When I watch the world burn all I think about is you - часть седьмая (1/1)

"Надо бы остановиться", - думает фон Ким, когда Тэхён тянет его за собой за руку по катку, и скорость уже такая, что страшно снести невзначай кого-то из благородных господ или не менее благородных дам. Тэхён смеётся, оглядывается на него через плечо с самой яркой улыбкой на свете, и фон Ким думает: "надо бы остановиться". И речь вовсе не о возможности врезаться в кого-то, и коньки тут не при чём.На дворе середина февраля, и всё на что похожа его зима - это бесконечная череда свиданий одного головокружительного романа. За тем лишь небольшим исключением, что никакого романа нет, да и не свидания это вовсе.Но.Они на катке.Они держатся за руки.Не свидание, чёрт подери.Как Тэхёну это удалось?Почему Сокджин себе позволил дать слабину настолько?Надо бы остановиться.Тэхён вскрикивает, пытаясь вильнуть в сторону, и Сокджин врезается в грузного полицмейстера Дживончича.Стыдно как в шестнадцать. Весело не меньше. Хотя нет, даже с Николетт и Лиграном так не было.Тэхён помогает ему встать, извиняется перед полицмейстером изо всех сил, Сокджин смотрит на его горящие от мороза щёки, сияющие глаза и улыбку.Да.Прекращать надо немедленно.Déjà vu.В начале марта на благотворительном балу, организрыванном губернаторшей Чхвеховой, Сокджин вглядывается в толпу особенно сосредоточенно. Трижды отсылает Тэхёна потанцевать с разными перспективными девушками (включая губернаторскую дочь), после третьего раза Тэхён перестает возвращаться к нему, лицом каменеет.Сокджин, конечно, сам виноват, что дал мальчишке какие-то там иллюзии, надежды, и теперь с корнем выдирать будет уже слишком больно. Но выдрать необходимо, иначе никак. Если в один вовсе не прекрасный момент Сокджин сможет представить себе семью с ним - пиши пропало.Из Тэхёна бы вышел хороший отец.Сокджин едва сдерживается, чтобы не отвесить самому себе пощечину.- Надо же, дорогой мой Сокджин Юрьевич, кажется, теперь вы и сами поняли, что ваш новый Кимский к вам испытывает, - мадам фон Че смотрит на него с откровенной иронией.- Находите это забавным? - устало спрашивает фон Ким, игнорирует это вызывающее "новый Кимский", а отрицать чувства Тэхёна не находит нужным.Мадам прикрывает улыбку веером, смотрит лукаво:- Нахожу удивительным, как вы теряете хватку, мой дорогой. До того как слухи поползут осталось минут пять, не более. Или, может быть, вы допускаете...Фон Ким коротко отрицательно качает головой:- Ну что вы снова такое говорите, моя милая.Мадам усмехается, отводит взгляд, тянет скучающе, буднично:- Я слышала, вами заинтересовался князь Киддовский.Сокджин издает вполне правдоподобный смешок:- Поверить не могу. И кому взбрело в голову говорить такие глупости?Мадам снова улыбается, отвечая:- Князю Киддовскому. Хёсан Джинович мой старый друг, выспрашивал, чем вас можно очаровать, - её улыбка деформируется в хищный оскал, - едва удержалась от ответа, что для этого нужно быть Кимским.Какая сука, Сокджин даже улыбается, зеркаля:- Моя дорогая, вы рискуете нашей дружбой. Есть границы, переход которых я не могу простить даже вам.- Прошу меня извинить, - мадам всё так же прикрывается веером, - шампанское у Чхвеховых отменно дрянное, бьёт в голову.- Потанцуете со мной?- Сочту за честь.Киддовский о Сокджине слишком высокого мнения, князю бы стоило связать свою судьбу с мадам. Отсутствие титула вовсе не мешает этой очаровательной женщине держать за горло половину петербуржского света. Сука, стерва, кобра, зато какие связи.- Вы танцевали с мадам фон Че, - на улице глубокая ночь и разглядеть выражение лица Тэхёна, находясь в экипаже, решительно невозможно. Но тон голоса Сокджину не нравится.- Ты заметил, - буднично отзывается он.- Говорите так, словно я мог наблюдать за кем-то ещё, - смешок Тэхёна звучит горько.- А стоило бы, - холодно отрезает фон Ким.Тэхён молчит несколько секунд, несколько очень долгих секунд, затем разворачивается всем корпусом к нему, и фон Ким не успевает ничего сделать.Поцелуй слепой, неуклюжий, совсем юношеский, наивный, но со всем напором и обидой. Тоже - юношескими. Отчаянными, глупыми, бессмысленными и беспощадными.- Я вас люблю, - голос у Тэхёна низкий, и когда такой тихий - до костей продирает. Сокджин захлёбывается собственным вдохом, - и не желаю смотреть ни на кого более. Мне будет совершенно наплевать если они все до единого исчезнут завтра. Я и не замечу. Потому что никогда не смотрел ни на кого другого с того момента, как вы впервые позвали меня по имени, - он выдахает, отстраняется, спрашивает - голос вдруг слишком взрослый, сухой, ироничный, - как вы считаете, Сокджин Юрьевич, я скорее дурак или блещу интеллектуальными способностями?- Не понимаю, к чему этот вопрос, - голос у Сокджина хриплый почему-то.- Зато я понимаю, - снова горечь, но всё ещё с иронией, - прекрасно понимаю, что вы пытаетесь сделать. Только я ни женюсь ни на ком другом. Замуж не выйду. Я буду учиться. Я добьюсь высокого положения в обществе. Я стану Кимским, который достоин стоять рядом с вами. Даже, если ради этого придётся из собственной шкуры вылезти. Но никогда, ни за что не буду с кем-то другим. Поймите же уже, - Сокджин слышит в его голосе отчаянье, - поймите, пожалуйста. Мой мир вертится вокруг вас. Вы - весь мой мир. Прошу, даже не пытайтесь более. Они просто не существуют для меня. Я не вижу их.Какой же невыносимый, совершенно невыносимый мальчишка. Упрямей отца. У фон Кима снова ноет в висках.- Хорошо, - говорит он после паузы, - сдержите слово. Станьте достойным Кимским. И я позволю вам быть рядом со мной.Не в правилах фон Кима жалеть о сделаном или сказаном, но внутри что-то дёргается пугливым червячком предчувствия беды. Сокджин пытается нащупать это чувство, разобрать. Но Тэхён снова обрушивается на него всем собой, стискивая в объятьях - глупый, наглый мальчишка.- ...придется научить вас целоваться, Тэхён Сергеевич, а то хуже медведя, честное слово, - шутит фон Ким. И ему вдруг страшно нравится эта идея - сдаться влюбленному юнцу, самому позволить себе снова что-то чувствовать. Ах, если бы только не это дурное предчувствие.