Глава пятая, в которой госпожа Суворова страдает от голода и недопонимания. (1/1)

Красивое, полное молодых звуков раннее утро началось для Вари с ряда проблем: платье, которое, как оказалось, барышня перед сном не сняла, требовало срочной стирки, а другой одежды у Варвары Андреевны не было. Сама беглянка была вся в пыли после марафона по улицам Султан-Капусэ, что сказывалась не только на внешнем виде, но и на работоспособности в ближайшие несколько часов. Но даже не это больше всего волновало Вареньку в столь ранний час: ей безумно хотелось есть. Последние сутки во рту у нее не было ни крошки, а реповый рассол, которым Варя травилась накануне, все еще давал о себе знать.Оглядев свое пристанище в поисках чего-нибудь съестного, Варвара Андреевна обнаружила на столике у окна небольшой поднос с фруктами и крынку молока. Молоко оказалось козье, и Варя, не испытывая к этому напитку ни малейшей симпатии, брезгливо отставила сосуд. С фруктами повезло больше: чья-то заботливая рука расположила на подносе пару яблок, апельсин, вишню, ломтик дыни, уже оккупированный мухами, и гроздь винограда. Все было спелым, но ужасно сладким. Мучаясь от жажды, Варя совершила еще один круг по комнате, пока, наконец, не набрела на вазон у самой балконной двери. Вазон никаких подозрений, за исключением плавающих в нем лепестков, у Вари не вызвал, и она, сложив губы трубочкой, припала к источнику живительной влаги. Вода оказалась вполне пригодной, но уж слишком приторно благоухающей и несколько горькой, и напиться ей вдоволь у Вари совсем не получилось. Вода просачивалась между пальцев, и вскоре некогда красивое, лилового шелка платье сделалось похожим на сморщенную тряпку. Решив, что лимит проблем за утро уже исчерпан, Варя откусила от последнего оставшегося яблока и уселась на кровать, размышляя, где же теперь искать наряд, подходящий для секретаря резидента турецкой разведки.За хрустом сочного плода Варя едва заметила, что резная дверь в ее апартаменты медленно отворилась.—?Доброе утро,?— приятный женский голос дал Варе надежду, что дальнейший разговор пройдет на французском языке.—?Фравфуйфе,?— протянула Варя, активно жестикулируя. Противное яблоко никак не хотело прожевываться.—?Да вы ешьте, ешьте, ничего,?— обладательница приятного голоса прошла вовнутрь и села напротив света, благодаря чему Варя спокойно смогла рассмотреть ее лицо. Опустившая на подушки гостья была облачена в длинную персиковую тунику и шаровары такого же цвета, отороченные на голени переплетением золотой и серебряной нити. Голова ее была не покрыта, и, вспомнив, как жарко вчера было сидеть в душном газовом шарфе, по словам экс-корреспондента бывшего необходимой мерой, Варя решила высказать Анвару при встрече все свое возмущение. Незнакомая девушка тем временем подняла руку, чтобы поправить выбившуюся из прически прядь, и взгляду Вари предстало замысловатое украшение, состоящее из тонких колец и браслетов, связанных между собой пластинами из потемневшего золота. Сама гостья была довольно молода, но определенно старше Вари лет на пять-семь. Внешне она не походила на турчанку, хотя бы потому, что глаза столь яркого голубого цвета у женщин востока не встречаются.—?Так вы и есть та самая русская мадемуазель, заставившая поволноваться моего мужа?Варя удивилась.—?Так вы жена паши?—?Да, третья. Но пока что вполне любимая,?— женщина улыбнулась, показав ряд красивых мелких зубов.—?А вы прекрасно говорите по-французски,?— Варя отложила злосчастное яблоко подальше,?— я поражена.—?Благодарю, это мой родной язык.—?Так вы не турчанка?—?Нет, я из Антверпена, но здесь уже почти шесть лет.—?Удивительно,?— Варвара Андреевна сползла на подушки у кровати,?— но ведь это так далеко, как же вы познакомились с пашой?—?По договору. Видите ли, мой отец владеет большой фирмой здесь, в Константинополе, и для гарантии хороших отношений с городской верхушкой он решил выдать меня замуж. Тогда паша имел вес только здесь, в столице, а вскоре стал визирем, и тогда дела отца совсем пошли в гору. — дама в персиковом снисходительно улыбнулась, заметив перемену в варином лице, —?Ну что вы, мадемуазель, не удивляйтесь так сильно! Неужели вы думали, что люди женятся только по любви? Барышня поняла, что тему разговора стоит срочно переменить.—?И вы… Вы счастливы здесь?—?Более чем! Вы не представляете, мадемуазель, как здесь прекрасно! Когда вы станете женой достопочтенного Анвара-эфенди, то все поймете!..Варя поперхнулась.—?О, нет, нет, мадам, вы не так все поняли! Я вовсе не собираюсь выходить замуж за мсье Анвара!—?Вот как? —?удивилась гостья,?— странно, мой муж сказал… А, впрочем, неважно. Вы уж простите меня, мадемуазель, за невежливость. Я же так и не узнала вашего имени!—?Варвара Андреевна,?— протянула красиво Варя, но увидев, как изогнулась бровь ее новой знакомой, поспешно исправилась,?— Барбара. А как вас зовут?—?Я Армаам.—?Но вы же бельгийка!—?Верно, но женам-иностранкам в гареме всегда дают новые имена. Не удивлюсь, если и вам в скором времени придумают какое-нибудь милое прозвища. Например, Вахшигюль вам очень подойдет.—?Вахши…что?—?Имя Барбара, если не ошибаюсь, означает ?чужеземка?, ?дикая?? ?Гюль? по-турецки означает ?роза?. А вы так милы и наивны, словно юный цветочек… Но это лишь мои догадки, не обращайте внимания, милая.Армаам улыбнулась и принялась старательно разглядывать собственные пальцы.—?Скажите, мадам,?— неуверенно начала Варя, комкая и расправляя складки совершенно измятого платья,?— мне неловко просить вас, но… Нет ли у вас чего-нибудь, во что можно переодеться? А то в этом платье я похожа теперь на пугало.—?О чем разговор,?— улыбка на губах жены визиря стала еще шире,?— идёмте со мной, дорогая, мы обязательно вам что-нибудь подберем. Но сначала я вам настоятельно рекомендовала бы принять ванну. Вы ведь так и не умылись с дороги?Варя лишь виновато потупила взгляд.—?Ничего страшного, сейчас мы приведем вас в порядок.Взяв совсем растерявшуюся Варю под руку, Армаам повела ее к выходу из комнаты.***Благоухающая вода дурманила, заставляя русскую барышню расслабленно закрыть глаза. Приглушенный плетеными ставнями солнечный свет лениво тек по её лицу вместе с каплями, которые, остывая, соскальзывали обратно к своим собратьям. Волосы широкими прядями разметались по бортикам, плавно покачиваясь в такт волнам, невесть откуда взявшимся в маленькой стоячей воде. Варваре Андреевне на миг показалось, что совсем неплохо жить так всегда, состоять при влиятельном муже и существовать, не напрягаясь, и только иногда сообщать другим обитателям дворца о своем существовании, но она тут же откинула эти мысли прочь, вспоминая, кто она есть и что делает в этом милом, но совершенно чужом ей месте.Армаам что-то тихо напевала, закутав Варю в полотенце и старательно расчесывая ее волосы, на концах мило стоящие завитками. Мудрить с прической она не стала: исходя из пожелания Вари ?чтобы удобно и жарко не было?, молодая женщина ограничилась двумя косами, забранными сзади в подобие корзиночки. Косы у Вари шли от самого лба, и по обеим сторонам были украшены жесткой лентой с металлическими бляшками. Результат Варвару Андреевну очень порадовал. Непривычно было, конечно, не крутить локоны тяжелыми щипцами и не чувствовать острой шпильки у шеи, но и в новом образе она оставалась вполне привлекательной молодой дамой.С выбором наряда дело обстояло хуже. Варя решительно не хотела мириться с тем, что платьев в гардеробе турецкой бельгийки не было. На все просьбы та лишь разводила руками, мол, не принято. После долгих колебаний Варя согласилась примерить шаровары.—?Как мальчишка, ей богу,?— бурчала она, вертясь и мешая Армаам как следует затянуть широкий пояс. Удобства в широких брюках оказалось немного. Мало того, что Варя едва могла разглядеть за широким клешем свои ступни, так еще и дурацкая восточная мода диктовала шароварам через каждые пол метра обвисать, выбиваясь из-под пояса, и делая из прекрасных ножек Варвары Андреевны жирные белые колбаски. На высказывание столь ярого возмущения Армаам лишь прыснула.Зато белая рубашка Варе понравилась. Широкая, не колючая, эта деталь костюма не требовала ношения корсета, и, хотя подобное было воспитанной барышне Суворовой в диковинку, переменой она осталась довольна. Последним штрихом стал расшитый черной шерстью бордовый жакет с бахромой и кармашками, в которые Варя тут же набила подаренные ей Армаам милые безделушки.От платка Варвара Андреевна решительно отказалась.—?Мне вчерашнего дня хватило,?— проворчала она, вздрагивая от неприятных воспоминаний.Под шаровары полагалось надеть тапочки с загнутыми носами, но Варя гордо заявила, что пойдет в своих привычных дорожных туфлях, сославшись на то, что и так будет спотыкаться на каждом шагу.Когда, наконец, утренний туалет был закончен, Варя вспомнила, что очень хочет есть.—?Одними яблоками сыт не будешь,?— покачала головой Армаам,?— сейчас наверняка все завтракают! Пойдёмте, может быть успеем перехватить пару чечевичных лепешек.Под завтраком жена визиря подразумевала скопление женского народонаселения дворца в одной просторной зале, посередине которой был накрыт круглый низенький стол. Сложно было рассмотреть, что же предлагалось у визиря на завтрак, но аромат свежеиспеченных булок Варя узнала точно. Барышня уже собралась было накинуться на предложенные ей кушанья, как вдруг ее окрикнули:—?Барабар-ханым! Вам послание!Голос этот определенно принадлежал мужчине. Логически поразмыслив, Варя пришла к выводу, что Анвар, отказавшись вчера провожать ее до комнаты, просто ломал комедию, и что никакого препятствия для посещения половины дома того и другого пола не существует. Обругав про себя коварного гения шпионажа, Варвара Андреевна приняла наиболее умиротворенный и отрешённый вид, и, наконец, обернулась к посыльному.—?От кого? —?спросила Варя, манерно растягивая слова.—?От Анвара-эфенди, моя госпожа, дай Аллах ему долгих лет жизни!—?Тешеккюрэдерим*,?— кое-как произнесла Варя недавно заученное слово.Послание заключалось в увесистой папке с документами на французском и русском языках. Сверху была прикреплена записка. ?Разобраться??— скупо гласила она.—?Ничего не понимаю,?— Варя хотела было позвать посыльного, но тот уже скрылся из виду.—?Прошу прощения, мадам, но, боюсь, мне придется вас оставить ненадолго.—?Куда вы? —?изумилась Армаам,?— а как же завтрак?—?Он подождет. Я должна понять, что от меня требует мсье Анвар, иначе я сделаю что-нибудь не так, и он отправит меня обратно к Пете!Личность Пети Армаам почему-то не заинтересовала.—?Не собираетесь же вы отправиться на мужскую сторону?—?Именно.Аргументы против своего решения Варя уже не услышала, так как, путаясь в брюках, бежала по коридору, которым недавно брел окликнувший ее посыльный.Коридоры в дворце визиря, как Варя уже успела заметить, были по большей части одинаковыми и отличались лишь цветами на широких подоконниках, устланных коврами и пестрыми круглыми подушками. По дороге Варвара Андреевна несколько раз теряла разношенный сапожок, оступалась, а, когда впереди показалась знакомая трехъярусная арка, то и вовсе растянулась на кафельном полу, использовав такое непристойное выражение, что достопочтенный господин Яблоков уже давно бы схватился за сердце.Внезапно Варя столкнулась с еще одной проблемой: она не знала, где теперь искать Анвара, а спросить, как на зло, было не у кого. Не придумав ничего лучше, Варвара Андреевна стала по очереди подходить к каждой двери и прижиматься к замочной скважине, надеясь вычленить из общего услышанного разговора знакомые интонации.Так обегала она почти весь этаж, и, вероятно, ушла бы дальше, если бы в один прекрасный миг дорогу ей не преградил мужчина в военном мундире.—?Здравствуйте,?— деловито произнесла Варя, поправляя волосы,?— не будете ли вы так любезны мне подсказать, где можно найти господина Анвара-эфенди?По выражению лица мужчины Варя справедливо сделала вывод, что тот не понял ни слова.—?Ну, Анвар-эфенди,?— Варя выразительно развела руками, пытаясь изобразить таким образом слово ?где?.Опешивший от поведения молодой дамы человек в мундире пожал плечами и, выпалив что-то на своем тарабарском языке, указал Варваре на крайнюю правую дверь.—?Тешеккюрэдерим,?— крайнее изумление постороннего мужчины волновало Варю теперь меньше всего.Открыв указанную дверь, Варя несмело заглянула вовнутрь. Это был знакомый ей кабинет паши, только теперь в нем собралась немыслимая толпа народу. С двадцать крепких мужчин в фесках сидели в центре зала на подушках, дымили теми самыми странными приспособлениями, что Варя видела накануне, громко о чем-то спорили, и среди них, ближе всего к Паше, сидел господин экс-корреспондент французской газеты.Злые недоуменные взгляды, обращенные к двери, заставили Варвару Андреевну несколько поубавить свой пыл. Она в миг забыла все, зачем пришла, и лишь тихонько, как гимназистка, не выучившая урок, пролепетала:—?Мсье эфенди, можно вас?Анвар поднялся, сказал что-то витиеватое, дождался кивка Мидхат-паши, и, провожаемый все теми же недобрыми взглядами, вытолкал возмущенную Варвару Андреевну за дверь.—?Вы что, с ума сошли?! —?зашипел он, сжимая кулаки,?— зачем вы сюда пришли, это же мужская половина! Я же все необходимое отправил вам!—?Да, с посыльным-мужчиной! К нему почему-то никто не имел претензий, когда тот заходил в женскую часть!—?Он евнух!—?Кто?—?Я потом вам объясню,?— казалось, Анвар смягчился,?— ладно, но почему вы без платка?—?Ко мне сегодня женщина тоже без платка пришла, и все утро так ходила! Почему это ей можно, а мне нельзя?!Повисла пауза. Анвар страдальчески потер виски, морщась не то от неловкости, не то от подавляемого желания громко и горестно завыть.—?Вот что, госпожа Суворова,?— он пристально посмотрел на свою собеседницу,?— говорите, что вам непонятно, и идите быстрее отсюда, пока кабинет паши не опомнился. Я вам потом все объясню, раз уж так вышло.Получив от начальства все необходимые разъяснения, Варвара Андреевна поспешила в свою комнату, испытывая от чего-то невероятное смущение и чувство вины, хотя причину своей оплошности понять была уже не в силах. Закрывшись в комнате, дабы избежать ненужных расспросов, и погружаясь с головой в бумажную работу, Варя вспомнила о своей неудачной попытке позавтракать и совсем загрустила. Козье молоко, оставленное в крынке, показалось уже не таким противным, да и корка от дыни вполне теперь могла сойти за легкую экзотическую закуску.Ближе к вечеру заходила Армаам, но Варя сделала вид, что слишком увлечена свалившимися на нее обязанностями, чтобы не расплакаться позорно перед единственным человеком, который её понимал.И уже совсем поздно, когда в саду зажигали лампы, а завершённый Варин труд был отправлен на оценку Анвару-эфенди, знакомый барышне евнух с почтительным поклоном поставил ей на стол серебряный поднос. Здесь было все: и чечевичные лепешки, и булка, и печенье, и горячий чай, и маленькая карточка с красиво выведенным словом ?Благодарю!?. Варя с облегчением выдохнула и решила утренний инцидент больше никогда не вспоминать, в разговоре не затрагивать, а значение термина, которым Анвар обозвал посыльного, обязательно на следующий день выяснить у любезной жены Великого визиря.Чай с травами не хуже душистой ванны успокаивал встревоженные нервы. Варвара Андреевна еще раз хитро взглянула на короткое послание Анвара-эфенди, прежде чем, рассмеявшись в кулачок и раскрасневшись, словно она получила любовное письмо в стихах, а не сухую благодарность, спрятать карточку в пустую сахарницу.—?Отправлю ему завтра тоже что-нибудь эдакое,?— размечталась Варя, представляя, как выводит кардиографическим почерком на обрывке листа какую-нибудь очаровательную мелочь, например, ?Доброе утро!? или ?Желаю удачного дня!?Залетевшая в открытое окно пташка ударилась о чайник и с грохотом опрокинула его на стол, но Варвара Андреевна уже крепко спала, бесконечно увлеченная своей непростой, но такой занимательной долей.