Глава 9 (1/1)

Отвернувшись к стене, он лежал пластом на кровати. Будто каменная плита давила сверху, не давая пошевелить ни рукой, ни ногой, не говоря уже о том, чтобы встать. Не хотелось ничего, только лежать, лежать и не двигаться. Но и это не было его желанием, просто массивная черная плита не оставляла выбора. Или это был беспросветный мрак, сгустившийся до почти осязаемого и сковывавший руки и ноги. Такой холодный. Он проникал сквозь кожу, и Ян попытался свернуться клубочком и спрятать пальцы до самых кончиков в рукава водолазки, но, кажется, это ему не удалось, такая навалилась слабость. Только глаза удавалось открыть ненадолго, а потом они закрывались снова. На какое-то время ему почудилось, что мрак немного рассеялся, но после этого опять стало темно.И в этой новой, другой темноте кто-то осторожно присел рядом с ним и тронул за плечо. Мягкое прикосновение разрушило холодную тяжелую плиту, позволив ему повернуть голову.Ирена.Сделав над собой усилие, Ян сел, привалившись головой и плечом к стене. Садясь, он обнаружил, что лежал под пледом. Таким легким, теплым, совсем не кусачим. Видимо, отец зашел в комнату и укрыл его в какой-то момент, которого Ян совершенно не помнил. Но тогда почему было так холодно?Ирена молча потянулась к висящему над кроватью бра.— Не включай, пожалуйста, — попросил Ян и не узнал собственного голоса, таким чужим он прозвучал. Говорить было трудно, в горле пересохло.— Подожди, Ян, я сейчас. – Послушавшись его, она не стала включать свет над кроватью, а вышла из комнаты и быстро вернулась, неся что-то.— Вот, держи-ка.Это оказалась чашка с горячим чаем. Ян судорожно обхватил её, грея замерзшие пальцы и вдыхая ароматный горячий пар, пахнущий лимоном.— Пожалуйста, попей хоть немного, ты весь ледяной.Ян жадно сделал большой глоток вкусного, крепкого, обжигающего чая и чуть не поперхнулся. Он вдруг понял, что ему ужасно хочется пить.— Осторожно, не обожгись.По телу начало разливаться блаженное тепло. Теперь голос не будет чужим, и говорить станет легче. Ведь нужно ещё спросить…— Ирена… а… почему ты пришла?..— Потому что я за тебя боялась. И потому, что ты бы этого первым никогда не сделал.Он шмыгнул носом. Что правда, то правда. Он бы никогда не осмелился первым сделать шаг к примирению. Ему стало жутко стыдно.— Ирена… прости меня, пожалуйста, за то, что я сегодня сказал.— Сегодня? Ян, это вчера было.Он непонимающе уставился на неё. Глаза у него совершенно привыкли к полумраку, и он без труда мог разглядеть её лицо.— Я позвонила тебе сегодня, хотела нормально поговорить, а твой папа сказал, что ты лежишь со вчерашнего дня, уже целые сутки, не ешь, не встаешь, не разговариваешь. Ты бы слышал, какой у него был голос испуганный… Я тоже перепугалась и попросила разрешения прийти. Надеялась, что хоть со мной ты соизволишь пообщаться, раз с отцом не хочешь.Вот оно что.— А маме он звонил? – спросил Ян обеспокоенно.— Я не знаю. Но не думаю. Если бы звонил, она уже была бы здесь. Но ещё немного, и он бы скорее всего не выдержал и позвонил ей. Так что я вовремя вмешалась.Ирена протянула руку и взяла у него чашку.— Давай ещё чаю принесу.— Не надо, потом. Спасибо. Я…— Что, Ян?— Нам ведь ещё нужно поговорить.— Давай. Кто начнет?Ян вздохнул. Столько всего хотелось сказать, столько нужно было сказать, но из-за сумбура в мыслях и чувствах было никак не собраться. Он и так не очень-то умел складно говорить, а сейчас и вовсе впал в ступор. Он всё ещё обижался на Ирену и не мог, или, вернее, не успел свыкнуться с тем, что узнал. А вдруг она ещё что-нибудь недоговаривает?— Ян, ты о чем думаешь? Только честно.— Думаю, что ты ещё можешь скрывать, — ответил он, в очередной раз чувствуя себя полным идиотом.Ирена негромко рассмеялась.— Не люблю я этого слова, Ян, но я клянусь тебе, что ничего больше я от тебя не скрываю. А ты от меня?— Я?..— Да. Ты. Что у тебя с этими таблетками?Ян закрыл глаза.— Ничего.— Ну вот, а говоришь, что не скрываешь. Уж мне-то мог бы рассказать.— Так получилось как-то… само собой.Ирена смотрела на него, ожидая продолжения. Разумеется, подобный ответ её не устроил. Ян помолчал ещё немного, подбирая слова.— Это с тех пор, как я убежал из дома. Помнишь, я рассказывал тебе, что убегал. Я, когда вернулся, сначала заболел. Недели четыре провалялся. Температура, помню, была высокая ужасно… Тяжело очень, в общем. Потом поправился кое-как, только ненамного лучше стало. Я спать стал очень плохо, темноты начал бояться, просил родителей, чтобы свет мне на ночь не выключали. Один в комнате даже не хотел оставаться. Плакал всё время… Мне просто было страшно, не только из-за темноты, а вообще… и плохо.Ян замолчал, глядя прямо перед собой. Ирена не сводила с него глаз.— Почему ты стал бояться?— Стал, и всё… Родители всё допытывались, что со мной, а я говорил, что не знаю. Кричал на них. Они всё равно бы не поняли… — Ян потер глаза. – Однажды я не мог заснуть полночи, мама наконец не выдержала и дала мне таблетку, я успокоился и заснул быстро. А как-то к нам знакомый папин пришел, он меня напугал в шутку, а я разозлился и накинулся на него с кулаками. После этого меня мама к врачу отвела, он сказал, что у меня нервный срыв, и тоже мне таблетки выписал.Ян снова умолк.— А потом? – тихо спросила Ирена.— Потом… Понимаешь, они мне помогали.— А может, тебе просто так казалось?Он быстро взглянул Ирене в лицо.— Нет. Не казалось. А сейчас…— А сейчас ты от них зависишь.— Нет!— А как же это ещё назвать? Когда ты у меня их отнял там на дороге, я тебя просто не узнала. Думала, ты меня из-за них прибьешь.— Мне просто нужно, чтобы они были у меня с собой.— И всё?— И всё.— Ян, а ты можешь не носить их с собой? И вообще, отказаться от них? В любой момент?Яну сначала захотелось тут же ответить "конечно" и торжественно пообещать: "Клянусь жизнью, что больше к ним не притронусь!", но он вовремя вспомнил слова матери о том, что жизнью клясться нельзя. Она как-то сказала, что если дать такую клятву и нарушить её, то можешь умереть. А ведь он непременно нарушит. У него не хватит силы воли её сдержать. Потому он лишь опустил глаза и не ответил.— Давно это всё случилось, Ян?— Зимой два года будет.— И ты почти два года сидишь на таблетках?!— Да я не постоянно. Сначала принимал те, которые тот врач выписал. Потом нашел те, которые мама давала. Просто забрал их из аптечки.— А родители ничего не заметили?— Если бы заметили, наверное, спрятали бы аптечку.— А дальше что было, Ян?— Дальше… я ещё разные пробовал. У мамы справочники по ним есть. Она ведь в аптеке работает, я говорил… Там про каждое расписано. Спрашивал их по аптекам, по разным, ну, чтоб меня не запомнили. Чего-то у них вообще не было, чего-то мне не продавали. Но иногда получалось купить.— И твоя мама ни о чем не догадывалась?— Кажется, нет.— А отец?— Да он тем более. А один раз я рецепт подделал. – Ян едва заметно улыбнулся. – У мамы бланк нашел с печатью. И взял.Он в очередной раз замолчал. Ирена тоже ничего не говорила, потрясенная его словами.— Да-а… – наконец произнесла она. – Хорошо, что у тебя мама не специалист по оружию. Или по взрывчатым веществам.Глаза Яна сверкнули, и Ирена это заметила, несмотря на расползшиеся по комнате сумерки.— Не обижайся, пожалуйста, я не смеюсь. Я просто в шоке, если честно. Удивляюсь, как при всем при этом ты ещё ими не траванулся.— Один раз было такое. – Ян поежился и вцепился в плед. – Я тогда испугался, что умру, если не… если меня…— Я понимаю, понимаю. Всех подробностей мне не нужно, не волнуйся.— Я такого страху натерпелся, что потом долго к ним не притрагивался. – Ян поднял глаза и посмотрел на Ирену. – И когда с тобой познакомился, тоже почти перестал их глотать. Потому что мне было хорошо.— А сейчас?— Что?— Сейчас тебе как?— Сейчас мне никак. Я устал.— Я тоже. Всё-таки после работы. Так мы с тобой помирились?— Да, конечно.— Вот и прекрасно. Но мы ещё не договорили.— Не договорили?— Да. Что с тобой случилось, когда ты убежал?Ян уткнулся лбом в колени.— Ян…— Хватит, Ирена.— Тебя кто-то напугал? Обидел?— Перестань!— Ян, просто скажи. Я тебя прошу.…Мягкий, негромкий иренин голос будто перенес его из комнаты, с кушетки, на заледеневшую платформу, к стоящему поезду, в открытые двери которого он вошел, привлеченный тёплым желтым светом в окнах вагона.Он стоял перед купе проводника, дверь в которое была не до конца задвинута, и пытался заглянуть в оставленную щелочку. Хотел побыть здесь, пока на улице мокрый снег, а потом пойти куда-нибудь ещё. Куда-нибудь. Но не домой…Тихо постучавшись, он осторожно отодвинул дверь чуть побольше.В тесном купе сидел грузный мужчина с бутылкой пива. Уловив краем глаза движение, он поднял голову на Яна, который стоял, не выпуская ручку двери.— Тебе чего?— Можно мне тут… чуть-чуть погреться?— Ты откуда такой взялся? – спросил мужчина слегка заплетающимся языком.Ян неопределенно пожал плечами. Мужчина тяжело поднялся со своего места, приблизился к нему, протянул руку и стянул с него шапку, потянув её двумя пальцами вверх. Ян вопросительно взглянул на проводника, как обычно, сквозь упавшую на глаза длинную челку. Проводник с интересом повертел в руках его шапку, будто впервые такую видел.— Какой сладенький мальчик, — произнес он, разглядывая Яна. – Как девочка.Ян насупился.— Не сравнивайте меня с девочками, — хмуро сказал он.— Как скажешь, — ухмыльнулся мужчина. – Ну, проходи, садись, гостем будешь.Ян шагнул вперед и устроился на сиденье. Мужчина плюхнулся рядом, почти навалившись на него.— Рассказывай, — потребовал он, склоняясь к самому лицу Яна и дыша на него перегаром.— О чем?— Из каких краев такие детки приезжают в наш город.— Ниоткуда, — ответил Ян. – Я здесь живу.Он начал подниматься с сиденья, собираясь взять со столика-полки свою шапку, которая лежала там рядом с какими-то объедками, но мужчина рывком усадил его обратно.— Рановато ты собрался.Железной хваткой вжав Яна в стену, он начал, пыхтя, расстегивать другой рукой ширинку. Ян, оторопев от страха, пытался увернуться и заслонить руками лицо, в которое тыкалась небритая, вонючая харя. Слезы текли по его щекам, он потерял дар речи, осознав, что сейчас с ним будет. Кое-как совладав с голосом, он взмолился:— Пустите меня…— Хорош пищать.— Отпустите, пожалуйста…— Заткнись, крысеныш, а не то сейчас воткну тебе соску в хавальник.Его мучитель смачно плюнул в подставленную пятерню и тщательно растер слюну по своему вставшему члену. Яну стало худо, у него в глазах потемнело, едва он увидел этот толстый обслюнявленный кусок мяса, который сейчас влезет в него…Непостижимым избавлением показались ему грубые голоса, донесшиеся снаружи. Голоса кричали что-то про начальника вокзала. Пришедшие явно искали проводника, потому что тот выругался, затолкал своё хозяйство обратно в штаны и выбежал за дверь купе.…Он снова сидел на кушетке, прижав колени к груди и пряча лицо, а Ирена осторожно обнимала его за плечи.— Успокойся, Ян…Оставалось только надеяться, что она поняла его сбивчивые объяснения. Он вообще не умел рассказывать, не говоря уже о том, чтобы рассказать о т а к о м. На вопросы отвечать легче. Пусть лучше спрашивает. Если у неё после всего ещё осталось такое желание.— И ты никому не сказал?— Конечно, нет.— Даже родителям?— Они бы не поняли. Сказали бы, что я сам виноват. Стали бы презирать меня.— Может быть, ты всё-таки ошибаешься?— А ты бы что, не стала?..Ирена крепче ухватила его за плечи.— Ян, посмотри на меня. И послушай внимательно. Я отношусь к тебе так же, как и в самом начале. Как вчера. И как час назад. Ничего не изменилось, понятно?Ян взглянул на неё исподлобья, недоверчиво и настороженно.— А я не мог к себе так же относиться, как раньше.— Почему?— Я себя ненавидел за то, что со мной такое случилось. И сейчас тоже ненавижу. – Ян весь подобрался. – Наверное, кто-нибудь другой уже давно бы забыл обо всем, и остался бы таким, как раньше, а я не могу.Ирена не перебивала, чувствуя, что Ян ещё не высказал до конца всего того, что не давало ему покоя.— А ещё мне всё время казалось, что все знают, что со мной случилось. Или догадываются. Шепчутся у меня за спиной и тычут пальцами. – Он медленно покачал головой. – Я не знаю, что было бы, если бы он… успел сделать, что собирался. Наверное, я бы сейчас здесь не сидел. Я бы после такого вообще не смог жить. Только так, как сейчас, ненамного лучше. Никогда наверное уже всё по-нормальному не будет…Ирена молча притянула его к себе. Ян попытался высвободиться.— Не надо…Он почувствовал, что, если она сейчас его обнимет, то он не выдержит и просто разревется в голос. Но Ирена его не отпустила. Крепко прижав его к себе, она стала гладить его по голове, по плечам, по спине. И Ян не сопротивлялся больше. Обняв Ирену за шею и вцепившись ей в свитер, он заплакал. Сначала он не чувствовал ничего, кроме тоски и безысходности, но постепенно они уходили, отпускали его, уступая место теплу и надежде.Когда он выплакался, у него почти не осталось сил, он смертельно устал, понадобится ещё много часов отдыха, чтобы окончательно восстановиться. Ирену этот разговор вымотал не меньше, она чувствовала себя сейчас ещё хуже, чем он, приняв на себя его страхи и боль.Чтобы хоть как-то вознаградить и поблагодарить её за потраченные силы, Ян мягко прикоснулся щекой к её щеке и сжал её руки в своих. Он очень надеялся, что у неё останется достаточно времени, чтобы отдохнуть.— Смотри, Ян, — шепнула вдруг Ирена ему на ухо. – Снег пошел.Ян обернулся. За окном в желтом фонарном свете медленно кружились долгожданные снежинки.Изредка шмыгая носом и не выпуская ирениной руки, он смотрел и смотрел на них, как завороженный. Слезы сохли у него на щеках.