Oral (1/1)

—?Если там не будет зеркала, поможешь с гримом…Евронимус не попросил, а холодно напомнил, так и не оторвавшись от акустики; Пелле только вяло кивнул в ответ и продолжил черкать лист.Рожу зомби для лого Deathlike Silence Productions он запарывал уже пятый раз, и это начинало раздражать.Не то что бы он злился, не то что бы он не любил повторять… чёрт. Переделывать рисунки он не привык, рисовать ?для дела??— тоже. Но придумать лого и ?что-нибудь крутое, мрачное, чтобы показать мертвецкую тишину, и что мы тут не позёров по головке гладим? его попросил Евронимус.Вежливо попросил, даже с какой-то заботой.?Только ты можешь вот так нарисовать смерть. Больше никто не справится?,?— так он и сказал тогда, тихо заглядывая через плечо, и зарываясь носом в волосы.И ещё добавил:?Мы с тобой и есть Mayhem. Так что наш облик я доверю только тебе?.Пелле не смог отказать.Да и зачем отказывать, если сделать хотелось?— сделать так, чтобы переплюнуть и евронимусовские ожидания, и себя самого.Может, заодно с рисунком он покажет норвежцу и его портреты, начерканные тут и там. То в студии, то в дороге, то у кровати, когда он спал после…Так, не отвлекаться.Рисовать на диване, подложив под бумагу какой-то журнал, было неудобно. Линии шли криво, штриховка съезжала, и рука начинала болеть. Можно было бросить эту затею, перебраться в комнату и переделать рисунок на столе, с нуля, но?— уходить не хотелось.Отчего-то сидеть вот так было хорошо.Из телевизора доносились вопли и хруст костей, где-то на фоне визжала бензопила, и всё это странно смешивалось с быстрыми переборами акустики.Евронимус сидел совсем рядом: устроился на подлокотнике, как большая взъерошенная птица, и теперь сосредоточенно бил по струнам, наигрывая что-то знакомое.Глаза у него были сощуренными и какими-то холодными.Смотреть на него тоже было холодно.Уходить не хотелось.Долбаный зомби не получался.—?Погляди,?— Пелле заткнул ручку за ухо и протянул Евронимусу изрисованный лист.Тот нехотя прекратил играть и медленно повернулся, шаря по карманам в поисках очков.—?Чёрт… опять у машинки забыл. Что там? —?он сощурился, разглядывая рисунок. —?Неплохо. Труп типа поднимает лого из могилы?—?Да. Он вышел из загробной тишины. Но только…—?Что, самому не нравится?Пелле показалось, что Евронимус почти улыбнулся и что взгляд у него стал мягким, понимающим.Нет.Показалось.—?Не нравится,?— он отложил лист и дёрнул ручку, доставая её из-за уха. —?Вот же чёрт…—?Вот-вот. И Pagan Fears на акустике звучит по-идиотски… Что, запуталась? Давай помогу,?— Евронимус аккуратно пристроил гитару на пол и сел поближе, разглядывая золотистые пряди.—?Ну и нахера ты её туда засунул? Кто вообще ходит с ручкой за ухом?.. Так, не дёргайся.Он придвинулся ещё ближе и обнял ладонью лицо, поворачивая поудобнее.—?Туда смотри.Пелле послушно отвернулся и отчего-то зажмурился, когда волосы больно потянули.Пальцы Евронимуса, шершавые и слишком горячие, сжали подбородок, не давая повернуться. Подушечки мазнули по губам.Сам он наклонился ближе и уткнулся куда-то в макушку, выпутывая из-за уха треклятую ручку.Пелле вздохнул.—?Слушай, если не можешь, я сделаю сам, и…—?Да вытащил я её уже. Не в ручке дело, Пер.Теперь Евронимус смотрел на него. Не тепло и не холодно, просто странно,?— не заглядывая в глаза. Его пальцы снова скользнули по губам.—?Что ты…—?Если подумать, я тебя никогда не целовал нормально,?— голос у Евронимуса стал задумчивым. —?Я тебя кусал, трахал в глотку, сам на колени вставал, но?— не целовал. Когда ты кого-то трахаешь, это не поцелуй, это не важно. Не то… Чёрт, твой ход мыслей заразен…—?Пока это я тебя не понимаю,?— Пелле почувствовал, что совсем растерялся, и отвернулся к телевизору.По экрану уже бежали титры, вместо музыки всё ещё жужжала пила. Это успокаивало.—?Я подумал, что целовать нужно, когда хочется. А не когда это просто… по ходу дела. Это может быть важнее, чем поиметь чей-то зад. Это может быть приятнее… —?Евронимус отстранился и замолчал, будто пытался подобрать слова. —?Эй, Пелле. Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?—?Я… —?он снова повернулся, мельком оглядел чужое лицо, и снова отвернулся к экрану и титрам. И снова, и снова. Голова закружилась.Чёрт подери, всё это было странно и как-то дико: норвежец никогда не ставил вопрос вот так. Он, мать его, вообще никогда не задавал никаких вопросов. Просто приходил, когда хотел, и делал, что хотел,?— так, как хотелось ему одному.Хватал за горло, когда злился. Говорил странные вещи, которые всегда задевали тьму внутри. Словом, силой или страхом вынуждал отдать себя ему и молчать,?— или зачем-то делал это сам. Сам доводил до кипения, сам мог дать в руки ремень или нож, сам становился перед ним на колени?— и подставлялся под мертвецкую ярость. В глазах у него тогда мелькала вина, перемешанная с какой-то странной гордостью.?Смотри, как я отвечаю за твою боль. Смотри, как я плачу по счетам?.Но в этом и был смысл, разве нет?Уступать, потом брать своё, и снова уступать, отдаваясь чужой силе и ярости?— так по кругу, пока всё это не надоест и…Оно и не может надоесть, ведь роли меняются.Ведь в этом весь смысл.Или…—?Ты чего задумался?Пелле вздрогнул, когда Евронимус внезапно приобнял его за плечи и наклонился, заглядывая под волосы. Смотрел он мягко и с каким-то странным, растерянным выражением,?— словно не понимал, что делать дальше. —?Если не хочешь, не буду. Как будто вообще не просил. Идет?—?Что с тобой такое?Всё это напоминало игру. Странную и обязательно?— жестокую.Глядя в эти его глаза, Пелле очень хотелось поверить, но?— он не мог.Так не бывает.Только не с Евронимусом.Точка.—?Со мной?— ничего. Я просто предлагаю… —?норвежец мягко коснулся его волос, наматывая пряди на кончики пальцев, и осторожно погладил по скуле. —?Никаких ножей, ремней и прочей хреноты. Ничего вообще. Я даже трахать тебя не буду. Ты ничего мне не должен. И я не прошу делать что-то со мной. Просто предлагаю. Если ты захочешь, я тебя поцелую, по-настоящему,?— или ты меня. И всё.—?Говоришь так, словно собрался умереть. Люди обычно перед смертью выдают что-то подобное. Но ты не человек. Я тебе не верю.—?А кто? —?Евронимус усмехнулся и откинулся на спинку дивана, сложив руки на груди.—?Демон-некрофил… где мой зомби, кстати? —?Пелле завертел головой в поисках рисунка и злополучной ручки.Он чувствовал, что лукавит,?— и Евронимусу, и самому себе. Рисунок ему был не нужен, да и закончить его сейчас он едва бы смог. Но?— нужно было ответить. Сказать ?да? или ?нет?.Ответа он не знал.А тот, если захочет… мать его, он всё равно сделает, что задумал, и ему будет глубоко плевать на любые ответы…—?Пер, давай так,?— норвежец тронул его за плечо и резко развернул к себе. В глазах у него мелькнули колючий холод и злость. —?Я много всего натворил… блин, нет, я не ошибался, но можно было по-другому… Короче. Я спрашиваю и слушаю. А ты говоришь ?да? или ?нет?. И я не играю с тобой в угадайки и ?кто первым выйдет из комнаты?. Идёт?Пелле промолчал и опустил глаза.Отвечать не хотелось.Если это очередная игра и…—?Посмотри на меня. Пожалуйста,?— голос у Евронимуса стал спокойным и мягким.А ещё?— никаких ?пожалуйста? тот никогда не говорил.Он поднял взгляд.—?Зачем это всё? Почему?—?Потому что ты слишком далеко. И я тоже,?— норвежец развел руками. —?Даже когда я в тебе или когда ты тыкаешь в меня ножом. Мне это не нравится. Поэтому спрошу ещё раз, а ты ответишь. Хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Потом я остановлюсь.Пелле снова почувствовал горячие ладони на своём лице.Вдохнул и выдохнул рвано, пряча странную дрожь.—?Да. Хочу.Поцелуй вышел долгим и странным. Евронимус никогда не умел быть нежным или аккуратным, даже не пытался. Кусал губы, раздирая их до крови; наматывал волосы на кулак и выворачивал голову до болезненного стона; не целовал, а трахал рот, чтобы показать: Пелле принадлежал ему. К себе он требовал того же обращения, и на то же обращение нарывался: делал так, что рот ему приходилось открывать силой, и стонал он только от боли,?— когда получал ножом по губам.Сейчас всё было по-другому.Евронимус отчего-то медлил, водил по лицу кончиками пальцев и гладил по волосам, будто не знал, как начать.—?Глаза закрой.Сам он нервно заморгал и прижмурился, наклонившись ближе. Ресницы дрожали.—?Чёрт. Ты такой мертвец.В голосе у него был смех, и тревожная улыбка мелькнула на лице; прежде чем коснуться губ Пелле, он облизнулся.Касание это было смазанным и каким-то незаметным: кожа скользнула по коже. Евронимус отстранился?— и тут же снова прижался к его лицу, чуть приоткрыв рот и лизнув искусанные губы. Укусить снова он так и не попытался, только выдохнул в поцелуй и притянул голову ближе, не давая вдохнуть.—?Не задохнёшься,?— пробормотал на губы и навалился сверху всем телом, подминая Пелле под себя, вжимая в подушку.Теперь он целовал иначе: влажно и глубоко, не позволяя закрыть рот, облизывая губы, скользя по языку,?— так, что сам не смог сдержать рваный стон.Обнял ладонью за горло, сжал несильно?— и дёрнулся, отпустил.Убрал руки.Разорвал поцелуй.Между губами блеснула ниточка слюны.—?Прости. Я обещал без этого.Евронимус медленно выдохнул и лёг рядом, заглядывая в глаза.—?Спасибо. Что поверил,?— он запнулся. —?И в следующий раз твоя очередь. Если хочешь?— возьми нож, я не сбегу. Просто пообещай, что меня не убьёшь. А я попробую тебе поверить. Идёт? —?норвежец усмехнулся и сполз ниже, положив голову Пелле на грудь. —?Рисунок, кстати, хороший. А вот фильм?— дерьмо.—?Дерьмо. Но я не смотрел. Я слушал, как ты играешь. И это было хорошо.Пелле чувствовал, что снова лукавит: он имел ввиду не только игру на акустике. Но судя по тому, как Евронимус опять усмехнулся и закатил глаза, лукавство тот понял и принял.Чёртов демон-некрофил…?Спасибо тебе?.Он закрыл глаза, вплетая пальцы в чёрные волосы.Даже если это была очередная евронимусовская игра, она шла слишком хорошо.Пелле уже не мог отказаться.