Глава 2 А холода опять внезапны, земля под небом, небо в пятнах. (1/1)
Право, им нужно было поспорить на ту же самую бутыль коньяка, ведь минуло три недели, а Александр так и не вернулся. Ни Яков, ни Зуров не знали, увы, его адреса.Сентябрь понемногу отдавал бразды правления октябрю, становилось ощутимо холоднее.Рутина — побегушки за недалекого ума старшим дознавателем Третьего отделения, не заканчивалась. Отца носило где-то вторую с половиной неделю, впрочем, его загулы и по два месяца длились.В голову Якова тихо кралась мысль о том, что матушка Андрея... по своим гастролям будет ещё до середины зимы мотаться, так может... ну, отложить эти поиски учителя?Да, она купила инструмент и, не посоветовавшись ни кем, как всегда делала, привезла его к ним в дом, оставив ультимативное поручение.Дескать, научите ребенка, привейте ему любовь к искусству!Гуро следовало отдать должное, он пока не отчаялся, но был уже близко, ведь сейчас полноватый мужчина с залысинами, радостно посадив рядом Андрэ, который не менее радостно пинал башмачком ножку его стула, пытался вспомнить ноту ?до?, а Яков про себя размышлял, на какое бы ?фа? его послать.Не было больше в городе ни одной собаки, обучение у которой не влетит в копеечку, а должной копеечки нет. Под предлогом поисков родителя в питейных (особенно, где стояли клавишные инструменты) Яков позволял себе единственный мимолетный взгляд по залу, но Бинх не играл нигде, даже в нескольких кварталах от центра.Яков всё ещё думал о нём. И это было необъяснимо, в его привычки не входило цикличное возвращение мыслями к кому-то из плоти и крови.Однажды Гуро даже сам попробовал наиграть что-то младшему брату, но не вынес и трех минут.Наверное, колесо дней так и вращалось бы, но воскресным утром в дом постучали.Эраст ни свет ни заря ушел на церковную службу (далекий от веры Яков не слишком понимал этот интерес, но не считал необходимым препятствовать).Дверь открыл он сам. На пороге стояла женщина, кутаясь в темную шаль и накидку. Почти черные глаза ненормально ярко горели над болезненными, взрезанными линиями скул:— Герр Якоб?Обращение заставило мгновенно насторожиться, впрочем, вежливо отходя в сторону и пропуская даму внутрь:— Достаточно просто — Яков Петрович. Проходите, не стойте на холоде, да и сквозняк...— Моё звать Хильда Бинх. Я не занять много времен.— Вы мать любезного Александра, очевидно? Умоляю, войдите, мне жутко неловко держать фрау в дверях.Она вошла и тут же заломила руки, до скрипа кожаных перчаток.Учтиво взяв под локоток, Гуро проводил в гостиную, усадил в кресло, помог раздеться и велел подать чай.— С Александром Христофоровичем что-нибудь стряслось?— Это долгий история.— Я никуда не тороплюсь.— Мы втроем... уже несколько лет снимать комнату. Но... с месяца три назад, Христофор скоропостижно умереть. У меня нет работа. Была балериной. В Германия. Долгий история. Недели три назад... стало совсем тяжело. За проживание долг. Саша играл... я знать, вы предлагали ему учительствовать. Но гордый. Весь в отца. Говориль сами, всё сможет. Но работа нет, он же что уметь, совсем киндер. Говориль лучше пуля в лоб, чем. Упрямый, как этот ваш русский рогатый зверь. Коза?— Баран.— Баран. Искал работа, искал. Дней шестнадцать назад... сказал — завод пойду работать. И пошел. Домой не пошел. Деньги присылает, маленькие. Но мне сердце не на месте, я обойти все фабрик. Нигде его нет. Битте, помогите найти, Яков Петрович. В конторах говорят: ваш мальчик не пропаль, в каналь не свалился, жалованье шлет, что вы от нас хотите.— Не извольте беспокоиться, я его найду, фрау Хильда. Сегодня же.— Я за вас молиться стану.— Не надо, есть уж вам за кого молиться.Спустя ещё часа три, пообещав Бирюкову переписать за него, кроме отчетов, ещё кипу бумаг сверх — Гуро выяснил, что господин Бинх служит на Александровском Чугунолитейном, что в трех верстах от Петербурга.Поймав извозчика, заявил: — Я заплачу. На Литейный.— Проспект?— Завод. Тот, что по Петергофской дороге. Подождешь — заплачу вдвойне.Управляющий заводом — Назар Афанасьевич Пика, был крепким, бородатым мужчиной, глядевшим на Гуро исподлобья, из-за стола не поднявшись, как выслушал на первый раз: — Служит у нас такой немчаг, вольнонаемным рабочим, а почему вас это интересует, господин...— Гуро. Совершенно не ваше это дело. — Разве мы здесь законы нарушаем, иль Бинх этот в столице делов натворил?— Вынужден повторить, вопросы здесь задаю я. Коль служит, так приведите.— Смена дневная, боюсь, придется обождать.— Боюсь, придется внеплановую инспекцию прислать.Они ещё немного поборолись взглядами, но преимущество явно осталось за Яковом.— Цеха далековато от этого корпуса. Присядете?— Спасибо, я постою.Рассматривая сквозь оконное стекло унылые промышленные дворы, Яков обернулся не сразу, как в кабинет шагнул вызванный.Через пару мгновений.Александр сильно изменился.Пыльные штаны — заправлены в стоптанные сапоги, рубаха аж черная от грязи, с потом к телу липнет.Волосы перепутаны, на лице сажа какая-то.Руки, тканевыми рукавицами скрытые, дрогнули:— Чем я обязан этому сударю?— Видеть тебя желают, Сашка.— Оставьте нас, Назар Афанасьевич.— Это немыслимо, мой же собственный ка...— Инспекция, с особым пристрастием.Убедившись, что Пика отошел в коридоре достаточно далеко, Яков втянул носом воздух, собираясь начать говорить, но Бинх опередил его, хриплым, ломким голосом:— Разыскала вас она всё-таки.— И что же в этом дурного?— То. То, что вы её категорически уверите, что у меня всё в порядке, накормлен, живу... больше работать буду, тогда...— Увольте, лгать вашей матери я не стану.— Напрасно вы приехали. Задерживаете. Мне работать нужно. Это всё? Подачек и жалости мне не требуется. Я могу, я...Он несколько раз моргнул, упрямо глядя в пол, и задрожали веки, ресницы. Судя по всему, русла оскудевших сил хлынули на поддержание должной маски.Яков подошел ближе, протянул руку, дотронулся до чужого локтя, а затем — пробежался пальцами вниз, к запястью.Подавшись назад, Бинх тяжело сглотнул, угадывая его намерение, но не имея возможности шевельнуть даже пальцем, чтобы помешать: — Не смейте.Гуро покачал головой, обняв одной рукой оное запястье, а второй: осторожно и ловко стащив рукавицу, от которой пахло кислым железом. Бросил на пол. Сотворил аналогичный комплекс действий со второй рукой.Александр зажмурился, едва дыша.Его пальцы тряслись, на коже красовались воспаленные мозоли.На правой — частично до крови стертые. Гуро дотронулся до пястной косточки, взял ладонь в свои, тщательно сгибал-разгибал каждый сустав в пяти пальцах.Поддавшись необъяснимому порыву, наклонился, запечатлев над костяшками сухой поцелуй. Этого странного, полувдохновенного жеста хватило, чтобы Саша исступленно задохнулся и упал, наконец, в обморок.Однако, Яков поймал, поддержал за плечи, уложив затылком на свою согнутую руку, удерживаемую на весу.Среагировавший на шум Пика заглянул внутрь, но вместо ответа на немой вопрос получил приказ:— Подайте воды. Графин и стакан. Да, я собираюсь, не спорьте, иначе я лично проведу ревизию, прямо сейчас.Гуро налил воды в стакан, а в графин бесцеремонно обмакнул свой платок, отирая лоб и скулы Бинха, чтобы привести его в чувство.Глаза открылись.— Вы поедете со мной, незамедлительно.Ещё через полчаса — не переменивший своего одеяния, ибо менять его было не на что, Александр сидел в бричке напротив Якова и старательно отмалчивался. Его глаза явственно закрывались, но подбрасывало на какой-нибудь новой кочке, вынуждая их распахивать.— Не хотите пересесть ко мне?— Нет, конечно, вы вон какой чистенький.— Уверяю, будет удобнее.— На одной сидушке плечьми толкаться. У вас необычные представления об...Слово ?удобстве? пришлось зажевать и проглотить: Гуро пересел сам, обернул в свое пальто, а дальше нехитрая наука, носом в плечо чужое Саша уткнулся и сам, нервно дыша на свои зябнущие руки.Впрочем, упавший занавес переутомленного сна вскоре углубил рваное дыхание.