Он её ненавидит, она его презирает, и даже здесь у них разногласия. (1/1)

Ещё на первом году обучения в Морском кадетском корпусе Ховон придумывает шуточку:- Намов Лисицына ненавидит, Лисицын Намова презирает, и даже здесь у них разногласия.Ухён орёт не меньше пятнадцати минут, доказывая, что это он Лисицына презирает, ибо не дело это разбазаривать эмоции такого масштаба на столь ничтожное человеческое создание. Ховон слушает внимательно, кивает, отвечает, когда водопад иссякает:- Ну да, ну да, я бежала за вами три квартала, чтобы сообщить вам о том, насколько вы мне безразличны.…вспыльчивый, но очень отходчивый Ухён не разговаривает с ним потом неделю.Болезненная тем, да, болезненная - эти двое друг для друга. Ховону весело. Ухён поступает в Морской кадетский корпус на слабо. С кем он там поспорил не ясно, и видимо не так уже важно, но упрямее Ухёна Ховон не знает никого (даже сам он куда как сговорчивее). А у Ухёна меж тем морская болезнь и легкая боязнь воды.Ховон ржёт, конечно, как бешенная лошадь. То есть, как хороший друг пытается несчастному приятелю поднять настроение. Ухён, бледно-зелёный, смотрит мрачно и шипит в полголоса:- Скажешь ему – пристрелю.Сонгю вроде как не замечает, вроде как в сторону смотрит – у них сейчас в купальне* уроки плаванья, и он в числе лучших, но всё ещё ни разу не высказал никакого фу Ухёну, который справляется, мягко говоря, паршиво.Забавные.Учитель зовёт Ховона в числе нескольких ребят в воду, и Ховон привычно окидывает столпившихся на набережной зевак взглядом, ну-с, каких впечатлительных девиц будем впечатлять сегодня? И видит её. Сердце его спотыкается, сам он – тоже. В воду падает некрасивым кулём, нелепо взмахивая руками, едва не до самого дна камнем. Всплывает, отплевываясь-отфыркиваясь под громкий смех со всех сторон. Бросает взгляд поспешно на неё снова. Она улыбается ему широко, машет рукой, затянутой в перчатку.Боже, какая красивая…Родители Ухёна каким-то чудом выдергивают либимого сына из корпуса ради похода на губернаторский бал. Намовы очень богаты, и связи у них – более чем обширные, поэтому когда Ухён с сияющей физиономией заявляет:- Ну чтож, Ховон Антонович, расчехляйте парадный мундир, мы едем на бал, - Ховон даже не удивляется. Лучший друг этого оболтуса как никак.Удивляется он, когда Ухён опустив очи долу подходит к Сонгю в коридоре, спрашивает что-то так взгляд и не поднимая, и у Сонгю глаза становятся в два раза больше, чем были всю жизнь, потом он так аккуратно голову наклоняет, пытаясь Ухёну в лицо заглянуть и тот едва не сбегает, а дальше – просто как в романах – хватает за руку.В общем, Сонгю едет с ними, и Ховон в экипаже зажатый между этими двумя, ловит растерянную мысль – а может там и не ненависть вовсе? Косится на Ухёна и глазам своим не верит. Дурак Намов выглядит таким отвратительно счастливым.Она тоже оказывается на губернаторском балу. Ховон замечает сразу, едва только переступив порог бальной залы. Лазурное платье, расшитое тёмным кружевом, высокая причёска, тонкая длинная шея. Она кружится в вальсе с каким-то франтом, выглядящим немного странно относительно петербургских мод, улыбается ему красиво настолько, что у Ховона сердце стискивает чёрной ревностью. Планы на сегодня предопределены однозначно. Он хмурится и деревянно отходит в сторону – наблюдать, а затем действовать.Даже не замечает, как на следующий танец Сонгю приглашает Ухёна, и тот с воплями не рассказывает каких именно чертей Сонгю может потанцевать, а просто - соглашается. Не до них с их взаимным не-презрением.По иронии она оказывается дочерью директора школы. Ховон одного понять не может – как не видел её раньше.Евдокия Джановна Донусская.Имя её такое простое, такое… Ховон не может вообразить себе краткого, уменьшительно-ласкательного, которым мог бы осмелиться назвать её хотя бы в своих мыслях. Она так гордо держит спину и голову, что только – Евдокия, никак иначе.А Евдокия вдруг приходит на их занятия в танц-класс, и учитель, в отличие от Ховона, страшно рад её участию.Однако это не все жизненные перевороты, что его ожидают: Сонгю садится теперь в столовой рядом с ними. Сначала молчит больше под бурное щебетание (иначе и не скажешь) Ухёна, через неделю начинает отвечать на шутки Ховона (чувство юмора у него ничего такое), а ещё через неделю начинает бодро переругиваться с Ухёном, вот только переругивания эти их… если это не флирт, то Ховон – австрийский шпион.Ухён выглядит отвратительно счастливым, влюбленным мерзко совершенно. Сонгю не лучше. Да он… боже, он Ухёну руку подает, поднимаясь из-за стола, куда уж хуже-то?Евдокия вдруг оказывается близкой приятельницей Сонгю – детство в соседних усадьбах, близкая дружба родителей. Ховон не знает, что чувствовать – ревновать ли бешено, завидовать ли. Решает просто – подружиться с Сонгю поближе, авось…- Ева, - говорит Сонгю, - ты, кажется, брезгуешь есть с нами в столовой?Ева. Ховон и сам знает каким чудом не улыбается как дурак конченный. А Евдокия Донусская меж тем начинает обедать с ними в столовой ну как минимум через раз. Смеется много, говорит:- Папенька тебя за это ненавидит, Сонгю, так и знай. Ховон всегда уводит её из рук других на танцевальных занятиях. Ей, кажется, нравится это безумно. Она улыбается ему широко, в глаза смотрит открыто, шутит:- Какой вы воинственный, Ховон Антонович.- Я же гардемарин, Евдокия Чжановна. Это мой долг быть воинственным.Смех её – как музыка. Пусть громкий, пусть слишком открытый для девушки из высшего сословия, всё равно. Ховон готов шутить тысячи шуток, лишь бы слышать его.- Как хорошо, что это ваш долг. Признаться, танцевать с вами мне нравится куда как больше, чем с остальными кадетами. И всё-таки она делает это с ним. Делает эту глупую улыбку на его лице. Но что он может поделать? Ева, его Ева любит танцевать с ним.Сонгю делает предложение Ухёну прямо посреди фехтовального класса. Ухён побеждает его: Сонгю от ловкой подсечки падает на одно колено, и шпага Намова оказывается острием у его горла.- Сдавайтесь, сударь, - торжествующе восклицает Ухён.- Ухён Потапович, вы станете моим мужем? Я предлагаю вам свою руку и сердце.Ухён роняет шпагу. Кричит потом минут пять, что это подлая шутка и совершенно нечестный ход. Сонгю так на одном колене и стоит, слушает внимательно, не перебивает, резюмирует в конце:- Я люблю вас. Выходите за меня. Прошу.Ховону даже смотреть на них тошно, хоть и радостно.Ева смеется очень сильно, когда он с кривящимся ртом пересказывает ей всю эту ситуацию в лицах за обедом.- А я всё ждала – когда же, - она улыбается, берет Ухёна за руку, просит, - береги его, пожалуйста. Он хороший.- Я ещё ответа не дал, - буркает Ухён и руку выдирает.- Да, сбежал как трус, - Ховон показывает язык.- Лихов, давно не стрелялся на дуэлях? – взвивается Ухён мгновенно, даже подскакивает со скамьи, но Сонгю тянет его за руку вниз, говорит:- Брось, он завидует просто, - усмехается.Ховон только глаза закатывает:- Конечно-конечно.- Кстати, как дела у твоего жениха, Ева? – буднично переводит тему Сонгю, - вы, вроде, собирались играть свадьбу до твоего девятнадцатилетия.И у Ховона сердце обрывается. Жениха? Кажется, он даже спрашивает это вслух, потому что все смотрят на него.- Ты не знал? – удивляется Ухён.Ева улыбается, пожимает плечами.- До девятнадцати и поженимся. Сейчас ещё июнь, время есть. А дел уладить нужно много. Ты же знаешь, я никогда не уеду в Америку, даже ради него. Я не могу позволить себе бросить papa, не после смерти матушки. А ему перебраться – целая история.Сонгю хмыкает:- И где это видано, чтобы муж ради жены переезжал. А этот аж из Америки. Совсем он с тобой голову потерял, Ева. Подруги небось завидуют.Её щеки розовеют и она опускает взгляд.Ховону больно дышать. …и всего что и хочется – бежать из этого проклятого города.