When I watch the world burn all I think about is you - часть вторая (1/1)

Фон Ким спешивается. Земля твёрдая, промёрзлая, поля уже покрыты первой снежной крупой. Он оглядывается, ёжится невольно от порыва ветра – до костей продирает. Кобыла за его спиной фыркает обиженно – ну и что ты, хозяин, слез? Тут даже травки не пощипать жухлой какой, завалящейся. Ничего нет, одно сплошное нигде вокруг, безнадёжное ноябрьское русское нигде. Фон Ким вдыхает полной грудью. Вот уехал же ведь, уехал. А чувство такое, как будто всем собой остался в городе.Ему в эту секунду вдруг так отчаянно не хватает Намджуна, что пальцы выламывает от тоски. Намджун бы усмехнулся, притянул его к себе за талию, обнял, сказал бы:- Ну что ты, душа моя? Всё хорошо, я рядом.Ничего не хорошо, и Намджуна рядом нет. Есть бескрайнее мёрзлое поле, обиженная кобыла и спятивший мальчишка, оставшийся за спиной.Уехать в поместье фон Киму удается на две недели позже запланированного. Да и то – с кровью и сомнениями.Во-первых, дети дерутся. То есть, Чимин услышав Тэхино:- Я прошу руки твоего отца, - просто по-крестьянски лезет бить ?наглую цыганскую рожу?. Фон Ким подозревал, что сын далеко не ромашка, но что знает настолько крепкие слова и драться умеет как бешеная псина… впрочем, ничего удивительного. Фон Ким в юности не был лучше. Всего-то лишь немногим сдержаннее.Во-вторых, Тэхён - упрямый стервец, фон Ким уже и не помнит какими угрозами заставляет его остаться в городе до рождественских каникул. В ход идёт всё от ?никогда не взгляну на вас больше? до ?мне необходимо побыть одному и обдумать всю эту кашу, которую ты заварил?.Фон Ким сбегает. По иронии – от Тэхёна. Тэхёна, который словно сдерживался чёртову кучу лет, а теперь и терять нечего.Тэхён всё-таки полу-цыган, горячая кровь, а на вторую половину – Кимский: кровь верная и упрямая. С таким сочетанием, если влюбится – то весь мир к ногам принесёт и сожжёт не задумываясь.Оказывается, мадам фон Че была не самым страшным вариантом. Фон Ким даже смешок вслух издает. Звучит жутко. Посреди этой всей пустоты, ветра, низких туч. Как воронье карканье на поле брани. Фон Ким встряхивает головой и взбирается обратно на лошадь:- Поехали, Шонэ, путь не близкий, до темноты бы добраться.Фон Ким сбежал до завтрака, пока мальчишки, кажется, помирившиеся (уж каким чудом, фон Ким знать не хочет, учитывая, что намерения Тэхёна ничуть не изменились, а Чимин такой же упрямый Кимский с аристократическим кодексом чести и максималистскими замашками) спали. Велел Седжину передать им, чтобы раньше рождества не смели даже и думать о поместье.…жаль, что Тэхёна никогда не воспитывали поркой, жаль, что в их доме приняты слишком либеральные взгляды. Хотя вряд ли этого человека можно страхом порки остановить. Фон Ким качает головой. Как же это вышло всё? Пытается вспомнить – ведь даже предпосылок не было. Ни единого намека.Да, фон Ким много времени проводил с неотёсанным цыганским мальчишкой. Пока нашли достойного гувернера – учил сам. И этикету, и танцам, и грамоте, даже фехтованию. Нельзя же сыновью привязанность спутать со страстью, в самом деле? Вот тебе и рыцарская преданность.Фон Киму жутко.Тэхёну почти восемнадцать, он более не ребёнок. Ещё не взрослый, но… как фон Ким не заметил? Как Тэхён скрывал? Или всё-таки путается, путается в глупых юношеских чувствах.В поместье, по иронии, становится как будто бы легче. Чуть меньше года назад Сокджин бежал отсюда в Петербург, теперь же реверсная ситуация. Очаровательно. Неисповедимы пути господни.Намджун снится ему в первую же ночь. Мутным тяжелым кошмаром. Перебинтованной окровавленной головой, чужим, чернильно-чёрным взглядом в самую душу, насквозь, навылет. Фон Ким просыпается в слезах и с такой тоской, что чтобы встать с кровати приходится отвесить самому себе хлёсткую пощёчину.Сколько же времени должно пройти, чтобы стало легче?Кто бы мог подумать, что Сокджину будет так не хватать возможности просто поговорить с мужем, хотя бы написать ему письмо? Он сидит в кабинете над чистым листком бумаги, вертит перо в руке. Писать мёртвым глупо, писать дневник… к подобному склонности у фон Кима не было никогда. Он закрывает глаза, вдыхает медленно, выдыхает, усмехается.?Любовь моя, твой сын сошёл с ума. К несчастью, он не стал безобидным дурачком, как это часто бывает. Он выражает намеренье связать себя узами брака. Представь себе, в избранники не нашёл никого лучше меня. Забавные слухи пошли бы по обществу, согласись я на эту авантюру. Фон Ким живёт во грехе, совсем не имеет понятий чести и достоинства, едва отошёл от траура, как нашёл себе молодого женишка, а чтобы не усложнять – пасынка. И Бог бы с ними со слухами, но и Тэхёну, и Чимину жить в этом обществе. Мне уже навредить невозможно, жизнь моя…?Он отодвигает бумагу.Писать ?жизнь моя кончена, я умер в один день с тобою? слишком патетично и абсолютная неправда. Вот же он, фон Ким, сидит в своём кабинете, дышит, пишет всякие глупости. Пристроил сыновей в лучшее учебное заведение Петербурга, ведёт хозяйство, посещает столичные салоны, поддерживает связи.Слухи…Тэхён - наивный мальчишка.Увы. Кажется, не стоило делать на него ставку, считая более хитрым и зрелым, чем Чимин.Нет, понятно, что не боится ни бога, ни чёрта, понятно, что плевать ему на всё… к ужасу фон Кима, кажется – на всё, кроме фон Кима. Или правильнее будет сказать – того чувства, что он себе к фон Киму вообразил.Но всё же.Слухи.Фон Ким представляет на мгновение, как перешептываются за его спиной, как кто-то высказывает мысль, что юный Тэхён Кимский был любовником отчима, пока его отец воевал на границах за империю. И как этот Тэхён Кимский вызывает кого-нибудь там на дуэль. А потом или смерть, или ссылка.Горячая кровь, буйная голова. Глупая буйная голова.Надо бы найти для него достойную партию. А чушь эту с так называемой любовью пресечь.Фон Ким комкает недописанное письмо и бросает в камин.