12. Untitled (1/1)

28 и 44Джейсон нечасто виделся с последствиями своего существования. Он дожил до сорока четырёх избалованным ребёнком: избиение ниггеров, насилие над продажными женщинами, растление малолетних, и всё безнаказанно. Он мог сделать что угодно, и это бы не влияло на его жизнь. Бумеранг никогда не возвращался. Джейсон не являлся частью вселенной.Даже ползущий по асфальту окровавленный Рэд Уэлби был оторван от последствий. Этот Рэд?— мразь, изводившая его годами, и обязательно виноватая в суициде Уиллоуби. Это не мальчишка, кушающий мёд под осенним солнцем, не юнец, называющий его хорошим. Он ломает постороннюю суку, не Рэда.Но сломанный лежит Рэд.Джейсон смотрит на него сквозь слёзы?— они щиплют ожоги, зато размывают хромающую фигуру перед ним. Рэд успокаивает его, обещая лучшее, хотя у самого сломана ступня, рука, голова, разбит нос, подбит этот его красивый металлически-серый глаз. Это тот самый сосунок, улыбавшийся ему диковато, верящий в лучшее в нём. Диксону бы заткнуться и продолжать прятаться под бинтами, чтобы Рэд успокаивал и говорил с ним, но Диксон всегда был слишком глуп для хитростей.—?Прости, Уэлби.—?Ты меня знаешь?Его лицо в ссадинах и запёкшейся крови, одни лишь лягушачьи губы нетронуты, и мужчина плачет ещё сильнее, больше не зная, как хруст этих костей мог заполнять его пустоту. Вместо этого он вдруг знает, что просто хотел украсть поцелуй с лягушачьих губ все три года с ним и все десять лет без него. И уж точно он знает, что теперь никогда.—?Прости, что выкинул тебя из окна,?— рубит Диксон неотёсанно, на грани сатиры. Только Рэд не смеётся?— шокировано шагает назад, всё ещё до боли красивый и болезненно скрюченный. —?Прости, что я…—?Мне плевать.Так говорит ему Рэд, поджимая губы, и отступает назад.—?И хватит, блин, плакать!Так он прикрикивает, отворачиваясь.—?Соль разъест твои раны.Так Рэд бормочет ублюдку Диксону, прежде чем упасть на стул и пережить истерику: он дышит натужно, постанывая, трясётся?— слишком прекрасный, чтобы страдать. Диксон не может ничего сделать, пока лежит сраной мумией в палате с больной любовью всей своей жизни, но даже в здоровом состоянии?— что бы он сделал? Что делает ребёнок, впервые сталкивающийся с виной? Ждёт реакции взрослого.Стакан сока стучит о тумбочку. Апельсиновый. И, словно этого мало, пальцы-сардельки поворачивают трубочку в его сторону.Когда Рэд возвращается на койку и отворачивается, Джейсон булькает болючими всхлипами из-под бинтов. Он не видит, как вздрагивает бледная спина, только роняет плаксивое:—?С-спасибо.В ответ спина дрожит крупнее, заметнее, и Рэд прижимает к лицу несломанную ладошку, всхлипывая, вновь слишком маленький для Джейсона, слишком мудрый для своих лет.Любовь, сказал Уиллоуби, и Джейсону показалось, что он понимает.Любовь, показал Рэд, и Джейсон понимает наверняка.Два взрослых мужика глотают сопли до прихода медсестры, которая накачивает Джейсона новой порцией успокоительного, и, измождённый, он наконец проваливается во что-то тяжёлое и чёрное, а может, и оранжевое.***Когда Джейсон открывает глаза, за окном темень, в палате тоже, хотя Рэд любит читать, верно? Мужчина поворачивает голову, забывшись, и шипит, но зато видит, как парень лежит на койке, повернувшись к нему, как сгружается на пол, ковыляет к двери и зовёт медсестру?— всё с пыхтением надломанного человека. Медсестра вводит Джейсону новую порцию обезболивающего и успокоительного, а Рэд и не смотрит в его сторону, едва заметный в свете джейсоновского ночника.С уходом медсестры свет ночника тухнет, и Рэд поворачивается обратно к нему. Наверное, он смотрел так, пока Джейсон спал, сожалея, что не выплеснул кусачий апельсиновый сок в обожжённую морду. Он не может знать наверняка?— тусклый свет фонаря рассеивается на его лице и не попадает на Рэда.—?Я знал, что так будет,?— раздаётся вдруг из темноты.Вчерашний Джейсон спросил бы, почему тогда билборды не снял, раз думал, умник. Сегодняшний Джейсон ломается под чувством неискупимой вины и не смеет даже уточнить. Он никогда в жизни не чувствовал себя хорошо или приятно достаточно, чтобы отвращение к себе смолкло, но сейчас и вовсе кажется, что по венам бежит рвота, а он?— просто горелый сосуд для поноса. И Джейсон молчит.—?Знал, что не нужно возвращаться,?— продолжает Рэд разбито. —?Что однажды ты причинишь…Джейсон хочет, чтобы Рэд продолжал, хочет знать, что происходит в умной и скрытной голове, но одновременно с этим трусит. Трусит перед ней, трусит перед обличением его вины, трусит перед прозорливостью.—?Я должен был уехать после похорон. У меня там жизнь осталась,?— вздыхает Рэд тоскливо,?— друзья, клубы, мой парень.?Шлюха?,?— не думает Джейсон. Слышать это обидно до стиснутых зубов, но мог ли он когда-нибудь по-настоящему претендовать на Рэда? Сейчас ясно как никогда, что нет.—?Он тоже меня бил, так что… Я привлекаю мудаков.Ещё три дня назад у Джейсона было право злиться на ублюдочного бывшего на пути к его дому, злиться на Рэда за то, что не дал стать его первым мужчиной, но два дня назад он выбросил эти права, как и много других. Теперь он та часть, что ?тоже?, опасная и привычно-пугающая. Это неправильно, запоздало считает Джейсон, неправильно, что страх привычен Рэду.—?Я больше…—?Заткнись,?— обрывает Рэд, будто знал. А может, и знал. —?Не обещай. Ты не можешь.Какова вероятность, что сломанный родителями, слишком слабый для самовоспитания садист с проблемами контроля гнева перестанет быть садистом и обретёт контроль? Джейсон не знает?— его отец бил маму до самого последнего дня своей вонючей жизни и исправился лишь в могиле. Но он смотрит на скрытое тенями лицо, вспоминает обманчивое удовольствие там, в офисе Рэда, и ему кажется, что он никогда не мыслил яснее, чем сейчас, с затуманенной опиатами головой.—?Рэд,?— слабо зовёт Джейсон. —?Я могу.Он не хочет быть, как его отец.—?Я не буду бить и…Он хочет быть, как Уиллоуби.—?И выкидывать тебя не буду больше.Джейсон хочет быть достойным мужчиной для Рэда. Пускай он больше никогда к себе не подпустит.—?Держи меня подальше, н-не давай больше шансов, но… —?он застывает, аккуратно проглатывая вязкую слюну, прежде чем закончить:?— Я буду.?Пожалуйста, дай ещё один шанс?,?— слезливо думает Джейсон. Из его жизни так резко исчез якорь-Уиллоуби, его мама стара, ей осталось не больше десяти лет, а Рэд оказался не многоразовым, не сверхчеловеком, Рэд оказался в больнице. И кожа Джейсона?— даже её теперь лишь половина. Мир вокруг него вдруг так хрупок. Он всегда был таким?—?Не давать… —?шепчет Рэд. Джейсон всё ещё не видит его лица, как ни всматривайся, но слышит ком в горле, и разум, возможно, обманывает его блеском слёз в серых глазах. —?Я планировал уехать. Сразу после похорон должен был выставить дом на продажу и вернуться в Калифорнию. Там таким, как я, проще, там есть клубы для нас и красивых парней столько… И название там мне было не ?педик? и не ?пидор?. Но увидел тебя на похоронах, всего один раз, мельком, и не смог.Джейсон едва дышит, пока тень на соседней кровати рассказывает ему то, о чём он забыл мечтать. Девять лет дал ему сосунок, чтобы остыть, но Джейсон лишь сильнее загорелся. Даже про себя он не думает, как прежде: ?Ты оставил меня на девять лет! Ты знал, что я одержим, ты всё видел, я знаю. И ты бросил! Мне стукнуло сорок, я стал дядькой, пока ждал тебя! Думаешь, после этого ты чем-то лучше меня? Смеешь делать замечания об издевательстве над ниггерами? А может, пошутишь об издевательстве надо мной?!? Теперь не получается обижаться, ведь Рэд оказался прав.—?Я не возвращался из-за тебя, знал, что останусь, а если останусь, то… вот,?— в воздух, дрожа, поднимается сломанная ступня. —?Даже сейчас мне жаль тебя.—?Прости,?— не выдерживает Джейсон.—?Я простил тебя, ещё когда очнулся. —?Рэд отворачивается, и Джейсон успевает выхватить задумчивый взгляд мокрых глаз, пока ему не остаётся один затылок. —?Открыл глаза и уже знал, почему ты так поступил. Так испугался, когда летел… Всё равно простил.Джейсон не знает, как Рэд корит себя за мягкотелость, путая её с добросердечностью, как ненавидит себя за любовь, которая однажды исцелит жалкого, горелого человечка. Джейсон не знает даже, что нужно, чтобы простить такое. Глупость, смелость, доброта, слабоволие? Клиническая апатия?—?Плевок не простил.В голове у Джейсона горит противно, как от кислоты, и он зажмуривается. Пристыженно.—?Зачем? —?просто спрашивает Рэд, словно не боясь понять.—?Крас… —?Голос даёт петуха, и Джейсон начинает заново:?— Я когда ударил, ты упал, в крови…Ему кажется, Рэд вот-вот психанёт: ?Да помню я!? или ?Говори связно, еблан!?, но Рэд только дышит с присвистом сломанного носа и ждёт.—?Тебя кровью залило,?— выдыхает он, зажмуривая глаза до вспышек, лишь бы забыть тот день. —?Кровь такая м-металлическая и глаза тоже, и капли с веснушками так… —?Джейсон не уверен теперь, красиво ли это, тем более с его корявых слов, но что он понимает, так это:?— Ты всё равно красивый был. Всё равно слишком… для меня… —?Он делает один хриплый вдох, чтобы вытолкнуть колючий комок самобичевания раз и навсегда:?— Не достоин тебя.Джейсон захлопывает сухой рот, больше не в силах говорить, но если бы он ещё мог, если бы он умел пользоваться словами, он бы сказал Рэду: ?Даже когда ты лежишь окровавленный, слабый под моими руками, оплёванный, ты всё ещё лучше, лучший, недосягаемый?. Когда Джейсон размыкает глаза, Рэд стоит рядом, и внимательный взгляд колет кожу. Мужчина не знает, что делать, но надеется, что делает всё правильно.—?Хочешь пить? —?просто спрашивает Рэд.И на хриплое ?угу? аккуратно вставляет трубочку между тонких губ.***Наутро в палату влетает мама. Она заёбывала персонал с ночи, судя по бледности её лица и раздражённой дежурной. Конечно, он рад видеть её, но здесь Рэд, а Диксону сорок четыре, и он и без неё достаточно упал в серых глазах за последние дни. Он пытается остановить маму, но разве она слышит его кряхтение за своими всхлипами?—?Как же это так, сынок! Мой красивый мальчик! —?плачет она.А ещё:—?Мы с тобой найдём ту мразь, поджёгшую тебя, он за всё заплатит! —?кричит она.А ещё:—?Дежурная отдала мне дело девчонки Хейз, в вещах твоих нашли,?— ворчит она. —?Ты неужели из-за этой Милдред там лазил?А ещё?— Рэд смотрит заинтересовано, заслышав о деле.Спасибо, мама, думает сквозь головную боль Джейсон. Она в очередной раз спасла его.***Раз в шесть часов медсестра меняет утку под его беспомощной жопой. Видимо, все бумеранги решили вернуться в его жизнь?— теперь чёрная баба помогает ему не засраться, а любовь всей его жизни наблюдает за этим. Зато у него есть прорези в чужой робе. Когда Рэд горбится над рюкзаком с вещами, из-под низкого воротника торчит лопатка с нежной кожей, такой, что от одной мысли пальцы немеют. Или это ожоги? В длинном разрезе до поясницы, бывает, виднеется кремовая спина. Без веснушек, оказывается. Когда он расправляет по-мужски широкие плечи, на спине пролегает длинная соблазнительная линия, но не из-за мышц или тонкости фигуры, а из-за тонкого слоя жира. Иногда, лёжа, Рэд сгибает ногу, что поцелее, и роба съезжает, показывая Джейсону плотное бедро. Рэд вымахал в настоящего мужчину, такому бы любая в городе дала. Джейсон точно сказать не может?— слишком чётко знает, что мужчина нужен самому Рэду.?Жаль, я не мужчина?.***С замиранием сердца Джейсон смотрит, как Рэд и его поломанная лапка неуклюже лезут на складной больничный стульчик. Парень тянется наверх, к сигнализации, чтобы вынуть из неё аккумулятор, а Джейсон даже не заглядывает под робу. Со стиснутыми зубами и зажмуренными глазами, но всё же.Стульчик дрожит и стонет, и Рэд спускается к Джейсону невредимым. Он достаёт свою зажигалку, но мужчина всё равно шутит:—?Извини, огонька н-не найдётся.Рэд с улыбкой и всё-таки невесело хмыкает, подкуривая. Он протягивает сигарету ко рту Джейсона, и тот ловит себя на мольбе, лишь бы бледные пальцы были достаточно неаккуратны, чтобы коснуться его губ. Нет. Джейсон чувствует тепло, не чувствуя кожи.Он всё равно довольно выдыхает дым. Сломанный им Рэд посасывает сигарету, а затем делится ею?— может ли жареный мужик быть счастливее?Переводя взгляд с бедра под задравшейся робой на сигарету между пухлых губ, Джейсон понимает, что может. Рэд смотрит ему прямо в глаза, пока мужчина не отводит их, совестливо, и в этот момент он может поклясться: это тот самый блядский взгляд.***Он замечает это поздно, но всё же?— Рэд никогда не подходит к окну. Смотрит на деревья с койки, курит под сигналкой вместе с Джейсоном, дышит свежим воздухом, подбивая медсестру открыть окно вопреки запретам, но никогда не открывает сам. Кажется: чего тут бояться, второй этаж ведь.Вот именно.Может, поэтому Рэд часто утыкается в книгу или в Джейсонову сторону. Ему бы хотелось думать, что не только поэтому. Это нагло и он не заслужил, но Рэд ведёт себя так, будто у бывшего копа есть второй шанс. Наверное, из-за этого он хрипит:—?Почитаешь… мне?Рэд смотрит на него долго, почти целыми глазами, прежде чем заговорить:—?Тут грустно. Уверен?—?Грустнее… чем у нас?Эта шутка неправильна, подсказывают зарытые в Джейсоне социальные ориентиры, но Рэд неуловимо улыбается и читает вслух.***Когда с головы Джейсона снимают бинты, сочувствующее лицо Рэда говорит с ним лучше, чем зеркало, поэтому он готов к своему отражению. А отражение его?— мясо. Видимо, так выглядит дерма, но на вид это прожарка средней сырости. Спасибо, что без крови.Джейсон никогда не считал себя красивым. Скорее всего, никто, кроме мамы, так не считал. Но и уродом он не был. Раньше. Мясо, испещрённое язвами, в лучшем случае зарастёт не слишком мерзко. Джейсон видел жертв пожаров. Кожа на них ложилась нехотя, как плотная бумага.—?А кто такой Дэдпул? —?спрашивает Рэд, и Джейсон хохочет в себя, без улыбки. Ему ужасно радостно, что Рэд пытается его поддержать, просто улыбаться пока что больно.***—?Я думал,?— прерывает Джейсон однажды чтение,?— ты мне в лицо сок… выплеснешь.—?Ты заслужил ответную жестокость,?— соглашается Рэд,?— но я не заслужил быть тем, кто так поступит.Джейсон смолкает. Они редко говорят дольше. Здесь и сейчас они слишком слабы, чтобы распаковывать многолетний багаж. По общему согласию они ждут выпуска из этой клетки.***—?Не надо,?— просит Рэд, стоит Джейсону открыть рот. —?Я же сказал, что простил.?Откуда это ты знаешь, что я собирался сказать??—?Ты всегда сначала угрюмо лежишь, громко сопишь, а потом начинаешь просить прощения. Не надо.?Да как можно так быстро простить такое!?—?У тебя, наверное, просто не получается принять моё прощение,?— объясняет Рэд и массирует свою разболевшуюся ушибленную голову, точно мысли читает. —?Но для этого тебе сначала придётся поменяться. Для себя. Затем простить себя. После этого ты поймёшь.—?Как видеоигра: от прост-того к боссу?—?Примерно так, Джейсон.Парень выглядит теперь почти так же замечательно, как раньше, и даже лучше: на личике выцветает последний тумак, губам возвращается здоровый, теперь уже персиковый цвет, плотные бёдра больше не схватывает судорогой, и они лежат соблазнительно расслабленные, а нестриженные ярко-рыжие волосы очень скоро касаются плечей, почти как тогда, как раньше.—?Ты будешь стрич-чься?—?Не знаю.Сейчас он похож на эббинговскую зиму: в её хлипкие морозы тускнеют листья, ветшают кустарники, сереет небо, но стоит весне сделать первый мах, и природа прытко расцветает, заждавшись счастья.Джейсон надеется, что Рэд вот-вот ощутит этот первый мах.***Выписка Рэда приходит быстро. Быстрее, чем Диксон хочет. Он доволен, что Рэд здоров, врач даже говорит, что через месяц от хромоты не останется и следа, только… Тоскливо. ?Нет, не тоскливо?. Грустно? ?Нет, больше?.Больно.Когда Рэд складывает в рюкзак свои пожитки, Джейсон понимает ещё одну большую вещь про себя?— ему больно от того, что он не является частью вселенной. Пускай он будет запутанным, виноватым, раненым, но принадлежать чьей-то вселенной.—?Сок на тумбочке,?— бросает ему Рэд, прежде чем захлопнуть дверь между ними.При такой боли опиоиды не помогают, м?После его ухода Джейсон впервые подходит к окну. Весна уже трогает макушки деревьев, а небо наполняется цветом. Рэд Уэлби, рекламщик, садится в машину своей тощей, подбитой подружки и улыбается ей ярко. Джейсон Диксон, безработный, грустно ложится на его кровать и вдыхает запах, оставленный на подушке.***Смотря в чистое лицо своего посетителя, Джейсон думает: а может, однажды он тоже будет в порядке?—?Хаксли повеселее будет,?— достаёт книжку Рэд и садится напротив него, спиной к окну.А может, и нет, а может, и неважно, заживут он и его морда, если они будут принадлежать вселенной Рэда.