Три рождественские сказки. (1/1)

Заявка 18:Пейринг: Тэхен/СокджинСюжет: Тэхен увозит Сокджина в тундру к седым снегам (ладно, в глубокую лесную глушь, где у него домик в качестве приданного). Сокджину может казаться, что его украли, Тэхену может казаться, что он хочет отпраздновать с ним новый год наедине, о чем он не говорит прямо, автору может казаться любая из этих веток или своя третья.Сопротивляться фон Ким перестает через неделю - скорее устает, чем смиряется - начинает называть Тэхёна на ты и много шутить в стиле "делает ли меня конём тот факт, что меня похитил цыган". К концу второй недели он окончательно расслабляется, словно приняв решение: если уж никак не можешь повлиять на ситуацию - постарайся получить от неё удовольствие, и Тэхён узнает о фон Киме много нового.Например, что тот может искусно весело и зло материться, да и в принципе склонен вести себя куда как младше своего возраста. Вопросы в кого Чимин таким вырос отпадают сами собой.Тэхён влюбляется по второму кругу.- Твой отец ни-ког-да со мной не разведется. Даже не надейся.- Я не надеюсь.Тэхён мог бы сказать, что надежда - глупое чувство. Куда как глупее его безумной любви. Но за окном зимний лес, на десятки верст вокруг ни одной живой души, и ему не хочется портить магию момента лишними словами.- Мы сейчас одни в целом мире, - просит он, - не говорите о моём отце.Фон Ким смотрит в ответ очень грустными взрослыми глазами, и Тэхён падает в них, падает-падает-падает...Заявка 26:Пэйринг: Чимин Сергеевич/Юнги ВладимировичСюжет: а что, если на Том Самом Балу случилось всё наоборот: именно Чимин увидев поручика влюбился тут же и решил во что бы то ни стало добиться взаимности.- Я люблю, не нуждаясь в ответном чувстве, - заявляет Чимин, и разве что нос не вздергивает гордо. Тэхёну хочется вздохнуть тяжело и обреченно. Эта их фон Кимская фамильная гордость. Вот Тэхёну всегда нравилось, что Чимин похож на Сокджина Юрьевича, но некоторые качества мог бы и не наследовать. Для своего же блага.- Ты мог бы проявить настойчивость, - пробует он, - поручик просто не воспринимает тебя всерьёз, потому что тебе едва восемнадцать лет. Ты для него – так, мальчишка. Он же столько военных кампаний прошёл, такой опыт жизненный, цинизм толщиной с колонну казанского собора.Чимин губы дует – бесится. Тэхён прям по больному едет.- Ну что ты прямо как Чонский? – это козырь, на самом деле, но чего бы не дожать, - он со своей нерешительностью так и уехал в духовную семинарию, когда родители поняли, что у него там относительно Джидрессы Ле Квон. Ты что, такая же мямля?Вот тут Чимин оскорбляется ни на шутку.- Знаешь что, Тэха, - говорит он, а у самого глаза злые-злые, - не будь ты моим братом – вызвал бы тебя на дуэль.С рождественского бала, на котором Чимин пропал по поручику Минскому, прошло уже два года, ветер не меняется, кутёж не спасает. Так что Тэха – да, знает что. Но вслух уже не говорит. Всё что надо было – он сделал. Этого жеребчика теперь не остановить.Через три дня, на рождественском балу в поместье Кимских, Чимин Сергеевич идёт в сторону группы военных возраста его отца самым решительным шагом. И весь вечер покоя поручику Минскому не дает совершенно. Танцует, приносит шампанское и навязчив чуть более, чем полностью. Тэхён смотрит на это всё с чувством выполненного долга, ухмыляется мягко. А Чимин…. Чимин спустя месяц просит руки поручика.- И что он ответил? - спрашивает Тэхён, хотя по сияющей физиономии брата и так понятно.- Что мой папенька его убьёт, - отвечает Чимин и улыбается широко-широко.Заявка 40:Пейринг: Сокджин и ТэхенХочется чтобы у Сокджина с Тэхеном родился ребенок (можно драму, когда он от единственного "не устоял" или что-то очень целебное, когда ребенок долгожданный) и они учились с этим жить.-Феликс, - строго говорит Сокджин и юный француз замирает. По тону голоса крёстного уже понятно, что одно неосторожное движение и это уже будет не мягкое пожурить, а очень даже жесткое дисциплинировать.Субин, стоящий с ним рядом, мягко касается его пальцев, выражая поддержку. На Субина это так не похоже, что Феликс решает, что тот тоже волнуется. Субин всегда такой сдержанный, будто не младше Феликса на три месяца, а старше на пару лет. Отец что-то говорил про позднего ребенка и опыт фон Кима в воспитании, но Феликс так толком и не понял. И вот, они в России, минута и будут на главном рождественском имперском балу при дворе… и это всё так сумбурно, сердце Феликса колотится как бешеное, а у него тут ни к кому никаких дел в отличие от того же Субина. Страшно представить, что происходит у Субина внутри.- Papa’, ты планируешь представить нас с отцом друг другу? – спрашивает меж тем Субин.Лицо фон Кима на мгновение теряет маску безразличия, идёт волной, брови ползут к переносице:- Не думаю, что мы встретим здесь твоего отца. Только если его муж достиг тех литературных высот, на которые у него был потенциал, и они захотят выгулять детей ко двору.- С братом, как я понимаю, я тоже вряд ли увижусь? – в голосе Субина что-то незнакомое, что-то стальное, злое, почти обиженное.- Мы никого не предупредили, что возвращаемся в Петербург, - мягко отвечает фон Ким, кладет ладонь на его плечо, - твой брат давно живёт в полутора тысяче вёрст отсюда. Только если захотел навестить на рождество отца. И то, помня Намджуна Алексеевича, тот скорее поехал к нему.Субин не отвечает ничего, лишь едва заметно поджимает губы. Феликсу так хочется его обнять, но фон Ким уже одергивал, опасно. Не то чтобы Феликс его боялся, с Феликсом Сокджин Юрьевич куда как мягче, чем с собственным сыном, но что-то внутри заставляет подчиняться. Может всё дело в том, что герцогиня Николетт рассказывала, каким чудовищем фон Ким может быть, а Феликс слишком впечатлительный, а может ему просто не хочется его расстраивать. В конце концов, до четырнадцати лет Феликс именно его звал папой, а не родного отца, которого и видит-то всего пару раз в год.- Сокджин Юрьевич? – голос низкий, откуда-то из-за спины, громкий, взволнованный, незнакомый.Субин оборачивается первым, резко, порывисто. Феликс – последним. На мгновение ему страшно немного, непонятным животным страхом изнутри. Мужчина с очень тёмными глазами кажется смутно знакомым, и Феликс далеко не сразу осознает почему.- Тэхён Сергеевич, какая встреча. Не чаял вас увидеть.Лицо Тэхёна Сергеевича прошивает оскалом, кажется, это должно было быть улыбкой, но столько неприкрытой злобы в ней. Субин вдруг так больно стискивает руку Феликса, что тот едва не вскрикивает, переводит взгляд на Субина чтобы возмутиться. А потом… потом понимает, кого же этот мужчина ему напомнил.- Не чаяли – не то слово, Сокджин Юрьевич. Как ваши дела… были все эти годы, что вы скрывались от меня?У фон Кима на лице такая чужая улыбка, такая по-странному почти счастливая. Феликсу кажется, что он наблюдает что-то безумно личное, что не должен бы. Ему хочется утянуть Субина отсюда, он даже отступает на шаг, дергает друга за собой, но тот как в пол врос.- Papa’, это он? – голос Субина дрожит.Выражение лица Тэхёна Сергеевича неуловимо меняется – растерянность, удивление, шок, неверие, что-то такое. Он смотрит на Субина, переводит взгляд на фон Кима, а фон Ким… фон Ким вздыхает, опускает руку на плечо Субина, снова хмурится, но всё-таки решает что-то для себя, говорит:- Вот мои дела, Тэхён Сергеевич. Субин, представься. И да, это он.