Глава 3. Вишневый сад или После бала. Часть 3. (1/1)

Балы, обеды, ужины и танцы – все это обыденные занятия аристократии ?всех времен и народов?, но именно в этих условиях и воспитывается ?золотая молодежь высшего света?. Сомнений нет, подобный образ жизни приходится по душе большинству дворян, неважно, к какой возрастной категории они относятся. Но, тем не менее, существует тип аристократов, которым такой досуг не то, чтобы не нравится, он их ?смущает?. Зачастую к данной категории относятся молодые люди, которые только-только вступили на порог высшего общества и не имеют особого представления об удовольствиях знатного круга. Но со временем оный досуг становится привычным и даже ?приедается? настолько, что пропадает всякое желание проводить свободные часы подобным образом. И в конечном итоге уже престарелые аристократы, устав от наслаждений высшего света, превращаются в напыщенных ?буржуев? (да-да, именно в буржуев, а не в благородных дворян) и посещают балы лишь затем, чтобы поиграть в вист за карточным столом, стоящим в дальнем углу бального зала. Однако не всех молодых людей данного типа ожидает подобная участь. Лишь немногие из них так и не привыкают к такому времяпрепровождению, и всю оставшуюся жизнь неохотно проводят на тех же балах, стоя в стороне, подальше от веселящихся пар. Именно к этой ветви и относился Ворон. За десять лет, что он провел в семье Найтрей, Гилберт так и не научился наслаждаться светской жизнью. Все забавы, которые только мог предоставить высший свет, были чужды юному герцогу – ?прошлое слуги? давало о себе знать. И вот сейчас Гил стоял перед главным входом особняка Рейнсворд, особенно изящного в сегодняшний вечер. Со всех сторон к поместью съезжались многочисленные экипажи; покрикивания кучеров на фыркающих лошадей с каждым разом усиливались. Из роскошных кэбов поминутно выходили пышно одетые дамы и кавалеры. Вокруг поместья суетились молодые лакеи, стараясь должным образом угодить каждому аристократу. Дворяне, один богаче другого, небольшими группами стекались к парадному входу… — Ну, разве не замечательно? Наконец-то мы с братом будем веселиться на балу вместе! – воскликнул Винсент, выходя из повозки. Гилберт нехотя обернулся: брат с лучезарной улыбкой подошел к нему. — Мы с тобой так редко видимся! – проговорил Винс и попытался обнять Гила; однако тот оказался проворней и вовремя увильнул от объятий. Усмехнувшись, Винсент вернулся к экипажу и взял за руку Эхо, которая все это время молча наблюдала за братьями (и которую он таскал с собой повсюду). — Ты разве не идешь с нами? – спросил Винс, подходя вместе с девочкой к главному входу. — Нет, — буркнул Ворон и тут же пояснил: — Я лучше прогуляюсь, подышу свежим воздухом: от этого общества меня всегда передергивает. — Ну, хорошо, хорошо, — закивал Винсент, — полезно иногда проветривать легкие, которые ты задымил окончательно. Гилберт шутку не оценил и, презрительно фыркнув, отвернулся в сторону. Винсент хихикнул и вскоре скрылся среди дворян, уведя с собой Эхо... Дождавшись, когда толпа аристократов немногоразойдется, Ворон отошел от парадной лестницы. Достав из внутреннего кармана фрака портсигар, он закурил сигарету и запрокинул голову наверх. На блекло-голубом небе кое-где виднелись багряные полосы заката, бросающие слабый свет на редкие облачка. Легкий ветерок играл листвой деревьев и кустов, изредка теребя волосы Гилберта. Птицы умолкли – вся природа находилась в каком-то тревожном полусне... — Гилберт-сама! Гилберт-сама! Гил вытащил изо рта сигарету и обернулся. К нему подбежала румяная девушка лет семнадцати с белоснежной пышной грудью и потянула его за рукав. Ворон оглянулся по сторонам и поспешно отвел миловидную девицу за угол дома... — Я слушаю, Эми, — прошептал Гилберт. Отдышавшись, девушка откинула с лица каштановые волосы и, подняв на Ворона большие карие глаза, скороговоркой проговорила: — Я сделала все, как вы просили! Гил шикнул на нее, приложив палец к губам. Девушка кивнула и, оглянувшись, шепотом произнесла: — Отправляйтесь к каменной ограде, что в вишневом саду... Там, за второй лавкой справа... – немного подумав, девица помотала головой и посмотрела на свои руки... – Слева... Да, слева! В общем, там за лавкой лежит бумажный сверток – это и есть ваши цветы... Вот. Ворон кивнул и еще раз окинул взглядом округу. — Честно говоря, я немного удивилась, когда вы дали мне это поручение, — прошептала Эми, — я так испугалась: слугам проникать в чужие поместья... – девушка покачала головой. — Спасибо тебе, — пробасил Гил, протянув девице две золотые монеты. — Покорнейше благодарю, — поклонилась Эми, приняв награду, — а розы такие красивые, мне даже было жаль оставлять их... Ой, господин, — воскликнула девушка. Гилберт с недоумением посмотрел ей в лицо. – Поторопитесь, вдруг кто-нибудь из прислуги обнаружит сверток! — Понял... спасибо... еще раз, — прошептал Ворон и, махнув на прощание рукой, добавил: — Тебе тоже стоит поторопиться – не задерживайся здесь надолго. — Ой, хорошо! – прощебетала девица и, взметнув юбкой, скрылась за деревьями. Вздохнув, Гилберт бросил взгляд вслед девушке. Ему несказанно повезло, что Эми – девчонка шустрая, но не глупая: она сразу поняла, в чем заключается ее задача, и осознала всю важность этого поручения, ибо поклялась держать язык за зубами (слово ?важность? следовало бы поставить в кавычки: поручение было не столь важное для нее, однако чрезвычайно важное именно для Гила). Помимо этого Ворон был очень признателен ей за то, что она, услышав просьбу Найтрея, не стала мучить его нелепыми вопросами, как-то: зачем вам это нужно, почему именно я, а для кого цветы, а кто она и т.д. и т.п. Отметим также, что Гилберта всегда смущало повышенное женское внимание, ибо он считал, что женщины – создания недалекие, и в обычных обстоятельствах никогда бы не обратился к слабому полу за помощью, однако сейчас он убедился, что некоторые представительницы этого прекрасного пола, в общем-то, не глупы, и даже кое в чем ?преуспевают? (слово ?некоторые? стоит подчеркнуть аж три раза). Благо, в это ?меньшинство нелюбопытных женщин? входила и Эми... Но не будем чересчур увлекаться лирическими отступлениями, которые, скорее всего, многие предпочтут не читать, и вернемся к нашему герою. Постояв недвижно минуты две, Ворон отправился в то место, где лежали уже знакомые нам кремовые розы (которое весьма коряво описала девица) – к ограде в вишневом саду. Положить бумажный сверток под скамью было весьма опрометчиво, ведь прислуги в поместье Рейнсворд было немало, и Эми верно подметила, что стоит поторопиться, пока его не обнаружили. Но Гил был благодарен ей даже за это, ибо девушка потрудилась хоть как-то спрятать злополучные цветы. Вишневый сад находился по другую сторону особняка, и Гилберт, не медля больше ни секунды, быстрым шагом пересек фасад здания. Удача и в этот раз не оставила Ворона – дворян снаружи было не больше двух десятков: все остальные уже зашли внутрь – бал должен начаться с минуты на минуту; а насчет слуг и вовсе беспокоиться не стоило – уж слишком они были заняты своими обязанностями. Так что Гил, к его огромной радости, остался никем не замеченным и, оказавшись на другой стороне фасада, вздохнул с облегчением. Надо сказать, вишневый сад не был садом в полной мере, а скорее отдельным участком фруктового сада поместья. Но сейчас это не главное. Главное то, что до этого самого сада оставалось пройти не более восьми метров, так что вскоре Ворон блуждал среди некрупных деревьев в поисках той самой каменной ограды и скамьи возле нее (вторая ли скамья, третья, справа или слева – роли не играло, так как Найтрей понимал, что простая служанка Эми не мастерица считать и различать стороны, поэтому вполне могла ошибиться). Пройдя вперед несколько шагов, Гил быстро понял: это тот самый сад, который он видел в том кошмарном сне. От осознания этого факта у Ворона прошел мороз по коже, однако он, сжав руки в кулаки, стремительно двигался дальше, высматривая злосчастные вишневые деревья. Конечно же, Гилберт не стал тратить свое драгоценное время на восхищение красотой цветущих яблонь и слив, поэтому долгие поиски ему, как вы понимаете, не грозили. Не прошло и трех минут, как Ворон увидел заветные розовые лепестки вишни. Ускорив шаг, Найтрей минул цветущие деревья и вышел к той самой каменной ограде. Скамьи у ограды действительно были и не две, и не три – около двенадцати, и Гилу пришлось не раз нагнуться, прежде чем он нашел искомый сверток. Осторожно вытащив его, Гилберт аккуратно развернул бумагу. Знакомый аромат роз хлынул ему в лицо, и Ворон зажал нос, чтобы не чихнуть от резкого запаха. Присев на одну из скамей, Гил положил тяжелый букет из двухсот тридцати бутонов рядом. Закурив очередную сигарету, Найтрей внимательно осмотрел цветы. Надо отдать Эми должное, ибо не одна роза не пострадала: листья и стебли были целы, каждый лепесток благоухал, не вплетая в общую прядь аромата ни нити скверного запаха увядающего бутона...Загремела музыка, и до слуха Гила долетел топот сотни пар ног, отбивающих такт мазурки. Теперь можно с уверенностью сказать: бал начался. Но Ворон даже и не думал возвращаться в особняк. Наоборот, начало бала предоставляло ему лишнюю возможность поразмышлять. Но на сей раз его мысли были заняты не Озом Безариусом, о котором он обычно вспоминал чуть ли не каждый час, но юней герцогиней Рейнсворд.

Можно предположить, что сейчас, сидя на скамье в саду и вдыхая свежий вишневый аромат вперемешку с благоуханием роз и сигаретным дымом, Гилберт думал лишь об одном – какие чувства он испытывает к принцессе. Но, увы, все было в точности до наоборот. Тем любви была слишком непостижима и непонятна Ворону, так что он предпочел поразмышлять над другим вопросом – зачем он ?волочится? за Шерон, если не имеет никаких планов насчет нее? Ведь он не собирается ее соблазнять или использовать в своих ?корыстных? целях, в конце концов, просто пофлиртовать и забыть. Он даже никогда не женится на ней – а в те времена этот факт был немалозначим.До сих пор, до этого дня у Гила не имелось возможности как таковой подумать над этим вопросом. Однако сейчас такой шанс выпал, и, надо отметить весьма кстати. Ведь теперь Гилберт осознал многое. Он понял, что был всего лишь слепым дураком, вульгарно сближавшимся с хорошенькой Шерон. И повиновался он отнюдь не ?чувствам нежным и прекрасным? и даже не ?порывам юных страстей?, а грубо-чувственным инстинктам, заложенным в нем от природы. И вот теперь, так непристойно ?осквернив? принцессу незадолго до этого, Ворон еще и осмеливается показываться ей на глаза. Он даже цветы ей купил – как будто она его возлюбленная! Нет-нет, у Шерон сегодня день рождения, и Гил, как истинный джентльмен, просто обязан оказать ей знаки внимания – и так поступит не он один – все гости... Но что за вздор! Принцесса ведь может увидеть в его подарке некий намек... Боже упаси! Но что же тогда получается – как теперь назвать то, что происходит между Шерон и Гилбертом? Раньше Ворон не давал себе отчета в своем поведении, однако сейчас ... ?Это был флирт,— додумался Гил,— флирт... любовная игра под властью омерзительных инстинктов...? На губах Ворона мелькнула насмешливая улыбка...Но тут его размышления оборвались в одну секунду... Найтрей резко повернул голову и громко сказал: — Кто бы ты ни был, выходи! Листва ближайшего кустарника шелохнулась, и из-за ствола вишневого дерева показался подол длинной юбки. ?Женщина?? — удивился Гилберт и встал, затушив сигарету. Сделав два шага вперед, он остановился... — Может, покажешься, наконец? – грубым тоном произнес Ворон. Послышался тяжелый вздох, и ?незнакомка? вышла из тени, прижав к груди дрожащие руки. Теперь Гилберт мог рассмотреть ее. На ней была длинная небесно-голубая юбка с витиеватым узором и корсет такого же цвета, перетянутый шелковыми лентами. Белые перчатки скрывали бледную кожу ее рук. Длинные пряди светлых волос ниспадали на белоснежные плечи и грудь девушки... — Шерон?! – удивленно воскликнул Гил, вскинув брови. — Я рада видеть тебя здесь, — тихим голосом ответила принцесса вместо приветствия. Гилберт стоял, как громом пораженный. Он был готов встретить здесь кого угодно, только не ее. Как? Как она попала сюда, в то время как должна быть в бальном зале, в самом центре торжества? Подобная ирония судьбы случается лишь в любовных романах... ?Легка на помине?, — только эта мысль пришла в голову Ворону. Перебирая пальцами, он стал лихорадочно подыскивать объяснения такому пассажу. Она что, выслеживала его? Вряд ли... Тогда, это действительно совпадение? Но что тогда за ?Ромео и Джульетта? получается? Шерон заметила явное беспокойство Гилберта и, не дожидаясь, ответила не его мысленные вопросы: — Мне стало нехорошо в душном зале... – проговорила принцесса, пристально смотря Гилу в глаза. — И ты решила прогуляться именно здесь? – наконец выдавил Ворон, закончив за нее фразу. Вздрогнув от довольно резкого тона юноши, Шерон опустила взгляд. — Просто... – произнесла она, судорожно сглотнув, — я... люблю этот сад... здесь прошло все мое детство... Гилберт сжал губы и отвернул голову в сторону: тихий голос принцессы смутил его. — И я случайно заметила тебя, когда проходила мимо... – медленно продолжила Шерон, — но ты не волнуйся... я здесь ненадолго – мне нужно возвращаться в особняк... тебя я тревожить не буду... Ворон покачал головой: ему было совестно за свое поведение. Ведь он нагрубил принцессе, а она всего лишь случайно проходила мимо и, увидев его, слегка испугалась и решила не попадаться ему на глаза (скажем так: вид у Гила был отнюдь не приветливый). — Ты не мешаешь... – извиняющимся тоном проговорил Гилберт, стараясь не смотреть девушке в лицо. Шерон слабо улыбнулась. Элегантно подобрав маленькими пальчиками длинный подол, принцесса осторожно подошла к Ворону. — Гилберт... – произнесла она, подняв глаза, — я... что это? С этими словами Шерон наклонила голову, выглядывая из-за плеча парня... На воре и шапка горит. Ворон остолбенел, жалея о том, что не успел вовремя завернуть цветы. Принцесса заметила, как побледнело его лицо, и, смутившись, отвернулась в другую сторону. ?Молчать не имеет смысла?, — твердо решил про себя Найтрей, собирая в кулак всю оставшуюся решительность и здравый рассудок... — Я... я... в общем... – замямлил Гил, чувствуя, как постепенно краснеет. ?Черт! Опять язык не поворачивается!? — вспылил про себя Ворон, мысленно проклиная свою застенчивость. Оторопев на секунду, Шерон смущенно хихикнула. Гилберт удивленно приподнял бровь и вопросительно посмотрел на девушку. — Ты такой милый, когда краснеешь, — объявила принцесса, улыбнувшись ему самой теплой из улыбок. ?Милый?? — удивился парень, сжав руки в кулаки... Прикусив губу, Ворон резким, но осторожным жестом взял пальцами девушку за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза... Шерон замерла от испуга. Его взгляд, глубокий и холодный, прожигал ее насквозь... — Гилберт, что ты... – дрожащим голосом произнесла принцесса, зажмурив глаза... Увидев смятение Шерон, парень мгновенно очнулся и убрал руку от ее лица, скользнув пальцами по нежной щеке. Почувствовав резкое дуновение ветра, принцесса распахнула веки... Юноша держал в руках благоухающие бутоны прямо перед ее лицом... — Что это?.. – вымолвила Шерон, расширив глаза. Гил молчал, стоя с опущенной головой. Принцесса посмотрела ему в лицо и подняла руку, убрав пальцами темные волосы с его лба... Ворон медленно перевел на девушку томный взгляд. — Шерон, — спокойно проговорил Гилберт, — поздравляю... – не закончив фразу, он буквально всунул букет ей в руки. Отступив на шаг назад под тяжестью цветов, принцесса ошеломленно посмотрела на него. Такого хладнокровного поздравления она еще не получала. Уже сам факт того, что Ворон не обделил ее вниманием, мягко говоря, удивлял. А уж то, что Гил, неуверенный в себе, запинающийся на каждом слове, так быстро взял себя в руки и поздравил девушку таким сдержанным тоном, поразило Шерон настолько, что она еще минуты три не могла издать ни звука... За это время Гилберт даже не шелохнулся. На этот раз он не стал отводить глаз от принцессы, пытаясь скрыть свое смущение; наоборот, распрямив плечи, Найтрей пристально смотрел на Шерон свысока (в данном случае фраза ?смотреть свысока? употреблена в буквальном значении, ибо Гил был выше герцогини на две, а то и на три головы), сверля ее проницательным взглядом. Отойдя, наконец, от шока, девушка отступила еще на шаг. Похоже, поступок Ворона не только ошарашил, но и напугал принцессу. Окинув взглядом цветы, Шерон тихо ахнула и вновь взглянула на Гилберта. Тот словно в пустоту смотрел, не замечая ничего вокруг. Бутафорская улыбка засияла на лице девушки, и та счастливо воскликнула: — Спасибо огромное! Я так рада!.. Но она была вовсе не рада. Если бы Гил вручил ей подарок, произнеся слова поздравления ласковым голосом, если бы он, встав на колени, нежно поцеловал ее руку, — то принцесса была бы по-настоящему рада… Но сейчас Шерон решила не забивать голову бессмысленными мечтами (да, она уже призналась себе в том, что Гилберт зачастую выступает объектом ее мечтаний). И теперь мисс Рейнсворд рискнула действовать… Вспомнив один из недавно прочитанных ею французских романов, девушка аккуратно положила букет на ближайшую скамью и прильнула к груди парня, ожидая ответных объятий… Ее щеки пылали, все тело обжигало – казалось, сейчас она сгорит от стыда… Совсем как тем промозглым утром… Однако ничего не происходило… На сей раз ее талию не обвили холодные руки, а кожа не почувствовала пламенного дыхания… Прижавшись еще сильнее, Шерон требовательно вцепилась пальцами в плечо Ворона. Тот ничего не предпринимал. Оторвав голову от груди Гилберта, принцесса в который раз взглянула ему в лицо. Он ответил ей тем же (точнее, отвечал, ведь Найтрей до сих пор не сводил глаз с одной точки). Играть в ?гляделки? было бессмысленно, так что Шерон, надув губки, обиженно спросила: — Разве ты не хочешь продолжить? Поразительно, что принцесса, привыкшая держать мужчин на расстоянии, вдруг спросила такую нелепость. Но она была просто уверенна: Гил непременно ее обнимет. И Шерон была к этому готова. А что же тут: вместо объятий девушка чувствует на себе холодный, равнодушный взгляд, который никак не смеет ожидать ни одна героиня любовных романов… ?Да что с ним такое?? — подумала Шерон, чувствуя, как обиду постепенно сменяет гнев. Она ведь фактически обняла его: так пускай он упадет перед ней на колени и расцелует ее руки, благодаря за столь благосклонное снисхождение к нему! Подобные милости подарит не каждая леди! Но даже доведя Шерон до злости, Ворон так и не сдвинулся с места. Вздохнув, он лишь четко сказал: — Нет. Принцесса опустила руки… Зрачки ее глаз расширились, а в голове несколько раз прозвучал хладнокровный ответ Гилберта… ?Нет?, — и этим он сказал все! Теперь она осознала это… Дрожащими губами Шерон пролепетала: — Ох, как же так? Прикрыв на секунду глаза, Гил мотнул головой и проговорил: — Миледи, вам стоит поспешить вернуться в зал… Да и мне тоже… С этими словами Ворон взял со скамьи букет роз, правда, уже не благоухающих столь тонким ароматом, и протянул его девушке. Сжав губы, принцесса подняла на парняполные слез глаза – даже в тусклом свете они сверкали влажными росинками… — Я думала, что ты благородный человек! – воскликнула Шерон и занесла ладонь в воздухе… Звонкая пощечина нарушила секундную тишину, и птицы, готовившиеся к ночлегу, мгновенно взлетели с ветвей ближайших деревьев… Подул легкий ветерок, и вновь все затихло… Гилберт коснулся пальцами пылающей щеки. От удара кожу больно жгло, однако Ворон изначально знал, что иного он не заслужил… — Я… — прошептала принцесса, с трудом сдерживая слезы, — я… ненавижу тебя! – закричала Шерон и, сорвавшись с места, убежала прочь, смахивая с лица соленые влажные капли… — Прости… — вздохнул Гил, зная, что принцесса его не услышит. Но это уже было неважно. Хотя Гилберт и хотел как лучше, все равно ничего хорошего за его действиями не последовало. Ведь Ворон попытался отстраниться от Шерон – она же стала с ним сближаться… Теперь-то уж точно можно смело заявить: он флиртовал с ней! Не иначе… Жестоко обошелся с девушкой: ?приручил? ее, вероятно даже дал ей пустые надежды и – баста! моя хата с краю! – отвернулся от нее! А Шерон, быть может, успела и влюбиться в него… И такое вполне возможно, если брать во внимание ее сегодняшнее поведение, учитывая легкомысленную влюбчивость, свойственную юной леди. Но даже если это действительно так, мало что изменится: Гилберт все равно не ответит ей взаимностью. Он же ее не любит! Да и что за глупость: бывший слуга и герцогиня, выросшая в тепличных условиях! Хотя и Ворон, впрочем, неплохо жил, прислуживая в поместье Безариусов, — за что им очень благодарен — да и теперь он тоже является представителем благородной аристократии, но, тем не менее – нет!Своего мнения Гил не изменит! Да и вообще, какой ерундой он занимается! Ему нужно думать, как вытащить из бездны господина Оза, а не рассуждать о любви, флирте, женитьбе и прочих глупостях! ?Да, все так!? — сказал себе Найтрей, поправив платок на шее. Теперь он будет думать только об Озе Безариусе! И все его действия отныне будут направлены лишь на спасение молодого господина! Всегда! Но не сейчас… Сейчас Ворону необходимо отвлечься от повседневных забот (чтоб потом уж наверняка!), угнетающих его ежеминутно. Так что Гилберт твердо решил: сегодня он будет веселиться на балу, пускай ему подобный досуг и не по душе… Но к черту! К чему пустые мысли? Нужно спешить! Гил разделил пальцами непослушные пряди черных волос, убрав челку с глаз, и, сделав два шага по направлению к особняку, остановился… Совесть все еще терзала его за обиду, причиненную Шерон, препятствуя дальнейшему продвижению. Он не мог идти дальше: заплаканное лицо принцессы и ее слова невольно всплывали в памяти. И снова те же мысли стали терзать его рассудок – обидел, довел до слез, а теперь внаглую собирается заявиться в ее дом… А она будет страдать еще больше и проведет эту ночь, громко рыдая в подушку… По крайней мере, Ворон хотел, чтобы так было. ?Я что, влюбился?? — наконец спросил себя Гилберт, однако тут же отринул эту мысль: — Чушь! – громко воскликнул он, благополучно свалив все переживания на простоту своей души и ранимый характер. Но было еще кое-что, не дающее покоя Ворону… Букет роз, который он все еще держал в руке, — Гил так и не смог вручить его принцессе… Бросив последний взгляд на кремовые бутоны, Гилберт перекинул охапку цветов через ограду…