Silentium: road to nightmare (1/1)

Olivier Deriviere?— Corruption with Rage and MelancholyЧем дальше от больницы мы находились, тем хуже я себя чувствовала. Не физически, нет,?— морально. С каждым километром оставленным позади, в моей душе всё чётче проявлялось болезненное ощущение потери, словно сегодня в Маунт-Мэссив я оставила не только Майлза, но и частичку себя. И даже то, что я смогла остаться в живых, не казалось таким уж радостным событием.Парк часто хмуро поглядывал на меня, уверенно направляя кровавый джип по шоссе. Красный, как кровь…?Его кровь…??— думала я, глядя на сияющий в свете солнца капот машины. И мне становилось ещё хуже. Невыносимо обидно быть настолько бесполезной, чтобы не суметь спасти того, кто заслужил это спасение больше твоего.Вэйлон не беспокоил меня лишний раз своим вниманием. Судя по всему, видел, что мне и без его расспросов не сладко, однако, интересовался время от времени, как я себя чувствую.?Мне плохо…??— давилась в слезах настоящая я где-то в глубине, пока оболочка безэмоционально выдавала совсем другое. Мне действительно оставалось только мямлить, что всё в порядке. Вэйлон не верил. Я понимала это. А он знал, что я знаю, но всё равно раз за разом слушал один и то же лживый ответ. Он достаточно знал о том, что произошло со мной и Апшером. Я сама рассказала. Парк выслушал мою историю не перебивая, позволяя выговориться. Уверена, пройдя через тот же ад, парень прекрасно понимал меня и сочувствовал. Вот только он никого не потерял, да и слава богу. Хватит на сегодня смертей и лишений.На подъезде к городу я задремала, убаюканная урчанием мотора и тихим трёпом по радио. Накопившаяся за прошедшую ночь усталость давала о себе знать. Однако полноценно поспать мне не удалось. Как можно мягче прикоснувшись к плечу и осторожно толкнув пару раз, Парк разбудил меня.—?Проснись, Кейт. —?Пока я неторопливо потирала глаза, избавляясь от остатков сна, джип затормозил у широкого моста, перекинутого через протекающую внизу небольшую реку. Вокруг не было ни души, пару минут мы молчали.—?Тебе опасно возвращаться домой,?— изрёк программист, оставив одну руку на руле, а корпусом повернувшись ко мне. —?Если хоть кто-то узнает, что ты осведомлена о происходившем в Маунт-Мэссив, на тебя откроют настоящую охоту.—?Никто не знает обо мне. —?Я уставилась на свои сцепленные в замок пальцы. —?Никто из живых. Майлз унёс этот секрет с собой на тот свет, а Колену я ничего не расскажу.—?Уверена?—?А как же ты? Тебя точно будут искать. —?Благополучно проигнорировала я вопрос Парка. —?Безопасность твоей семьи тоже под угрозой.—?Да, знаю. —?Грузный вздох парня говорил, что в его случае, скорее всего, мало шансов на то, чтобы избежать последствий. Ещё бы! Без всяких сомнений, больше половины рабочего персонала Мэркоф знали Вэйлона Парка, некогда бывшего одним из звеньев в цепи проведения незаконных опытов. А теперь цепь сгнила, но Мэркоф не намерены позволить уцелевшим звеньям затеряться. Они слишком много знают…—?Будешь скрываться? —?спросила я, ведя железной собачкой по молнии рюкзака, чтобы тот раскрылся.—?Для начала хочу сделать то, ради чего тащу с собой эту камеру.—?Сольёшь отснятый материал в CIA, чтобы натравить на Мэркоф? —?Вэйлон неопределённо пожал плечами.—?Скорее всего. —?Я поджала губы. Потом достала из рюкзака несколько синих папок с секретной информацией, захваченных из психиатрической лечебницы и протянула Парку.—?Тогда прихвати и это. Не хочу, чтобы путь и смерть Майлза оказались напрасными. —?Фраза звучала с плохо скрываемым укором.Вэйлон неуверенно взял папки, одну из них?— самую верхнюю?— открыл и пролистал, после убрал в бардачок. Я же с превеликим удивлением обнаружила на дне сумки ещё одну камеру, потрёпанную и уже разрядившуюся, в каплях крови. И я знала абсолютно точно?— это та самая камера. Камера Майлза. Как и когда он успел подбросить её мне?.. Доставать аппарат из рюкзака показалось мне глупой идеей. Не знаю почему. Ну, не то чтобы не знаю, скорее, пытаюсь обмануть себя и придумываю отмазку. Просто это единственное, что журналист оставил мне на память о себе и о минувшей страшной ночи, которую и без этой ?памятки? я вряд ли когда-нибудь забуду. Закрыв разбитый экран, я оставила камеру у себя.—?Где ты живёшь?—?Что? —?дёрнулась я на вопрос парня.—?Куда тебя подбросить?—?А, ну, наверно, лучше к Колену. Родителям я в таком виде не покажусь. —?И демонстративно оттянула низ рубашки, заляпанной до безобразия кровавыми пятнами. Видок, признаться, хорош. Как маньяк-мясник из фильма ужасов, только топора или разделочного ножа не хватает. —?Дорогу знаешь?—?Да. —?Вэйлон повторно завёл двигатель. Джип плавно тронулся с места. —?Про меня Джефри лучше не говори. Я теперь для него, да для всех знакомых и друзей,?— всё равно, что магнит опасности и бед. Не хочу втягивать ни в чём не повинных людей.—?Понимаю,?— на этом разговор был окончен.На дорогу до дома Колена ушло полчаса вместе с пробками, которые решили образоваться именно тогда, когда этого меньше всего желаешь. Определённо, мы с Парком ?победители по жизни?. Вырвавшись из гудящего потока машин, заполонивших главную полосу, Вэйлон проехал окольными путями, известными, похоже, только ему и ещё парочке умников, последовавших нашему примеру. Автомобиль остановился у старого общежития, где жил мой друг.—?Ну, пора прощаться? —?Я протянула программисту руку, вид которой заставил меня ужаснуться и почувствовать отвращение к самой себе. —?Будь осторожен, Парк. И не болтай лишнего нигде.—?Ты тоже. —?Он пожал мою ладонь, щуря голубые глаза.—?Быть может, ещё свидимся. —?Закинув рюкзак на плечо, я вылезла из джипа, озираясь по сторонам и боясь, что если мой нереально пёстрый раскрас запалят случайные прохожие, у них случится нервный срыв, а потом кто-нибудь позвонит в полицию и скажет, что я кого-то убила. Слава богу, рядом было пустынно, как в супермаркете после распродажи. Я без промедления шмыгнула в открытую дверь здания, а оттуда уже проследила, как Вэйлон Парк уезжает на машине Майлза Апшера.***—?Кейт! Чёрт, да ты вся в крови! —?в ужасе воскликнул Колен, едва открыв передо мной дверь. На своём лице я заранее изобразила покерфейс, скосив глаза куда-то в сторону. Поэтому видеть, как меняется выражение лица лучшего друга, не могла. Да на что там смотреть? И так знаю, как его перекосило. —?Заходи в квартиру скорее, пока кто-нибудь не скончался от инфаркта при виде тебя!—?Спасибо, дружище! Умеешь поддержать. Никаких расспросов, всё потом. —?Сказала как отрезала я. Быстро скинула в прихожей сумку и, не спрашиваясь хозяина квартиры, прошла в ванную, засев там аж на добрых полтора часа. О, какое же это счастье?— принимать горячую ванну с лёгкой, приятно пахнущей пеной под расслабляющую музыку. Лично у меня этот процесс был похож на экскурсию в самый настоящий Рай. Иронично-то как, чувствуете? Из Ада в Рай…—?Кейт, ты там как, жива? —?За дверью прозвенел встревоженный голос моего лучшего друга.—?Да. Уже выхожу. —?Я как раз обернулась в гигантское банное полотенце оливкового цвета, что отдалённо напоминал цвет кожи при морской болезни. Накрывать волосы дополнительным полотенцем не стала, потому холодные капли со слипшихся прядей свободно падали на плечи и спину. Но мне было плевать. Раньше бы это вызвало неприятные ощущения, однако теперь было с чем сравнивать. Я взглянула на себя в зеркало. Ничего не изменилось. Я так же бледна, глаза уставшие и совершенно лишены каких-то эмоций. Губы дёрнулись в усмешке.?Какая же ты отвратительная, Кейт Мидлтон?,?— не меняясь в лице, пробубнила я, уже мысленно разбив зеркало кулаком вместе с раздражающим отражением.Колен стоял у самой двери, прислонившись спиной к стене и засунув руки в карманы домашних штанов.—?Ты чего тут стоишь? —?Хмуро выдала я, машинально проверяя, на месте ли полотенце. Собственно, мой столь откровенный внешний вид никого из нас не смущал по причине, что мы знали друг друга слишком долго и хорошо.—?Я заволновался и решил проверить, не утонула ли ты там. —?Саркастично отмахнулся друг и тут же словил мой недовольный взгляд. —?Ладно, идём на кухню. Я перебинтую твои ноги, заодно расскажешь, что с тобой стряслось.Как и было оговорено, следующий час я провела, нервно ёрзая на стуле, пока ?добрый доктор? Джефри терпеливо пытался обработать раны на моём лице, руках и ступнях, а потом ещё и перебинтовать всё, до чего мог дотянуться. Пока меня превращали в мумию, я вкратце описала недавние события. Правда, встреча с Майлзом, Вэйлоном и существование Вольридера остались в тайне, как и планировалось. По окончании повествования Колен сдержанно обругал себя за то, что пошёл на поводу у нашего общего фетиша в азартных делах и позволил мне довести себя до столь плачевного состояния.—?Почему ты не позвонила мне?! —?Как-то уж больно зло спросил парень, сидя напротив и проворачивая в пальцах чайную ложку. —?Неужели этот грёбаный спор стоил таких жертв?—?Ты знаешь меня лучше всех: если что-то решила, то пойду до конца. Жизнь ничему не учит. —?Шутить не было настроения, но мне не слишком хотелось, чтобы Колен видел, как изменила меня минувшая ночь. Он адресовал мне негодующий взгляд.—?Ты могла погибнуть! Вспомни, мы условились, что чуть что-то пойдёт не так или тебе будет угрожать хоть малейшая опасность, ты бежишь оттуда, а если не можешь выбраться самостоятельно, звонишь мне! Ты клялась, что вернёшься целой и невредимой, а в итоге вся в ранах и ссадинах плетёшь, будто бы всё в порядке! —?Никогда ещё я не видела Колена таким злым. Прежде он никогда не повышал голоса на меня и только теперь показал свою вторую сторону. Я даже не сразу поверила в происходящее, однако, возражать что-либо не стала за неимением ни единого аргумента.Друг не успокоился, пока не выпустил весь пар. К тому моменту я едва ли желала находиться рядом с ним и с трудом сдерживая слёзы. Парень подорвался со стула, подошёл ко мне, сел на корточки и уткнулся лицом в мои обнажённые колени, как маленький ребёнок.—?Кейт, скажи, почему ты совершенно не думаешь о последствиях? Подумай только, что бы было со мной, случись с тобой что-то непоправимое. А твои родители? О них ты подумала? Неужели мы так не важны для тебя? Почему ты так жестока??Ты не прав…??Я положила холодные ладони ему на голову, пальцами зарываясь в тёмных прядях. Несколько обжигающих слезинок всё же скатилось по щекам. Колен поднял голову, и мы встретились взглядами. В тот момент моё сердце болезненно сжалось, заныло от всей той боли, что отразилась во взгляде моего друга.—?Прости. —?Шепнули мои влажные от слёз губы. Я наклонилась к парню и прижалась к его лбу своим, предпочитая закрыть глаза и больше не мучить ни себя, ни Джефри переглядками. —?Мне было так страшно! Я думала, что сойду с ума в той лечебнице. И когда он погиб, я…—?Кто ?он?? —?Колен дёрнулся, но я не позволила ему поднять головы, удержав её руками. Осечка взволновала нас обоих, однако по совершенно разным причинам.—?Не спрашивай больше ни о чём. Я так рада, что вернулась и теперь хочу оставить всё в прошлом, забыть и никогда не возвращаться к этому кошмару. Помоги же мне.—?Я рядом.***В последующее время всё свободное время я, не исключая ни одного дня, с утра и до позднего вечера проводила с Коленом, зависая то у него в кафе, то дома. Казалось бы, столь чрезмерное внимание с моей стороны должно было вскоре начать надоедать парню, однако Джефри, похоже, нравилось такое положение дел. Он словно светился от счастья (и ничуть не скрывал этого) почти каждую минуту, когда нам удавалось побыть наедине. Родителям пришлось скормить какую-то чушь на счёт происхождения царапин на моём лице, пока не успевших затянуться. Вроде как я каталась на велосипеде и очень удачно приземлилась лицом на асфальт пару-тройку раз. Это хорошо, что всё остальное удалось скрыть. Мама долго причитала по этому поводу. Отец только хмурился, но сомневаться в истинности наших совместно придуманных с Джефри объяснений у них не было повода.Как ни странно, со дня, когда я вернулась из Маунт-Мэссив, мы с Коленом ни разу не говорили о произошедшем. Обсуждали всё, вплоть до политических или религиозных убеждений, но о той злополучной ночи ни я, ни тем более мой друг не упоминали. Не скажу, что и мои мысли теперь были полностью чисты от воспоминаний?— нет, но постепенно начала приходить в себя. Можно сказать, сейчас я прохожу ускоренный курс реабилитации без вмешательства врачей и весьма успешно иду на поправку. Разумеется, подсознание подкидывает ночью какой-нибудь очередной кошмар с кровавыми сценами из путешествия по психушке, повторяя для меня, как на записи, то, что я надеюсь забыть.Чаще всего мне снится Майлз. Кошмар начинается и заканчивается всегда одинаково. Мертвенно бледный Апшер, чьё тело изначально совершенно цело и невредимо, стоит в кругу света от оголённой лампочки над его головой. Он улыбается одними губами, глядя на меня, но льдисто-серые глаза остаются холодными. Парень протягивает вперёд руки ладонями вверх и в этот момент пальцы, которые в реальности были утрачены при встрече с Трагером, сами по себе с мерзким хрустом ломаются и падают на пол. Из образовавшихся рваных ран хлещет кровь, заливая тёмный паркет. Майлз точно не замечает этого и всё с той же приторной улыбкой направляется в мою сторону. Под его ногами громко хлюпает кровь, расходясь от каждого нового шага множеством кругов. Я не двигаюсь, парализованная ужасом. Апшер не останавливается, его шаги раздаются всё чаще. Резкий звук ломающихся костей оглушает меня, заставляя вздрогнуть. Наблюдаю, как Майлз всё же тормозит, опускает руки вдоль туловища и, скосив взгляд к полу, приподнимает ногу. Под ней оказывается раздавленный в тошнотворное месиво палец журналиста. Парень усмехается, переступает некогда часть своей верхней конечности и подходит ко мне вплотную. Для меня перестаёт существовать всё, кроме человека передо мной?— главного героя моего кошмара. В голове отдаются удары собственного сердца, пожираемого страхом. Мы смотрим друг на друга, глаза в глаза. Майлз наклоняется к моему лицу. Его холодные сухие губы скользят по моему виску, щеке, устремляются к уху.?Вернись ко мне…??— Шепчет репортёр, пока я ищу спасения, всматриваясь в кромешную тьму за его спиной.?Нет…??— У меня дрожит голос, трясутся руки и колени. Шея, живот и спина холодеют.?Вернись ко мне!??— Более настойчиво повторяет псевдо-Апшер, выпрямляясь и смотря на меня с высоты своего исполинского роста.?Нет! Исчезни, исчезни! Ты ведь погиб!??— зажмуриваю глаза и отступаю назад, чтобы убежать, но не успеваю. Парень хватает меня за запястья обеих рук, удерживая на месте. Попытки вырваться безуспешны.?Посмотри на меня,?— теперь его голос тих и мягок. Подчиняясь прихоти своего разума, действующего по законам сна, я против собственной воли вновь смотрю на журналиста. С трудом мне удаётся подавить рвущийся наружу крик. Из опустевших глазниц парня струится багряная кровь, собирается на подбородке и вязкими каплями падает вниз. Кожа лица и шеи Майлза краснеет, покрывается паутинкой мелких свежих порезов. На белой рубашке в районе груди и живота расползаются множество кровавых пятен. Я начинаю осознавать, что это всего лишь сон, однако отличий в чувствах меж реальностью и вымыслом не нахожу, поэтому и очнутся сразу не могу. Всё происходит так, как если бы это было в реальности. —?Это всё из-за тебя. Почему ты бросила меня???Ты не настоящий?,?— с трудом справляясь с напряжением, я смело смотрю своему страху в глаза. Апшер молчит, мрачнея в выражении лица. Потом обнажает окровавленные зубы в зловещем оскале и отступает назад, пока его не поглощает мгла, до сих пор окружавшая нас.?Я реальнее, чем ты можешь вообразить…??— Звучит отовсюду ледяной смех журналиста. Всё меркнет. Меня как будто выталкивает из параллельной реальности так, что проснувшись посреди ночи, я едва ли не задыхаюсь, мечась глазами от одного утонувшего в потёмках угла комнаты к другому. Подобные ужастики могут повторяться не только каждую ночь, но и по несколько раз за один сеанс. Впечатление, что ты загнан во временную петлю без шансов остановить события или хоть что-то изменить в их развитии. И хоть я совсем не ощущаю недосыпа, меня не устраивают такие сновидения.Совсем недавно пришло письмо из моего колледжа, извещавшее меня о том, что выпускные экзамены назначены на десятые числа февраля, поэтому я могла ещё как минимум два месяца не спешить возвращаться. Программа не сложная, конспекты все на руках, а учить можно и тут, в Денвере. К тому же я не готова пока уехать. Позвонила своему куратору, чтобы предупредить об отсутствии на занятиях по якобы семейным обстоятельствам. Мистер Филч принял известие спокойно и даже лояльно. В его группе я слыла чуть ли не самой умной, но эта заслуга досталась мне лишь из-за упорства и любви к изучаемым предметам. Остальные слишком ленились напрягаться. Примерно в таком ритме проходила моя жизнь до одного события, перевернувшего всё в моей жизни. Второй раз…—?Слушай, Кейт,?— Джефри нервозно комкал белую бумажную салфетку. Мы вдвоём сидели за столом в помещении для персонала, пока у парня выдалась свободная минутка. —?Даже не знаю, как сказать…—?Говори, как есть. —?Я тепло улыбнулась ему, сложив руки на столешнице и внимательно вглядываясь в лицо от чего-то вдруг засмущавшегося друга. —?Уж мне-то ты можешь доверять.—?Да… —?согласно протянул Колен. —?В общем, думал сделать это как положено, но, видно, не получится.—?Что сделать?—?Кейт, что если нам попробовать встречаться? —?Выпалил он, словно страшился струсить, а я так и замерла с открытым от неожиданности ртом. —?Мы давно знакомы и, как мне кажется, подходим друг другу.—?Я… даже не знаю, что сказать,?— мой голос слегка охрип и сделался тише привычного.—?Я не тороплю и ни в коем случае не давлю на тебя. Думай столько, сколько потребуется.***Минула третья неделя. Ничего кроме тяжёлых раздумий это время мне не принесло, да и я не особо страдала от своих скрупулёзных попыток взвесить все ?за? и ?против?. Собственно отказывать Колену причин не было, однако спешить соглашаться быть его девушкой тоже не входило в мои планы. И, тем не менее, когда через неделю парень недвусмысленно намекнул, что хочет получить ответ, я не смогла сказать ?нет?. Родители одобрили наши отношения, и могу сказать точно: зная их тёплые чувства к Джефри, папа и мама с радостью благословили бы нас, если бы мы вдруг сообщили им, что решили пожениться. Моё же дружеское отношение к Колену ничуть не изменилось, не стало любовью, на которую рассчитывал мой друг, даже малой влюблённости не было. Не спорю, он весьма привлекательный юноша и запросто очаровывал десятки девушек присущим ему от рождения обаянием, но только не меня?— одну единственную, в которую умудрился влюбиться. Парадокс. Я согласилась не из чувства жалости, боясь разбить Колену сердце. В моей душе таилось эгоистичное желание, можно сказать жажда заполнить ту свирепо воющую от тоски пустоту, которая питалась чувством вины перед покойным Майлзом. Мой ад продолжался.—?Тебе не холодно? —?Участливо поинтересовался Колен, приобнимая меня за плечи. Мы прогуливались под руку в парке и выбрали для этого не самый тёплый вечер. Осенний ветер всё больше и больше набирал силу. Тёплая куртка и то не спасала.—?Немного. —?Призналась я, крепче сжимая пальцы у него на руке, отнюдь не от холода. Мне казалось, словно за нами кто-то наблюдает. Становилось не по себе, но сколько бы я не оглядывалась по сторонам, ища виновника неприятных ощущений, обнаружить так и не смогла. —?Давай вернёмся. Скоро стемнеет.—?Хорошо. —?Парень бережно поцеловал меня в висок и, не убирая руки, развернул меня в обратном направлении. Не в первый раз мне стало стыдно перед ним. Я встречалась с настолько идеальным парнем, что любая бы позавидовала, но ответить на его чувства в полной мере не могла, потому что не любила. Дорожила, берегла, помогала, доверяла, обнимала и целовала, но не могла стать полностью его. Знаю, что не заслуживаю такого счастья, но если в моих силах подарить счастье лучшему другу, будучи рядом в качестве любимой девушки, то не важно, какова цена.Аллеи постепенно опустели. Зажглись фонари, освещая для нас дорогу к уже видневшемуся впереди выходу из парка. В тёмном небе с утонувшими в нём светлячками-звёздами ярким диском взошла луна, а мягкий свет создавал таинственный бледный ореол вокруг ночного светила. Под напором мощных порывов ветра высокие деревья раскачивались, скрипя ветвями и взволнованно шелестя жухлой листвой. Атмосфера резко изменилась с умиротворённо-романтичной на зловещую. И, слава богу, рядом находился Колен. Он рассказывал историю о том, как недавно в очередной раз отшил какую-то девчонку, втюрившуюся в него по уши.—?…Знаешь, как вытянулось её лицо, когда я сказал, что моё сердце занято. —?Он тихо засмеялся.—?Ты так жесток. —?Я скривилась в усмешке, неотрывно смотря на Джефри снизу вверх. Его лицо сейчас было таким красивым.?Вот же он, Кейт, твой принц! Идеальный во всех отношениях мужчина, который из кожи вон лезет ради тебя. Так что тебе ещё нужно???— мысленно спросила я саму себя.Парень, видимо, почувствовал на себе мой пристальный взгляд и перевёл глаза на меня.—?Всё в порядке? —?Опять эта его забота, хлыстом бьющая по моей совести.—?Да, конечно,?— наверняка он видел это страдальческое выражение моего лица, хоть я и постаралась отвернуться как можно скорее.Взгляд уцепился за тёмный силуэт человека впереди, взявшегося неизвестно откуда и идущего нам навстречу медленной прогулочной походкой. Моё сердце пропустило удар, после испуганно забившись о грудную клетку. Я буквально кожей чувствовала опасность. Человек приближался, опустив голову, засунув руки в карманы распахнутой куртки, из-под которой виднелась белая рубашка с множеством ассиметрично расположенных на ней кривых жирных полос. Но лица по-прежнему было не видно, даже когда человек попадал под хорошо освещённые фонарями участки аллеи. Я инстинктивно прижалась плотнее к парню подле меня, вероятно, слишком увлечённому новым рассказом и просто не замечающему происходящего.И вот незнакомец оказывается на расстоянии вытянутой руки. Я смотрю на него; он приподнимает лицо и встречается со мной взглядом. Сердце совершает новый болезненный скачок. По телу пробегает дрожь, а время мучительно замедляется, заставляя ощутить каждую секунду как полноценную минуту. Я в ужасе распахиваю глаза, не в силах поверить, что вижу перед собой Майлза Апшера. Не разрывая зрительного контакта, он равняется с нами, проходя в считанных сантиметрах от меня. Мне снова чудится эффект замедленной съёмки. Майлз поворачивает голову, провожая меня спокойным взглядом. Ещё мгновение, и тонкие губы репортёра растягиваются в кривом оскале. Слышу едва уловимый довольный смешок, потонувший в звуке окружающей природы. Хочу кричать, но не могу,?— тело не слушается. В приступе паники мечусь в поисках подтверждения, что это не моя воспалённая фантазия и не кошмарный сон. Взор падает на белую рубашку, где причудливый ?рисунок? оказывается расползшимися кровавыми дорожками. В голове звучат оглушительные автоматные очереди из воспоминаний о страшной гибели журналиста. Опять гляжу в лицо Майлза; Апшер поднимает глаза поверх моей головы, и я осознаю, на кого он теперь смотрит. Проходят какие-то мгновения, но их вполне хватает, чтобы репортёр переменился в мимике в совершенно противоположную сторону. Его лицо приняло напряжённое выражение, затем исказилось гримасой неприязни, а в итоге покрылось коркой отвращения. В прежде холодных глазах полыхнуло безумное бешенство вместе с презрением. Лишь в одном этом взгляде Апшера без труда читалось то, насколько он разозлён. Я помнила глубокий серый цвет его глаз при нашем знакомстве, и сейчас он полностью растворился в ядовито-жёлтом свечении, растёкшемся дьявольским мерцанием по радужке. Я знала, что он мёртв, я почти смирилась и отпустила, но здесь и сейчас поняла, что никакого конца не было. К вискам приливает кровь, из-за чего голова начинает кружиться. Меня легонько дёргают за руку, заставляя упустить из вида репортёра. Но его размеренные шаги всё ещё раздаются где-то позади, потихоньку смолкая во мраке надвигающейся ночи.—?Родная, тебе плохо? —?Взволнованный тон Колена прорывает вакуум тугого оцепенения. Я молчу, решительно глядя в глаза друга. Похоже, моё прошлое догнало меня, угрожая настоящему, и не только моему. Необходимо что-то делать, пока не поздно.Хватаю ладонь Джефри, переплетая наши пальцы, и силой тащу за собой к центральной арке.—?Кейт, что происходит? От кого мы бежим? Нам кто-то угрожает??Не нам. Тебе…?Мы покидаем парк не оглядываясь. Ветер свистит в ушах; в лицо летят сорванные с веток жёсткие листья вперемешку с дорожной пылью. Ураган набирает силу.***Возвращение домой было более чем спешным. Джефри так и не удостоился ответа на вопрос, почему я внезапно повела себя точно умалишённая. Да и что можно на это ответить? Что по мою душу явился выходец с того света, явно больше не являющийся простым человеком и, судя по секундному, но более чем красноречивому взгляду, готовый разорвать моего теперь уже парня в клочья при первой возможности? Да, очень убедительно. Вопреки всей бредовости, правда была именно такой. Я долго отходила от шока и предприняла всевозможные меры, чтобы навести порядок в своей больной голове: сначала контрастный душ, потом чашка ароматного чая с ромашкой под просмотр телевизора. Колен сделал мне расслабляющий массаж и настоял, чтобы я легла спать пораньше. Однако, этой ночью забыться сном мне никак не удавалось. Когда при попытке отвлечься в памяти в очередной раз всплыл образ Апшера, я окончательно сдалась. С час пролежала в постели, глядя в белый потолок с одной единственной мыслью?— как обезопасить Джефри, чтобы Майлз, точнее то, что когда-то им было, не добралось до бедного парня и не навредило. Не нужно быть гением, чтобы понять, что сейчас ни в чём неповинный человек находится в опасности исключительно из-за меня, из-за того, что я рядом…Я зажгла ночник. Настенные часы только-только показали два часа ночи. Колен мирно посапывал рядом, лёжа на животе и заложив обе руки под подушку. Первый раз, когда мы спим вместе в статусе пары, и то, согласие я дала только после долгих уговоров. Не стану сваливать всё на страх близости?— раньше мы частенько засыпали в одной кровати, и эта привычка не спешила исчезать. Скорее всего, я просто зациклилась на случившемся, вот и, кажется, будто стоит мне дотронуться до своего парня, тут же явится Майлз и прикончит нас обоих так, что воскресать не захочется. Тихо встав с постели, накидываю тёплый халат и плетусь на кухню. В холодильнике нахожу сок и наливаю себе в чашку, а потом бреду в зал. Раз не могу отдохнуть как все нормальные люди в это время суток, буду коротать его с другом каждого полуночника.Сидя в кресле, пятидесятый раз щёлкаю по каналам в поисках подходящего, но останавливаюсь, едва вспоминаю, что где-то на дне моего рюкзака, чудом ещё не выброшенного на помойку, лежит разбитая камера репортёра. На ум приходит соблазнительная идея взглянуть на её содержимое. Ноги сами несут меня к цели, поэтому уже через пару минут я сижу в том же кресле в руках со съёмочным аппаратом. В холодном свете телевизора корпус камеры поблёскивает серебром. Провожу пальцами по гладкой холодной поверхности и с тоской вспоминаю ту злосчастную ночь в лечебнице. Открываю экран. Он разбит в нижнем левом углу?— последствия сильного удара, когда камера ускользнула из рук хозяина и провалилась в расщелину. Она разряжена. Чтобы зарядить аккумулятор, нужна пара батареек, которые я так нещадно реквизирую у телевизионного пульта. Нажав кнопку, вижу, как экран загорается синевой, следом демонстрируя логотип и название фирмы производителя. В меню нахожу папку с сохранёнными файлами: в ряд выстраиваются несколько продолжительных видеороликов, не имеющих имён кроме системных, и отдельная папка с подписью ?Личное?. Мне страсть как хочется залезть первым делом туда, но я делаю над собой усилие и просматриваю сначала не озаглавленный материал. Первые два видео составляли один репортаж о производстве какого-то нового ядерного оружия и сбыте его в страны ближнего зарубежья с целью получения прибыли. В сюжете полно сторонних интервью с лицами, участвовавшими в подготовке операции разоблачения. Каждого Майлз хорошенько обработал, задавая массу наводящих вопросов. Его красивый глубокий голос за кадром ни разу не дрогнул. Оно и понятно?— Апшер мастер своего дела, сомневаться не в его характере. Оставшиеся три ленты были записью нашего с ним маршрута по всем ?достопримечательностям? Маунт-Мэссив. Я не стала смотреть фильм целиком, лишь отдельные моменты, когда мы с Майлзом разделялись.?Разве так погибают герои??С тихим вздохом закрываю глаза. Мотнув головой, возвращаюсь к ?личному? файлу репортёра и спешу начать воспроизведение.Ясный весенний день, залитый солнечным светом. Множество яблоневых деревьев стоят в пышном цвету, а под ногами мягким ковром расстилается сочная зелень травы. На заднем плане виден большой двухэтажный жилой дом, внешне больше похожий на кукольный, с маленькой уютной террасой и невысоким кованым забором вокруг. Местом съёмки стал чей-то сад.?— Нора, ну ты где? —?Смеётся за кадром мягкий голос Апшера, значительно отличающийся от привычного, сильного и густого. —?Мне уже ехать пора?.Почти сразу в кадре появляется симпатичная девушка того же возраста, что и я сейчас: в белом приталенном платье, опоясанном широкой нежно-голубой лентой, она выглядит хрупкой статуэткой. Раньше я думала, что на свете не так много людей с похожей внешностью и уж тем более не ожидала увидеть своего почти что двойника. Эта так называемая Нора казалась точной копией меня, не считая прищурых голубых глаз, крошечной родинки на правой щеке и нежной улыбки, адресованной снимающему её парню. Даже ростом она не отличалась. Девушка смотрела точно в объектив камеры; через дисплей её взгляд достигал и меня.?— Это так срочно? —?Девушка приподнимает тонкие брови в молящем жесте. —?Майлз, в последнее время мы редко видимся. Я уже начинаю ненавидеть твою работу?.Закатываю глаза. Глупая. Знала бы она, каким трудом и потом Апшер зарабатывает… зарабатывал на жизнь.?— Перестань,?— слышу, как он улыбается,?— так будет только первое время. К тому же, ты сама студентка и не можешь тратить бесценное время на дела сердечные, когда гранит науки ждёт, пока его разгрызут. Я обязательно приеду в следующем семестре!?Пока ясно одно: Нора была девушкой Майлза, когда тот только занялся журналистикой.?— Да хватит тебе уже снимать!??— Она притопнула ногой, смешно насупившись, и выбросила вперёд руку, пытаясь заслонить ладонью объектив камеры.?— Я практикуюсь! —?Он ловко увернулся, игриво вертясь вокруг недовольной Норы и, подлетев со спины, обнял за талию одной рукой; развернул камеру так, чтобы вместе с девушкой попасть в кадр. —?Так лучше??Что тогда, что в момент нашего недолгого общения Майлз бесспорно обладал поразительно гармоничной внешностью, смешивабщей утончённость одновременно с ясно ощущаемой мужественностью. Да он почти не изменился с тех пор. Единственный недостаток ?Апшера того времени??— выбивающийся из общей картины тембр голоса, конечно. Он звучит инородно для меня, режет слух и раздражает. Но это уже не важно…?— О, только не этот твой излюбленный способ смягчить меня! Это же не честно!??— Нора безуспешно пытается выбраться из захвата своего парня. Её сил не хватает надолго, и девушка сдаётся на милость Майлза.?— Чтобы удержать тебя, я готов быть нечестным, коварным и совсем чуть-чуть тираном?. —?Воркует журналист, томно глядя на раскрасневшуюся девицу, а потом отрывисто целует её в губы.Запись прерывается, экран покрывается мелкими мошками серой ряби, пока я остаюсь неподвижно сидеть в кресле, впав в глубокую задумчивость. Мысли не желают восстанавливать хронологию событий и фактов; всё как в тумане. Упрямо пытаюсь заставить сознание слушаться и сопоставить части мозаики, но мозг прекращает работать вовсе. Меня неумолимо начинает клонить в сон и, спустя пару минут, прислушиваясь к мольбам моего выбившегося из сил организма, я откидываюсь на спинку кресла, проваливаясь в мир снов и грёз.На следующее утро я проснулась совершенно разбитая: голова, как и всё остальное тело, разрывалась от не щадящей моих нервов боли. Хотелось броситься в ближайший оружейный магазин в том, в чём есть, и, отрубив продавца на время, пальнуть себе в голову из первого же заряженного револьвера. Хорошо, что я не настолько отчаянная. Вместо неудобного кресла встретить новый день повезло уже в мягкой кровати Колена, которого рядом не оказалось, только по привычке педантично заправленная им половина постели. Но ничего удивительного?— Джефри часто приходилось начинать день с возмутительно раннего подъёма, а после восьми часов, проведённых в шумной забегаловке, постоянно стоя на ногах, он возвращался домой с видом хуже, чем у загнанной лошади. Ему могли поставить в график две смены подряд или ни с того ни с сего назначить внеплановый выход на работу в законный выходной. Я активно пыталась и продолжаю пытаться вразумить парня и заставить уволиться, пока он не оказался на больничной койке в обморочном от переутомления состоянии. На этом чёртовом кафе свет клином не сходится! Но всё впустую. Колен упорно игнорирует любые беседы на сей счёт, и продолжает гробить свои нервы и здоровье. Упрямый осёл!На белой подушке Колена лежала небольшая записка, предназначающаяся мне.?Доброе утро, соня! —?Я покосилась на будильник. Без двадцати час. И правда, соня. —?Сегодня, слава богу, ты спала спокойно, более или менее. Пару раз врезала мне рукой по лицу, но, как ни странно, на работу я ушёл целым и счастливым. Последний пункт также твоя заслуга.Сегодня буду к обеду. Может, сходим куда-нибудь вместе, отдохнём. Так что давай-давай, чисти зубки, наряжайся, прихорашивайся и жди своего мужчину.Люблю тебя. Твой Колен?.—?Вы опаздываете, сэр,?— театрально прицыкнула я языком, сползая с кровати, чтобы отправиться в ванную для утренних процедур.***Пять вечера. Я сижу на стареньком диване в зале, прижав колени к груди и обхватив их напряжёнными руками. Периодические покачивания выдают волнение, сдавливающее мои душу, сердце и мечущиеся мысли холодными тисками опасений. Его до сих пор нет. Колен не вернулся домой ?к обеду?, как обещал. Названивая парню почти каждые пол часа и не получая ответа, я терялась в догадках, что могло с ним случиться. Раньше он никогда не забывал сообщить, где находится и чем занят. Например, если случится задержаться на работе или отправиться с друзьями в бар. Но делая вывод из телефонных разговоров, никто из знакомых сегодня не видел Джефри. Я поставила на уши всех и каждого, чей номер смогла отыскать в телефонной книжке своего парня. Самое страшное было то, что предчувствие трезвонило во все свои мрачные колокола, заставляло досрочно паниковать, рисовать в воображении не радужные обстоятельства. Я подорвалась с места, слишком резко и тёмные пятна заплясали перед глазами; заходила по комнате, как какой-то тигр в клетке зоопарка.—?Чёрт, да где тебя черти носят?! —?теперь и голос отдалённо напоминал рычание полосатого хищного зверя.?Привет! Это Колен. Сейчас ответить не могу, поэтому оставьте своё сообщение на автоответчик?.Сбрасываю вызов. Наспех обувшись, натянув на плечи куртку и закинув на плечо сумку, вылетела из квартиры. Туманно соображая, куда ведут меня ноги, неожиданно наполнившиеся силами для бега, я спешила вдоль знакомых улиц, лишь изредка тормозя и извиняясь перед сбитыми прохожими. Так, для приличия. На самом деле мне было плевать. Чьё-то неодобрение моей неосторожности?— сущий пустяк на фоне переживаний за близкого человека. За несколько кварталов до места нахождения кафе я услышала раздражающе громкий рёв сирен, но понадеялась, что мои уши обманывают меня, и звук угрозы находится в другой стороне. Разумеется, снова вышла ошибка. Опасения подтвердились, едва я повернула за угол последнего дома, отделявшего меня от цели. Гигантское здание, в котором находилось проклятая забегаловка, было полностью оцеплено стражами порядка и несколькими группами спецназа, не позволявшими образовавшейся толпе гражданских лиц подойти слишком близко. У дверей стояло несколько патрульных машин, своими мигалками отбрасывая красно-синие предупреждающие всполохи. Среди них чёрный трейлер с одним единственным синим огоньком на крыше и какой-то белёсой эмблемой в виде герба США на фоне американского флага, почти стёршимися, без наименований или пометок. Впервые вижу такой. Что это за секретная служба такая?—?Простите, простите, извините, разрешите пройти. —?Маневрируя в галдящем столпотворении, пробираюсь в первые ряды, к чёрно-жёлтой ленте, служащей барьером. По счастливой случайности поблизости спиной ко мне стоит блюститель порядка, и что-то передаёт по рации. —?Простите! Сэр, можно узнать, что тут произошло?—?В этом кафе убили человека. —?Коротко бросает он через плечо, пока я в запоздалом ужасе замираю. Новая волна паники выбила воздух из лёгких.—?Не может быть. Как же так. —?Горестно шепчу я, но, неожиданно опомнившись, быстро спрашиваю, то, зачем собственно и явилась:?— А Вы, случайно, не знаете, как я могу найти Колена Джефри? Он работает здесь. Я его девушка.Полицейский поворачивается ко мне лицом, что наполовину скрыто за тёмными очками и затемнено козырьком фуражки.—?Боюсь, это не возможно. —?Он поджимает губы, переступая с ноги на ногу.—?Что значит невозможно?—?Как раз его убийство мы и расследуем. —?Мои глаза расширяются, сердце срывается в пропасть, заполненную жгучей, почти невыносимой болью; оно стучит так, что его болезненно-отчаянные удары способны вот-вот оглушить. По телу бежит мощный электрический разряд, отбрасывая в глазах яркие вспышки искр и вызывая тёмные пятна. Бесчисленные мелкие колючие мурашки покрывают похолодевшую кожу спины. Молча, не дыша и не смея шелохнуться, как громом поражённая, смотрю перед собой, не в силах справиться с потрясением. Кажется, сама мысль о смерти столь дорогого человека звучит, точно приговор. Колен мёртв. Не может быть! Это неправда!—?Нет. —?Сипло хныкаю, мотая головой. Горячие слёзы бегут по пылающим щекам, собираясь на подбородке. —?Это ложь, этого не могло случиться! Вы, наверно, ошиблись…—?К сожалению, ошибки быть не может. При нём нашли документы, удостоверяющие личность погибшего. Так же, это подтвердил и хозяин кафе, ставший свидетелем произошедшего.—?Позвольте мне взглянуть на… тело. —?Я оказываюсь по ту сторону ленты в агонии подступающей истерики. —?Я его девушка и хочу…—?Боюсь, там не на что смотреть, мисс. —?Офицер придерживает меня за трясущиеся от рыданий плечи, не пуская дальше. —?Тело изуродовано.—?Что тут происходит? —?к нам подошёл седовласый мужчина средних лет, плотно сложённый, облачённый в строгий костюм и серый болоньевый плащ нараспашку. Бледное лицо его хранило натянутое спокойствие; болотного цвета глаза смотрели устало и даже сонно. —?Офицер, потрудитесь объяснить, почему гражданское лицо находится там, где ему быть не полагается?—?Сэр, это…—?Кейт Мидлтон. —?Перебиваю я, а полицейскому ничего не остаётся, как продолжить.—?Она утверждает, что является девушкой убитого парня. —?Сухо отрапортовал он. Я поспешила скинуть руки служащего полиции. —?Настаивает, чтобы ей показали место преступления и сам труп.—?Девушка? —?мужчина окинул меня изучающим взглядом. —?Что ж, ладно. Я Чак Вёрджил?— центральное управление штата Колорадо. Сожалею Вашей утрате.—?Спасибо, но всё же могу я, наконец, увидеть… Колена?—?Боюсь, подобное зрелище не для Ваших глаз.—?Господи, просто отведите меня туда! —?Надрывный вопль вырвался из горла, свистя раздражением. Чак приподнимает густые белёсые брови и уже без лишних споров молчаливым жестом руки призывает следовать за ним. Так страшно и одновременно больно. Меня словно рвёт на части изнутри собственная душа. Она вопит так громко, давится своим же воплем вместе с незримыми слезами, но никто кроме меня самой этого не в силах прочувствовать. Тяжесть вины не даёт дышать, гигантским ледяным булыжником с острыми, как бритва, краями прижимая моё сердце вновь и вновь, принося страдания. В голове безумные мысли мерцающим потоком мелькают в красном тумане остервенелого гнева на саму себя и того, кто повинен в смерти Джефри. Я, должно быть, проклята, не могу спасти никого, кто нуждается в этом. В последнее время на горизонте моей жизни чересчур часто маячит тёмный образ Костлявой: сначала она забрала Майлза, а теперь и Колена. Врагу бы не пожелала такой пытки.—?Ещё раз советую Вам отказаться. —?Вёрджил касается железной ручки двери. Он специально медлит в надежде на моё благоразумие.—?Нет. —?Я стискиваю зубы до скрежета и боли в дёснах, после слыша щелчок замка…Багряная кровь, нещадно захлестнувшая светлые стены, пол и потолок небольшого зала кафетерия успела сгуститься и подсохнуть, теперь слабо поблёскивая в лучах закатного солнца. Привыкшая к похожим ?пейзажам?, я лишь поглубже вдохнула поражённый запахом стали и гниющей плоти воздух, резко ударивший в голову и тот час же вызывавший рвотный позыв. Я накрыла нос и рот ладонью, чтобы не добавить к и так омерзительной картине красок содержимого моего желудка. Перевёрнутые столы, разломанные стулья, разбитая посуда и разорённая барная стойка производили впечатление, словно тут ураган прошёлся.—?Там. —?Глухо произносит Чак, указывая куда-то в сторону диванов. Медленно поворачиваю голову, в следующее мгновение жалея, что родилась настолько упрямой… Что вообще родилась.—?О боже…С трудом в том, кого раньше все знали как добродушного парня, одарённого природой во всех смыслах, я смогла разглядеть Колена Джефри. Возможно ли было подумать, что сотворить с человеком такое под силу хоть кому-то на всей Земле? Раньше бы я точно ответила ?нет?. Но не стоя напротив совершенно обезображенного тела лучшего друга. Его грудь насквозь пронзили массивные ветвистые оленьи рога, прежде служившие гордым украшением данного заведения. Джефри повис на них в неестественной позе безвольной куклой. Один вырост пробил череп и вышел остриём через глазницу. Из распоротой диафрагмы острые, изломанные рёбра торчали в разные стороны, раскрывшись подобно цветку, а на них пунцовыми гирляндами обвились кишки. Ни ног, ни рук у… трупа не было. Их точно вырвали под основание и аккуратно сложили на столе рядом. В раскрытой ладони одной из рук лежало сердце, понятное дело принадлежавшее Колену. Убийца оставил кровавое послание на столешнице.?Собственность?Голова идёт кругом. К горлу подкатил очередной ком из слёз, смешавшихся с рвотой. Настолько мощным стало потрясение, что окружающий мир утратил свои привычные краски, а позже и вовсе перестал существовать, превратившись в одно сплошное размытое пятно. Звуки слились гудящей какофонией. На какое-то время рассудок помутился. Я застряла в неподвижной безжизненной пустыне сознания, пытаясь не сойти с ума. Что это за рок такой? Почему он настиг меня, погубил ни в чём неповинного человека, дороже которого, не считая родителей, на всей Земле у меня не найдётся? За что я плачу столь высокую цену и за что расплатился Колен?Усталый голос Вёрджила достиг моих ушей резким окликом; я уцепилась за него, словно беспомощный утопающий за спасительный плот, вынырнув из удушающей скорбной пучины.—?Мисс Мидлтон,?— его лицо выражает неподдельную обеспокоенность,?— Вы бледны. Давайте выйдем на свежий воздух. Держитесь за меня.—?Да, спасибо. —?С трудом узнаю хриплый, то и дело пропадающий голос. Мужчина взял меня под руку и неспешно повёл к выходу.?Ты знаешь, кто это сделал! Это он! Он убийца!??— То немногое, что всё ещё оставалось при мне от покалеченного здравомыслия, громогласно твердило одну единственную мысль, вряд ли подверженную опровержению. Беспощадная правда, так долго отодвигаемая мной туда, где я могла бы её не замечать, окончательно укоренилась в своём мрачном положении. Сомнений не осталось: образ Майлза Апшера, что встретился нам с Джефри в парке несколько недель назад,?— вовсе не игра обезображенного воображения, не призрак прошлого и не кошмар, он реален. Невероятно! Апшер жив и теперь где-то в городе! Колен убит его руками, но пока не ясно, как репортёру удалось сотворить такое с парнем, равным ему по росту и комплекции. Жестокую расправу с моим парнем невозможно приписать к деяниям обычного человека, разве что у него не появилось что-то или кто-то, дающий невообразимую силу… Очевидно, Майлз изменился во всех смыслах. И он вернулся, упорно преследуя какую-то цель, слишком важную для него, чтобы отступиться. Возможно, я чокнутая, но думаю, эта самая цель напрямую связана со мной. Почему? Странно, что Колен Джефри?— человек, никогда в жизни не пересекавшийся с Майлзом за элементарным неимением подходящих обстоятельств, и единственный, с кем журналист видел меня после событий в психушке,?— погибает самым диким образом. Только раз я видела, как бы сказать… такой стиль убийства, и он был не от мира сего. Чересчур чётко прослеживается причинно-следственная нить, на мой взгляд. Даю собственную голову на отсечение?— Апшер скоро и до меня доберётся, но вряд ли с желанием убить. Вот тут всплывает ещё пара-тройка вопросов. Возможно ли обезопасить себя от этого маньяка и, если да, то как это сделать? Безопасно ли оставаться в Денвере дольше, подвергать знакомых и родителей опасности?..Прохладный сумеречный воздух с рассеянным в нём осенним ароматом пришёлся как нельзя кстати. Он отрезвил меня и привёл в чувства, не до конца?— достаточно, чтобы адекватно воспринимать окружающую действительность. Первые минуты я собиралась с силами. Вёрджил стоит поблизости, в любой момент готовый предпринять меры, если мне вновь приспичит впасть в полуобморочное состояние.—?Кейт,?— осторожно зовёт служитель закона. —?Я понимаю, Вам тяжело принять увиденное, и сочувствую Вашему горю, но чтобы преступник получил по заслугам, я вынужден просить о содействии следствию.—?Допрос? —?Он ходил вокруг да около, а меня это вечно раздражало в людях.—?Нет, скорее, просто беседа.—?Конечно. Что от меня требуется?—?Где и когда мы можем встретиться, чтобы пообщаться в рамках дела? Меня интересуют детали касательно Вас и Вашего покойного парня. —?Чак вытаскивает из кармана наглаженных брюк совсем новую пачку сигарет и достаёт одну, зажав меж губами.—?В эти выходные, наверно,?— сухо бросила я глядя на дымящуюся сигарету. —?Со временем сложнее.—?Тогда не могли бы вы оставить мне номер Вашего сотового? Созвонимся и договоримся о времени позже.—?Разумеется.В маленьком блокноте мужчины я чиркнула номер телефона, не особо стараясь выводить цифры. Вёрджил спрятал записную книжку во внутренний карман плаща. Дымящаяся у самого фильтра сигарета пару раз перекатилась из одного уголка его губ в другой.—?Хорошо. На сегодня закончим. Отправляйтесь домой и отдохните. Есть кто-то, кто может присмотреть за Вами?—?Да, моя семья.—?Назовите адрес, я Вас отвезу.—?Не стоит, я сама дойду, тут не далеко,?— сейчас хотелось остаться одной, лицом к лицу со своим несчастьем.—?Надеюсь. Ещё раз примите мои соболезнования.—?Спасибо.***Как я добралась до дома, в голове не отложилось. Не было ничего кроме опустошения и грызущего отчаяния?— чувств, превращавших душу в огромное выжженное болью поле с гуляющим в нём и одиноко завывающим чувством вины. Уже с час я, сидя за кухонным столом и помешивая в остывшем чае давно растворившийся сахар, тихо оплакивала Колена. Дорожки слёз начинали постепенно щипать щёки, не говоря об искусанных в кровь губах. Не замечая этого, я продолжала внутренне умирать. Меня несколько раз вырвало в периодических приступах беззвучных рыданий. Эта квартира, мебель и вещи в ней?— напоминание о Джефри, тяжёлым грузом давившее на меня со всех сторон. Его больше нет и никогда не будет рядом. Он никогда более не позвонит мне, не обнимет, не посмеётся вместе со мной над последствиями наших же дурацких выходок, которым в будущем тоже места нет… Подобная мысль доводила до сумасшествия. Хотелось кричать так громко, как только позволят голосовые связки, чтобы страдания с их удушающей хваткой хоть немного, но притупились. Кричать до потери голоса и онемения мышц лица, до судорог, потери сознания или, что лучше, до смешного нелепой смерти от остановки сердца. Но вся невысказанность водоворота чувств, терзаний сердца и рассудка, возопивших с мольбами о скорейшем прекращении этой пытки, так и остались лишь моими муками. Они уничтожали меня, не находя выхода. Я обессилила, потерялась в гниющих дебрях души. И клянусь, никогда я не была так близка к тому, чтобы плюнуть на всех и вся, и собственноручно оборвать свою жизнь. Безысходность вселила в меня опасно-притягательную идею, обещающую обретение свободы после смерти. Эгоистичный план, чтобы уйти от проблем. Скорее всего, я безнадёжно сломалась, дошла до конечной точки и сорвалась в пропасть без попыток спастись.Я поднялась со стула, готовая послушать зловещий внутренний голос. Безразличным взглядом обведя кухню, наткнулась на широкое лезвие ножа. В свете люстры оно неярко поблёскивало холодной сталью. В мозгу щёлкнуло что-то тревожное. Спустя секунду раздался дверной звонок, в тишине квартиры полоснув по слуху высокими нотами. Но стал ли он действительно спасительным или наоборот?— предвестником чего-то более страшного, я, к сожалению, знать не могла. Оставалось идти открывать дверь, предварительно утерев слёзы. Лучше бы я этого не делала, ибо в таком случае не встретилась бы с тем, с кем боялась столкнуться больше всего.—?Здравствуй, Кейт,?— Майлз Апшер собственной персоной хищно смотрит на меня сверху вниз. Я шокировано открываю рот. Слова застревают в горле горсткой костлявых комьев и превращаются в бессвязные звуки. Моя апатия бесследно растворяется в новь возобладавшем страхе.—?Чёрт! —?На удивление быстро спохватившись, порываюсь скорее закрыть дверь перед журналистским носом, но тот с нечеловеческой силой и скоростью успевает перехватить мои руки, толкает обратно в квартиру. Пячусь назад, пока не упираюсь спиной в стену. —?Убирайся!Майлз с интересом наблюдает за мной, надёжно сжимая запястья; он не двигается, молча смотрит. Происходящее очень напоминает звериную игру ?охотник-жертва? в дикой природе.—?Ты же погиб… В тебя стреляли, всадили больше дюжины пуль. Ты не мог выжить!Дрожь в моём голосе вызывает у парня смешок.—?Обычный человек не смог бы.—?Вальридер… —?Озвучиваю свою догадку я.—?Да. Теперь я, как бы сказать, что-то вроде его телесной оболочки, хозяина. —?Руки освобождаются от захвата. Майлз вскользь обводит глазами прихожую, где мы стоим, и, ловко стянув с плеч кожаную куртку, вешает её на вешалку рядом с моей. Затем хлопок двери и щелчок замка сообщает, что путь к отступлению отрезан. Я в ступоре ещё сильнее вжимаюсь в согретую живым теплом моего тела стену.—?Вернике говорил, что Вальридер не может покинуть стен больницы. Как ты…—?Прежний носитель, Уильям Хоуп, не имел возможности передвигаться, находясь в почти бессознательном состоянии. Как видишь, у меня было куда больше шансов выжить. Наш симбиоз весьма удобен. Все мои раны, даже смертельные,?зажили всего за каких-то четыре дня.—?Он… оно сейчас в тебе?—?Звучит извращённо, но да. И за нашу встречу я должен сказать ему спасибо. Когда в меня стреляли, я действительно ненадолго умер. Организм и, в частности, мозг, перестали функционировать. Вскоре они начали бы разлагаться, от меня бы ничего не осталось. Вольридер поддерживает жизнь в моём теле. Оно холоднее, чем прежде, и не устаёт от физических нагрузок, однако, в остальном я прежний.—?То есть, по сути, ты ходячий мертвец, существующий за счёт другого?—?Что-то вроде того,?— Апшер машинально прикладывает ладонь к груди, пару секунд смотрит сквозь меня и, едва глаза его яснеют, чему-то улыбается. —? Не бойся, я достаточно хорошо научился контролировать демона, так что причинять вред кому-либо без моей на то воли Вальридер не станет. Но злить его не советую.Прозвучит странно, однако, краткие пояснения журналиста уняли мою пустившуюся в пляс панику, всё же сохраняя напряжение и опасение.—?Но для чего ты здесь?—?Пришёл забрать то, что никому другому не должно достаться.—?Не понимаю,?— мой жалобный писк обрывает фразу под неожиданный удар кулака парня, пришедшийся всего в паре сантиметров поверх моей головы.—?Не смей включать дурочку,?— предупреждает репортёр, обжигая моё лицо могильным холодом своего дыхания. —?Я потратил столько времени, разыскивая тебя, а найдя, готов был разорвать собственными руками прямо в том самом парке, лишь бы ни с кем не делить. И хорошо, что не разорвал, иначе мои усилия пошли бы коту под хвост. Но без жертв всё равно не обошлось, верно? —?Он приподнимает подбородок, победно смотрит на меня; губы репортёра кривятся в гадкой ухмылке. —?Кого ещё я должен убрать с пути, чтобы ты стала только моей? А может сломать тебе ноги, чтобы ты больше не смогла убежать от меня?—?Ты убил моего парня. —?Зло рычу я, смачно плюнув на инстинкт самосохранения. Легко потерять голову, пережив столько стрессовых ситуаций. Собственно, я уже не чувствую ничего, кроме багряной пелены гнева, застилающего разум.—?А, ну да,?— непринуждённо, даже радостно тянет он, щуря глаза цвета расплавленного серебра, в глубине которых танцуют безумные черти. —?И сделал бы это снова. Знаешь, он так кричал, когда я потрошил его тушку. Бедный парень был ещё в сознании, когда увидел собственные внутренности в моих руках. Он умер медленно и мучительно, шепча твоё имя…—?Не смей! —?Я со всей силы отвесила Апшеру хлёсткую пощёчину. Его голова незначительно отклонилась в сторону. Призрачно-бледная кожа лица показалась мне ледяной. Журналист дотронулся длинными пальцами до пострадавшей щеки, ничуть не покрасневшей по сравнению с прошлым разом в лечебнице. Одним резким движением он обвил одной рукой мою талию, оторвав от стены и плотно прижав к своему остывшему литому телу, а второй зарылся в спутавшихся прядях волос, сжимая их в кулаке. Я была вынуждена поднять к Апшеру лицо.—?Скажи мне, Кейт, как далеко у вас всё зашло? —?Его глаза вспыхивают едва уловимым огнём бешенства. Вокруг зрачка расползается желтизна. —?Вы с ним спали?—?Отпусти,?— попытка вырваться провалилась.—?Отвечай на вопрос,?— мучитель сильнее стиснул объятия.—?Ты больной! —?Слёзы обиды покатились из зажмуренных глаз. Уму непостижимо! Почему кошмар, который другим может привидеться только ночью в тёплой постели, со мной происходит наяву? Знаю, что он улыбается своей кривой улыбкой, и, снова открыв глаза, лишний раз убеждаюсь в том, как хорошо изучила привычки этого человека всего за одну ночь.—?Я бы поспорил, но… —?он нарочито тяжело вздохнул,?— времени слишком мало.—?Для чего?.. —?в глазах резко темнеет; тело, пошатнувшись, устремляется к земле, но за миг до того, как отключиться, я чувствую ледяные руки репортёра, легко поднимающие меня в воздух. Дальше, как любят писать в таких случаях приверженцы сокращённого повествования, темнота накрывает моё сознание пологом забытья…***Смутно знакомый светлый салон автомобиля наполнен теплом работающей печки и нечёткими голосами AM-радио. В воздухе витает лёгкий хвойный аромат с примесью каких-то масел. Приятный запах успокаивает; думать о чём-либо совсем не хочется. Однако, благодатное ощущение невесомости рассыпается на крошечные осколки, когда спокойный мужской голос пробуждает сознание.—?Хорошо, что ты пришла в себя. Мы почти приехали,?— до меня, наконец, доходит, что Майлз Апшер без разрешения засунул меня на заднее сидение неизвестно откуда взятой машины и куда-то везёт. Как ошпаренная, я подскочила из горизонтального положения в вертикальное, тут же поняв, как в такие моменты бывает плохо перетрудившейся голове.—?Куда ты меня везёшь?! —?Мглу за окном пронизывал свет частых фонарей. Одинокая дорога, по которой мчался наш железный конь, пролегала через бескрайнее кукурузное поле; догадаться, что мы выехали за пределы города, было не трудно. Надеюсь, мы всё ещё в том же штате. —?Останови машину!—?Нет,?— не сбавляя скорость, Майлз обернулся ко мне, ухмыляясь. —?Даже не подумаю.—?Это похищение! Я подам на тебя в суд! —?Хмурая грозовая туча в моём лице придвинулась ближе к водительскому сидению, пытаясь в зеркале заднего вида разглядеть лицо репортёра. как глупо, должно быть, я выгляжу. Мне страшно, но ещё сильнее мне хочется вправить этому психу мозги, прибегнув к физической силе. Впрочем, последнее отпадает: я не справлюсь с Апшером. К тому же, с его новым ?другом? никому не под силу совладать?— проверенный факт.—?Опять же, для этого придётся добраться до города, но сначала сбежать от меня. Я говорил, что могу сломать тебе ноги? —?Скорее риторический вопрос остужает мой пыл, хотя паники по-прежнему не чувствуется. Интересно, почему… —?Очень не хотелось бы причинять тебе боль, так что сиди смирно. Скоро приедем.—?Куда?—?Домой. —?Мы сворачиваем на ухабистую дорогу, и кукурузные плантации сменяются жилыми участками. Дома здесь все как один: двухэтажные, аккуратные, с пристройками гаражей и простенькими белыми заборчиками.—?Меня будут искать.—?Кто? —?Апшер направляет машину к подъездной дорожке одного из коттеджей. Дальний свет фар ложится на светлый сайдинг фасада, обрисовывая золотистым имитацию брёвен; большие окна отвечают цветными бликами на стёклах.?—?В выходные я должна встретиться с детективом, чтобы…?— Для допроса, я понял. Значит, мы отправимся туда вместе,?— Майлз глушит мотор у самого въезда в гараж, и в наступившем молчании, с врезающимися в него трелями сверчков, я слышу размеренное дыхание журналиста. А вот своего не замечаю совсем.—?Зачем ты это делаешь, Майлз? —?Никто из нас не спешит покидать автомобиль. Нам следует поговорить?— просто необходимо.?Господи, да о чём я?! Он же убил моего друга… парня! В нём сидит потустороннее существо, которое и меня может прикончить без колебаний!?Никакие слова Апшера не дадут мне уверенности в собственной безопасности. В мыслях всплывает ?красочный? образ Колена, висящего на рогах разделанным куском мяса. Я морщусь, но плакать уже нет ни сил, ни слёз. Усталость от переживаний всего за один день сделала меня гораздо менее восприимчивой к тому сумасшествию, которое произошло и продолжает происходить. Не знаю, останется ли во мне хоть что-то от нормального человека после всего. Прогулка по Маунт-Мэссив?— цветочки по сравнению с этим.—?Зачем? —?Откликается репортёр, поворачиваясь ко мне лицом, поражённым каким-то слишком горестным выражением. —?Не желаю больше терять. Моя бывшая девушка, Нора, порвала со мной, потому, что работа репортёра заставляла меня постоянно находиться в разъездах. Нора злилась всякий раз, когда я не мог уделить ей и её чувствам должного внимания, упрекала, что я остыл к ней. Мы ссорились часто, даже слишком. Я любил её так сильно, что однажды позволил уйти, чтобы не мучать, а после долгое время не мог простить себе этого. Так что мне претит сама мысль, что придётся отпустить и тебя.—?Я ведь так похожа на неё,?— кривлюсь от своих же слов в презрительной усмешке.—?Значит, всё же посмотрела видео,?— его лицо светлеет; впервые за всё время вижу мягкую улыбку на лице мужчины. —?Да, вы с Норой удивительно схожи внешне, но характерами кардинально различаетесь. Ты не такая нежная и робкая… колючка Кейт. Это-то меня и привлекло. Мне нравится твоя непокорность. С Норой было легко и комфортно. Слишком, как мне кажется.—?И что теперь? Собираешься держать меня под замком, в четырёх стенах, как трофей, в надеждах, что я перестану искать способ сбежать и, в конце концов, полюблю тебя, как в глупых женских сериалах? Прости, но такая перспектива мне не по душе. Ты ничего не добьёшься.—?Мне не нужно сажать тебя в клетку,?— иронично фыркает он,?— но я могу с лёгкостью разрушить то, что ты так любишь и за что цепляешься. Догадываешься, о чём я?—?Ты не… —?я теряю дар речи.?Он ведь не шутит! Мама, папа… они в большой опасности! У меня нет выхода…?***Год назад на этот его вопрос я бы без колебаний ответила ?навсегда?. Не мудрено, ведь тогда я ненавидела Майлза Апшера и того, кто или что обитает в его теле всеми фибрами своей души,?— как никого и никогда до этого. На протяжении восьми с половиной месяцев мы жили под одной крышей, непримиримо стараясь добиться каждый своего: я свободы, а он моего расположения. Выходило из ряда вон плохо у обоих. По большей мере я действовала под напором страха и отчаяния, но не менее упрямо; прибегала ко всевозможным способам и методам, каждый раз терпя неудачу. Пробовала снова, снова и снова, да так самозабвенно, что не заметила, как эффект перетёк совсем в иное русло. Помнится, в разговоре я сказала о невозможности нашей с репортёром совместной мирной жизни, сказала, что не будет хеппи-энда, как в сопливых романах…Первое время я вообще пыталась избегать любого контакта с ?новым? Майлзом: днями напролёт сидела в отведённой мне комнате (да, он не заставлял меня терпеть его компанию, деля одну спальню), молча уставившись в окно. Апшер вроде как пытался вытащить меня на прогулки или просто развести на беседу по душам?— всё в пустую. Ему ?счастливилось? услышать мой голос дольше десяти минут во время завтрака или ужина, и не было ни одного раза, когда бы я не просила парня отвезти меня домой. Так же как и не было ни одного раза, когда бы он согласился или хоть немного задумался над этим. Но тираном этот зануда не был, как обещал… почти. Собственно, в будние дни необходимости в прятках не возникало. Майлз работал почти весь день. Да, да, он как нормальный живой человек, продолжал заниматься добычей сенсационного материала и зарабатывать нам на жизнь. Знали бы его коллеги, что мужичок-то не простой, а словивший под двадцатку пуль зомби с паразитирующей в его теле злобной сущностью. Уходя, он всегда запирал меня с полной уверенностью, что красивые кованые решётки на окнах не дадут мне покинуть коттедж. А зря… Одну из них я мастерски сняла, открутив тяжёлые болты плоскогубцами. О чудо, последний мой побег увенчался-таки относительным успехом. Впервые на своих двоих мне удалось добраться до неизвестного населённого пункта и там отзвониться родителям. Ох, сколько в мой адрес полетело обвинений по поводу их волнений о пропаже дочурки. Я обмолвилась, что вернулась в колледж по вызову куратора факультета. Наплела что-то более или менее правдоподобное. А как ещё прикрыть свою итак влипшую во всю дрянь мира задницу? Главное, от моего похитителя сбежала. Обрадованная, я сочла себя гением, что победил судьбу, и уже откинула беспокойство. Но Майлз настиг меня в самый ответственный момент?— я ждала попутку, чтобы доехать до Денвера?— и, будучи чертовски злым, грубо запихнул в свой кроваво-красный джип. Бедного журналиста аж перекосило от злобы. Мы молчали всю дорогу, лишь бросая хмурые взгляды друг на друга через зеркало заднего вида. Тревожное предчувствие, стучавшее молоточком по моим нервам всю дорогу и не обмануло?— по прибытии домой состоялся грандиозный скандал. Ну посмотрела бы я на того собственника (вы же понимаете, что Майлз?— именно такой типаж мужчин), который не утратит самообладание, когда выбранная им девушка в тысячный раз пытается сбежать, весьма успешно, надо отметить. Апшер?— человек поразительно терпеливый?— никогда не уставал искать. И находил. Всегда находил, куда и как далеко бы я не ушла, где бы ни скрывалась?— он приходил забрать меня назад. Словно у него был навигатор, заточенный на меня. В принципе, может статься, Вальридер оказывал помощь в поисках, но это не точно. Я ведь не знаю, как эта парочка взаимодействует. Демон ни разу не показался мне на глаза, прячась в тушке Майлза. Наверно, так даже лучше, мне легче давалось сосуществовать с Апшером. Так вот, в пылу гнева репортёр утратил контроль над ситуацией, его тело объял чернильный туман. Очертания его бледного лица заострились, под глазами залегли огромные пугающие синяки, а на их фоне загорелись кислотной желтизной глаза. Я вся сжалась, сидя на диване и глядя на Апшера снизу вверх, как провинившийся ребёнок. Спустя секунды Майлз начал успокаиваться; опасное проявление демонической природы вновь укрылось от моих глаз, точно растворившись в воздухе. Тогда-то я и зареклась отказаться от глупых надежд на спасение.С тех пор многое изменилось. Вероятно, всё дело во времени. Постепенно я привыкла к этому Майлзу, вновь начала доверять. Полюбить, как он того желает, не смогла, но прогресс всё же на лицо. Трудно представить, да? Тем не менее, время примирило нас, и наши отношения перестали причинять неудобства. Репортёр показал себя как заботливый мужчина, считающийся с моими желаниями и чувствами… не всегда, правда. Но так даже лучше. Не знаю почему, но я стала слишком мягкой; жёсткая рука не помешает. Спустя десять месяцев мы-таки нашли общий язык, хотя по-прежнему можем поцапаться ни с того ни с сего и по дням хранить молчание в обидах. Говорят, ссоры только укрепляют связь, помогают сбросить напряжение. Подтверждаю, это правда. За журналиста не скажу, а вот я после таких склок всегда как огурчик. Странно, не спорю и всё же у каждого свои недостатки. Наш с Майлзом гармоничный быт ?обычные? люди уж точно не сочтут правильным. Возможно, кому-то прошлое, наполненное кровью и запахом смерти, скорее всего не дало бы жить спокойно,?— прежняя я согласилась бы,?— а мысль, что возможно принять и простить убийцу лучшего друга, показалась бы им сумасшедшей. Знаете, а я ведь приняла, поэтому можете признать меня больной на всю голову. На счёт прощения пока не определилась. Мои душевные раны затягиваются медленно. Иногда кажется, что боль становится сильнее, что она прорывается сквозь толстую стену смирения, пробивая новые бреши. На помощь приходит тот, по чьей вине это и происходит,?— репортёр подолгу сидит, обняв меня и укачивая, пытается успокоить. Холодные, израненные, со вздутыми венами?— его руки всегда нежны. И сам он удивительно понимающий, ему не нужно ничего говорить?— Апшер читает человека по глазам, верно определяя, что нужно сделать, как поступить. Я благодарна этой его черте.Говоря об истории с Коленом, полиция так и не сумела разобраться. Улики отсутствовали, подозреваемые тоже. Дело осталось не раскрытым. Я несколько раз давала показания, укрывая страшную правду под пристальным наблюдением Майлза. Чак Вёрджил с недоверием отнёсся к появлению рядом со мной неизвестного репортёра почти сразу после гибели Джефри, однако, Апшера связать с убийством служитель закона не смог.Жизнь относительно наладилась. Я сдала экзамены и успешно перешла на четвёртый курс. Пока что у меня летние каникулы, которые вновь проходят в Денвере вместе с Майлзом. Находиться рядом с ним теперь норма и, кажется, настоящее сложилось именно так, как должно. Когда мы появляемся в обществе?— у репортёра на корпоративах или просто в магазин выберемся,?— вечно находится пара-тройка людей, считающих своим долгом назвать нас красивой парой. А на деле мы остаёмся просто сожителями. Нет, мы скорее друзья. Вместе периодически посещаем моих родителей, которые, кстати, без лишних расспросов, приняли моего нового друга, радуясь, что их любимая дочь не впала в депрессию из-за ужасной трагедии, а двигается дальше. Они попросили Апшера приглядывать за мной, совершенно не подозревая о наличие тотального контроля с его стороны. Представляю, как бы мама с отцом благодарили Апшера за моё несостоявшееся самоубийство, если бы знали о моей слабости. И не могу представить, что с ними было бы, узнай они, кто расправился с причиной этой слабости. Надеюсь, они никогда не узнают правды, она слишком жестока.***Мы с Майлзом опять ругаемся. На этот раз весьма громко и бурно. В ход пошла уже вторая тарелка. А сервиз-то не резиновый, продолжу в том же духе?— будем есть прямо из кастрюль и сковородок…—?А я сказала ?да?! —?мой повышенный тон едва ли был слышен в звоне бьющегося фарфора.—?Кейт, ты останешься дома,?— Майлз стоял напротив, сложив руки на груди и меланхолично наблюдая за уничтожением столовой утвари. —?Я буду в командировке и не смогу поехать с тобой в Бостон. Позвони, пусть тебе пришлют необходимые конспекты.—?Может мне вообще на заочное отделение перевестись?! —?А что, неплохой вариант, если подумать.—?Переведись. Меньше мороки с переездами.—?Ага, конечно. А что я скажу? Извините, Майлз Апшер не разрешает мне посещать занятия? —?На мои слова он усмехнулся, мечтательно подняв глаза к потолку. —?Почему ты мне не доверяешь?—?Я доверяю тебе,?— он приблизился вплотную, серьёзно глядя на меня. —?Но не могу отделаться от мысли, что ты всё ещё хочешь сбежать.—?Хотела… —?Тянусь к его руке, обхватывая своими; холод кожи парня чуть ощутимо покалывает ладони. —?Когда ты только привёз меня сюда, я каждый день хотела исчезнуть, чтобы ты меня никогда не нашёл. Ты сам знаешь…—?Знаю,?— журналист кивает, соглашаясь.—?Я не снимаю с тебя вины, но и ненависти к тебе больше не испытываю. Человеку дано прощать. Прощать самые страшные прегрешения. И я простила. Не спрашивай, почему?— ответа не получишь, сама не знаю, так вышло. —?Апшер неспешно обнимает меня, прижимая к себе. Делаю вид, будто согласно принимаю его жест, ловя себя на мысли, что это в самом деле так. —?Можешь не верить, но мне тут нравится. Нравится находиться в этом доме, рядом с тобой, несмотря на твои вечные запреты и собственнические замашки. Наши ссоры?— и те приносят своё удовольствие. Думаю, я нашла своё место.—?О, да-а-а, в ссорах мы с тобой давным-давно специалисты,?— репортёр тихо смеётся, тут же возвращая себе сосредоточенный вид. —?Зачем ты мне всё это говоришь?—?Хочу показать тебе себя настоящую, потому что доверяю. Майлз, я в любом случае останусь рядом, и не потому что боюсь тебя или испытываю тревогу за своих родителей, а потому, что сама хочу этого. Понимаешь?..—?Я люблю тебя, Кейт,?— его признание я уже много раз слышала, но оно никогда не звучало так… надрывно умоляюще.Моё сердце сжалось раза в три и вовсе не от жалости.—?Хочу, чтобы ты тоже меня полюбила. Скажи, что я должен сделать?—?Ничего не надо делать. Я на пути к этому…Похоже, бремя молчания, наконец, пало с моих усталых плеч, а наша с Апшером общая извилистая дорога в кошмар с этой минуты осталась позади…