— 9 — (1/1)

Молчание было вымученное, но не напряжённое. Им нечего было сказать друг другу, но оба понимали, что что-то сказать полагается. Тэхён устало уронил голову на руку, которой облокотился о дверь. Мысли были в хаосе, он наблюдал, как за окном сменялись виды и редко падал снег. По стеклу завилась тонкая корочка льда — к ночи вновь похолодало. — Что будет дальше? — деятельная и решительная (Тэхёна усмехнулся) Сольхён не может удержаться от планирования. От неё он не дождётся бурной реакции на произошедшее, она вообще достаточно толстокожа. У Тэхёна же в голове пустота. — Позвоню Джину, попрошу пустить меня на время. — В смысле? — она развернулась к нему. — Дядя этого просто так не оставит. Он захочет проучить нас, тем более меня. Скорее всего, заберёт квартиру и перестанет высылать деньги, — с расстановкой пояснил Тэхён. — Ты будешь против, если я не поеду к твоей матери? Мне нужно собрать вещи. Устроим чаепитие как-нибудь в другой раз, мама у тебя действительно вкусные торты делает, — слабая улыбка уголками губ.Сольхён нахмурилась, подобного ответа она не ожидала, хотя он и был очевиден. Она какое-то время смотрела в окно. Некоторые проблемы других — чужих — людей мы не способны понять, пока сами не столкнёмся с ними. — Хорошо. Но это ненормально. — А кто же спорит, — со смешком ответил он. Сольхён пообещала держать с ним связь и, если что, помочь. Конечно, ведь пока она ничего сделать не может, но как же ей хочется заграбастать меня и спрятать как редкий и дорогой камень за стеклом и любоваться, думал Тэхён, пока ходил по квартире и методично брал то, что ему будет нужно. Может быть, она не так жестока, как мой дядя, но… Прекрати, мысленно приказал он себе. Сольхён, в отличие от дяди, относилась к нему как к равному. Тэхён нажал на строку с номером Сокджина, выходя из кухни с любимой кружкой — остальное не столь существенно. Он забрал из ванной средства по уходу за телом, когда Джин ответил:— Привет, у тебя что-то срочное? — было достаточно сложно не нарваться на занятого Джина в последнее время, и сейчас Тэхён слышал на заднем фоне голоса. — Не мог ты пустить меня пожить к себе? — предельно неловко. Тэхён прикрыл глаза от того, насколько его просьба прозвучала жалко. — Что-то случилось? — стало тише, а голос Джина приобрёл больше сосредоточенности. — Конечно, без проблем. Только я сегодня буду поздно, я напишу тебе, когда освобожусь. — Я побуду у Чимина, у меня всё равно скоро смены начнутся. — Так, ты выселяешься что ли? — Не по собственной инициативе. — И эта инициатива связана с тем, откуда у тебя синяки, — не нуждаясь в подтверждении, сказал Сокджин (они довольно часто обменивались короткими звонками друг другу по FaceTime). — Ясно. Я заеду за тобой, как закончу со съёмками. Сегодня весь день наперекосяк пошёл. — Не обязательно, я и сам доберусь, — Тэхён вытащил из вазы высохший букет и смотрел на него задумчиво. Вспомнились рубашка и изорванные джинсы Чонгука в их первую встречу, Чонгук тогда олицетворял собой кусочек лета.— Я заеду, — не уступил Джин. — Ты теперь в моей квартире будешь жить, поэтому мне и решать. Тэхён без труда мог себе вообразить, как Джин показал ему язык, и со вздохом согласился. Он остался в шёлковой рубашке и зауженных брюках, убрав только пиджак. Если сегодня он собирается работать, то такой образ тоже подойдёт. Он хмуро взглянул на себя в отражении шкафа-купе, пока упаковывал одежду. Его сейчас собственный вид почти не радовал. Пожалуй, обувь, одежда и книги и составили большую часть вещей, с которыми он не мог расстаться. Пришлось изощряться. Предложение Сокджина оказалось очень кстати, потому что он сейчас собирался потратить деньги на такси до Magic Shop. Погода была слишком волшебной для происходящего в его жизни. Мелкими крупинками шёл снег, дорогу и тротуары подморозило, из носа и рта шёл пар. Чем не зимняя сказка? Со слякотью было бы только ещё противнее на душе. Чимин не высказал никакого удивления, махнув в сторону кладовой, где Юнги и Джинён помогли Тэхёну оставить его чемоданы и сумку с рюкзаком. Несколько посетителей обратили на них своё внимание, но не более того. Проникновение бедами другого человека требует усилий, которые не каждый может проявить. — Куколка решила стать бабочкой? — поинтересовался Чимин, протягивая Тэхёну кофе, который сам для него сделал, и вернулся к просмотру документов с очками на переносице. Чимин не был бы Чимином, если бы даже в изящных очках с круглыми линзами не выглядел утончённо. — Гусеницу выпинули из куколки, — поправил Тэхён, просмотрев сообщение от Юнги, который за прилавком делал кофе и, улыбнулся, позабавленный текстом сообщения.— Ты знаешь, что я тебе скажу, но ты взбесишься, — повторил его улыбку Чимин. — И пусть Юнги даже не думает, что я от него отстану. Тэхён в ответ невинно на него посмотрел, высказывая полное непонимание. — Не знаю, что он тебе написал, но что-то написал. Он отказался идти со мной на свидание. — Я бы тоже отказался. Чимин показал ему средний палец. — А если я позову Хосока, как думаешь, согласится? — Чимин, казалось, всерьёз задумался над своим вопросом. — Хосок? — Тэхён от удивления даже перестал пить кофе с лёгким привкусом корицы и шоколада. — Юнги, блин, Тэхён!Тэхён с сомнением взглянул на Чимина:— А с чего бы Хосоку тогда соглашаться? — Жнецы вообще шашни с людьми крутят? Хотят ли секса? А демоны?.. Как можно иметь такое лицо и не хотеть секса? Тэхён озадаченно нахмурился, но его размышления прервал Чимин.— Думаешь, мне можно отказать? — Чимин окончательно отложил ручку, документы и блокнот и развернулся к нему на широкой лестнице, на которой они сидели. — Юнги же это сделал, — усмехнулся Тэхён в стаканчик. Чимин стянул очки, потёр глаза и прислонился затылком к стене, выражая молчаливое непонимание. — Ладно, я ещё вернусь к этой теме. Тебе есть где жить?— Да, Джин согласился приютить меня, — на слове ?приютить? Тэхён скривился. — Ох, мой сладкий Сокджин… — мечтательно протянул Чимин, почти потирая ладони друг о друга, — пусть зайдёт, я хочу с ним пообщаться, чтобы он хорошо о тебе позаботился. Хотя я бы предложил тебе другой вариант, но ты такой странный, — вздох. — Отстаньте с Джином друг от друга, — вяло предпринял попытку Тэхён. — Мы просто поддерживаем друг друга в форме. Это же у него главная роль в каком-то там мега-ожидаемом сериале… — …И к Чонгуку я напрашиваться не собираюсь, — продолжил Тэхён, пропустив мимо реплику Чимина. — Мы с ним видимся чаще всего из-за того, что ему нужно исполнить мои желания. Чимин оказался рядом быстрее, чем Тэхён успел среагировать. Чимин приблизил к нему своё лицо и уставился в упор, почти уткнувшись стёклами очков в его брови. — Сладкий мой, ты в своём уме? Господин Чон исполняет твои желания, — выразительно повторил он.Тэхён вырвал своё лицо из загребущих ладоней начальника и пересел на ступеньку выше, подтянув за собой и большой стакан кофе. — Что за кинки у тебя, Чимин. Он со мной вынужденно общается. — У тебя с ним, оказывается, такие любопытные отношения… — теперь Чимин не обратил на его слова никакого внимания. — Поверь мне, никто не исполняет желания человека, если он ему не нравится. — А если исполняет он их так, что видеть его не хочется после этого?— А ты мне ответь честно тогда, Тэхён, зачем так заморачиваться? — Чимин повернулся к нему и взглянул на него, чуть задрав голову. — Ты, конечно, красивый, яркий и привлекательный, но должно быть ещё что-то, верно? И оно в тебе есть. Именно поэтому что Сольхён, что Чонгук вокруг тебя вьются. Помнишь, как Сольхён долго к тебе примирялась? Так вот, Чонгук делает то же самое, только он менее заинтересован и более сдержан. — Я не уверен, что это так, Чимин, — качнул головой Тэхён. Он не был уверен в том, как отреагирует он, узнав, что и Чонгук, и Хосок не люди вовсе. Хотя… Нет, он не будет сейчас над этим думать. Тэхён уронил голову на руки, пряча взгляд, и прикрыл глаза. Ему и других мыслей пока достаточно. — Вот сейчас ты псевдострадаешь, а потом будешь ходить подснежником* [Прим. Чимин имеет в виду то, что, когда у Тэхёна изменится настрой, то его поведение будет другим, сравнивая с тем, как из-под снега пробиваются подснежники], и я тебе это припомню. Тэхён простонал:— Чимин, уймись. Дам тебе совет. Прекрати на Юнги воздействовать так прямолинейно и сразу. Если он не гомофоб, это не значит, что ему сходу может кто-то понравиться, даже если этот кто-то Пак Чимин, — повысил голос Тэхён, давая понять Чимину, что нужно заткнуться и выслушать его.— Я вообще-то би…— Узнай его получше, общайся на нейтральные темы и встречайся где-то вне стен кафе, а вот для этого прекрати его заваливать работой! — не сдержался Тэхён и ткнул его пальцем в щёку. — Не все хотят сгореть на работе. — Я слишком много работаю?— Да. — И задалбываю вас этим?— Да. Тэхён покачивал головой в такт тихо игравшей музыки. В последнее время к плейлисту приложил руку Юнги, поэтому кафе начало приобретать новое звучание, которое всем пока нравилось. За окнами чернота, а внутри уютный свет гирлянд. Он начал успокаиваться. Его накрыло ощущение дома. — Чимин, — начал Тэхён, их взгляды встретились, Чимин оторвался от своих бумаг, к рассматриванию которых он вернулся в полутьме коридора. — Я никогда тебе этого не говорил, но спасибо, что взял меня к себе работать и стал моим другом. Чимин молчаливо сжал его руку. Они у него всегда были тёплыми.— Чем ты вообще занимаешься? — Тэхён склонился к его плечу, чтобы взглянуть на бумаги. — Я нанял двух курьеров. Мы становимся всё более популярными, поэтому я решил попробовать с доставкой, запросы от людей есть. — Это хорошо, но скоро тебе придётся такими темпами научиться делегировать, — Чимин закатил глаза на замечание, а Тэхён принюхался: — У тебя снова новые духи? — Вкусно пахну? — Ага. — Вот, будешь столько же зарабатывать, сколько я, тогда сможешь себе позволить. — Иди ты, — Тэхён несильно толкнул его в плечо и встал: — Мне нужна калорийная бомба, я за фраппе.— Ты же в курсе, что ты официально продолжаешь отдыхать? Пользуйся моей добротой, другой возможности не будет. — Я подумаю, — отозвался Тэхён и вышел из-за стены, чтобы попросить Юнги или Джинёна сделать ему напиток. Тэхён стоял возле окна и смотрел, как густо падает снег. А он был здесь, в тепле. Юнги ему делал без очереди фраппе с карамельными сиропом и кусочками шоколада. Умиротворение. Пришло сообщение от брата с вопросом всё ли в порядке и есть ли ему где переночевать. Тэхён ответил, задав в ответ тот же вопрос. Мину квартиры не лишили, а вот брата да, он успел забрать только необходимое. Интересные методы воспитания. Брату тоже было где остаться. Написала Сольхён, ей Тэхён также ответил. Недодружба с ней перестала казаться вымученной, но и тратить на неё много времени не хотелось, а она любила его внимание. К чему-то нужно было начать двигаться. — Я, кажется, гадость тебе сделал, — начал Тэхён, также стоя у окна и обращаясь к Юнги. — И какую же? — он, казалось, весь пропитался запахом кофе и сладостью выпечки с десертами. — Подсказал Чимину, как к тебе подкатить. Юнги коротко взглянул на него и вновь вернулся к работе. Тэхён понадеялся, что Юнги его мысленно не расчленил. Рядом были люди, это успокаивало. — Ладно, Чимин-хён будет меньше ходить вокруг да около, — легко отозвался Юнги. — Мне просто это не нужно. Готово, — он поставил стакан и протянул разлагаемую трубочку в упаковке поближе к Тэхёну.— Чимин-хён? — приподнял бровь Тэхён, но после прикрыл глаза в удовольствии — как же вкусно. — Спасибо!— Ты-то уж наверняка знаешь, как он падок на эти формальные обращения, — Юнги позволил себе слабую улыбку. — О, да. От ?Господин Пак? от тебя он расползётся в лужу, — хмыкнул Тэхён и растянул губы в улыбке от такой приятной сладости. Вновь это выражение превосходства на лице Юнги. — Ладно, тебе не хочется отношений, но а как же секс? — Спать с кем-то без чувств к нему как-то странно. Как хотеть доставить удовольствие партнёру, если он тебе даже не нравится? — Юнги прислонился к подоконнику рядом с ним, когда спал наплыв посетителей. — А если нравится, то всё становится сложнее, чем просто секс. К тому же, моя жизнь стала только налаживаться, я даже не задумывался над этим. Тэхён кивнул, обдумывая его слова. Он некоторое время настраивал технику, решив всё-таки исполнить пару песен, а потом как пойдёт. И это плюс, потому что Чимин ему ничего не скажет. Приятно было работать по собственному пожеланию. Его появление в небольшом зале со столиком было встречено одобрительным гулом. Тэхён передал Джинёну флэшку с музыкой, дав указания, когда и что включить, как выстроить таймер, если не будет времени работать вручную. Недавно вышедшая Why*[Прим. Hwa Sa — Why] хорошо гармонировала с его не грустным, но меланхоличным настроением. Раствориться в музыке — это такое простое решение проблем, временное убежище, которое делает сильнее и приводит мысли в порядок. После он споёт Winter* [Прим. PVRIS — Winter] в своей аранжировке.***Входная дверь хлопнула. Хосок раньше за Чонгуком такого всплеска эмоций не наблюдал. Он поднял голову, прервав чтение. Жнец устроился в кресле-качалке в гостиной с книгой. На журнальном столике стоял неизменный холодный американо собственного приготовления. Послышались шаги — Демон обычно ходил бесшумно — и что-то глухо стукнулось о стену. Хосок приподнял бровь — сбил пуфик у входа? — Что тебе сделал несчастный пуфик, что ты так безжалостно с ним поступил? — Хосок плавно поднялся, удерживая пальцы правой руки между страницами книги, а другой поднял стеклянный стакан с кофе. Жнец ответа от него не ждал. Чонгук в холле отрывистыми движениями снял пальто и ботинки, которые обычно аккуратно ставил на положенное место. Что-то случилось, что-то из ряда вон выходящее. Хосок встал в коридоре, наблюдая за его метаниями. — Сделать тебе кофе или чай с мятой? — Просто заткнись. — Значит, кофе, — кивнул Хосок каким-то своим мыслям. — Думаю, Айриш*[Прим. Разновидность напитка из кофе (кофе, сливки, виски)] будет как раз. Он прошёл в кухню, включив на ходу свет, и поставил в раковину пустой стакан, содержимое которого допил залпом. На языке растеклась приятная сладость от осевшего на дно не домешанного сахара. Хосок закатал рукава чёрной футболки.— Почему не язвишь, не пошлёшь меня в своей изысканной манере? — Чонгук остановился на пороге, когда Хосок принялся заваривать кофе. — Хочешь, чтобы я тоже злился? — не оборачиваясь, спокойно поинтересовался Хосок. — Лучше не стоит. Я в гневе страшен, и если ещё и я разозлюсь, то, боюсь, миру наступит конец. И кто тогда будет мою работу выполнять? — он слабо улыбнулся.Раздался скрип отодвигаемого стула и вздох. Чонгук всё-таки остался. Хосок тем временем на свой вкус подогрел сахар и виски. — Почему люди до сих пор так жестоки к своим детям? Они уже столько живут, и всё равно происходит одно и то же. Как ты это выносишь?Хосок залил кофе подслащенным сахаром и долго не отвечал. Чонгук выглядел осунувшимся и разочарованным. Откуда-то из-за маски Демона проглядывал забитый жизнью человек. — Жизнь не была справедлива и к тебе, очевидно. Как ты можешь ожидать нормального отношения к тем, кого обидеть ещё легче? Чонгук упёрся головой об руку, упиравшуюся локтем в стол, другой потёр глаза, а потом указал наверх:— Тот, кто там, редкостный мудак, да?Хосок усмехнулся и поставил перед Чонгуком стакан с кофе, украшенный слоем взбитых сливок. Он отпил из своего стакана и одобрительно хмыкнул. — Спасибо, — впервые Чонгук его за что-то поблагодарил. — Прохлаждаешься? — он намекал на спортивные штаны и футболку, что на нём были. Демон ни разу не видел его на работе вне костюма. — Ты ведь тоже не круглосуточно работаешь. Мудак он или не мудак, но профсоюз есть даже там, — Хосок скопировал жест Чонгука, указав пальцем в потолок, — и работает он лучше, чем в этой стране, — он откинулся на спинку стула и задал очевидный вопрос: — Что-то произошло с Тэхёном?Чонгук медлил, не отвечая ему. Даже если он ему не скажет, Хосок не будет разочарован. Разве это его дело? Просто праздное любопытство, которое можно не утолять. — С ним уже всё в порядке, — неожиданно сказал Чонгук, маленькими глотками попивая сделанный ему напиток. Кофе, резковатый виски и нежные сливки мягко приводили в чувство. — Кто его ломает? Отец? Мать? — Я так понимаю, у него их нет. Это дядя. — Понятно. Очевидно, ты защитил его. И очевидно, в своей манере, — Хосок усмехнулся и пригубил напиток. — Знаешь, — Чонгук помолчал, собираясь с мыслями, но раз это вечер откровений, то можно ведь сказать тому, кто забирает души, — мне не даёт покоя то, что с ним происходит сейчас то же самое, что когда-то происходило со мной и... моим братом, — последнее Чонгук прошептал, неожиданно ощутив что-то более горькое, чем смесь кофе и виски. Хосок встал, подойдя к холодильнику, достал сыр и аккуратно его нарезал. Он выложил его на стол также на разделочной доске. — Если хочешь, есть ещё полный запас алкоголя. — С чего вдруг такое участие? Хосок пожал плечами:— Можешь считать профдеформацией. Когда-то какой-то другой Жнец должен был забрать твою душу и напоить чаем. Тебе стало бы намного легче. — Идиотизм, — фыркнул Чонгук, но сыр взял. — Может быть, я не был достоин спокойствия. Откуда тебе знать?— Так, может быть, и я прямо сейчас недостоин продолжать жить в каком-то роде, — парировал Хосок. — Жнецы не берутся просто так, ты знаешь. Возвращаясь к теме идиотизма, я могу предположить, и я уверен в этом, что ты беспокоишься о Ким Тэхёне. Так в чём же дело? Ты хочешь узнать его лучше, и это ли не идиотизм его сторониться?Чонгук вновь закрылся. Хосок с некоторым любопытством рассматривал нечитаемое лицо Чонгука. Теперь снова красивая оболочка, не более. Жнец постучал пальцами по столу. Взгляд соскользнул сначала на полупустую кружку Демона, а затем на остатки нарезанного сыра. Он начал, не поднимая головы, чуть хмурясь из-за того, о чём думал. — В который раз он уже попадает в переделку? Во второй? Не слишком ли часто? Конечно, это может быть совпадение, но, — Хосок посмотрел прямо на Чонгука, — не затягивай с процессом, я думаю, что, чем дольше вы не приступите к тому, что надо сделать, тем чаще он будет оказываться в опасных ситуациях. У всего есть смысл, и функция Ким Тэхёна сейчас в том, чтобы разорвать твой круг. Чонгук нахмурился. Недоволен. По лицу Хосока скользнула улыбка: ты полагал, что можешь как угодно располагать временем, верно?— Я даже не уверен, что он может вытащить меч. Хосок скользнул взглядом по металлу и синим языкам пламени. Он был хорошим или плохим? Чонгук, допив кофе, быстро встал и скрылся за стеной в коридоре. Хлопнула входная дверь. Таки не сдержался. Хосок закинул ногу на ногу, согнув её в колене, и задумчиво поболтал остатки кофе и пены в стакане. А каким был он?***Чонгук открыл дверь кафе, и сразу же был окутан запахом кофе и голосом Тэхёна. Снежинки на его плечах и волосах, успевшие упасть за короткий путь от машины, начали стремительно таять. Его тянуло пойти и посмотреть, но он также мог слушать, и в этом было своё очарование. — Господин Чон, — слегка поклонился ему Мин Юнги (так было вышито на фирменном фартуке заведения). Чонгуку не послышалась некоторая насмешливость, когда он посмотрел на него, в тёмных глазах юноши проскользнули смешинки. — Вам как обычно капучино? Ничего, кроме утвердительного ответа. Чонгук получил свой заказ, изумительно тёплый и изумительно вкусный. Здесь и правда делают недурной кофе. Он прошёл дальше в зал, обогнул стойку и сел на свободный высокий стул, распахнув пальто. Почему стало так важно посмотреть на Тэхёна, что-то разглядеть? Та же рубашка и брюки, лицо в лёгком полумраке, чтобы не подчеркнуть лёгкую синеву от синяков. Если сейчас он хотел на него смотреть, то что же будет дальше? Не сможет отвести взгляда? Тёмные глаза были прикрыты, светлые пряди волос падали на лицо, создавая тень, губы двигались, пальцы обхватили стойку микрофона, а ноги были разведены и обнимали ножки высокого стула на сцене.Этот чёртов язык. Блудный.— Always frozen by your side, — песня закончилась.Тэхён поднял взгляд, и Чонгук его поймал, отпив из кружки, окончательно размазывая рисунок снежинки на молочно-песочной пенке. Лёгкая улыбка в кружку. Глаза Тэхёна слегка расширились, и рот приоткрылся, словно он удивился. Что в этом удивительного? Очевидно же, что Чонгук едва ли может отказать в себе в том, чтобы не посмотреть на него, когда он рядом. Тэхён коротко переговорил о чём-то с одним из работников, школьником ещё, судя по внешнему виду, после чего подошёл к нему. Что-то неуверенное сквозило в его движениях. — У тебя всё хорошо? — Чонгук пытливо рассматривал Тэхёна, который встал по диагонали. Не сел.— Не думал, что ты останешься сегодня, — проговорил Тэхён. Обычно Чонгук брал здесь кофе по пути с работы. — Да, у меня всё нормально. Тэхён продолжал молчать, и молчание это было таким, словно ему нечего сказать. Или же он силился ничего не сказать. — Ты спрашивал у меня, были ли у меня такие родственники, — начал Чонгук, зачем ходить вокруг да около. — Да, и больше всего я опасался за своего брата, прямо как ты за свою сестру, — Чонгук не был уверен в том, зачем он это прямо сейчас сказал, но вроде как люди таким образом друг друга поддерживают. В глазах напротив вспыхнул интерес:— У тебя был брат?— Что в этом такого удивительного? У меня была такая же семья, как и у многих. Заиграла фоном тихая и лиричная музыка. Кофе заканчивалось, и поводов остаться больше не было. Чонгуку хотелось, чтобы его попросили остаться. Но разве он сам хоть раз сделал это? Дал ли повод для того, чтобы это случилось?— Подвезти тебя? Или ты продолжишь работать? — предельно неловко для Чонгука, но он не смог в себе подавить этот порыв.Тэхён взглянул на него — о чём он думал? — и качнул головой со слабой улыбкой:— Не нужно, — он склонил голову к телефону, который держал всё время их разговора в руке. — К слову, мне как раз пора. — Какие-то планы? — он продолжает интересоваться делами людей, отдавая себе в этом отчёт. Он мог бы оправдаться, если бы хотел наказать дядю Тэхёна или что-то в таком роде, ведь именно этим он обычно и занимается, выполняя работу за мудака сверху, однако лгать самому себе не было в его многочисленных дурных привычках.Тэхён вновь посмотрел на него нечитаемым взглядом и, помедлив, сказал:— За мной приехал друг. Я переехал пока к нему, временные трудности. — Почему? Это из-за… — Век прогрессивных технологий, а методы воспитания как в средневековье, — вновь эта слабая улыбка, и даже без горящих глаз он всё равно притягивает взгляд. Сейчас в его глазах лёгкая грусть и мягкость. Тэхён ему кивнул, чуть поклонившись, и ушёл. Чонгук наблюдал за тем, как два его друга помогли ему с чемоданами. Тэхён в пальто забавно смотрелся с наброшенным на одно плечо рюкзаком. Чонгук себе отказать в том, чтобы выйти за ним снова, не смог. Какой смысл ему здесь оставаться, если он даже кофе допил. Он остановился слева от входа, наблюдая за тем, как Тэхён встретился с тем, очевидно, другом, с которым будет жить. Высокий, хорошо сложенный и красивый парень. В сознании всплыло имя: Ким Сокджин, это он будет сниматься в том сериале, с которым у его компании контракт. Они с Тэхёном дружелюбны к друг другу, чему-то улыбаются, им комфортно вместе. Чонгук отвернулся и, засунув, руки в карманы пошёл в сторону своей припаркованной машины. Снег продолжал засыпать всё вокруг. Always frozen by your side, так Тэхён спел. Он себе признался, что невнимание Ким Тэхёна задело его. ***В другой жизниТогда стояла ранняя весна, для которой так непривычно ещё лежал снег, жалкие кучки, но лежали. Грязные, сырые и серые. Каждую ночь невыносимо падал снег, и недовольство и страхи крестьян только росли. Днём на чистое небо выходило солнце, но, казалось, что оно греет не так сильно, как могло бы. Необходимое тепло не приходило, земля была холодной, сырой и твёрдой. Гук тогда вернулся со своей очередной войны. Небо постепенно рассеивалось, и солнечные лучи пригревали. Можно ли это было считать знаком? Благословением?Ему кланялись, падали на колени, плакали и просили благословения. Для того, кто ещё вчера был не знающим жизни мальчишкой, это было всё ещё непривычным, но постепенно он осваивался в новой для себя роли. Он учился игнорировать жадные и завистливые взгляды также, как и молча смотреть на то, что какая-то семья загибалась из-за того, что им не повезло родиться в семье, где денег не так много, как в той, где так уверенно рассуждают о праве по рождению, чести и справедливости. ?Самый молодой генерал?. ?Самый красивый генерал?. ?Самый справедливый генерал?. Эти шепоты начали сопровождать его с тех пор, как он поступил на службу и оказался более чем способным. Его заметил император, и после этого он стремительно начал взбираться по карьерной лестнице, хотя едва ли кто-либо действительно мог серьёзно сказать, что Гук недостоин. Не тот, кто встречался с ним в бою. Вместе с принятием славы и денег ему пришлось учиться искусству парирования политических баталий. Он выживал на войне, он выживал при дворе императора.Это было не самое просто время. Император умер, оставив после себя несколько войн, которые едва ли когда-либо заканчивались, и сына, который едва ли сейчас мог что-то предложить своей стране.— Брат! Брат! — к нему на встречу нёсся юноша, радостно крича и улыбаясь. Он не обращал внимания на всё остальное вокруг, и Гуку пришлось поднять лошадь на дыбы и отвести в сторону, чтобы юноша не попал под копыта. Лошадь недовольно затанцевала и остановилась под давлением натянутой сбруи, чуть похрапывая. — Хёншик! — раздражение и счастье при виду младшего брата смешались, поэтому его предостережение не оказалось таким весомым, как Гук хотел бы. — Не смей бросаться под лошадь, дождался бы меня дома. Сколько тебе лет? — притворная строгость. И куда ?генерал? в нём девается, когда он видит своего — обожаемого — брата? — Ты знаешь, что не следует заставлять своего учителя бегать за тобой.Гук посмотрел вперёд. Он уже некоторое время слышал гневные крики господина Кана, который не смог сладить со своим учеником. Никто ещё не смог, кроме отца. Даже Гук. Иногда он жалел, что потворствовал свободолюбивому характеру брата, но уже поздно было что-либо предпринимать. — Как я мог оставаться дома, если знал, что мой любимый брат возвращается сегодня? — Хёншик слега надул губы, нахмурившись, и вновь заулыбался, бросившись с объятиями. — Я так скучал по тебе! Ты надолго на этот раз? Я надеюсь на это. В письмах всего не рассказать и не передать. Гук рассмеялся и взлохматил волосы брата, тоже обняв в ответ. Хёншик отпрянул первым, вновь надувшись из-за вольного обращения с собой. Мнил себя невероятно взрослым. Гук со слабой улыбкой думал, что лучше он дольше будет оставаться в неведении того, что могут делать взрослые. — Господин Пак! — Учитель Кан догнал-таки своего не самого прилежного ученика и остановился, переводя дыхание. Глаза его метали молнии. Гук сдержал смешок. — Как вы только посмели? — мужчина, несмотря на свой преклонный возраст, весьма ловко догнал пытавшегося увернуться Хёншика и треснул его своей тростью по пояснице. Раздались вопли. Гук не сдержался и рассмеялся. Его смех подхватили его солдаты и помощник, что сопровождали его. — Брат! Как ты можешь смеяться? — и Хёншик вновь получил удар тростью по ногам. — Учитель! Учитель! — запричитал он, бегая от Господина Кана, который поднаторел в том, что включает в себя бег за Хёншиком и его наказанием. — Как вы так можете обращаться со своим учеником!.. — и очередной вопль.Гук с лёгкой улыбкой (хоть кто-то может воспитывать Хёншика, который пропускает мимо ушей любой комментарии и совет о его поведении) сказал:— Вы можете быть свободны, отдохните, как следует. Поднялся повеселевший гвалт благодарных солдат его маленькой армии. Гук знал, как господа могут обращаться со своими слугами, и ему хотелось думать, что он поступает с ними так, как хотел бы, чтобы поступили с ним. Он не мог поменять систему всей страны, но он мог начать человечнее относиться к своим же людям. Его помощник, самый его верный человек, хотел было остаться, но он отпустил и его, зная, что его ждёт любящая семья. Хоть у каких-то семей есть на что жить. Гук нахмурился, перестал улыбаться, хотя всё ещё слышал причитания брата и строгие наставления учителя. Он осматривал свою территорию и не находил ничего радужного. Зима затянулась. Сколько бы он не воевал, у него никогда не будет достаточно денег для того, чтобы вдоволь прокормить, одеть и обустроить всех. Он не жил на территории дворца как многие, и в этом было и облегчение, и его тяжба. — Учитель Кан, прошу, оставьте на моём брате хотя бы одно живое место, — распорядился он и взял лошадь по уздцы. — Обещаю, что он сможет сидеть за обедом, господин Пак, — Гук кивнул и пошёл к своему дому, самому богатому в этой деревне. Он отвечал кивками на чужие поклоны и радостные крики, трепал малышей по головам, нескольких даже покатал на лошади. Гук почувствовал, что напряжение постепенно отпускало его. Хёншик нагнал его уже в конюшне, морщась, но улыбаясь. — Брат, ты стал таким жестоким, отдал меня на растерзание учителя, — и как у него остались силы на то, чтобы постоянно двигаться даже после трёпки учителя Кана.Гук неспешно занимался лошадью. — И ты всё ещё не угомонился. На лице Хёншика расцвела довольная собой улыбка. Гук покачал головой. По словам отца, Хёншик был копией своей матери, которая отличалась своенравностью, красотой и умом.— Я пойду на кухню, проверю приготовили ли твои любимые блюда. Побыстрее приходи! Не вынуждай госпожу Хан думать, что ты в собственном доме загибаешься от голода, — Хёншик очень похоже скопировал тон женщины и вновь умчался. Гук не удержался от смешка. Как же ему не хотелось, чтобы Хёншик потерял эту непосредственность. Он всего лишь на пять лет старше, но в такие моменты чувствовал огромную пропасть между ними. Гук знал, что Хёншик неспособен убить, и он может заплакать из-за охоты или утопленных котят также, как и он, Гук, обнажит свой меч, не задумываясь. В родную обстановку дома всегда было приятно возвращаться, но в первые несколько дней он неизменно чувствовал себя странно. Словно он был не на своём месте. Ему требовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к обыденности и спокойствию жизни в поместье в деревни. Насколько, конечно, жизнь крестьянина была спокойной. Он получил приглашение от императора на следующий день с просьбой посетить его. Формальный визит, не более. Но в этот раз он просил взять близких членов семьи, чтобы отобедать. Вот это было новым, неожиданным для Гука. Он хмурился, пока невидящим взглядом наблюдал за тем, как дети возятся в подсыхающей грязи. Прибежала разгневанная мать. Но что взять с детей. Яркое и тёплое солнце радовало всех второй день, и Гуку не уставали говорить слова благодарности, когда видели его, как будто это его заслуга, что тучи рассеялись. Он не хотел, чтобы его брат знакомился близко с императорским двором. Ему бы вообще хотелось, чтобы его брат остался в доме, занимался хозяйством. Но разве тогда бы это был Хёншик? Нет. У него были амбиции, чаяния и планы на будущее. Несмотря на весь свой дурной характер, иногда самовлюблённый, иногда наглый, он был умён, и хотел чего-то конкретного от жизни. Как Гук удержит его подальше от придворной жизни, если сам и проложил туда путь? Не специально, конечно, тогда он был вынужден; тогда умирал отец, и он должен был обеспечить себе и своему брату будущее по мере своих сил. Он сделал невозможное. Гук уничтожал раз за разом в себе все убеждения, лишь бы они оба не загнулись. Хёншик возможности лично посетить императора обрадовался. Ну ещё бы, Гук только усмехался на это, а внутри всё вновь подёрнулось напряжением. Младший брат был настолько возбуждённо предстоящим, что не возымело ни одно действие учителя Кана, ему пришлось смириться и раньше времени закончить занятия. Гук даже отчасти чувствовал себя виноватым. Император был также юн, как и Гук. Разве мог он его назвать недостойным преемником своего отца? Только Гук не мог игнорировать слухи о том, что всё больше и больше в дела управления страны влезает советник императора, советник ещё при его отце. Это было отчасти смешно: что же он тогда делал всё это время? Им двигала тревожность, его неизменный спутник после первой завершённой войны, или ему было о чём беспокоиться? Император был старше Хёншика на семь лет, но это им не помешало каким-то образом найти точки соприкосновения. Гук не заметил, как они стали сближаться, стали теми друзьями, которые понимают друг друга с полуслова. Он наблюдал, пока был дома, как Хёншик каждый день уезжал во дворец, как несколько раз оставался там ночевать, как горели его глаза. Он даже свои шуточные проказы над слугами прекратил. В один из вечеров, когда Гук пожаловался, что брат проводит с ним слишком мало времени, и Хёншик остался, он рассказал ему, что помогает императору найти достойную жену, и есть одна девушка на примете, но он пока только присматривается. Хёншик с доброй улыбкой поведал ему о неведомой другим сентиментальности императора. — Брат, это так трогательно наблюдать за тем, как его взгляд смягчается, когда он смотрит на её портрет, — Хёншик ещё отпил вина. Он сидели рядом, на полу. За окном было темно, и горело несколько свечей. В камнях на кольцах брата красиво переливался свет. Хёншик всегда любил роскошь, изящество, и от дружбы с императором это в нём ещё больше укоренилось и раскрылось. Учитель Кан был возмущён, но Гук был более снисходительным. — А девушка о его интересе знает? — Нет, в том-то и дело, — Хёншик издал смешок. — Он иногда тайно приезжает к её дому и наблюдает, так по-детски. Она красивая и не надменная, как та, с кем его хотели свести, когда он родился. Но он воспротивился. — Не нравится? — Не уверен, — задумчиво качнул головой брат. — Она красивая, воспитанная, идеально годится на роль императрицы, но они холодны друг к другу, а ему хочется семейного тепла. Ему кажется, что он им обделён. — Резонно. Но он император, и ему нужно думать о будущем все страны.— Именно этими мыслями он и тяготится, — Хёншик ему слабо улыбнулся. — Зато я рад, что мы не связаны таким количеством обязанностей. Будет здорово, когда наша семья станет больше. Гук медленно кивнул, держа пилу с вином в руке и смотря в тёмное окно. — Наконец-то смолкли шепотки в нашу сторону. Спасибо, брат, — Хёншик прямо на него посмотрел. Гуку в неверном свете показалось, что его глаза блестят. — За что? — Гук повернулся к нему. Хёншик отставил свою пиалу, взял двумя руками руку брата и крепко сжал. — Ты никогда этого не скажешь, но я знаю, что всё, что мы сейчас имеем — это твоя жертва. Ты никогда не хотел быть военным человеком, это вообще не твоё призвание, но ты сделал это ради меня и наших людей, которых бы продали после того, как у нас совсем бы не осталось денег. Ты всегда был более ответственным, чем я, и я с гордостью ношу нашу фамилию. Гук вздохнул. Напряжение лопнуло. Они сжали друг друга в объятиях и какое-то время так сидели. Он мог отпустить беспокойство о судьбе брата на какое-то время, с ним всё будет в порядке, Хёншик вырос. Гук до этого момента не знал, сделал ли он достаточно, однако стало ясно, что Хёншику больше он дать не способен. Всё, о чём выучил сам, рассказал. — Не забудь про тренировку завтра, — проговорил Гук и встал. Когда он был дома, он старался обучить Хёншика. Брат застонал, повалившись на пол и чуть ли не хныча:— Как ты всё ещё можешь оставаться таким монстром после того, что я тебе сказал? Ты бессердечный, — заныл он и попытался ухватиться за лодыжку брата. Гук легко увернулся и у порога в комнату, прежде чем уйти, сказал:— Вот именно поэтому.— А-а-а! — раздалось из комнаты. Гук покачал головой: Хёншик такая королева драмы.Когда пришло время, он ушёл в окружении своих людей со спокойно стучащим сердцем. ***Юнги прошёл в комнату в абсолютной тишине. Тишина — редкое явление в этой квартире. На протяжении нескольких недель, как он переехал в эту квартиру, его приходы сопровождала громкая и агрессивная музыка. На этот раз дорогая стереосистема молчала. Он молча осмотрел комнату, пока не наткнулся взглядом на то, что и хотел бы, и не хотел увидеть. На кровати лежала девушка. Её длинные чёрные волосы разметались по многочисленным подушкам, лицо было умиротворенно, яркие губы чуть приоткрыты, словно она спала. Картинку спокойствия резко перечёркивала кровь, что расползлась по ладонями и постельному бельё. Уже засохла и потемнела. Юнги подошёл ближе и склонился над изящным телом: пропорциональное, ровное и стройное. Он хотел было коснуться её щеки, но опустил руку.— Легла бы ванную, быстрее бы завершилось, и отмыть легче, — сказал он. Юнги выпрямился и огляделся: — Господа Жнецы или Жнец уже забрали тебя? Ответа нет. Всерьёз он и не надеялся на него. Он собирался набрать полицию и скорую, чтобы не затягивать процесс, когда ответ он всё же получил:— Я знаю, почему ты не скорбишь, но всё же непривычно. Клише, — Хосок развёл руками. Он в костюме и брошью, которая бросалась в глаза, прислонился к шкафу-купе, держа в руке чёрную шляпу. — Забавное совпадение, — Юнги коротко переговорил по телефону, когда позвонил в больницу. — Её уже увели? — Новенький. Это было его первое задание, какое-то время мне придётся с ним возиться. Я остался почему-то, и через некоторое время ты пришёл, — Хосок чуть нахмурился. — Это у людей называется ждать. Что, тяга к несостоявшейся жертве? Хосок его вопрос оставил без внимания. Оторвался от стены, прошёлся по комнате и остановился позади Юнги. У Юнги в голове крутился вопрос без ответа, но он его не стал озвучивать. Он набрал полицию. — Не хотите кофе? Пока жду всю эту королевскую конницу, мне всё равно заняться нечем. В Хосоке что-то дёрнулось, зашевелилось. Мучительно и одновременно нет не помнить, кем ты был до того, как стал Жнецом. Он периодически натыкался на эти кусочки пазлов, но воедино собрать не мог, они не имели смысла всё равно. Однако кем-то он же являлся, хоть кем-то. — Не откажусь. Он прошёл в кухню следом за Юнги. Она была небольшой, но чистой и аккуратной. В этой квартире, в этом доме вообще многое было маленьким, однако Хосоку не привыкать. Он приходил как к бедным, так и к богатым. — Не обязательно стоять, — бросил Юнги. — Американо не будет. Надеюсь, у Жнецов нет проблем с молоком? Хосок чуть улыбнулся и качнул головой отрицательным жестом. Он всё же выдвинул стул из-за стола и сел, всё продолжая держать в руках шляпу. Хосок наблюдал за Юнги; у него были ровные, уверенные движения, лицо спокойное. Это спокойствие и равнодушный взгляд цепляли. В то время как люди стремились потребить всё больше и больше, он казался кем-то выпавшим из бесконечного круговорота. Юнги словно стоял в стороне, и в то же самое время жил. Впервые в Хосоке возникло что-то вроде радости от того, что человек, Мин Юнги, остался жив. Жнец ни разу не рассматривал живых, он всегда и всё знал об уже потенциально мёртвых. Рассматривать кого-то и узнавать оказалось неожиданно приятным. — Она что-нибудь сказала? — нарушил их молчание Юнги, взбивая массу из кофе, молока, воды и сахара. — Мне кажется, ты знаешь ответ на свой вопрос. Юнги поджал губы, словно хотел услышать другой ответ. — Господин Чон, не могли бы вы пока достать стаканы? — Юнги указал на нужный шкаф. — Можешь звать меня Хосоком, — он выполнил просьбу. Высокие стеклянные стаканы оказались на круглом деревянном столе. Губы Юнги приподнялись в насмешливой улыбке, на Жнеца он не смотрел и налил в стаканы подогретого молока. — Вы планируете продолжить наше общение?— Было бы странно сохранить формальности после этих событий, — Хосок притянул к себе стакан и помешал налитую пену железной трубочкой. — Вкусно, — отозвался он, попробовав.Юнги кивнул, пробуя сам. Они расположились по диагонали. Хосок на своём стуле возле узкого и короткого коридора и Юнги на своём, он подогнул ногу под другую, держа нагревшийся стакан обеими руками. Он выглядел так органично в мешковатой толстовке и джинсах в этой крохотной кухне. — Почему холодный американо? — вновь спросил Юнги. — Зимой. — Без изысков, просто и понятно. Я не думал об этом. Я пью всё, но у тебя почему-то беру только холодный американо. Юнги коротко улыбнулся. Такое неожиданное явление, Хосок, не замечая этого, поддался вперёд. Юнги обхватил губами трубочку и медленно втянул содержимое стакана. Докатились. Следит за человеком. И этот человек не собирается умирать в ближайшее время. — Твоя сестра была умиротворённой, — вдруг сказал Хосок, отставив напиток. На языке сохранился тёплый и сладкий вкус. — Хоть после этого она была умиротворённой, — хмыкнул Юнги. — Не пойми меня неправильно, но… я так заебался с ней, — издал смешок. — Я якобы должен скорбеть и всё такое, но последнее, что я о ней помню — это её бесконечные срывы, неспособность взять себя в руки и мои ожидания того, когда это прекратится. И самое противное в этом то, что я тогда осуждал своих родителей, которые просто отвернулись от неё, но я сам-то в итоге испытываю облегчение, что всё наконец-то закончилось. Юнги поднял голову и пытливо на него посмотрел, наверное, ища какой-то эмоциональный ответ на свои слова. Он чуть свёл брови, поджал губы, не находя того, что было бы ожидаемо. Хоть какого-то отклика. Хосок с вежливой улыбкой смотрел в ответ.— Не ищи во мне судью, — он допил сделанный ему кофе. — Любой Жнец знакомится со своим ?подопечным?, когда получает карточку. И, судя по тому, что я там узнал, ты отличаешься от своих родителей. Ты пытался, а они нет. И дальше был выбор за твоей сестрой, и ты его принял. — Для тебя всё так очевидно? — Юнги отставил недопитый стакан и упёрся подбородком в колено подтянутой ноги. Они продолжали смотреть друг на друга. За окном шёл снег, время близилось к полуночи, следующему дню, ни один из них о сне не думал. — Ты не отдохнёшь, — заметил Хосок, посмотрев на часы на запястье. Юнги бросил на них взгляд. Простые, лаконичные, но дорогие. Захотелось накинуть на голову капюшон и спрятаться в нём. — Я не хочу спать, у меня с этим вроде как проблема, как считают врачи. — Плохо спишь?— Просто мало, — пожал плечами Юнги. — Почему? — Во сне я начинаю задыхаться, и мне часто снится сон, что меня душат. Хосок кивнул, показывая, что ответ услышал. — Есть предположения? — от внимательного взгляда Юнги не укрылась лёгкая задумчивость Хосока после его слов. — Давай, удиви меня, — на губах вновь расцвела та же насмешливая улыбка. Юнги бросает ему вызов? Хосок во второй раз проигнорировал его вопрос, отвечая вместо слов лёгкой улыбкой. Юнги раздражённо закатил глаза. Что за дурная манера? — Мне пора, у тебя скоро объявятся гости, — Хосок встал и взял со стола шляпу. Юнги тоже поднялся на ноги и последовал за гостем до неудобной из-за своих размеров прихожей. — Я бы хотел с тобой увидеться ещё раз, — предложение Юнги застигло Хосока врасплох. Что? — Мы и так с тобой часто видимся в кафе, — Хосок прошёл сквозь входную дверь, прежде чем надел шляпу. — Постарайся хотя бы изобразить сожаление и печаль, иначе к тебе будет слишком много вопросов.Юнги цокнул языком. Пижон. Хотелось выключить весь свет в квартире и погрузить себя во тьму.***Когда Тэхён вышел из университета, ровный слой белоснежного снега превратился в сырой асфальт, лужи и грязь. Он привычно поморщился на это, но пошёл дальше, выбора-то у него всё равно не было. Сырой и прохладный ветер взлохматил волосы, намекая, что было бы лучше застегнуть куртку и не выделываться. При ходьбе раскачивались концы цветного шарфа. — Тэхён! — радостная Сольхён помахала ему рукой, увидев его на ступеньках, когда он выходил из университета. Тэхён растянул губы в улыбке, пытаясь казаться более приветливым, чем это было на самом деле. Почему она уже не могла уйти со своими подругами, которые постоянно на него косятся? Он, спрятав руки в карманы, приблизился к девушке, которая оставила свою стайку и осыпала его теперь улыбками. — Как у тебя дела? Всё хорошо?— Да, более-менее, — кивнул Тэхён. Хотелось уже пойти, но он склонился и чмокнул Сольхён в щёку. Она разулыбалась ещё сильнее. Тэхён прикрыл глаза, плохая это идея была. — Может быть, сходим куда-нибудь? Странно, наверное, но я соскучилась. Тэхён коснулся её носа пальцем и улыбнулся. Она расценила это за ласку, а Тэхён лишь сгладил углы. — К сожалению, занят. Я тебе напишу, хорошо?— Да, конечно, — её улыбка чуть померкла, но Тэхён по этому поводу ничего не чувствовал сейчас. Они распрощались, и Тэхён быстро пошёл к станции метро. Ему очень хотелось сходить в большой книжный в одном торговом центре, чтобы попытаться обрести равновесие. Книги, шелест страниц, запах краски и клея его успокаивали. Чуть меланхоличная музыка в наушниках хорошо сочеталась с серыми и низко нависшими тучами. Джин помог ему выбраться из топей грусти и разочарования прошлой ночью. Они много говорили, много ели и немногим меньше пили. У Сокджина всегда было вкусное вино и сыр в придачу. После полуночи они обсуждали и смеялись над сценарием Джина в мелодраматичных местах. Затем Джин неожиданно о чём-то вспомнил, смешно подняв палец, и умчался к машине. Вернулся он с фирменными пакетами Chanel, после чего долго мучил Тэхёна тем, что пытался вручить ему рубашки из одного из пакетов, аргументируя тем, что у Тэхёна теперь долго не будет возможности купить что-нибудь дизайнерское. Он даже пьяный умудрялся издеваться над ним. Знал ведь, как Тэхён падок на дорогую одежду. Тэхёну так и не удалось его убедить, что Джин шире в плечах, и Тэхёну никак не подойдёт его одежда со съёмок, которую Сокджину подарили. Бессмысленный и пьяный спор прервался, когда Тэхён заметил принесённые помимо пакетов из машины изящный букет, а потом он обратил внимание на две занятые вазы другими цветами. — У тебя уже поклонники появились? — Без понятия, — отозвался Джин беззаботно, лежа на спине на полу. Рядом стояли полупустой бокал и пустая бутылка. — Они просто появляются там, где появляюсь я, — он громко рассмеялся. Тэхён присел, потому что его качало. Он облокотился о диван, вытянув ноги поверх ног Джина. — О! Ты же будущий прокурор, — его язык немного заплетался, — вот тебе и первое задание. Найди того, кто мне их шлёт. — Может быть, это разные люди. — Очень сомневаюсь, — пробормотал Сокджин. — Тэ, принеси ещё сыру. — Обязательно, особенно, если я себе ничего не отрежу вместе с сыром. — Там где-то, — Джин неопределённо махнул рукой, — есть уже нарезанный. Тэхён улыбнулся этим воспоминаниям. Когда он добрался до магазина, уже стемнело. Он стянул капюшон чёрной толстовки, оказавшись в тепле. Среди людей поднялся на эскалаторе и достиг своей цели. Ему нравилось ходить между полками, трогать книги, читать описания и кривиться на выдержки из отзывов, словно он действительно будет обращать на это внимание, если решит купить книгу. Постепенно исчезали рождественские украшения, и от этого отчасти было грустно, но разве тогда праздник имел бы смысл, если бы он был весь год? Тэхён погружался в себя, отпуская себя и на краткий миг окунаясь в описание чужих историй. Он хотел взять книгу и устроиться за одним из столиков для чтения, но остро стал ощущаться голод и желание выпить горячего шоколаду. Он в нерешительности замер, держа книгу в руке. Взгляд пополз вперёд, не задерживаясь ни на чём конкретном. Он посмотрел на место, отведённое под чтение. Несколько столиков были заняты. Знакомый профиль. Сердце замерло и застучало чуть быстрее. Тэхён встретился с Чонгуком взглядом. Чонгук смотрел на него, придерживая рукой книгу в белой обложке. Чёрные высокие ботинки, чёрные прямые джинсы, чёрный свитер с горлом и тёмно-синее пальто. Забавно, ведь они отражали друг друга сейчас полностью. Только у Тэхёна толстовка и куртка, а за спиной рюкзак. Взгляд Чонгука скользнул к его волосам. Он поднялся, оставив книгу на столе, и пошёл в его сторону. Тэхён в нелепой и странной попытке попятился и вернулся к тому стеллажу, откуда взял книгу. — Тебе идёт, — раздалось рядом, когда Тэхён поставил книгу на полку между другими. Чонгук так тихо ходил. Его уже чёрных волос коснулись чужие пальцы. Тэхён дёрнулся, ощутив лёгкую дрожь. — Отдыхаешь после трудного рабочего дня? — язвительности больше, чем Тэхён того хотел. — Также, как и ты, ищу тишины и спокойствия, — Чонгук не отступал и следовал за ним. Тэхёна испугала его реакция на простое прикосновение. Неужели он его так жаждал? Почему? Его руки решительно коснулась другая рука, и Тэхёна утянуло за Чонгуком. Теперь он вёл. — Идём. Чонгук уверенно шёл вперёд широкими шагами, и Тэхёну приходилось подстраиваться. — Куда ты меня тащишь? — он попытался высвободиться. — Что ты собрался делать со мной в уборной, Чонгук? — в голосе появились дразнящие нотки, когда траектория их пути стала более ясной. Чонгук мимолётно улыбнулся на лёгкое заигрывание и распахнул дверь. — Радовать, конечно же. Это ведь ты просил исполнения желания. Он несильно толкнул Тэхёна в спину, отпустив его руку, и зашёл следом. За следующей дверью не оказалось ничего из привычного Тэхёну. Холод обжёг лицо. Улица была укрыта снегом, который искрился в тусклом утреннем свете. Между домами на узкой улице протянулась мишура, горели фонари и гирлянды на ёлках, за украшенными фигурками и гирляндами витринами не было света. Солнце только вставало. Из приоткрытого рта вырвался пар, пальцы рук поджались из-за колючего и непривычного холода.— Добро пожаловать в Квебек, — Чонгук, который стоял на ступеньке выше одного из домов, склонился к уху Тэхёну, и с довольной улыбкой выпрямился, заметив лёгкую дрожь чужого тела. — Хочешь горячего шоколада?