3 (1/1)

Позже.Луна высоко светила над старыми унылыми улицами и делала этот вечер немного более сносным. Ни одного человека в округе, только кошки по парам бегали в переулках, роняя баки с мусором и скребя шатающийся забор. На душе, однако, тоже скребли кошки. Фрэн подташнивало, и она тешилась мыслью о том, что сможет залить своё горе в книжной лавке, поговорить с Мэнни и забыться. Она шла, время от времени наступая на шарф, раскручивающийся от шеи и держащийся только на честном слове. Когда Фрэн чуть не упала в очередной раз, она с остервенением содрала вязаное нечто и выбросила в ближайший контейнер, спугнув несколько рыжих котов. Худые плечи зябко заходили под тонким плащом, по спине пробежало стадо мурашек, но Фрэн стоически продолжала идти, проклиная Стивена, свидание с которым закончилось плачевно. Он вышел "в уборную" после 40 минут, как ей показалось, вполне занимательной беседы, и больше не вернулся. Через три часа упорного ожидания и в клочья разорванных надежд Фрэн, наконец, заплатила официанту, накинув 25% чаевых ― её последние карманные деньги. Поэтому теперь она шла пешком, проклиная мужское враньё и одеколон "Passion" от Giorgio Armani, заставивший её поверить, что этот мужчина вполне подходит для светских вечеров за пастой и просмотром Кубка Англии по футболу, хотя она и терпеть не могла ни то, ни другое.Подходя к лавке, Фрэн заметила такси, из которого медленно и важно выбиралась пожилая дама с шитым розами ридикюлем. Её глаза полезли на лоб, когда она услышала:― Олух, ты не получишь чаевых! По дороге мы слушали кантри и джаз. Ты что, родился в прошлом поколении, отстал от жизни? Я увлекалась джазом в детском саду. И куда катится молодёжь? Мрак и невежество! Фрэн, развернувшаяся прямо перпендикулярно избранному направлению, старалась незаметно проскользнуть к телефону-автомату у закрытого газетного киоска, чтобы предупредить Бернарда, как вдруг услышала за спиной:― Фрэнни! Моя девочка! Хотела улизнуть от грозной госпожи Аллегры? А ну иди сюда!Фрэн не оставалось ничего другого, как только подчиниться. Противный выбор был бы чреват не столько физическими, сколько психологическими увечьями. Приезд бабушки Аллегры изменял жизнь не хуже урагана "Камилла". Рядом с ней Бернард казался ягнёночком с полотен пасторальных художников средневековья.― Фрэ-э-эн? ― угрожающе протянула Аллегра, доставая из ридикюля эмалированный портсигар и прикуривая от такой же чёрной зажигалки, как у Бернарда.Фрэн развернулась на каблуках, успев состроить выражение "так рада, что сейчас описаюсь" и кинулась в объятия бабушки, упаси Господи, не своей.― Ты стала такой красавицей! Ну-ка, повернись, дай на тебя посмотреть.Фрэн, чувствовала себя, как вертящийся манекен в витрине "GAP". Она неуклюже проковыляла вокруг своей оси 360 градусов и, наконец, решилась раскрыть рот:― Бабушка Аллегра, какими судьбами?― Перестань! Не люблю лицемерия. Услышала от Августины, что Бернард живёт теперь не один.― От Августины?― Старой карги, с которой мы зажигали в 60-ые. Она живёт напротив, ― мисс Валенштайн ткнула морщинистым пальцем в один из серых домов через улицу, ― но я приехала в гости не к ней. ― Что ж, может быть, Бернарда нет дома.― Девочка, ты принимаешь меня за умственно отсталую? Мэнни знает о моём приезде. ― М-м-мэнни?.. ― заикнулась Фрэн.― М-м-маразм, девочка, может придти даже в юном возрасте. Тебе бы привести немного психику в порядок. Вон, глаза заплаканные, жёлтые пальцы и синюшная кожа ― меньше алкоголя, дешёвых сигарет и тошнотворных встреч со всякими псевдонуворишами. Ах, мне б твои годы! Хотя и сейчас я могу дать фору любой профурсетке из Сохо... ― она мечтательно посмотрела на луну. ― Который час?― 20:28.― Шикарно!Бернард беззаботно спал на диване, протянув свои длинные ноги в помятых брюках на подлокотник. Ему снился Мэнни в девчачьем сарафанчике. Он сидел в песочнице и лепил куличики. С каждой построенной Мэнни песочной башней Бернард появлялся из ниоткуда и рьяно давил очередной шедевр стоптанными подошвами своих ботинок. Мэнни невинно поднимал на него глазки, вставал, одёргивая края воланов на сарафане, и с томным придыханием, как это умеют делать только дети, говорил:― Белналд-дулак! И смеялся во все молочные.А Бернард стоял растерянно, борясь с желанием дёрнуть Мэнни за хвостики посильнее, и ждал, когда тот построит новый куличик.― Белналд!.. Бернард! Бернард, просыпайся!― А-А-А-А-А!!! Который сейчас год?! Ты кто?!― Бернард, я придумал отличный план по невстрече тебя и бабушки Аллегры.― Аллигатора?― Алл... Агрх! Слушай сюда! Я собираюсь позвонить Фрэн, она ведь знает твою бабушку с детства. Пусть Фрэн встретит её, отведёт в какой-нибудь паб и накачает элем. Я куплю билет на последний поезд в Дарем. Он отправляется через два с половиной часа. Ха-ха! Фрэн нужно всего-то поразвлекать старушку Валенштайн 200 минут и дело готово! Ну, как тебе план? Сейчас позвоню Фрэн... ― и Мэнни занёс пальцы над кнопками аппарата.― Ты совсем идиот? ― Бернард вытянул за провод из рук Мэнни трубку и обмотал его вокруг шеи. ― Ты опоздал.― Хотя бы можно попытаться. Ну!― Мы покойники, ― посмотрел на Мэнни жалобно Бернард. В последнее время это взгляд начал оттягивать какую-то чувствительную струну в сердце Мэнни. Да так сильно, что она готова была вот-вот порваться.― Бернард, я не понимаю, ― отчаянно проскулил Мэнни.Трубка повисла на плече Блэка, провод оторвался от телефона, но ему было всё равно. Он посмотрел на Мэнни, хлопая себя по карманам в поисках сигарет, и вспомнил, что скурил пачку уже к 11 утра.― Мой любимый цвет ― чёрный, писатель ― Диккенс, блюдо ― бутылка Шато Марго, я ненавижу понедельники, вторники, среды, четверги и пятницы (хотя пятницы не целиком). Ненавижу морских свинок и гвоздики. Мы познакомились, когда я спас тебя от гопников. Хотя нет... Ты меня спас от гопников! Так тоже не пойдёт... Когда мы оба спасли гопников от гопников...― Что ты несёшь?― Мой любимый цвет ― чёрный!..― Мэнни!Когда Мэнни обернулся, он увидел пожилую даму с расшитым розами ридикюлем. Вокруг неё трепыхалась плотная завеса крючковатого дыма от папиросы в деревянном мундштуке, который сжимали узловатые худые пальцы.Через секунду морщинистое лицо выплыло из тумана и Мэнни показалось, что он видит Бернарда в седом парике и накладных ресницах.― Бабушка Аллегра?