4 (1/1)

Он знал, что въезжать в деревню таким, как он есть, опасно, поэтому привычно укутал лицо, как это часто делали лишайные бродяги. От них шарахались, редко кто решался дать им хлеб или ночлег, но это было лучше, чем стать жертвой какой-нибудь полоумной бабёнки, возжелавшей его тела. Потому что так велит Великая Мать. Когда-то она создала женщину, воплощение её третьего, нейтрального лика, и дала ей возможность продолжать род. А, чтобы женщина была под надёжной защитой, Великая Мать дала ей мужчину. Низшее существо, обязанное исполнять волю богини. Когда женщина желает получить понравившегося ей мужчину, он не может ей отказать. Потому что такова воля Великой Матери. Род должны продолжать только самые достойные. Это было нормально, понятно и просто. Особенно если ты обычный парень, в меру симпатичный, в меру хозяйственный. Но Кёхей не был обычным. Когда-то ему не повезло родиться с чересчур смазливым лицом, и это превратило его жизнь в кошмар. Наверняка Великая Мать здорово забавлялась, наблюдая за его попытками отбиться от очередной толпы желающих его девиц. Девицы дрались, ругались и вели себя как течные кошки. Они, даже самые красивые и утончённые, мигом теряли свой лоск и превращались в озабоченных демониц, стоило ему им улыбнуться. Всё это очень походило на злую насмешку богини, и в конце концов Кёхей стал появляться на людях с наглухо закутанным лицом. Его принимали за больного, плевали ему вследи шарахались в сторону при его появлении, но это было лучше, чем когда его пытались порвать на лоскутки.Говорят, в соседней стране всё наоборот. У Великой Матери только один лик?— выхолощенная, чистая и душой, и телом женщина. Эталон, образец для подражания. Беспомощное создание, глупое и ни на что не способное, а потому всё за них делают мужчины. И даже судьбу им определяют мужчины. Кёхей был бы не прочь туда съездить, вот только пока и здесь работа находилась.Он усмехнулся, когда одна из деревенских девчонок закричала:—?Мама, мама, смотри, там какой-то дядя странный! —?она была круглолицая, с пухлыми ножками и большими серыми глазами. Из тех детей, что всегда всему радуются и восторгаются.Женщина, едва его заметив, испуганно охнула, схватила малышку и унесла в дом. До оскомины привычная реакция. Но это всё равно лучше, чем…—?Ой, какой странный. Он же из тех, да?—?Пойдём отсюда! Не смотри на него!—?А конь у него…—?Тшш… отвернись, а то посмотрит на тебя и сглазит. И будешь такая же.Шепотки за спиной, косые взгляды, сейчас наверняка найдутся желающие его выгнать… Кёхей не собирался здесь ночевать. Разве что найдётся какая-нибудь одинокая старуха, живущая на отшибе. Они всегда добрые, особенно за пару монет.Деревня оказалась крохотной?— всего дюжина домов,?— и никто не решился пустить на порог больного незнакомца, поэтому Кёхей заночевал на отшибе, в бесхозном покосившемся сараюшке, неизвестно как уцелевшего, потому что у заброшенного хозяйского дома давно рухнула крыша. До этого вор всю ночь и большую часть дня петлял и путал следы, и уснул, едва оказался в горизонтальном положении. Ночью пошёл дождь?— это было на руку Кёхею, теперь его точно не найдут,?— прохудившаяся крыша совсем не спасала от воды, и вор проснулся среди ночи, мокрый и продрогший. Он поднял глаза к потолку и зло спросил:—?Насмехаешься? Не надоело ещё?Разумеется, никто ему не ответил. Только вдалеке раскатисто рассмеялся гром.Кёхей встал, походил из стороны в сторону, пнул кучу гнилой соломы и выругался: развести костёр было не из чего.—?Чтоб её, эту деревню. Суеверные придурки. И ведь не пойдёшь к ним?— выгонят да ещё собак натравят. Дров у кого-нибудь украсть?..—?Может, перестанешь уже трепаться? Спать мешаешь.Кёхей резко развернулся на пятках и принялся вглядываться в темноту. В этот момент, словно Великая Мать действительно решила повеселиться, снова прогрохотало, а потом ослепительно ярко вспыхнула молния. Окна сарайчика были небольшие, покосившиеся от старости, но и их было достаточно, чтобы молочно-белый свет залил небольшое помещение. Шерсть Грома, гнедая кобыла Сунако, сама Сунако, солома, тёмное от времени и воды дерево и наверняка и сам Кёхей?— всё стало серебристым.Когда она пришла? Он так крепко уснул, что ничего не заметил. Рука метнулась к груди, нащупала письма, и Кёхей с облегчением вздохнул: воровка или не стала, или не успела вернуть добычу.—?Что ты здесь делаешь? —?спросил он. На языке вертелось ещё много вопросов, особенно было интересно, почему она выбрала ту же дорогу, что и он, но всё по порядку.—?То же, что и ты. Пытаюсь отдохнуть,?— равнодушно отозвалась Сунако. Кёхей успел разглядеть, что она сидит в углу сарая, рядом с яслями, а на её плечах одеяло. Хорошо устроилась.—?Не ври. Ты можешь заночевать в любом доме, тебя с радостью примут.—?То же могу сказать и про тебя.—?Ха,?— только и смог сказать он. Его одеяло было мокрым, дождь заканчиваться не собирался, а от холода уже начали неметь ноги. Кёхей не собирался ей объяснять, почему он прячется здесь, как крыса. Ей не понять. Глядишь, ещё и на смех поднимет.Одна из соломенных куч оказалась достаточно сухой и большой, чтобы в неё можно было зарыться. Что Кёхей и сделал. От соломы пахло мышами, но сами мыши не показывались, притихли, точно кота почуяли, хотя до этого, когда Кёхей только пришёл, шуршали, нисколько не боясь.—?Не люблю светиться,?— тихо пробормотала Сунако. —?Я путала следы, когда сюда ехала. Они не должны нас найти. Переночуем, и завтра поедем каждый в свою сторону. И можешь не переживать насчёт писем. Подумаешь, в кои-то веки тебе проиграла.—?Не в первый раз,?— не сдержался он.Она часто его обставляла, но иногда везло и ему. Стрекозу в янтаре он у Сунако из-под носа увёл.—?Ну да. Временами в твоей глупой голове случались просветления.—?Эй, я попрошу! —?возмутился Кёхей.—?Да ладно тебе. На правду не обижаются,?— фыркнула Сунако. Она повозилась, пошуршала соломой и продолжила:?— Повезло ещё, что нам не пришлось побывать напарниками.Кёхей начал согреваться, стук капель дождя успокаивал, и глаза начали сами собой закрываться.—?Знаешь, я впервые с тобой согласен.Она ничего не ответила, наверное, уже спала. Он широко зевнул и тоже провалился в сон.***—?Срочное сообщение! Срочное сообщение! Её светлость пообещала награду каждому, кто приведёт к ней живыми или мёртвыми…—?Это они про нас! —?прошептал Кёхей. Он лежал на животе, чуть приподняв голову от земли, и сквозь куст чертополоха видел силуэт гонца: что лошадь, что мальчишка были в мыле. Гонец размахивал шапкой и звонко кричал заученные наизусть приметы преступников. Они с Сунако как раз собирались выезжать, но опять поссорились, так что задержались. Оказалось, что задержались удачно.—?Обложили, как волков,?— согласилась с ним Сунако. Она лежала на земле рядом с ним. —?Как мальчишка уедет, надо смываться отсюда, потому что после него могут и другие нагрянуть. Если, конечно, они нас выследили.—?Не знаешь, что было в тех письмах, что они так с ними носятся? План дворцового переворота?—?Не знаю. Если хочешь, можешь заглянуть, когда время появится. В любом случае, разве не всё равно, за что тебя вздёрнут?Девица думала его задеть, да не сумела. В отличие от большинства его братьев по ремеслу читать Кёхей умел. Ещё когда он был ребёнком и жил с родителями, их соседкой была очень странная женщина. Поговаривали, что она жила в столице, знала науку с непроизносимым названием и что из-за какой-то тёмной истории её отправили в отставку. Кёхею не было дела до слухов. Главное, что соседка угощала его леденцами, а в её крохотной квартирке на чердаке было много книг и каких-то непонятных карт. Она научила его читать не только книги, но и карты, просто так, от скуки, но это потом ему не раз пригодилось. Если бы он родился женщиной, сбежал бы в столицу и стал картографом. Но он был мужчиной, а значит, благородные науки ему были недоступны.—?Есть разница. За сорванный переворот умереть справедливо. А вот за рассекреченную переписку любовников я умирать не собираюсь. Пусть сами со своими постельными друзьями разбираются. Эй, я к тебе обращаюсь.Сунако его не слушала, внимательно наблюдала за гонцом и деревенскими. Те, когда мальчишка уехал, собрались на краю деревни, начали обсуждать, за какое преступление могут объявить в розыск. Сошлись на убийстве, а потом начали расходиться, опасливо озираясь по сторонам, будто в ожидании, что разыскиваемые убийцы сейчас выскочат из кустов и начнут рубить головы направо и налево. Знали бы они, что преступники скрываются в зарослях чертополоха…—?Пошли! —?скомандовала Сунако, когда деревенские разошлись. Они ползком вернулись к сараю, быстро оседлали лошадей и выехали на дорогу. Накануне Кёхей с удивлением заметил, что Сунако в привычном кожаном костюме, очень удобном, идеальном наряде для охотника за удачей. Никаких тебе непонятных белых сорочек, непрактичных и неудобных. Когда он её об этом спросил, она лишь сверкнула в его сторону глазами. Кёхей уже привык к этому, поэтому не обратил внимания.Какое-то время они ехали рядом в тишине. Каждый думал о своём, обсуждать им было нечего, поэтому молчание для них было совершенно комфортным. Дорога была пустынной, до полудня им не попалось ни одного спутника, а о любой погоне можно было узнать загодя. В выбранной тактике избегать оживлённых дорог были свои плюсы, и сейчас Кёхей считал, что поступил правильно. А, когда они с Сунако наконец разъедутся, будет вообще замечательно.Внезапно девушка вскинула вперёд руку и коротко бросила:—?Сворачиваем здесь!Она выглядела напряжённой, нервно принюхивалась, и Кёхею даже в голову не пришло с ней спорить. Он просто потянул поводья, и Гром послушно повернул налево.Тропинка была почти незаметной, она заросла травой и чертополохом, но была довольно ровной для того, чтобы по ней могла проехать лошадь. Сунако гнала свою гнедую кобылку так, что у неё на боках выступила пена, Кёхей тоже подгонял Грома. Он не задавал вопросов?— успеет ещё. Когда перед ними показалась заброшенная деревня, Сунако заметно расслабилась. Тень перешла на шаг, а потом и вовсе остановилась у одного из первых домов. Сунако спешилась, достала из чересседельной сумки мешочек с травами и посыпала ими землю под ногами. Кёхей только сейчас заметил, что до этого за ними оставалась тонкая полоска из трав, сыпавшихся в проделанное в сумке и мешке отверстие. Мешок был большой, в таких хранят зерно, и наверняка с утра он был полон, но, когда Сунако достала его из сумки, в нём осталось несколько горстей. По запаху Кёхей узнал смесь трав, отбивающую собачий нюх и сбивающую со следа любого, кто решит за ними проследить. Такая смесь есть у любого уважающего себя вора. Мешочек размером с ладонь стоит как хороший конь, поэтому расходуют травы экономно. Откуда у этой девчонки такие запасы?—?Я попала в ту деревню другим путём, через город. Там и купила. Как знала, что приходится,?— ответила Сунако на его невысказанный вопрос.Как знала… Сначала лошадь, теперь травы… Что ты ещё знаешь, воровка, что ты сумеешь предусмотреть, чтобы спасти их шкуру? Или ты…Додумать мысль Кёхей не успел, потому что Сунако грубо толкнула его в спину, так что он едва не упал.—?Пошевеливайся! Думаешь, ты размером с мышь и в чистом поле тебя не разглядеть? Или хочешь сказать всем: ?Смелее, мы здесь??—?Отстань! —?огрызнулся Кёхей. —?И без тебя знаю, что надо делать.Они зашли в один из домов. Выбрали его случайно, рядом были и гораздо лучше сохранившиеся дома, но, если на их след всё-таки выйдут, искать будут в первую очередь в таких.Внутри всё было так, будто хозяева собирались в спешке: сундук для одежды открыт, и несколько полуистлевших тряпок осталось висеть на бортах, осколки посуды на полу и перевёрнутая мебель, скудная, рассохшаяся от старости.—?Интересно, куда они делись? —?пробормотал Кёхей, осторожно пробираясь внутрь. Под ногой хрустнул и рассыпался трухой черепок. Лошади остались в конюшне.—?Кто знает,?— протянула Сунако. —?Говорят, раньше часто бушевали лихорадки, выкашивало целые деревни. Может, это одна из таких.—?Тогда бы ничего не было тронуто. И повсюду были трупы. Я тут не заметил ни одного.—?Спроси у Великой Матери. Она наверняка знает ответ.Сунако внимательно оглядывалась по сторонам, её ноздри раздувались: она принюхивалась, словно пыталась выяснить, будет ли здесь безопасно. Потом вдруг успокоилась и прошла к дальней стене, возле которой было меньше всего хлама. Девушка осторожно расчистила небольшой пятачок пола, постелила одеяло и села.—?Надеюсь, здесь они нас не найдут. Пересидим пару дней, а потом разбежимся. Там уже наверняка будут искать не так тщательно.Кёхей не слушал её бормотание, он готовил место для себя у стены напротив окна. Знал он это ?не так тщательно?. Рыскать повсюду будут ещё с месяц, потом чуть утихнут, а после и вовсе забудут. Успеть бы убежать куда-нибудь в безопасное место. На север, например. Он всегда хотел побывать в соседней стране, выяснить, что правда, а что вымысел. Сейчас подвернулась очень хорошая возможность туда отправиться. Это здесь министр тайных дел может творить что пожелает, а до соседей её длинные ручки точно не дотянутся.—?И ты планируешь всю дорогу сидеть как мышь под метлой? Все два дня? Бежать надо уже сейчас, чем дальше мы будем, тем лучше. Завтра на рассвете я отсюда уеду. А ты делай, что хочешь.Сунако ничего не ответила. Она сделала вид, что очень занята своим одеялом. Кёхей фыркнул и уселся на пол. В самом деле, больно надо ему с ней возиться. Тут хоть бы свою шкуру спасти. И, к слову, ему по-прежнему жутко интересно, из-за чего на них объявили охоту как на самых отъявленных негодяев.Письма помялись, а лента насквозь промокла от его пота?— заказчику наверняка не понравится. Кёхей развязал аккуратный бант и отбросил ленту в сторону. Письма лежали по датам?— от свежих к самым старым. Солнце ещё не зашло, буквы можно было разобрать, поэтому Кёхей взял наугад один из верхних конвертов и достал из него письмо. Написано оно было на тонкой белой бумаге, дорогой, наверняка надушенной (сейчас она пахла только потом), у адресанта был затейливый почерк, мелкий, с множеством фигурных закорючек и вензелей. Так пишут только богатые, получившие лучшее столичное образование дамы. Кёхей знал, видел уже такие письма.Сначала, как водится в таких письмах, было много обязательных приветственных фраз, потом щебетание о пустяках: здоровье, делах, погоде, а затем пошли признания. Кёхей фыркнул и достал другое письмо, потом следующее, и следующее, и следующее… Остановился он только когда понял, что совсем темно, долго пялился в расплывающиеся в темноте буквы, а потом рассмеялся:—?А ведь я был прав, Сунако. О, Великая Мать, как же я был прав!—?Ну что там? —?сонно пробурчала она, а у самой глаза загорелись от любопытства.—?Казначей пишет признания в любви первому советнику Её величества. Ужасный скандал, казнят обеих, если всё раскроется. И, надо же, письма одной из них украла министр юстиции. Обе перепугались и решили нанять меня. Но их маленький секрет был известен кому-то ещё, и он нанял тебя. Кто же это, а, Сунако?—?Министр внутренних дел,?— буркнула Сунако.—?Вот. Какая прелесть! И он же решил нас повязать, чтобы избавиться от свидетелей! —?голос его звучал громче, чем обычно. Сказывалось нервное возбуждение. —?Но знаешь, что самое смешное, Сунако? Даже если бы наняли только меня, эти сучки всё равно бы меня убили. Чтобы не разболтал. Чтоб они провалились!—?А ты, когда нанимался, ожидал чего-то другого?—?Она обещала хорошо заплатить. И, будь уверена, я бы успел сбежать. —?Он смял одно из писем. Теперь это был бесполезный клочок бумаги. —?А ведь поэтому ты мне их и оставила, да? Поняла, что не сможешь их продать, я прав? А благородную из себя стала строить для вида. А ведь я знал, знал, что что-то тут нечисто, что такая, как ты, ни за что так просто не сдастся. Богиня, как же смешно! —?он нервно рассмеялся и взъерошил светлые волосы.Сунако промолчала, но так красноречиво фыркнула, что Кёхей понял без слов. Да, он и в самом деле поверил, что она сдалась. Да, сглупил. Да, решил, что чудеса бывают. Но, как оказалось, не с ним. А Великая Мать в очередной раз решила над ним позабавиться.Кому-то везёт быть любимчиком богини. Значит, кто-то должен быть и мальчиком для битья. Но почему именно он? Почему не эта несносная девчонка, например?Кёхей бросил полный ненависти взгляд на Сунако, вздохнул и опёрся о стену. Завтра с первыми лучами солнца он отправится дальше, на север, туда, где можно будет переждать опасное время. Через несколько месяцев их перестанут искать и оставят в покое, тогда-то он и вернётся. А может, в другой стране ему так понравится, что сюда возвращаться не захочется. В конце концов, богатые дома есть и там. А ещё там не будет Сунако, и это тоже не может не радовать.Приняв решение, Кёхей почувствовал себя лучше и наконец-то смог расслабиться. Он прикрыл глаза и понял, что засыпает. Нужно было как следует отдохнуть перед дорогой.