Урок пятый. Депрессия (1/1)

Немного понимая немецкий язык, я слышала, что приказали Ферштейну. Он должен был вести меня к имениннику в качестве главного подарка, и я смело пошла за ним следом, даже не пытаясь сопротивляться. А какой в этом смысл?Покорно опустив голову, я шла рядом с Завадским, мечтая о том, чтобы Петя сейчас не смотрел мне вслед. И я оглянулась. Он смотрел. Провожал меня взглядом, и в глазах у него было нечто среднее между яростью и абсолютной беспощностью. Все трое знали, что если сейчас он что-то предпримет, ребят мы не спасём, девушки тоже погибнут, а самое главное, что мы не сможем сделать то, ради чего судьба вообще отправила нас сюда.Я улыбнулась и снова отвернувшись, сосредоточилась на этой … работе… смысле моей ничтожной жизни…- Ты плачешь? – тихо спрашивает Ферштейн, наклоняясь над моим ухом.- Нет, смеюсь. – Вытирая слёзы, говорю я.- Я буду рядом. – Снова шепчет он. – Не бойся.- Я и не боюсь. – Уверяю я. – Больше не боюсь.Мы шли с ним по большому, длинному коридору, увешанному портретами Гитлера, и это всё странно на меня действовало. Я слышала какие-то голоса в голове, не понимая, откуда они там взялись. Какой-то шепот, шипение змеи…- Ты чего? – испугался Ферштейн.- Всё хорошо.В комнате, где раньше был кабинет председателя сельсовета, устроил себе целую базу немецкий полковник. Конечно! Здесь было много места, и было, куда повесить портрет Гитлера, который теперь просто сводил меня с ума. Кроме хозяина кабинета здесь были и двое его гостей, один из которых держал в руках автомат Калашникова, принадлежавший ранее нашему другу Диме Яндексу.- Трофей, должен быть доставлен в целости. – Поняла я немецкую речь до единого слова, и мы с Завадским быстро переглянулись. - О! – увидел полковник меня. – Прелесть! Молодец, солдат!Он говорил на своём поганом языке еще что-то, но я его уже не слушала, и когда друг мой утвердительно кивал в такт его речи головой, я поняла, что всё не так уж и плохо. Главное, было не струсить.Трофей, которым немцы называли наш автомат, был аккуратно упакован в ящик с соломой и бумагой. Сверху его забили крышкой с гвоздями и вручили Ферштейну, от чего я была безумно рада. Он подмигнул мне незаметно и вместе с двумя фрицами покинул комнату, оставляя наедине вместе со старым немецким полковником, у которого при виде меня, загорелись глаза.Он включил старый, обшарпанный патефон, какую-то немецкую музыку, которую, наверное, даже наша училка Нонна Валерьяновна, хрен знает, какого года рождения, никогда не слышала. ?Нацистский мудак? - думаю я. – ?Современную девушку этим не удивишь. Да откуда тебе вообще знать это??Наливает мне бокал красного вина, и я делаю несколько глотков. Может, это немного расслабит меня, учитывая, что скоро придется сделать. Хоть бы это произошло очень быстро! Страшно безумно…Вино оказывается вкусным. И я выпиваю все до дна, от чего мысли и движения стают ясными, и четкими. Дурдом какой-то. Он протягивает мне шоколадную конфету, и она тоже мне нравится, а я, судя по его взглядам, нравлюсь ему.- Данке шон. – Говорю я на немецком, и у полковника расширяются глаза. Он говорит мне, что я хорошая девочка и гладит по голове, от чего я вовсю начинаю дрожать. Алкоголь делает своё, и мне становится жарко. Я расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, которую дала мне Настя, но голодный фрицевский мужик расценивает всё по-своему.Он встал с дивана, где сидел рядом со мной и подошел к столу, в ящике которого лежал какой-то свёрток. Развернул его, а там оказались чулки. Просто чулки.?Серьезно?? - подумала я.Он протянул их мне, видимо хотел чтобы я примерила, а потом отвернулся от меня на какое-то мгновение и я не знаю, что со мной произошло. То ли алкоголь, который я давно не пила, то ли эта жуткая комната с нацистской символикой на стенах, но я словно сошла с ума и видела себя со стороны.У меня был с собой нож, и я просто могла перерезать ему горло, чтобы он истёк кровью. Но этого мне показалось мало. Я не хотела, чтобы он умирал вот так. Просто вот так, и я стала наматывать на руку эти дешевые чулки, которыми он хотел меня купить.В одно мгновение я просто осатанела. Не знаю, откуда во мне появилась эта сила, как тогда, у реки, когда я зарезала молодого солдата, который пытался убить Диму… Я видела в фильме, и сделала всё слишком быстро и аккуратно, чтобы самой не успеть испугаться. Затянула сильную петлю на шее полковника этими самыми чулками и потянула на себя. Он упал на спину, ударившись головой о спинку дивана, но не потерял сознание, а я продолжала давить и давить, пока на руках не остались кровавые следы, от перетянутого капрона. А потом я услышала, как раздался мощный взрыв где-то совсем близко, и поняла, что это девушки погибли, спасая наших парней. И это силы мне предало какой-то нечеловеческой, что я надавила еще сильнее, пока не услышала хруст позвонков. Я отпустила мертвого полковника, оставив его лежать на диване, а сама сползла вниз, на пол, и осталась сидеть там и ждать, когда за мной должен был кто-то прийти. После взрыва на какое-то мгновение стало очень тихо, а потом словно в мою голову кто-то вставил огромный раскаленный гвоздь и стал вертеть им в разные стороны. Шума я уже практически не слышала, но звуки и вибрация от окон и стен, просто сводили с ума, заставляя меня заткнуть уши ладонями, и визжать, пытаясь заглушить то, что творилось вокруг. Автоматная очередь, крики и стоны раненных, последние слова убитых. Я слышала всё так четко и ясно, будто бы это происходило здесь, прямо в этой комнате, не давая мне прийти в себя.- Пожалуйста, замолчите! – крикнула я в пустоту. – Пожалуйста! Я больше не могу!И тут я увидела его. Не знаю, кто это был. Может, ангел, может, сам дьявол, но он внезапно протянул мне руку, и я ухватилась за неё, а потом что-то произошло, и его рука стала обжигающе горячей. Я пыталась высвободиться, но он сжимал её всё крепче и крепче, а потом я услышала Петин голос.- Майя! Майя, ты меня слышишь? Очнись, пожалуйста, я прошу тебя! Майя!Своим нервным криком он вырвал моё сознание из лап небытия, я очнулась, хватая ртом воздух. Увидела перед собой испуганные глаза Патрона и кинулась ему на шею.- Петя! – заплакала я. – Он еще здесь?Наверное, Петя не понял, кого я имею в виду, думая о мёртвом полковнике и потянул меня подальше отсюда, чтобы я ничего этого не видела. Я вскрикнула, когда он коснулся моей руки, и посмотрела на ладони, где четко был виден след от капроновых чулок, но на правой еще и большой багровый ожог, до сих пор отдающий огнём где-то в голове.- Что это? – спросил Петя. – Где ты умудрилась обжечься? - Не знаю. – Лгу самому близкому для меня человеку. – Не знаю.Он засуетился в комнате. Нашел какой-то платок и попробовал перевязать мне руку, но я отмахнулась.- Зачем? – не понимала. – Всё равно мы скоро умрём. Вы спасли наших?Петя лишь покачал головой на мои слова, и рассказал, что ребята уже ждут нас в лодке и нам надо поторопиться, сели мы не хотим, чтобы они уплыли без нас.- Ты идти можешь? – спросил он, и я кивнула. Пошла за ним, пряча руку в карман, но перед тем, как покинуть эту комнату, обернулась. И мне показалось, что я всё еще продолжаю видеть в темноте горящие глаза то ли ангела, то ли демона, спасшего меня от смерти.- Ангел. – Решила я и посмотрела на Петю.- Что? – не понял.- Ты – мой ангел-хранитель. – Говорю, чтобы он не пугался.- Скорее наоборот. Ты – мой.После его слов последовал поцелуй. Такой жаркий, сладкий и от этого еще более горький потому, как я чувствовала, что он – последний.- Ты чего? – спросил он, немного отстранившись, вытирая слезу, скатившуюся по щеке. – Плачешь?- Нет, что ты. – Успокоила я. – Я смеюсь.Петя повёл меня к лодке через ту самую клетку, где еще недавно сидели военнопленные. Но сейчас выход был разгромлен, и все солдаты, даже те, кто бы ранен, пытались прорваться наружу, чтобы оказаться на долгожданной свободе, которая пахла сеном и домашним молоком. Которая улыбалась глазами старой матери и ждала домой, даже если уже не было куда возвращаться.Господи, как же я была рада за них! Завидовала им, вспоминая мамины блинчики с утра, и папины лекции по вечерам, и скучные дедушкины анекдоты, которые он повторял по нескольку раз, но мы все равно смеялись, чтобы не огорчать старика. - Я хочу домой… - сказала я, и Петя молчал, зная, что, наверное, уже никто из нас никогда туда не попадёт.Мы снова шли мимо горы трупов, но среди них я видела только двоих знакомых. Из партизанского отряда. Гордеев с гадкой ухмылкой, которая даже после его смерти не сошла с лица, и того самого бородатого мужика, который под дулом автоматов привёл нас к командиру, и принял, тогда на поле за немцев.Петя заметил мою заинтересованность мертвецами, и приложил мою голову к своему плечу, чтобы я не смотрела туда. Идти так было неудобно, но, зато, очень спокойно. К лодке мы уже просто бежали, увидев, как машет нам рукой и освобожденный Фанат, а рядом с ним сидел Рюмин. Вот только Кати и Ферштейна нигде нет.- Где? – спросила я, суетливо оборачиваясь по сторонам. – Где они?Завадский появился сзади. Он бежал с тем жутким ящиком с автоматом внутри, и просил нас поторопиться, чтобы уплыть отсюда еще до рассвета. Но Катерина так и не появилась, и я больше не решилась спрашивать о ней у ребят.Внезапно что-то пошло не так и мы быстро забрались в лодку, оставив ящик на пристани, но когда Ферштейн ухватился за него руками и повернулся лицом к Сергею, чтобы передать драгоценный трофей, в спину его поразила автоматная очередь, и он страшно вскрикнув, упал в воду. Я закрыла глаза и несколько раз тяжело выдохнула, а когда снова смогла смотреть, всё для меня предстало, как в дешевом фильме в замедленной съёмке. Мы отплывали от пристани. Фанат крепко держал вёсла, пытаясь грести против течения, Рюмин сидел, обхватив себя руками, и мелко трясся, а Петя кричал вслед другу, тело которого быстро уносило от нас течение.- Ферштейн!!! – лишь слышала я и смотрела на ребят. Мы лишились еще одного друга и этого чертового ящика.***Светало. Лодка уносила нас куда-то далеко, и никто не разговаривал. Нас осталось четверо. Сергей схватился за весла, чтобы хоть как-то контролировать наш путь по реке, хотя мы и понятия не имели, куда плыть. Да и был ли в этом хоть какой-то смысл? Какая разница, какую дорогу выбирать, если тебе все равно куда идти?…Я улыбнулась, вспоминая, что об этом говорил Чеширский кот Алисе, и мне вдруг захотелось перечитать эту чудесную сказу, но сейчас, наверное, трудно достать её издание. Впрочем, попытаться стоило. Я полулежала у самого края лодки, в Петиных объятиях, где мне было тепло и уютно, и одной рукой болтала в прохладной воде, хотя солнце поднималось всё выше и стало даже жарковато, не смотря на октябрь. В прозрачной воде я видела своё отражение, как в зеркале. Растрепанные волосы выбивались из под платка, который почти съехал куда-то на бок, и мне это не понравилось. Я отпустила сержанта, и, скинув с головы платок, смочила руки в воде, чтобы немного привести себя в порядок. Но посмотрела на шрамы и ужасный ожог, и так не смогла ничего сделать. Было слишком больно.- Я помогу. – Услышала я Петю, и он провёл дрожащими руками по моим волосам. Взял мой платок, и перевязал ним волосы на макушке, сделав высокий хвост. – Красивая. – Шепнул он сзади на ухо, и у меня мурашки по телу пробежались, как стадо слонов.Как бы я хотела слышать это в другом месте, и в другое время.- Спасибо. – Сказала я и за комплимент, и за помощь, а потом обернулась к хмуро сидящим парням и мечтательно протянула:- Я так хочу пива! Тёмного, с красивой бархатной пенкой поверх бокала.- И с сухариками. – Подхватил Фанат, продолжая смотреть в пустоту и грести. – Со вкусом икры.- А я чипсы больше люблю. – Поддержал Рюмин. – Только домашние, которые мама делает. Очень вкусные.- А самое классное пиво в том Пабе, на Арбате. – Сказал Петя. – Помните, где еще на асфальте огромными буквами белой краской написано ?Пивасик??Я рассмеялась потому, что бывала там сотни раз. Да и легкая непринуждённая обстановка немного расслабила, сближая нас еще больше. Я улыбалась, рассматривая ребят, и пыталась прочесть их мысли. Но сейчас видела, что делать это бесполезно. Пока никто не думал о смерти. Все хотели сходить в знаменитый Паб на Арбате.- Майка, а тебе пиво продают? – спросил Сергей. – Ты же не совершеннолетняя!- Кто? – возмутилась я? – Мне восемнадцать стукнуло еще зимой!- А чё ты в одиннадцатом классе задержалась? – не понял он.- Оставалась на второй год.- За что? – тут и Петя заинтересовался. - Какие вы любопытные! – укорила я, но все равно решила сказать правду. – За поджог.Не знала, что их реакция будет такой дикой. Они, не сговариваясь так сильно рассмеялись, что даже лодка задрожала. Сергей отпустил вёсла, чтобы схватиться за живот, у Рюмина даже слёзы из глаза покатились, а Петя просто хохотал во всё горло. И я обиделась.- Ты? За поджог? – спросил сержант. – Что ж ты подожгла-то? - Учительскую… - вздохнула я, и на меня полилась новая волна смеха.- Ладно. – Первым успокоился Сергей, продолжая орудовать вёслами. – Чё дальше делать будем? А, Патрон? - Автомат у немцев. – Сказал он. – Это – точно. И мы не можем уйти пока его не заберём.- Немцы не дураки. – Вдруг заявил Рюмин. – Калаш круче, чем любой автомат второй мировой войны на порядок, а то и выше. И если они допрут, а они допрут… Нет, нельзя его здесь оставлять. – Пришел он к неутешительному выводу. – Иначе всё может измениться.- Вот видите. – Сказал Петя. – Сами всё понимаете.Хотя я и умела стрелять на полигоне вместе с папой, но в самой конструкции и сборке-расборке автоматов совершенно не разбиралась, но даже я понимала, что ход войны может кардинально поменяться, если мы оставим оружие будущего в прошлом.И мы бы еще рассуждали на эту тему, но внезапно из-за другого русла реки, как на красный сигнал светофора в нашу идиллию ворвалась другая лодка. Только были в ней не союзники, а двое фрицевских солдат, и она собирались нас уничтожить.- Ложись! – крикнул Петя, и повалил меня на дно лодки, прикрывая собой. Звуки теперь казались глухими, но я четко расслышала, как по нам стали стрелять из оружия, а потом оглушающий взрыв в воде, который стал топить нашу лодку. Она перевернулась, не выдержав нагрузки, и мы стали тонуть.Помню только это ужас, несравнимый ни с чем, когда не хватает воздуха. Я открыла глаза в холодной воде и не увидела света над головой, от чего меня захватила новая паника, но потом рядом появился Сережа и буквально вытолкнул меня на поверхность, где Петя уже выкрикивал моё имя.- Майя! – он увидел меня, и пытался ухватить за руку, а я, вдохнув полную грудь воздуха, почувствовала себя снова живой.Было холодно и страшно, и когда меня вытащили из воды на грязный берег, я ещё долго не могла прийти в себя, выплёвывая воду, и пытаясь собраться с мыслями. Мокрая одежда раздражала, и мне хотелось раздеться, укутаться поскорее в теплый шерстяной плед, и лечь в кровать. Закрыть глаза и проснуться дома.- Майя, не спи! – приказал Петя, и я протянула ему руку, чтобы он помог мне подняться, и мы быстро убрались отсюда, пока немцы не стали искать нас на берегу. Без оружия, оставшись вчетвером, мы добрались до какой-то поляны, впереди которой было минное поле, и я с улыбкой села на траву, рассматривая, как красиво холодное октябрьское солнце освещает высохшие травы. Я проводила по ним рукой, которая не так сильно болела, и радовалась, что всё ещё жива, хотя…Наверное, я стала привыкать к взрывам потому, что даже не успела испугаться, когда где-то вдалеке от нас мы услышали грохот, и ребята, оставив меня ждать, бросились через небольшой лесок к оврагу.Вернулись очень быстро, зато с оружием у Пети и новыми ботинками для Сергея, который он потерял в воде.- Там водовоз на мине подорвался. – Пояснил он. – Но зато он оставил нам подарки.Я лишь головой покачала на это колкое замечание, и замечталась, глядя на всё еще греющее солнце.- Там мины! – крикнул Рюмин Сергею, возвращая меня к реальности.Фанат уже намеревался куда-то идти, но никто не понимал, что он задумал. И я тоже. Но он, вдруг, развернулся и сразу приблизился к парню, и в его глазах я не видела ничего хорошего.- Рюмин. – Наклонился к нему Сергей. – Ты давно должен был сдохнуть.Ужас… Как он может такое говорить? После того, что мы пережили вместе!Я уже привыкла к тому, что на каждом этапе нашего пути нас подстерегают новые и новые задания. Мы были словно в какой-то игре, где за каждый уровень надо было сражаться с драконом. Вот только сохраниться не получалось и дракон этот был не мифическим персонажем, а реальным, и сидел он в каждом нас и душил изнутри, как хотел.- Ты – балласт. – Продолжал Фанат, и я видела, как обидно слабому Рюмину. Он снова направился к минному полю, но его задержал Патрон. - Стоять! – крикнул он и Сергей послушался. – Вы что так ничего и не поняли? Я знала, и чувствовала, о чем он будет говорить, но всё равно понимала, что это надо было сказать.- Мы семь парней потеряли! – сказал он, имея в виду, свой взвод. – Эй! – Крикнул он Фанату. – Сдохнуть ты хочешь? Может, ты себя героем почувствовал?... Все рождаются и умирают, но не многие знают, для чего они живут. А нам выпал такой шанс… Вот так сразу, здесь и сейчас понять, какой ты человек… Может, вы забыли, что нас здесь вообще нет? А мы воюем. Знаете, почему? Чтобы этой войны не было, и не важно в каком она году. И наши парни погибли здесь! За нас! За нас, чтобы мы жили… И я вам по дурости умереть не дам… И я вас доведу. – Посмотрел он и на меня тоже. – Доведу до конца.