Второй глоток (1/1)

– Что, думал, я только пивом питаюсь? Нет, Максим, щей на пиве не сваришь. – Откуда воду берёшь?– Всегда мне её возили. На заказ. Вон, водила из Мудьюги промышляет, у него грузовик… привозит мне. Куда, думаешь, столько бабла уходит.Недоверчивый взгляд Кольцова встречает глаза Козлова. Они, кажется, улыбаются, но по капитану никогда нормально не скажешь, шутит он или говорит серьёзно. Ехидца глубоко въелась, залегла в проявившиеся морщины.– И таки Хозяин ни разу не запалил, что ты тут целую плотину построил?– Неа.– И что возит кто-то в Топи воду другую, да?– Так в гробах же возят.– Чего?!Козлов не выдерживает и смеётся – от души. Реакция москвича того стоит, как и глаза его по пять рублей.– Ну, бутылки в гробы складывает. Он и покойников периодически возит, а в гробы никто не заглянул бы никогда. Ну, вертимся как можем. Взгляд Макса пустой, он будто проваливается внутрь себя, и мысли судорожно бьются о череп изнутри. Капитан снова хмурится и поворачивает его к себе, сжимает плечи, встряхивает легко, возвращая в реальность. – Сейчас-то ведь иначе будет, а, капитан? – Макс смотрит серьёзно и как-то потерянно. Улыбка тает на губах Козлова, и он поджимает губы. – Закончилось же всё.– Да ничего не закончилось. Ничего! Ты посмотри вокруг – всем же совершенно наплевать, есть Хозяин, нет Хозяина. Топи – вот их хозяин, понимаешь?Не понимает. Макс не понимает, или не хочет понимать, что дело действительно в воде, но в первую очередь – в людях, которые её пьют. Не хотят они лишаться своих любимых иллюзий, с которыми они сжились, миражей, за которыми они идут, и вечность будут идти по кругу. Хмурится упрямо. Капитан щурит глаза и отпускает толстовку, в которую вцепился так, что аж костяшки пальцев побелели. Нехорошо. – Ты же сам видел, что случается, когда алкоголь пьёшь. Максим, ты слышишь? Да, застолье то триповое. Бухали тогда, это точно. Максу теперь уже кажется, что всё приснилось ему. Чем больше дней проходит, тем меньше верится в то, что было. Да и было ли? Как вообще такое может быть? Катька потерялась в лесу – такое, увы, случается. И дикие звери там были. А если не звери, то маньяк-директор местный точно был, поди девку и прикопал. И вторую, Элю, тоже. Жесть, конечно, но вполне ведь объяснимая. Денис со своим раком совсем рассудка лишился, по одному его виду это было ясно – ёбнулся парень совсем, когда последней надежды на исцеление лишился. Зато маньяка порешил, а это всё потому, что никогда не хотел ни стелиться, ни просить, ни мириться с несправедливостью. Сонька… милая, да только глупая совсем, вот уж кто реально бредням местным верит. И эта сказка про сестру её – выдумка для того, чтобы осталась. Нужна ж им тут, в Топях, свежая кровь. Бабка-то ловко её в прислугу свою превратила. Всё это – прописные истины, всё просто. А ему, Максу, повезло – встретил тут любовь, ну так и чего плохого.Макс моргает от щелчка пальцами прямо под своим носом.– Слышишь меня, говорю?– Отъебись, капитан, а? Достали уже со своими страшилками. Ну жести у вас тут деревенской полно, но дальше-то жить уже надо по-новому. Чё ты лезешь-то ко мне и к Арине постоянно? Не захотела она тебя, да? Сам с ней кувыркаться хотел, а она послала тебя нахер? Может, правильно сделала?Чем больше Макс говорит, тем увереннее звучит его голос. Тем больше он считает себя правым. Ведь так всё и есть – всё опять на поверхности. А у мента вид какой-то потёртый да виноватый, вот оно – лучшее доказательство его правоты. Макс-то Кольцов не зря в журналистику пошёл, насквозь он людей видит, даже если они упираются.– Она тебя до добра не доведёт. Нельзя тебе с ней оставаться, – едва слышно говорит Козлов. Будто и не оскорбился вовсе. Макс только фыркает и закатывает глаза. Реально ведь надоел.– Слушай, – вдруг говорит капитан, доставая рюмки, – ну ты гость у меня, давай выпьем хоть. – Да не хочу я, – Кольцов косится в сторону выхода, а потом на рюмки. Арина-то алкоголя не держит никакого, и Максу запрещает. Мол, вся дурь от пьяных мозгов. И ведь права вроде, а всё равно, выпить Макс не дурак. Да и с кем тут пить, Сонька свинтила назад, Денис утонул. Остальные деревенские это мрак сплошной. А мент – он уже привычный, да и разговаривает хотя бы как человек. Не всегда понятно, но они тут все в каком-то роде ку-ку. – Ладно. Можно и выпить, – наконец, сдаётся Макс и садится за стол. За окном солнце смещается ближе к горизонту и начинает золотить верхушки деревьев. По небу плывут плотные розовые облака.Козлов молча разливает водку по стопкам и организует нехитрую закусь в виде хлеба и солёных огурцов. Всё опять кажется нереальным.– Давай, молодёжь, за тебя. Я знаю, ты справишься.Тост тихий, и, прежде чем Макс успевает что-то ответить, в его руке оказывается стопка, о которую с коротким звяком ударяется рюмка Козлова, который опрокидывает в себя содержимое. Макс повторяет за ним. А потом ещё раз.Солнце клонится к земле и тянет за собой длинные чёрные тени.– Мне это… домой уже надо, – Макс улыбается мягко, глядя, как теплеет взгляд капитана. Они, вроде, ни о чём и не говорили больше, а на душе всё равно стало легче. Водка – она такая. Вот он, опиум для народа. Чтобы бухали и казалось, что всё нормуль.– На вот, – говорит капитан, поднимаясь, и затягивая потуже крышку на бутылке, снимая с нее этикетку. – Возьми с собой.– Да ну тебя, мы не пьём с Аринкой, да и не при ней же. – Послушай меня, парень, – серьёзно говорит капитан поднявшемуся со своего места Максу, – просто поверь моему опыту. Оставь под крыльцом. Гнилая твоя Аринка насквозь.– Да пошёл ты, а!Макс крутит пальцем у виска и присвистывает, но, подумав, всё-таки бутылку берёт. Прячет куда-то за пазуху в жилет. – Пригодится, – выдыхает вместе с дымом капитан Козлов, глядя на то, как пружинистой походкой пересекает его двор долговязая фигура журналиста и исчезает в сизых сумерках за поворотом.