9~ (1/2)

Акира шумно втягивает носом воздух, поднимая воротник куртки и зарываясь носом в шарф, осенний ветер такой суровый. Я стою рядом, делаю то же самое, только еще поправляю очки на переносице и постоянно убираю липнущие к губам и вообще к лицу волосы. Если Акира выглядит эффектно благодаря таким простым действиям, то я, скорее всего, выгляжу… нелепо.

Глаза Кою сейчас кажутся просто огромными, того и гляди, по щекам ручьи побегут, но это он только притворяется, я уверен. Стоят с Акирой друг напротив друга, Рей смотрит на него серьезно, а этот до сих пор пытается воззвать к жалости человеческой. Ха-ха.

— Аки, в общем… — начинает лопотать Шима, я отворачиваюсь, а Акира громко так вздыхает.

— Вот, — полицейский подходит к нам, точнее, к Акире и протягивает листок, — ваше имя здесь, — тычет пальцем, я вижу это, оборачиваясь, — расписаться вот здесь, — снова тык, — и оплатить вот эту сумму.

Сузуки кивает, забирает штрафную квитанцию и снова впивается взглядом в Такашиму, а тот уже потянулся за бумажником.

— Акира…— Кою, можно я у тебя воды попью? — киваю в сторону дома Урухи, возле газона которого мы стояли, рыжий кивает поспешно и даже ключи дает. Мне не особо хочется слушать их разборки, хоть и интересно – намылит Акира ему шею или же просто возьмет деньги.

Машина Акиры так и остается стоять впечатанная в задний бампер соседской ?Тойоты?, рядом отирается тот самый сосед, Рейта, как мне кажется, впадает в транс, а Кою пытается все уладить своими воплями. Я всегда говорил, что он как девушка, а девушкам, молодым, за руль ну никак нельзя. При этой черте Такашимы меня так удивляет то, что он остается натуралом…Я уже ничего не говорю о том, что рыжая морда в очередной раз прервала… такой момент! Если бы не его злосчастный звонок, я бы сейчас… я бы сейчас, возможно, стонал под Акирой, изгибался, в поту, возбужденный, затвердевший! Открываю дверь дома, вваливаюсь внутрь, снимаю кеды.

У Кою всегда тихо: ни мамы, ни папы, ни зверушки, ни девушки, ни, на крайний шорох, парня. Я удивляюсь тому, как можно жить настолько отшельником, настолько одиночкой, настолько Урухой. Я знаю, что он часто напивается в барах, возможно… это от душевного одиночества?..В холодильнике у Шимы пусто. В шкафах – пусто. На столе крошки, наверное, позавчерашние, зато полупустая бутылка пива в самом углу. Закрыта крышечкой, по-хозяйски.Наливая воду из графина, мельком поглядываю в окно, где до сих пор стоят эти трое. Картина была бы куда серьезней, если бы между двумя взрослыми мужиками не крутился наш домашний рыжий, вероятно, предлагая свои идеи касательно случившегося. Я знаю, Акира будет дуться на него с неделю. Два дня – правдиво, остальные – для поддержания волнительного состояния Такашимы, чтобы не расслаблялся.

— Ну прости…— Нет.

— Я же заплатил!

— Нет.— Акира!Я едва ли не скатываюсь вниз по этой крутой лестнице со второго этажа, когда слышу, что ребята вернулись. Как же! Кою тащится за ним, слезно вымаливая прощения, хотя я уверен, что уже ближе к вечеру забудет о том, что сделал, а вспомнит лишь тогда, когда от Акиры ему что-то понадобится.

— Аки, прекрати дуться, — тянет Шима, цепляясь за плечо Акиры, а тот переводит взгляд на меня, вопросительно вскидывая брови. Я почему-то мнусь. — Акира! — вновь между нами вырастает этот, всплескивает руками, хватает Сузуки – моего! – за щеки, смотрит в глаза. Я бы крикнул: ?Акира! Будь непреклонен!?, но Кою на меня явно обиделся бы. Он наверняка хочет найти поддержку, support, help в лице меня, но уже, скорее всего, догадывается, на чьей я стороне.

— Шима, — отстраняет за плечи, мое сердце отчего-то замирает, и я смотрю на серьезного Сузуки, к которому так близка эта птичья физиономия. Я знаю, знаю, что ничего там такого, но все равно… Все равно хочется разорвать Шиму, ну, или отвесить пинок по мягкому месту, когда он так рядом с – моим! – Акирой. — Сваргань поесть. Мы с Такой, — кивает на меня, рыжий оборачивается, — голодные.

Вижу, как Уруха медленно кивает, поджимает губы, а сейчас…— Так ничего нет, — бинго! Я же говорил. — Может, ты съезд… — осекается, ловит испепеляющий взгляд, а потом отхватывает-таки мой пинок по тому самому мягкому месту.