Jack off (1/1)

—?Ойстейн…—?М? Чего?Он почувствовал, как швед заворочался где-то под боком и больно ткнул его в плечо, но повернуться или хотя бы открыть глаза так и не смог. Бессонная неделя дала о себе знать. Лейбл набирал обороты, Йорн с Яном перестали отлынивать от репетиций, планировались концерты?— и дел стало слишком много.Он кое-как справлялся?— не без помощи Пелле.Но, стоило наметиться долбанному новогоднему тусичу, а заодно и рождественскому отъезду шведа в Стокгольм,?— справляться они перестали.Последние несколько ночей ни сам Ойстейн, ни Пелле не спали вовсе: недописанные тексты, туча писем и сломанное отопление не оставили времени ни на что другое.Сегодня всё это дерьмо закончилось?— на время.Да, отопление всё ещё не работало, но на дела можно было забить, а под одеялом и в одежде было достаточно тепло, чтобы не дёргаться и на эту тему.Так они и лежали?— в брюках и дурацких свитерах, обложившись долбанными бутылками с тёплой водой и накрывшись чуть ли не с головой.Ойстейн чувствовал, что засыпает.Так.Стоп.Вопрос шведа ему приснился или нет?..—?Чего тебе?.. Ты спросил что-то, или?..Он всё-таки повернулся к Пелле лицом и уткнулся в чужой свитер, придвинувшись ближе.Было слишком холодно.Хотелось сжаться в комок.—?Да. Мне нужно знать одну вещь. Но только точно. Понимаешь? —?голос шведа звучал как-то неуверенно.—?Ну, пока нет,?— Ойстейн закрыл глаза, не глядя нашарил в темноте тонкую руку, переплёл пальцы. Так теплее. —?Ты мне скажи сначала, а я как-нибудь разберусь. Что там?Он почувствовал, как Пелле сжал его ладонь чуть крепче?— и как колено шведа оказалось между его собственных.Чёрт…Только не сейчас.Слишком холодно, чтобы раздеваться, слишком тяжело, чтобы кого-то трахать, а не лежать бревном. А трахать придется, потому что швед устал не меньше него, и…—?Оргазм?— это обязательно? —?Пелле выпалил это холодно и строго, на одном дыхании, словно спрашивал о какой-то сложной неведомой хрене.Ойстейн задумался?— и рассмеялся.—?Что? Как бы да.—?Почему ты смеёшься? —?голос шведа всё ещё был серьёзным.—?Ну чёрт, как тебе сказать… —?Ойстейн закрыл лицо руками, пытаясь остановиться, но смех пробирал его всё сильнее. —?Ты спрашиваешь это только сейчас, сейчас, понимаешь? Почти через год, как мы… —?он почувствовал, как на глаза навернулись слёзы. —?Дьявол, прости… Я не над тобой ржу, просто это реально смешно… Ты чего?Пелле так и не изменился в лице: смотрел по-шведски наивно и сосредоточенно, подперев щёку ладонью.—?Я?— ничего. Просто это утомляет. Когда ты кончаешь и всё это уходит, и ты больше не хочешь, внутри становится очень пусто. Пусто и холодно. Как вон там,?— он покосился на окно и снова спрятался под одеяло, потянулся к рукам Ойстейна.—?Это как?—?Не знаю. Но я подумал?— может, можно и без этого. Чтобы пустота не приходила, когда я её не зову.—?А когда ты зовешь?Их пальцы снова переплелись. Ойстейн придвинулся ещё ближе, закинул ногу шведу на бедро, прижался?— грудью к груди, пахом к паху. Ремень звякнул о ремень, и Пелле звонко выдохнул.—?Ойстейн…—?Давай, расскажи, когда ты зовешь пустоту… —?Ойстейн скользнул губами по чужой шее и почувствовал, как швед вздрогнул.—?Только когда… пою. Когда пишу тексты. Когда я… на сцене,?— Пелле вжался в него ещё сильнее, потёрся тканью о ткань. Говорил он сбивчиво, словно задыхался. —?Но я не хочу её, когда она… опустошает. Когда ты делаешь это.—?А чего ты хочешь? —?Ойстейн запустил руки под чужой свитер, царапнул ребра, мягко погладил спину и опустил тёплую ладонь на бедро, приобнял. Останавливаться не хотелось, просто не было сил: слишком приятно его мертвец дрожал и закатывал глаза, жался к нему, почти стонал и… дьявол. Заходить дальше тоже не было сил. Из последних сил довести его до пика и не получить ничего взамен было просто обидно, но Пелле активничать не собирался. Чего он вообще хотел?..—?Тебя. Но без пустоты… Чёрт, Ойстейн… —?швед вздрогнул, выгнулся ему навстречу?— и тут же расслабился, закрыл глаза. —?Просто сделай что-нибудь, что угодно. Я хочу знать, можно так или нет. И я хочу проверить это на тебе.—?Экспериментатор хренов, что проверить… —?норвежец замер: так и не открыв глаз, Пелле запустил пальцы ему под ремень, выдернул из пряжки, дёрнул вниз молнию?— и впился ногтями в плоть. Его руки были ещё холоднее, чем обычно, и отчего-то мелко дрожали. Он весь дрожал, всё сильнее и сильнее, и прижимался всё плотнее?— нос к носу, губы к губам.—?Я знаю, что нужно. Я сам знаю. Ты просто… —?Пелле запнулся, касаясь чужих губ своими. —?Ты просто делай, как я. Просто повторяй за мной. Глаза закрой, как будто ты спишь. Но не засыпай.—?А что делать? —?Ойстейн послушно зажмурился. Теперь он говорил шёпотом, как и швед.—?Представляй. И делай то, что делаю я. Как зеркало.—?Вот так, значит? —?он усмехнулся, потянул чужую молнию вниз, скользнул ладонью под тёплую ткань. —?Давай, расскажи, чего ты хочешь… к чему ты… ведешь…Он легко коснулся влажной кожи, погладил кончиками пальцев, сжал, обнял ладонью?— и тут же отпустил.—?Только к этому,?— холодная рука шведа легла ему на живот и медленно скользнула вниз. —?Делай так, пока не будет достаточно.—?Кому?—?Мне? —?Пелле улыбнулся. —?А я буду делать так, пока не будет достаточно тебе. Но. Ты помнишь условие,?— его голос стал жёстким, а пальцы резко сжались в кулак. —?Никакой пустоты.—?Кончать ты, значит, не хочешь… странный швед… —?Ойстейн не говорил, шептал на губы. Его рука медленно скользила вверх-вниз, сжимаясь и разжимаясь, и он чувствовал, как чужое тело снова начинало дрожать.—?Не хочу. Я хочу тебя, а не себя. Это… другое… —?Пелле задыхался.—?Чего ещё ты хочешь? —?Ойстейн старался говорить бархатно и тихо, так, чтобы швед дрожал ещё сильнее. Ему же нравился такой голос. Даже Мертвецу иногда нравилась ласка…—?Хочу, чтобы ты обо мне думал, когда делаешь это один,?— Пелле стал совсем тихим. —?О том, как я призраком прихожу по ночам. Как ложусь рядом, с ножом в руке, как этот нож ложится тебе на грудь и скользит по ней. Он холодный, и ты дрожишь и выгибаешься,?— потому что ты хочешь лезвие… внутри… как я… и… Ох… —?он снова выгнулся, схватил чужую руку, сжал вокруг себя ещё сильнее?— и тут же отпустил. —?Нельзя быстрее. Не слушай… меня… себя слушай… ты хочешь его?—?Нож? —?Ойстейн почувствовал, как улыбнулся, как что-то задрожало внутри?— и сам толкнулся шведу в ладонь. Мертвецкие руки становились теплее. Чёрт, а они и не такие жёсткие, как его собственные. Особенно пальцы…—?Не молчи,?— Пелле почти застонал.—?Нож… Да. Последний раз… Мы ездили в Швецию летом, помнишь? И с нами был Йорн, мы не могли. И ночью, когда мы останавливались по дороге, на заправке, и я уходил, а ты спал… Чёрт, я хотел тебя разбудить, но ты устал и… Я думал об этом. Когда я трогал себя в той долбанной кабинке, один. Быстро. Я изматывал себя, я не мог перестать думать. Ты в корпспейнте. После концерта. И ты берешь этот нож, режешь им одежду у меня на груди. А ещё ты вампир и пьёшь мою кровь. Ты пытаешь меня. Трахаешь… Чёрт, не останавливайся. Не смей, не сейчас! —?Ойстейн сдавленно вскрикнул, ускорился?— и тут же зашипел от боли. Швед ударил его по руке.—?Нет. Мы договорились. Это не то. Ты не должен кончить. И я не должен. Потому что потом пустота… Ударь меня. И просто… —?Пелле не сдержался, всхлипнул сквозь сжатые зубы. —?Продолжай.—?…когда я… когда я представил, как ты это делаешь,?— ты, монстр, ставишь меня на колени и просто нахер имеешь в глотку, как шлюху,?— я…—?Ты… —?швед плавно толкнулся вперед, ещё и ещё, вынуждая Ойстейна повторить за ним, начать двигаться в унисон. —?Что ты… видел?—?Я кончил так, что… да, я упал. Я упал нахрен. Когда представил, как ты этот нож всадил мне в сердце… о господи, Сатана… —?норвежец почувствовал, как по вискам потекли слёзы, и как в брюках стало больно. —?Пелле… Пелле… Я так не выдержу… долго…—?Нельзя,?— тот выдохнул ему на губы, мазнул по ним поцелуем,?— и замер, приоткрыв рот, касаясь языком языка. Не дыша. —?Иначе я тоже буду должен… мы же играем. Убегаем от пустоты…—?Играем,?— поцелуй у Ойстейна вышел глубже. Стало влажно. —?А ты о таком думал? Ты можешь кончить, думая о том, как я тебя убиваю, крича мое имя?—?Могу,?— швед запрокинул голову, подставляя шею чужим зубам. —?Но я… думаю о том, как ты меня хоронишь. Заживо. Земля сыпется мне на лицо. И я умираю, потому что задыхаюсь. А потом ты там, в могиле, по ту сторону смерти. Ты меня держишь, вот так,?— и земля вокруг мягкая, пахнет смертью и гнилью,?— и ты берёшь меня, потому что я достаточно мёртв. Мне это снится. Я не могу сопротивляться. И когда ты мной так владеешь… ты меня разрываешь… изнутри… и это конец. Последняя смерть. Моя третья смерть. Под тобой.Пелле застонал. Высоко, звонко, словно это был не его голос вовсе. Волосы разметались по подушке, рука вцепилась в ворот свитера, потянула, открывая ещё больше светлой кожи. Ойстейн не выдержал, впился в неё зубами, ставя отметину,?— и тоже оттянул свитер. Если он кусает своего Мертвеца, то и Мертвец может укусить его. Они играют. Такие правила.—?Знаешь, о чём я еще думаю? —?рука Пелле замерла, и Ойстейн зашипел от напряжения: было тесно, влажно, больно, и?— дьявол, дьявол,?— как же хотелось быть внутри. Вбивать его в матрас, держать за горло, двигаться в нём всё быстрее и слушать, слушать, слушать эти крики… о, лучше бы он начал сразу, а не тянул.—?Пер, мать твою… не останавливайся так. Это невыносимо. Я…—?Скажи, о чём ты думаешь? —?тот снова потянулся его губам, снова толкнулся в руку, ещё плотнее переплёл их ноги. Швед улыбался в поцелуй. —?Знаешь… я не часто думаю о том, как трахаю тебя. Я просто люблю это делать. Но я думаю о том, как тебя трахает кто-то другой…Пелле медленно шептал прямо в ухо и Ойстейн почувствовал, как его начала бить дрожь.Какого дьявола?Какого дьявола этот ненормальный вообще об этом думает?Какого дьявола его самого это… чёрт. Какого дьявола его самого это так заводит?—?И как это?.. Кого ты видишь?.. —?глаза у Ойстейна сами сбой закатились.—?Тебя. И двоих. Они просто пытаются тебя сломать. Ты слишком гордый, ты отбиваешься, посылаешь их?— но у тебя не получается, и они вместе… ах, чёрт… не сжимай так… они вместе берут тебя. Пока ты кричишь от боли. А я смотрю… А ты распят между ними. И потерян. Пока они оба в тебе. И я пью твои крики и твою боль…—?Больной ублюдок… —?норвежец пробормотал это слишком беззлобно. Какого-то дьявола ему было хорошо. Интересно, это больно? Если их двое, и они оба внутри…—?Хочешь так? —?Пелле прошептал ему в самое ухо, аккуратно прикусил мочку?— и чуть ускорился. —?А с кем ты так хочешь?—?С тобой. И с Йорном. Чёрт! Мать твою, Пер! Я не… —?Ойстейн заметался, спрятал лицо в светлые волосы и отчего-то вцепился шведу в ладонь.—?Я знаю,?— голос у того был совершенно спокойным. —?Я видел твою душу. Самое глубокое в ней. Я не мог не понять. Не бойся. Я пока тебя не убью, демон Евронимус. Просто говори.—?Ты, Йорн… —?он сглотнул. —?Капот машины. Я к тебе лицом, он держит меня со спины. И как же это быстро, чёрт. Это больно. Вас слишком много, а я?— это не этот я, это я, который был до тебя. Вы двигаете моё тело, как хотите, а я в прострации. И камера. На меня смотрит камера. Потому что он так захотел… остановись.Пелле, правда.Иначе я не выдержу, никак.Лучше просто порежь меня.Сейчас,?— Ойстейна била крупная дрожь.Он чувствовал: швед дрожал точно так же.—?А если четверо, Соти? —?внезапно тот обнял норвежца, обвил руками, пробравшись под свитер, и прижался возбуждением к возбуждению. Скользнул вверх. И вниз. Всхлипнул.И Ойстейн ответил, повторил за шведом.Касаясь чужой спины, он понял, что и кожа, и волосы у них обоих были мокрыми.Лица?— тоже.—?Четверо?.. Да ты совсем сбрендил, только не Ян… Будь я в его вкусе, он бы меня просто сломал нахер… —?Ойстейн почти рассмеялся.—?А я не про Яна. Там, в Швеции… Йон. Он просто ушёл. Из группы. Но иногда я представлял это. А потом стал представлять с тобой. И с Йорном.—?Почему?—?Потому что это… похоже. Друг из прошлого, которому не плевать.—?На меня всем плевать.—?Не-а,?— Пелле снова улыбнулся и прижмурился. —?Йорну не плевать. И мне. А вот Йону на меня плевать. Ничто не вечно, и истинна только смерть. Это просто правда, Ойстейн. Но мы с тобой?— не люди. Мы прокляты. Обречены на вечность.Даже если мы умрём.Его голос, певучий и тихий, звучал откуда-то издалека, и норвежец заметил, что почему-то закрыл глаза, и что его пальцы вплелись в светлые волосы, и что пальцы Пелле лохматили его собственную макушку.Возбуждение куда-то ушло. Не выплеснулось наружу, а осталось тягучим теплом где-то внутри.Тяжело.Но?— приятно.—?…Спасибо,?— Ойстейн снова говорил шёпотом, не открывая глаз.—?Ты понял? Про пустоту?Он не ответил, только кивнул.—?Мы сбежали, Соти,?— губы Пелле коснулись его собственных, открыто и влажно, и тут же исчезли.Ойстейн не видел, куда.Ойстейн почти спал.Всё, что он чувствовал сквозь этот почти-сон,?— ровное дыхание шведа у себя в волосах и его руки под свитером.Снова?— холодные.