7 (1/1)

Столичные постоялые дворы были похожи один на другой не только внешне, но и внутренне. Иногда Кёхею казалось, что даже хозяек для них отбирали специально. У этой было точно такое же оплывшее лицо с мясистым носом и маленькими глазками, как и у той, у которой он снимал комнату несколько дней назад, когда только приехал в столицу с заданием. То же брезгливое выражение, та же грузная походка, и тот же зычный голос, привыкший командовать. Вот только тот постоялый двор был на самой окраине, а этот почти в центре.Это было очень смело?— остановиться под носом у министра тайных дел, но Кёхей даже находил это забавным. Здесь их точно искать не будут.Но о том, кто их будет искать и где, Кёхей сейчас думал в последнюю очередь. Он был зол. Очень зол. И достаточно было лёгкой искорки, чтобы он взорвался.Вчера ночью он говорил, что было бы неплохо, если бы они стали с Сунако напарниками? Так вот сегодня он уже несколько раз взял свои слова обратно.Она командовала им. Эта девчонка имела наглость им командовать, причём вела себя так, будто он обязан был повиноваться. Любой другой мужчина воспринял это спокойно, потому что так и должно быть, но Кёхей слишком долго жил один и был предоставлен самому себе.Если бы не её командирские замашки, его бы всё устраивало. У них получалось работать удивительно слаженно, даже Сунако это признавала. Напарники из них и впрямь вышли бы неплохие. Но она пыталась им командовать, и это начисто перечёркивало всякий намёк на плодотворный союз.—?Лошадь расседлаешь, а я пока расплачусь,?— приказала она, спешилась, бросила ему поводья и ушла. А Кёхей остался стоять с приоткрытым ртом, явно намереваясь сказать какую-нибудь колкость. Вот только придумать её пока не успел.Сунако побаивались, это было сразу заметно. Люди при её появлении чуть опадали с лица, трактирщица стелилась перед ней, точно шёлковая, а большинство посетителей отводили глаза. Это была её сила оборотня, которую она время от времени пускала в ход намеренно, но чаще это выходило само собой, как не может кошка контролировать отблески в глазах, когда на них падает свет.Номер им дали двухместный?— легенду надо поддерживать,?— довольно неплохой и чистый. Разумеется, с одной, но двуспальной кроватью. Сунако вошла в номер налегке, упала на кровать и прикрыла глаза:—?Как хорошо-то…Кёхей бросил у двери сумки и зло на неё посмотрел: нет, ну какая всё-таки нахалка.—?Чего разлеглась, поднимайся давай, сумки надо разобрать.—?А тебе не кажется, что ты зарываешься? Как думаешь, насколько сейчас округлились от удивления глаза соседей, когда они услышали, что ты позволяешь себе командовать? Порядочный муж… —?Сунако говорила лениво, самодовольно, как мурлычет сытая кошка.—?Порядочный муж?.. —?повторил Кёхей, и в голосе его прозвучали опасные нотки. Сунако напряглась, но не успела откатиться, когда он навалился на неё сверху и прижал локтем шею. Девушка захрипела и вцепилась в его руку удлинившимися ногтями, по-кошачьи изогнутыми и острыми.—?А кто сказал, что я порядочный муж? Ты же сама говорила, что мы никто друг другу. Разбежимся через несколько дней и имена забудем, так какого чёрта я должен плясать под твою дудку?—?Мас… ки… —?с трудом выдавила она. Лицо её уже начало синеть, когти так глубоко вошли под кожу, что из ран на предплечье Кёхея бежали струйки крови и капали на ворот её рубахи и покрывало.—?Маскировка? Да в задницу эту маскировку! Достало! Ты вошла во вкус и развлекалась, как хотела. Знаешь, как бесило? Но ещё больше бесило, что сказать тебе ничего нельзя. Я же этот, порядочный муж, чтоб его!—?Пус… ти… —?Сунако чувствовала, что теряет сознание, перед глазами всё плыло, а во рту стоял вкус собственной крови.Кёхей вздрогнул и будто очнулся. Он убрал руку, и девушка ужом отползла на другой конец кровати. Там она встала на четвереньки, выгнув спину, и оскалилась. Клыки снова удлинились, но пока не сильно, едва заметно.—?Ублюдок, ты что творишшшь? —?зашипела она.—?Достала,?— буркнул Кёхей, но в его голосе больше не было злобы. Он сел на кровати, бросил на девушку настороженный взгляд?— а ну как кинется?— и замолчал.Вор всегда быстро раздражался, но и легко отходил. Сейчас он понемногу приходил в себя после вспышки гнева?— дрожали руки, ныло раненое предплечье, кружилась голова. Очень хотелось встать и уйти, но ноги не слушались.—?Как ты вообще там оказалась? В том доме? Зачем? Зачем вообще выбрала этот путь? Ты ведь из богатой семьи, верно? —?Она дёрнулась и тихо зашипела. —?Почему тогда сбежала? Почему перешла мне дорогу? Сейчас сидела бы в тёплой гостиной, окружённая вниманием и любовью, и горя не знала. Так почему?Он бессвязно бормотал, задавал глупые вопросы, на которые Сунако никогда не посчитает нужным отвечать. А она всё слышала и понемногу приходила в себя, превращалась из испуганной кошки обратно в человека.Его вопросы должны были остаться без ответа, но внезапно она заговорила:—?Тебе не понять, мальчишка. Тебе никогда не понять, что значит быть чудовищем. Что значит скрываться от людей, бояться им открыться, потому что тогда тебя ждёт плаха или что похуже. Чудовищ убивают на месте без раздумий. Что значит видеть в глазах тех, кто ещё недавно улыбался и звал другом, ужас и отвращение. Что значит чувствовать себя изгоем, которому нигде нет места. Одиночкой, для которой единственный способ выжить, это держаться от людей подальше,?— она сделала паузу и бросила на него быстрый взгляд. Кёхей сидел молча, внимательно слушал и не знал, стоит ли ей верить. —?Ты прав, я из богатой семьи. Откуда только узнал? Но ради безопасности моих родителей решила сбежать. Одно дело если казнят безродную сироту и совсем другое?— если это будет дочь благородных кровей. Это не просто скандал, это смерть всего рода, чтобы проклятие погибло вместе с ним. А воровство?— это для развлечения. Кошки любят играть, а что может быть увлекательнее игр с жизнью. Или я не права?Сунако совсем успокоилась. Она сидела на кровати, свесив ноги через край, и улыбалась прежней ядовитой улыбкой.—?Как видишь, моя история не так уж интересна,?— подытожила она. Девушка встала со своего места и прошла к сумкам. —?Думаю, пришла пора нам расстаться. С тобой было весело. И ты первый, кто не испугался, когда увидел превращение. Хотя вру, конечно, ты едва в штаны не наложил. Но всё же не отвернулся, не попытался убить. Будь мы одного пола, стали бы хорошими напарниками. А так… —?Сунако махнула рукой, потом отбросила в сторону сумку. —?А, ладно, всё равно там ничего ценного. Отвернёшься?—?Вот ещё,?— буркнул Кёхей.—?Ну и смотри тогда.Она повернулась к нему спиной и сбросила одежду, оставила рядом с собой только аккуратно свёрнутую белую рубашку, в подол которой было зашито несколько монет.—?Надеюсь, мы больше никогда не встретимся,?— вырвалось у Кёхея.—?Я прослежу,?— заверила Сунако.Второй раз наблюдать за её превращением было легче. Кёхей помнил слова девушки о том, как легко её убить в эти минуты. При желании можно было пнуть её в спину и сломать хребет. Ещё несколько дней назад Кёхей сделал бы это, не раздумывая, а сейчас что-то изменилось.Она была такая же, как он. Отверженная, одинокая и недоверчивая.Да, будь они одного пола, стали бы друзьями и отличными напарниками. Но Великая Мать и здесь над ним подшутила.Он никогда не примет Сунако, а она никогда не примет его. Так что единственный путь?— это разбежаться в разные стороны. Так будет проще.Сунако ушла как обычно тихо, чуть налегла на дверь крошечным тельцем, приоткрыла её и проскользнула в образовавшуюся щель. В полумраке комнаты движения её чёрного силуэта были незаметны, Кёхей так и не понял, когда именно она ушла.Он, как и хотел, остался один. Но совсем не чувствовал себя счастливым.***?Он обречён, его уже не спасти никому. Останешься с ним, тоже умрёшь. Так что беги, беги пока не поздно, ты быстрая?— на четырёх ногах-то,?— ты убежишь, ты выживешь. Только беги, не оставайся с ним. Ты ведь хочешь жить? Так выбери правильно?.?О чём трепались???Тебе лучше не знать, мальчишка, поверь, лучше не знать…?В конце концов, она сделала свой выбор ещё тогда, едва услышала совет старухи. А старуха щербато улыбалась и сверлила её внимательным взглядом. Глаза да улыбка?— вот всё, что осталось в памяти о том, как она выглядела. Старуха тоже знала ответ, а спрашивала просто так, чтобы повеселиться, как играла сама Сунако с пойманными мышами.***Она всегда чувствовала опасность загодя, и это несколько раз их спасало. Сунако знала, куда лучше не сворачивать, поэтому им и удалось так долго скрываться. Кёхей привык на неё полагаться, разнежился. И попался. Он был всего лишь человеком, у него не было обострённого обоняния, как у кошки. Зато была интуиция. Она-то его и разбудила.Кёхей открыл глаза и насторожился. На постоялом дворе было привычно шумно?— в соседней комнате играли в карты, а на первом этаже пели и гремели посудой,?— но что-то было не так. Он встал с кровати и осторожно подошёл к окну, выглянул наружу, чуть отодвинув в сторону засаленную, прожжённую в нескольких местах грязно-белую занавеску, и тут же отпрянул: стражник мазнул взглядом по окнам и отвернулся.—?Попался,?— выдохнул вор.Он ещё пытался убедить себя, что это пришли не за ним, что у него ещё есть время сбежать, но в этот момент послышались шаги на лестнице, и Кёхей понял, что оказался в ловушке.Интуиция сработала слишком поздно.Кёхей испуганной лисой заметался по комнате, словно надеялся, что внезапно ему откроется тайный ход, который его и спасёт. Но стены были тонкими, из кирпича в два слоя, какие тут тайные ходы. Кёхей ударил кулаком в одну, и соседи тут же ответили руганью.Сейчас ещё разбираться придут.Он беспомощно оглядел комнату: что делать. Сдаваться Кёхей не собирался, не сейчас, когда свобода всего в двух днях. Они с Сунако бегали несколько дней, побегают ещё немного.Великая Мать, ты ведь подаришь хоть немного удачи? Только один раз. Больше он не попросит.Если бы дверь открывалась внутрь, её можно было бы забаррикадировать. Но всё, что мог сделать Кёхей, это повернуть ключ в замке и наглухо его заклинить. А потом придвинуть к двери кровать и поставить её на бок. Теперь без топора в комнату не проберутся. Он сделал это очень вовремя, потому что шаги были уже совсем близко и в тот момент, когда Кёхей отряхивал руки и пытался отдышаться, с интересом изучая то, что оказалось под кроватью, замерли напротив его двери. Властный до зубной боли знакомый женский голос произнёс:—?Это здесь?—?Да-да, вчера остановились двое, пока ни один не выходил,?— залебезила трактирщица. Наверняка стояла низко склонившись, опустив голову и боялась даже посмотреть на гостью.—?Ну вот и хорошо. Сразу обоих и возьмём,?— потёрла руки министр и несколько раз ударила кулаком в дверь. Кёхею показалось, что дерево пошло трещинами, но проверить он не решился. Сейчас он как раз придвигал к кровати остатки мебели. —?Эй, открывайте по-хорошему! И, может, одному из вас сохранят жизнь.Как же, держи карман шире!—?Нам и тут хорошо! —?отозвался Кёхей. Министр выругалась и снова заговорила, но вор не слушал. Он подбежал к окну, распахнул створки и выглянул наружу. Стражник смотрел в другую сторону. Отлично, Великая Мать и впрямь послала ему немного удачи. Кёхей сунул два пальца в рот и свистнул. Гром остался не привязан, поэтому он выскочил из конюшни через несколько мгновений. Стражник опешил, когда увидел, что на него несётся взбесившийся вороной жеребец, вскинул руки вверх, но не закричал. А Кёхей дождался, когда Гром окажется под окном, перебросил через плечо сумки и спрыгнул точно на спину жеребца.Это был болезненный трюк, вся нижняя часть тела отозвалась болью, но Кёхей был возбуждён, испуган и почти ничего не почувствовал. Он ударил коня пятками, и тот тут же сорвался с места, только за гриву держись. Седлом и уздечкой разживутся позже, сейчас главное жизнь спасти.—?Давай, Гром, давай! —?подбадривал коня Кёхей. Они миновали постоялый двор, выехали на городские улицы. Народ в ужасе шарахался в стороны, так что Кёхей двигался к городским воротам без задержек. Он знал, что стражник наверняка уже пришёл в себя, рассказал обо всём министру, и за ним пущена погоня. Каждое мгновение на счету. Кёхей, держась одной рукой за гриву, другой порылся в сумке в поисках трав. Нашлось несколько мешочков, до обидного мало, но и это лучше чем ничего.А Сунако повезло. Сидит себе в безопасности и в ус не дует, пока он весь в мыле пытается спастись.Хорошо быть оборотнем.—?Стой! —?из переулка за спиной выскочила лошадь министра. Она знала этот город лучше Кёхея, но как она нашла его так быстро? Как будто знала, где он находится.—?Как же! —?огрызнулся Кёхей.—?Не остановишься, заставлю! —?пообещала она.Гром выбрался на ярмарочную площадь, едва не раздавил собаку, но больше никого не задел. Утром здесь было немного народу.Кёхей хотел крикнуть женщине что-нибудь дерзкое, но в этот момент внезапно почувствовал боль под лопаткой. Она вколола ему снотворное. Это уже не в первый раз, так что вор знал, что подействует очень быстро. Он оглянулся и увидел её улыбающееся лицо. Министр ещё прижимала к губам трубочку для метания дротиков, поймав на себе взгляд Кёхея, она отняла оружие от губ, улыбнулась ещё шире и лукаво подмигнула. Потом её лицо поплыло перед глазами, руки ослабели, и Кёхей понял, что падает на мостовую. Ещё он сообразил, что наверняка разобьётся, но в этот момент это показалось таким пустяком.Одолженной удачи оказалось недостаточно. Он проиграл, а эта стерва может праздновать победу.***—?Ты ещё такой мальчишка, таскался с этими письмами. Выбросил бы?— мы бы тебя ни за что не нашли. Зачем они тебе дались? Награду хотел за них получить? Так не заплатил бы никто. Всё это ради вас затеяно было, чтобы поймать и прикончить. Разве не поняли?Письма… Эти треклятые письма, про которые он успел давно забыть. Они валялись на дне сумки, все в пятнах жира и крошках, и Кёхею даже в голову не пришло, что письма могли быть заговорёнными, стать теми маячками, которые вели за ними погоню. Выбросил бы?— спасся.Глупый, глупый мальчишка, как сказала бы Сунако. Хорошо хоть она спаслась.—?Да я ваши бумажки хранил на тот случай, если подтереться приспичит. Кто ж знал, что в них всё дело. Давно бы по назначению использовал,?— хихикнул Кёхей.—?Мерзкий мальчишка, я тебя научу меня уважать! —?вспылила женщина и замахнулась плетью для удара.Кёхей бывал в дворцовых застенках не один раз, но всегда успевал сбежать раньше, чем к нему приходила с визитом министр. В этот раз она сразу привязала его к стене и сидела рядом, пока он не пришёл в себя. Его больше не было нужды пытать (на завтрашней казни он должен быть достаточно живым и полным сил, чтобы стоять на ногах всю дорогу до помоста), но это вовсе не значило, что с ним нельзя поиграть.После падения на мостовую у него были сломаны рёбра, так что каждый вдох давался с трудом, в кровь разбита половина лица (двух зубов не хватало), заплыл левый глаз, а волосы слиплись от крови. Ему было так больно, что укусы плети, оставлявшие на теле багровые рубцы, он почти не чувствовал.Она ненавидела его, эта женщина, гонявшаяся за ним несколько лет. Если бы Кёхей взмолился о пощаде, дал слабину, она бы плюнула ему под ноги и ушла. Но он продолжал язвить и смеяться ей в лицо, так что женщина ещё больше выходила из себя.Когда Кёхей потерял сознание, его облили водой, отвязали от стены и волоком перетащили в камеру. Там было темно, сыро и холодно, но вору было всё равно. Где-то мерно капала вода и шуршали крысы, а он неподвижно лежал на каменном полу, и молил Богиню о том, чтобы она позволила ему потерять сознание. Но Великая Мать опять над ним потешалась.Это была камера смертников. Тех, для кого следующее утро станет последним. Иногда тут было не протолкнуться, а иногда она по нескольку дней пустовала. Сегодня Кёхей был в ней один.Во всяком случае ему так казалось.—?Глупый мальчишка, даже сбежать нормально не можешь…Услышав знакомый голос, Кёхей вздрогнул, встрепенулся и резко сел. Но тут же зашипел от боли.—?Полегче, иначе даже до завтра не доживёшь.—?Что ты здесь делаешь?Молодой человек попытался вглядеться в темноту, увидеть её, но только глаза заболели. Сунако, словно поняла, что он её ищет, подползла ближе. Белая рубаха стала серой от грязи и пыли, поэтому в темноте её было трудно разглядеть.Она осторожно коснулась кончиками пальцев его щеки, погладила… Руки у неё были ледяные, холоднее камня. Сколько же времени Сунако здесь провела?—?Да так… —?туманно отозвалась она. —?Сделала свой выбор.Не говорить же, как пыталась его спасти, как попалась по собственной глупости и как её привели сюда и пообещали казнить их завтра.Обычно ворам в зависимости от тяжести кражи выжигали на лбу клеймо или рубили руку, но таким, как Сунако и Кёхей, пощады не было. Особенно после того, как они залезли в дом одного из министров и заставили прочесать всю страну в их поисках.—?Жаль,?— отозвался Кёхей. —?Я думал, хоть ты спасёшься. И ведь всё из-за этих писем, знаешь? Всё из-за них началось и из-за них же на нас вышли. Они были как маячок. Знал бы, давно бы спалил.—?Я тоже не знала.Кёхей попытался нащупать руками стену. Камера была небольшая, четыре на четыре шага (Сунако выяснила это, пока была здесь одна), так что ползти долго не пришлось. Девушка села рядом. От камня шёл холод, и пахло от него могилой, но больше опереться было не обо что.—?Всё закончится завтра. Скажи, Сунако, тебе не страшно? Может, попробуешь сбежать, пока есть время? Я-то уже не смогу.—?Пробовала, отсюда выбраться невозможно. Только через дверь.Они одновременно повернули головы в сторону решётки с частыми прутьями, даже крыса с трудом проскочит, и вздохнули. Да уж, ситуация незавидная.—?Как ты вообще им попалась? Ты ведь обернулась, писем у тебя не было, они бы тебя в жизни не нашли.Она не будет ему об этом рассказывать. Ни за что.—?Да так… сглупила,?— пробормотала Сунако и чихнула.—?Замёрзла? —?Кёхей зашевелился, и Сунако почувствовала на своём плече его обжигающе горячую руку. У него был жар. —?Двигайся ближе. Сейчас уже ничего не важно. —?Кёхей обнял её и прижал к своему горячему боку. В озябшее тело тут же заструилось тепло. —?Даже чудовища мёрзнут.Сказал и хихикнул.А ей от этих слов стало даже теплее, чем от его рук.Даже чудовища мёрзнут.—?Я был неправ тогда, знаешь. Я устал, изнервничался и вспылил. Я пожалел, когда ты ушла. Но потом, когда меня поймали, обрадовался. Думал, вот и хорошо, хоть кто-то спасётся. Прости.Наверняка у него сейчас даже шея покраснела. Глупости, какие глупости он говорит. Но если не сейчас, то когда? Но ещё больше его смущало то, что она-то может видеть его лицо.—?Мы оба были хороши,?— отозвалась девушка. У Сунако тоже пылали щёки, и она радовалась, что он этого не видит. —?Что уж теперь ворошить. Я тоже перегнула палку, прости.Они немного помолчали. Всё так же мерно капала вода и шуршали крысы, но им, сидящим в обнимку, уже не было до этого дела.—?Знаешь, а я рад, что провёл эти последние дни с тобой. Было весело. Если в Пустоте есть богачи, я бы с радостью сколотил там с тобой команду и повеселился ещё больше. Ты как?—?Говорят, иногда Богиня даёт второй шанс,?— задумчиво, будто и не слышала его, начала Сунако. —?Она часто дает право выбирать. Даже когда кажется, что выхода нет, она предлагает свои варианты. Если выберешь правильно, она даст возможность снова прожить жизнь и опять сделать выбор.?Иногда мне кажется, что та старуха предлагала мне именно такой выбор. Почему? И правильно ли я выбрала??—?Было бы здорово,?— отозвался Кёхей. —?Хотя я, думаю, ничего бы не изменил. Разве что съездил бы всё-таки на север. А ещё лучше было бы снова там родиться.—?Да, было бы здорово,?— согласилась Сунако. —?Вот бы меня не считали чудовищем. Хотя родиться обычным человеком скучно. Даже не знаю, кем бы я хотела стать.—?Тогда решено. Если всё-таки переродимся, обязательно встретимся и узнаем, сбылось или нет.—?Мы наверняка даже не вспомним друг друга.—?А мы постараемся не забывать.Он не видел, как она улыбнулась, зато почувствовал, как положила голову ему на плечо. Всё тело по-прежнему ныло и болело, но уже совсем не так сильно, как раньше.