Часть 6 (1/1)

Балу протяжно и тяжко выдохнул, выпуская из легких весь воздух и заходясь в приступе кашля. Язык вываливался из пасти, живот скручивало, в голове стояла муть, а в ушах звенело от попавшей в них воды. Да, Балу слишком стар для подобных марафонов. Одно дело бегать наперегонки с подрастающими волчатами ради развлечения и не особо беспокоиться о том, доковыляешь или докатишься до финиша самым последним, а другое – уносить ноги от рассвирепевших огромных рептилий сначала вплавь, а затем волочить тяжелую не только от жира, но и от воды, тушу по земле: ухабистой, перерытой животиной и мощными корнями, с торчащими острыми камнями и колючками. Балу привалился спиной к пальме, устало потянулся, почмокал губищами и снова тяжко вздохнул. Сначала убежал Маугли. Затем за ним побежал Багир, хотя сам сказал, что юноше нужно побыть одному. Даже если так, Балу придерживался иного мнения: мальчишке сейчас необходима поддержка друзей, а то еще не хватало – одному быть, опять ведь попадет к какому-нибудь свихнувшемуся орангутангу, выбивающего папайями Красный Цветок. Медведь так глубоко ушел в свои мысли, что не заметил упавший перед его носом спелый, аппетитный банан. Балу грустным взглядом вперился в густые заросли, раскинувшиеся перед ним. Баклан сказал – на север, но чем глубже в джунгли пробирается Балу, тем сильнее ощущение, что он идет не в том направлении.Сбоку упал еще один банан, слегка задев ухо. Медведь мало того не заметил упавший плод, так еще и наступил на него, поморщился, отряхнул от лапы липкую субстанцию и… что-то снова ощутимо ударило, но уже по темечку. Балу в не особо радужном настроении задрал голову, и точно в нос ему попало желтым длинным плодом. В животе предательски заурчало, и медведь со вселенской печалью поднял банан, повертел его в лапе; вязкая слюна стремительно заполнила рот, вытекая через приоткрытую пасть. -Нет! – Балу почти отчаянно отдернул от себя банан как нечто греховное, обрекающее его на падение ниже уровня моря. – Не время есть!Стоило медведю отвести от себя банан на расстояние вытянутой лапы, как его накрыло увесистой связкой таких же сочных и ароматных, но в купе тяжелых, бананов.***Ясное безоблачное небо простиралось над головой, солнечный диск слепил, пек, доводил до жажды. Многие деревья потеряли половину листвы: она пожелтела и осыпалась. Но ближе к горам жара ощущалась не так сильно, а от пекла спасали раскидистые деревья, некоторые из которых были как целые рощи. От горизонтальных ветвей отходили воздушные корни: большинство из них свисали гирляндами, так и не достигнув почвы и засохнув, но единичные все же укоренились и обрели облик стволов. Маугли сидел у широкого ствола, скрестив ноги, и отрешенно тыкал палкой в кусок мяса: рядом с ним лежало несколько фруктов, нехило пострадавших от всё той же палки. Он, как бы ни хотел, не мог впихнуть в себя и кусочка еды, а при виде разодранной туши убитого животного его начинало мутить: перед глазами представал образ распотрошенной волчицы, гниющей под палящим солнцем и терзаемой стервятниками. Багир расположился на одной из горизонтальных ветвей, с потаенной грустью наблюдая за Маугли. Все попытки пантеры растормошить юношу терпели крах: Маугли реагировал вяло, или вовсе не реагировал на действия-слова, а давить авторитетом или насильно навязывать свое мнение или общество не позволяло чувство вины за то, что не уберег, страха потерять доверие мальчишки, утраты… можно перечислять сколь угодно. Хотя Багир прекрасно понимал, что все лежит на поверхности: он стар и слаб, он сломлен. ***Балу разлепил веки, слегка поморщился, напрягая зрение: образы были расплывчатыми и наплывали одно на другое. Внезапно перед носом появилось четкое очертание банана, плавно покачивающегося, словно кораблик на волнах.-Я не обезьяна, но я люблю бананы, – мягко и завораживающе пропел банан, все так же плавая в воздухе.-Я не обезьяна, но я люблю... – одурманенный медведь, вяло шевеля губами, повторил слова обворожительного банана, но под конец опомнился, потряс головой и отпихнул банан. – Да какая из меня обез… Перед его мордой свесился примат, да так неожиданно и резко, что медведь дернулся и плюхнулся на зад, изумленно хлопая глазами.Обезьян, дымчатый и тонкотелый, широко улыбался и, пристально, с азартом смотря Балу в глаза, запел мелодичным и звонким голосом: -Ты долго плутал и очень устал, мой друг. -Да, это так, – Балу закивал неосознанно: что правда, то правда. -На дерево влез и в пасть к крокодилу залез, но зачем? – примат пропел таким тоном, будто ему действительно интересно узнать причину. -Искал Маугли, – Балу опять ответил быстрее, чем обдумал ответ, на удивление было легко и непринужденно отвечать в такт звучащей в шелесте листвы и постукивании о кору или камни мелодии. -Но вот что по секрету скажу. Нет-нет, я тебя не сужу! Балу быстро поймал музыкальную волну, водя лапами и подрыгивая задом, а игривый примат отстукивал ритм, перепрыгивая с дерева на дерево и набирая горсти плодов разных размеров и цветов.-На желудок сытый твой путь легкий и чистый.Балу с раззявленной от восторга пастью покружился в окружении аккуратных фруктовых гор. -Так скорей открывай свой рот шире! – обезьян спрыгнул с пальмы, ловко кувыркнувшись в воздухе, приземлился на верхушку одной из гор, что была ближе к медведю, распахнул косолапому пасть и засунул в нее сразу несколько бананов. -Для бананов, и папайи, – следом за бананами отправились папайи, примат помогал медведю пережевывать, активно хлопая его челюстями, – для гуавы, маракуйи! И реки-реки-реки-реки меда! -Мед я люблю! – с набитым ртом прошлепал Балу, довольно улыбаясь и уже самостоятельно спихивая в себя фрукты.-Но, а кто не любит мед? – обезьян, задорно подмигнув, закинул лапу на плечо медведя. -Кто не пробовал, тот не поймет! – заголосил Балу, раскачивая телесами так, что разнес фруктовые построения. -О, ты в теме! – примат мастерски скрыл приступ страха за подбадриваниями, приправленными похлопываниями в ладоши, но на всякий случай отодвинулся подальше от разошедшегося медведя.-Жидкое золото лучше любого богатства! – но Балу сам сграбастал новоявленного ?приятеля по развлечениям? в медвежьи объятья, мертвой хваткой прижав к боку.-О, да!-Мед, мед, мед кто не пробовал, тот не поймет! Обезьян в припляс довел медведя до высокой каменной стены, где почти на самом верху висели пчелиные улья, а мед янтарными ручейками стекал по каменистой поверхности. -Что полезней, ценней, калорийней, вкусней, нет на свете вещей, поверь! О, да!-Но он так высоко! – Балу щенячьими глазками уставился на улья: им сейчас управляли низменные инстинкты, требующие удовлетворить биологическую потребность в… меде. -К счастью, у тебя теперь есть я!Примат ловко и быстро забрался на скалу по свисающим лианам и каменным выступам, раскачался на одном из древесных канатов, обмотал им соты, проворно избежав встречи с пчелиными жалами, и рывком дернулся вниз. Балу в восхищении распахнул пасть, расставил лапы: дробленные восковые лепешки посыпались, будто листва с дерева, а густые капли меда оросили дождем. Медведь высунул язык, закружился, закатив глаза от наслаждения… -Мед-мед… – Балу медитативно водил головой, словно в бреду, твердя про мед, а набитое пузо возвышалось над его носом. Обезьяна довольно хмыкнул, осмотрев одурманенного медведя с макушки до пят, подошел ближе, щелкнул по медвежьему носу – косолапый продолжал глупо улыбаться с закатанными глазами.-Дел-то… , - примат потер ладони, обошел Балу, взялся за когтистые лапищи и резко дернул на себя.Набитая едой туша не сдвинулась ни на миллиметр с мертвой точки, зато сам обезьяна, не устояв на ногах, грохнулся на мягкое медвежье пузо. Балу, довольно причмокнув, прижал дальнего человеческого родственника к себе, перевернулся на бок и сонно засопел.Примат оторопело заморгал, потом нахмурился и попытался выбраться из захвата. Прошло немало времени – он пытался и так и эдак, – прежде чем новоиспеченной медвежьей игрушке удалось просочиться меж лапой и пузом Балу. Обезьяна решил его толкать как носороги или слоны толкают тяжелые бревна. Поначалу было тяжело: Балу так и норовил извернуться и сграбастать примата в охапку, но потом стало легче… туша медведя сама покатилась кубарем со склона, а обезьян пошел следом налегке, насвистывая песенку. ***Горные массивы синели вдалеке, укутанные белыми плотными облаками, влажный туман стелился у подножия. Среди зарослей могучих деревьев терялись острые и плоские камни и валуны, разрушенные временем и силами природы. Молодой тигр блаженно растянулся на крупном, отшлифованном валуне, прикрыв глаза. Гулкую тишину нарушило хлопанье крыльев и невнятный противный крик. Стервятник, не сбавляя скорости, пролетел над головой тигра, продолжая верещать, и встретился всей своей площадью со скалистой твердью. Хищник недовольно поморщился, прочистил когтистым пальцем оглушенное ухо и устало оглядел отлепляющегося от скалы стервятника.-Так, а теперь то же, только помедленней, – хищник устроил голову на скрещенных лапах, спокойно ожидая ответа от баламутной птицы, только хвост, бьющий о края валуна, выдавал его нетерпение. -Человек…ческий детеныш убежал в джунгли, – стервятник потыкал кончиком крыла в воздухе, изображая бегущего человеческого детеныша, – за ним побежала пантера, за пантерой медведь, за медведем…-Дьявол! Что это за паровоз?! – взбесился тигр, резко поднявшись и ударив лапами по камню. -…волк… – стервятник замолк с глупо вытянутым клювом, понаблюдал пару секунд за раздраженным тигром, перебирающим желваки, и все таки решил продолжить, – Ракшу застрелил человек в странной одежде, она умерла в поле, мы ее поклевали, а Маугли убил Стива…А!Тигр молниеносно спрыгнул с валуна, в прыжке поймав пустоголового стервятника за хвост, приложил его оземь, придавил птичью голову лапой и, зло сощурившись, наклонился к клюву.-Маугли нашел волчицу?-Угу… – только и смог выдавить стервятник с зажатой головой между лапой и твердой, усыпанной множеством мелких колючих камешков, поверхностью.-Чудно! – тигр резко отпустил падальщика, зашедшегося в приступе кашля, и довольно потер лапы.-…и леопард ведет их к Гигантской Птице.Хищник еле заметно вздрогнул, но обратился к стервятнику мягким голосом и с милой улыбкой: -Что еще я не знаю?***Старшие волки собирались у Скалы с приходом ночи и проводили изнурительные собрания, они все решали и решали, кто же должен стать новым вожаком. Радовало лишь одно: пока обходилось без кровопролития, но надолго ли?Маугли не было всего сутки, но Грей уже начал волноваться. Он прекрасно знал, куда отправился юноша, не поверивший словам нездорового на голову примата, Грей и сам до последнего не верил, верней отказывался верить. Балу и Багир тоже исчезли в неизвестном направлении, хотя, как в неизвестном…Спокойные разговоры перешли в напряженные, слышались отголоски недовольства, высказывания стали более резкими и простые словесные терки могли в любую секунду перейти в активные действия. Тогда-то Грей и решил незаметно ускользнуть из становища и поискать здравомыслящего Багира: к его мудрым словам волки точно прислушаются.