Какое счастье (1/1)

Отец Минхёка считает, что страх и дисциплина - лучшие инструменты воспитания, даже если Минхёку уже за восемнадцать. Поэтому в девятнадцать Минхёк из дома уходит. Под страхом лишения наследства за нарушение дисциплины, конечно же. Делать карьеру в Петербурге с ноля, когда у тебя нет более отцовских связей и поддержки - приключение не для слабонервных, поэтому карьеру приходится начать с дна. Дно встречает Минхёка кабаками и жуликами. Школа жизни и закалка нервов на два месяца после отца - так, пшик, ничего сложного. Шрамы от розг на спине перестают ныть, синяки с рук и шеи сходят, и оно того стоит.С Ливановым Минхёк знакомится на третий месяц жизни блудного сына. Ливанов смотрит на него так, словно приценивается, можно ли чего вытрясти. Костюм на Минхёке дорогой, но за два месяца воли подистрепавшийся, должно быть понятно, что ловить тут нечего, но Ливанов подходит, садится напротив:- Слышал про вашу интересную ситуацию.Как любопытно. Минхёк вина не предлагает, изгибает бровь, мол - ну и, что дальше?- И могу предложить вам помощь, - Ливанов ухмыляется.- Вот так вот сразу, даже не представившись? - Минхёк копирует его ухмылку, только получается в разы злее.- Вам ведь известно моё имя, - Ливанов скалится совсем уже хищно, - как и мне ваше. И фамилия. И пристрастия вашего папеньки.Минхёку ему врезать хочется, но он сдерживается - Ливанов, конечно, ростом пониже, только на улице с юных лет, в плечах широченный, да и в принципе крепко сбит. Сломанная рука или челюсть будут очень некстати. Не в первый раз, конечно, ему не привыкать, но всё же не нужно.- И что же за помощь хотите вы предложить, мсье Ливанов, и что гораздо интереснее - какова будет цена этой помощи.- Приятно говорить с деловым человеком, - Ливанов наклоняется над столом, опасно вторгаясь в личное пространство (Минхёк даже не дергается), - я могу помочь вам выбиться в свет, Минхёк Кихёнович, как насчёт работы губернаторским секретарём?- Очаровательно, - Минхёк тоже наклоняется вперед - они едва не сталкиваются лбами, - цена, мсье Ливанов.- Мне нравится, когда вы называете меня мсье, - ухмылка на его губах как выгравирована, - цена не так уж и велика, моя постель холодна сегодня и как-то одиноко.Минхёк кивает не потому что верит, верить жулику Ливанову - ха, безумие. Да и кто он такой, чтобы и вправду устроить Минхёка на пост, на который обычно устраивают кого-то по рекомендациям едва ли не от императорского двора? Но ему пьяно, тошно, зло и Ливанов чертовски привлекателен.Серое утро заливает каморку Ливанова, и Минхёку впервые с побега из дома не хочется никуда идти, делать чего-то тоже не хочется, бороться и искать - оставьте это наивным романтикам и морякам. Рука Ливанова лежит поперек его живота, тяжелая, тёплая, Минхёк ведет по ней безотчетно пальцами, очерчивая мускулы. В Ливанова можно бы было даже влюбиться, будь у Минхёка время, силы, желание. Это бы было безумно трагично и даже красиво, сумасшедшим книжным романом.Он высвобождается аккуратно, выбирается из постели, тянется - тело всё ещё тяжелое, но такой приятной сытой тяжестью.- Доброе утро, моё очарование, - Минхёк оглядывается: Ливанов полулежит на кровати, опираясь на локоть, усмехается снова, но будто бы чуть мягче, разглядывает открыто, с нескрываемым удовольствием.- Доброе, - подумав ещё секунду, соглашается Минхёк.- Согласитесь позавтракать со мной? - интересуется Ливанов, - как раз расскажу вам секрет проникновения в губернаторскую семью.Минхёк фыркает, даже не скрывая скепсиса, но кивает:- Безусловно.Ливанов встает, тянется к нему, опускает руки на талию:- Будь я человеком чести - даже обиделся бы вашему недоверию, - он целует губы Минхёка мягко, - какое счастье, что я нет, - и улыбается снова своим лисьим оскалом.Влюбиться в него и правда было бы прекрасно и трагично. Какое счастье, что Минхёк нет.Одно из самых ранних воспоминаний Минхёка - гувернантка старшей сестры. Её первое появление в доме. Строгое чёрное платье, тугой корсет, перчатки чёрным кружевом, шляпка с вуалью. Она была прекрасна. Если в пять лет можно полюбить кого-то, то это была она - первая любовь Минхёка.Память прячет всё остальное - что потом сталось с гувернанткой, одно лишь ясно - проработала она в доме Листьевых недолго. Этот эпизод тоже запечатляется в памяти юного Минхёка накрепко: уходила она не оглядываясь, всё такая же строго-прямая, безумно красивая, в чёрном платье с корсетом. Минхёк тогда очень плакал, и за это его выпороли.Губернаторская дочь всё что угодно, но ничуть не похожа на строгий тонкий силуэт в чёрном.Кружева и розы, нежные пастельные тона, много смеха, голос жизнерадостный, мимика живая, несдержанная, непослушные кудри так и норовят выбиться из прически, перчатки нарочито простые, тонкие, белые, в руках бежевый веер с тонким малиновым узором.- Прелесть, что за дурочка, - говорил Ливанов, - влюбчива безумно. И вы в её вкусе.Минхёк чувствует себя жиголо, это смешно как минимум, но подходит он решительно:- Добрый день. Не имею чести быть представленным вам...Губернаторский благотворительный бал - единственный шанс. Минхёк прекрасно танцует (учителю танцев было разрешено выбивать из него душу за ошибки).- Как странно, что мы не встречались с вами раньше, - Вонхо стреляет в него взглядом из-под ресниц кокетливо, пока Минхёк ведет её в вальсе.- Мой отец не большой любитель светских мероприятий, - сдержанно отзывается Минхёк, тему переводит, - вы прекрасно танцуете, я счастлив, что вы согласились на тур вальса со мной, - она отдавила ему левую ногу уже дважды, но затылок Минхёка сверлят взглядом четыре отвергнутых кавалера.- Вы мне льстите, - она смеется негромко, улыбается широко, - льстите безбожно, какой вы оказывается гадкий мальчишка, - и смотрит лукаво.Минхёк теряется немного от такой смелости. Первое подозрение, что что-то тут не так, холодком пробегает по позвоночнику....они целуются в саду Чхвеховых, за огромным розовым кустом, прямо под балконом бальной залы. Минхёк чувствует себя волком в капкане, хотя нет, скорее - крысой в мышеловке. Страх сковывает пальцы на талии губернаторской дочки, но она обвивает его шею руками так уверенно, её мягкая грудь прижимается к груди Минхёка, и он падает куда-то в бездну, падает, падает, падает. А она снова зовёт его гадким мальчишкой и смеется кокетливо.- Папенька, познакомьтесь, это Минхёк Кихёнович Листьев, я вам о нём рассказывала...Минхёк и сам не верит.Слишком просто, слишком легко. Слишком шатко, опасно и непонятно теперь. Смутное беспокойство грызёт его изнутри. Всё же хорошо. Всё же просто прекрасно. Губернатор Чхвехов души в нём не чает, всего два месяца прошло, а относится словно к собственному сыну. Минхёку отвели чудесную комнату с видом на самый тихий угол сада. Работа интересна и жалование более, чем достойно. Он обедает с семьёй Чхвеховых, и Вонхо им как будто бы больше и не интересуется. У неё увивающихся за ней юношей прорва, да и не только юношей.Минхёку тошно, душно как перед грозой.Гроза случается субботним вечером. На Вонхо нежно-голубое домашнее платье, скромное, украшенное лишь простеньким бантом сзади, в руках веер - тот самый, Минхёк узнает малиновый узор.- Я вам не нравлюсь более? - она закрывает за собой дверь в его комнату, опирается на неё спиной, руки прячет назад, смотрит в пол.Сердце Минхёка трусливо спотыкается. Неправда, быть не может там никакой изображаемой ранимой влюбленности. Ложь.Ложь, как и то, что эта девушка - прелесть, что за дурочка. Маска, образ, игра на публику.- Нравитесь, - отвечает он, выжидает долгую секунду - она поднимает взгляд, и от прошлого образа в этом взгляде ничего, глаза чёрные, жесткие, властные, давно Минхёк таких не видел, с побега от отца, если уж быть точным, и давится поспешно, - безусловно - нравитесь, но кто я такой...- Дрянной мальчишка, - нараспев произносит она, перебивая, улыбается широко, опасно, делает шаг от двери вперед, приказывает, - руки. Ладонями вверх.Конечно.Минхёк на мгновение задыхается, но руки под её взглядом сами взмывают с коленей.Вонхо улыбается покровительственно, но затем веер с хлёстким хлопком опускается на его ладони.Больно безумно, но Минхёк даже не вздрагивает, лишь предупреждает:- Если ваш отец заметит...- Молчать, - очень тихо прерывает она его, и снова приказывает, - рубашку прочь.Ливанов не удивлён обнаружить его под дверью собственной квартиры пьяным и безумно улыбающимся, но спрашивает как по учебнику:- Разве приличные господа вроде губернского секретаря не должны быть на утренней воскресной службе?- Вы мне скажите, мсье Ливанов, - Минхёк взмахивает рукой, демонстрируя исполосованную ладонь.Ливанов опирается плечом на стену, кивает, хмыкает:- Бросьте, моё очарование, вы же гораздо сильнее этого.Минхёк смеется полуистерически:- Вы ведь знали. Вы говорили с ней, верно?Ливанов опускается перед ним на корточки, в глаза смотрит, взгляд спокойный, жесткий, немного насмешливый:- Более того, я вас ей продал, - ухмыляется.- Поцелуйте меня, - просит Минхёк, и ухмылка Ливанова трескается. Наверное, влюбиться в Минхёка было бы тоже прекрасно и трагично. Какое счастье, что он...