем за угол, из-за чего я не успеваю моментально затормозить и по инерции чуть не впечатываюсь в противоположную стену. Ноги подкашиваются, не выдерживая моего собственного веса, и я снова падаю на одно колено. Хочу отпустить руку журналиста, но тот сжимает её крепче и, резко дёрнув на себя; опять поднимает меня, после чего упрямо тащит за собой. Еле-еле вписавшись в дверной проём, окантованный стальной решёткой, оказываемся возле неисправного лифта, проносимся мимо и с разбега, почти одновременно запрыгиваем на стоящую под шахтой кровать.?Я не смогу… Я не залезу…?Апшер, нисколько не сомневаясь в своих действиях, резко обхватывает мои ноги руками чуть ниже коленей и так же стремительно поднимает. Что делать дальше, решали инстинкты; крепко ухватившись за края вентиляции, быстро, насколько позволяло физическое и психическое состояние, залезла в узкий тоннель. Видимо, опасность была уже совсем у нас на хвосте, раз репортёр решил не дожидаться, пока я проползу вперёд. Он забрался сразу же, и его грудь приняла на себя мощный удар моей ноги. Из-за спешки моя неуклюжесть была оставлена без внимания как мной, так и самим Майлзом.Где-то на середине пути, продвигаясь в полной темноте, я затормозила и прислонилась спиной к холодной железной стенке, теперь находясь в полулежащем состоянии. Адреналин в крови бурлил, но жажды продолжать погоню за свободой не осталось. Безысходность сужала ореол вокруг моего сознания так, что желание жить больше не было ключевым. ?Я хочу остановиться?.Обернувшись к Апшеру, я постаралась различить черты его лица.—?Оставь меня, Майлз. Спасайся сам,?— фраза прозвучала тихо и надрывно.—?Ты что такое говоришь? —?казалось, его голос, напряжённый и тугой, звенит от раздражения. —?Мы выберемся отсюда, обещаю.—?Я не могу идти дальше,?— мне бы заплакать, но слёзы закончились, так что оставалось глотать тугой ком безнадёжного отчаяния и удушающего бессилия. —?Выбирайся. Со мной ты только зря тратишь время и силы.—?Хватит нести чушь, Кейт,?— рявкнул журналист, от чего по вентиляции прокатилось гулкое эхо. По спине побежали мурашки. —?Поздно останавливаться, теперь мы вместе до конца.Апшер закончил уже шёпотом, на ощупь, найдя во мраке мою ладонь своей, сжал её. И хоть теперь, когда его огромная рука лишилась пальца, вся испачкалась в крови и грязи, а оставшиеся пальцы ужасно похолодели, касание Майлза были мне более чем приятны. За один короткий миг я вдруг поняла, что несмотря ни на что,?— ни на малое знакомство, ни на частые ?разлуки?, ни на опасность,?— я никогда не была одна, как думала прежде. Я ни разу не почувствовала себя брошенной, одинокой в этой психушке лишь благодаря знанию того, что Майлз?— далеко или близко?— был единоличным ?свидетелем? моих страданий, способным их понять.?Спасибо…??— одиноко звучит в моей голове собственный голос.Майлз изменился. Зануда репортёр, приводящий меня в состояние раздражения, сменился на то, что из него сотворила Маунт-Мэссив и её обитатели. Блеск серых глаз теперь сияет совершенно иначе, более агрессивно, сравнимый местами с блеском глаз умалишённого; тонкие губы отныне всё чаще кривятся в насмешке, каждый раз в итоге демонстрируя хищный ряд белых зубов. Речь?— витиеватые плавные фразы, постоянно перекликающиеся с чёрным юмором, они часто вводят меня в ступор, ибо смысл сказанного совершенно определённо не ограничивается стандартными рамками понимания. Движения подверглись уродливой деформации, став до неприятного резкими, откровенно пугающими. Например, когда Майлз, после того, как спас меня от доктора-психопата, едва не сломал мне руку, до онемения сжав запястье. Я тогда несколько раз одёрнула его, попыталась заставить разжать пальцы, но журналист словно не слышал: стоял и смотрел мне в глаза, как будто впал в транс. Я сильно пихнула его локтем в грудь, и только тогда его взгляд вернул былую осмысленность. Видимость, в которую нельзя было верить. Сразу после Майлз резко зажал мне рот рукой, прижав всем телом к туалетной кабинке. И хоть это было сделано во благо,?— мимо проходил Трагер,?— я сомневаюсь, что Апшер всегда осознаёт собственные поступки.?Нет, это он. Это всё тот же Майлз Апшер?,?— противлюсь я сама себе.Невозможно поверить в то, что вышло изменить такого циника, чья работа состоит в поисках и обнародовании правды, какой бы страшной, безумной она не оказалась. Я не хочу верить, что он мог сломаться, ведь именно из-за него мой путь до сих пор не оборвался на трагичной ноте, а в душе живёт вера в наше с ним спасение. Сейчас все наши разногласия, ссоры, отпущенные колкости всплывают в памяти гораздо чаще и кажутся простым глупым ребячеством. Я готова простить ему всё, за что раньше хотела обругать. И сама попрошу прощения.Я вздохнула и, развернувшись, поползла дальше в прежнем направлении. Майлз тихо хмыкнул, но говорить что-либо не стал. Вот ещё одна перемена в характере журналиста, которой раньше я была бы рада. Однако, теперь на удивление сложно свыкнуться с тем, что парень всё чаще оставляет за мной последнее слово. И дело вовсе не в привыкании.Мы спрыгнули на деревянный пол по ту сторону решётки, подпёртой железным шкафом; оттуда бесшумно прошли в зал, весь уставленный кроватями. На некоторых лежали пациенты, жалобно стонущие и тяжело дышащие, а так же служащие подопытным материалом для безумных экспериментов Трагера. Они, больше чем уверена, слишком хорошо понимают, что выхода из лечебницы для них нет. Стало дико страшно. Мне жаль: понимать всю безвыходность положения тяжело всегда и везде.Под голыми ступнями раздался звонкий ?хлюп?. Я давно сбилась со счёта, сколько групп крови смешалось на моих ногах, которые тряслись от усталости и зудели в местах открытых ран. Никакого внимания на всё это я уже не обращала, откровенно забив. Апшер сообщил мне о ключе, который нужно добыть, дабы заработал лифт. Естественно, с поисками вещицы пришлось повозиться. Несколько раз мы обогнули чуть ли не весь этаж по одной и той же дороге, чутко высматривая непроверенные двери и долбанутого доктора заодно. Ричард засёк нас у очередной вентиляции, но Апшер вновь сработал оперативнее меня, чтобы через минуту мы благополучно очутились в туалете. Иногда кажется, что уборных в здании больше, нежели палат и служебных помещений.Очередной просторный зал, устроенный по типу трёх других. Но тут мы не проходили и, возможно, в этом районе сможем отыскать заветный ключик. Майлз со скрипом открыл одну дверь, выглянул в коридор.—?Вперёд. —?он прокрался к противоположной стене и запрыгнул через проём в стене в маленькую комнатку.Я шла точно за репортёром, но вот гарцевать через барьер не решилась. Очень правильно, между прочим. Видя, как Апшер резко хватает висевший на стене ключ и поднимает на меня усталый, но одобрительный взгляд, хотелось выдохнуть с облегчением. Ведь вот она?— свобода. И почти сразу в дверь по левую руку от моего спутника стали ломиться, а я поняла, насколько сильным может быть разочарование, когда торопишься с выводами.—?Бежим! —?кричит Апшер, проносясь мимо и, хватая меня за руку, тянет за собой.—?Куда это вы собрались? —?окликает нас Трагер, проломив дверь.Мы бежим, совершенно не имея представления о местоположении, своём и необходимого нам лифта. По крайней мере, я уже не пытаюсь ориентироваться. Майлз не оборачивается, зато это делаю я и сразу же неосознанно вскрикиваю, понимая опасную близость преследователя. Апшер не прекращает сжимать пальцы на моём запястье, доводя руку до онемения. Резко дёргает меня к себе, небрежно перехватывает за талию и вталкивает в мрачный зал, где мы чудом успеваем скрыться в туалете до того, как нас нагонят. Единственное, чего я хочу,?— услышать от репортёра чёткие указания или хотя бы адекватные предложения. Лично мой котелок упорно сопротивляется желанию соображать.—?Задержи дыхание,?— Майлз поджимает губы, в то время, как я закрываю глаза.Совсем близко раздался лязг ржавых ножниц. Я зажала рот одной рукой, второй схватилась за куртку на груди Апшера и сжала. Дальше мы оба точно застыли. Трагер с минуту стоял рядом с нашим укрытием, с каждой секундой нагоняя на меня всё более давящее чувство страха. Ему стоит протянуть руку, открыть дверь и вот они мы?— загнанные в ловушку, напуганные и уставшие, поданы на блюдечке с голубой каёмочкой. Убивай?— не хочу. Кроме того, что я практически полностью перестала дышать, вдобавок лишилась ещё и способности тактильно чувствовать. Я не ощутила ровным счётом ничего, когда Майлз обнял меня, прижав вплотную к себе. Только тяжесть в голове от родившихся в ней мыслей по поводу дальнейших действий и на удивление размеренное сердцебиение спутника под ладонями.?Душно?.—?Ушёл,?— Апшер полностью отстранился и выглянул в приоткрытую им дверцу.—?Ты знаешь, куда дальше идти, что делать?Он бросил на меня короткий хмурый взгляд.—?Доверься мне, Кейт.Мы прошли той же извилистой дорогой, что бежали сюда, почти ни разу не пригнувшись и не сбавляя скорость. Слишком самоуверенно, чем следует, ведь в любой момент можно запалиться и отхватить люлей. Но… Майлз просил довериться ему, и я сделаю это, дабы не тратить время на бессмысленные и никому ненужные споры. А вот лишний раз попсиховать, завидев препятствие, я себе не могла запретить.—?Тупик,?— недовольно шикнула я, чувствуя приступ паники, мерзкими коликами пробежавший от живота до груди.—?Это всего лишь шкаф. Его нужно просто отодвинуть,?— журналист упёрся руками в стенку предмета мебели и, приложив свою мужскую силу, начал толкать шкаф, извлекая из-под ножек гулкий скрежет. У меня аж челюсти свело. Интересно, смогла бы я самостоятельно справиться с этой махиной? Вряд ли: если уж для здорового мужика данное действие затруднительно, что говорить о маленькой и слабой мне.?Скорее, скорее!?Кажется, за одну только сегодняшнюю ночь я потратила нервов больше, чем за всю свою жизнь. Не удивлюсь, если по возвращении домой найду пару-тройку седых волосинок на голове.?Нервные клетки умирают, остаются только спокойные??— смеялся Колен, толкая меня в спину по направлению к зданию больницы. Тогда я посмеялась; меня ничто не волновало в тот момент?— только стремление выиграть спор. Но всё круто изменилось.?Ох, дать бы Колену хорошего пинка за тупые шуточки?.—?Кейт, очнись,?— шепчет репортёр, сверля меня холодными серыми глазами. Дёрнувшись, поднимаю взгляд, всматриваясь в его бледное, даже слегка посеревшее серьёзное лицо. —?Идём.Сообразив, наконец, что нужно делать, я прошла в открытую решётчатую дверь.?Лифт! Ну, слава богу!?Облегчённо вздыхаю и чуть ли не бегу к спасительной кабине. Следом за мной заскакивает журналист, сразу вставляет ключ в скважину и проворачивает. Кованые решётки смыкаются, и лифт трогается.Прислонившись спиной к прохладной стене, я оперлась руками на колени и, опустив голову, судорожно вздохнула. Стоявший всё это время ком в горле исчез, позволяя нормально дышать. Да, мне нужен отдых.Практически сразу после этого этажом ниже раздаётся сотрясающий все мои внутренности крик.—?Я от вас не отстану!—?Чёрт! —?рыкнул Майлз, пытаясь сдержать прорвавшегося через решетки и кинувшегося на него доктора Трагера. Он вытолкал психа за пределы кабины лифта, невзирая на риск схлопотать гигантскими ножницами по голове. Не помня себя от ужаса и тревоги за жизнь репортёра и свою,?— не известно, за чью больше,?— я бросилась на помощь товарищу по несчастью. Толкнула Ричарда в бок так сильно, насколько могла. Не знаю, за счёт этого ли или благодаря собственным стараниям, но Апшер вовремя справился с нападавшим. Мы одновременно отскочили назад, в последующую минуту видя, как Трагера зажимает меж этажами. Лифт остановился. Меня мгновенно одолела досада, что удача вновь отвернулась от нас и не позволила добраться до выхода более быстрым способом.?Придётся идти обходными путями, да?? Немного странным показалось и моё чересчур лояльное отношение к смерти пусть ненормального, но всё же человека. Прежняя Кейт, наверно, ужаснулась бы случившемуся.?Не теперь?.Оправданием может быть только инстинкт самосохранения. Не думаю, что кто-нибудь другой, окажись на нашем с репортёром месте, поступил бы иначе. Ни я, ни Апшер не предали этому особого значения, а всего лишь переглянулись меж собой.