Глава 6 (1/1)

Стены в изоляторе хотя бы не обиты мягкой дрянью, но они светлые и такие пустые, что Вэй Ин порой сам теряется в этой пустоте и сидит, глядя перед собой, минуты и часы. У него есть кровать, закуток с унитазом и раковиной и, с учетом обстоятельств, масса времени.Сюда никаких звуков практически не доносится, и он, привыкший постоянно чувствовать и слышать базу, то и дело вслушивается в надежде уловить хоть что-то. Не улавливает. Вэй Ин знает, почему это правильно, но тишина настолько противоестественна, что его никак не отпускает напряжение.Он чувствует страх и вину за то, что не справился с Нечистью, позволил ей атаковать егерей, ничего не сумел сделать. Растратил все силы, заставляя кайдзю кривляться, и ему было смешно, он радовался, что заставил всех признать свою правоту, чувствовал себя сильным, пока ?Справедливость Небес? не погасила огни.Тогда его пробрал мороз от осознания, насколько уязвимы пилоты в обездвиженном егере, он потерял равновесие и кубарем полетел в темноту, которая только этого и ждала. Все попытки бороться с ней были почти бесполезны.Вэй Ин трет лицо. У него нет часов, так что он не знает, сколько времени прошло с тех пор. Может быть, Цзян Чэн слишком поздно оттащил того кайдзю от ?Справедливости Небес?. А может быть, Цзян Чэн сам уже за это поплатился.Он помнит, как трескались его бесчисленные ребра и кипящая кровь текла в океан, как он пытался бить хвостом мимо цели, но захлебывался яростью и болью кайдзю и ничего, ничего не мог сделать. Потом он умер в соленой воде и очнулся на жесткой койке, задыхаясь от воспоминаний.Больше не происходило ничего.Далекие голоса в его голове по-прежнему звучат, но они ничего не знают ни о ?Черном драконе?, ни о ?Справедливости Небес?, потому что Нечисть не может о них рассказать. Вэй Ин больше не пытается подчинить никого из них своей воле — ему страшно, но еще страшнее, что это они могут попытаться подчинить его.Выходит, Лань Цижэнь правильно сделал, что запер его здесь.Вэй Ин ложится на кровать, поднимается и ходит по камере то быстро, то медленно, ложится снова. Варится в собственном соку так же, как и на борту ?Москита?, но там хотя бы был свежий воздух и какой-то собеседник. В коридоре раздаются шаги. Вэй Ин соскакивает с кровати и бежит к решетке, прижимается лицом к прутьям, чтобы скорее увидеть того, кто придет из-за поворота. Больше в изоляторе нет никого, идти могут только к нему.Это Лань Чжань. Сердце у Вэй Ина заходится так, что едва не выпрыгивает прямо в коридор, он готов умереть на месте от счастья, что Лань Чжань жив, и от благодарности за то, что он пришел — после всего, что было.— Лань Чжань! — он просовывает руку между прутьями, чтобы скорее поймать, а не получится — так просто притвориться, что машет.В итоге беспрепятственно ловит за локоть и только в этот момент понимает, что Лань Чжань осязаем, а значит, по-настоящему жив. На секунду напряжение отпускает, он почти готов обмякнуть, как сваренная лапша.— Лань Чжань, что там? Что происходит?Лань Чжань чуть заметно качает головой и не говорит ни слова. Вэй Ин трясет его руку, не желая сдаваться вот так.— Что? Мне нельзя об этом знать?Еще одно легкое покачивание головой.— Ну хотя бы скажи, твой брат в порядке? А Цзян Чэн? А Не Минцзюэ?Лань Чжань смотрит на него без малейшего упрека. Даже в холодном синеватом свете здешних ламп в его глазах играют теплые золотистые отблески.— Вэй Ин. Все хорошо.Вэй Ин ему верит и даже позволяет себе прислониться лбом к холодным прутьям, вот настолько он запутался в том, что делает, и в том, что с ним происходит. Его пальцы теребят чужой рукав как будто сами по себе, и каждую секунду он ждет, что Лань Чжань освободится и отойдет. Но Лань Чжань остается рядом.— А что теперь я? Меня оставят сидеть тут?— М, — говорит Лань Чжань, это звучит и как согласие, и отрицание одновременно.Вэй Ин прикрывает глаза. Он наделал каких-то глупостей. Из-за него разрушена база в Шаньтоу, погибло столько людей — пилоты, техники, обслуживающий персонал, точно такие же, как те, что ходят мимо него каждый день. Он ужасный человек.— Я теперь совсем бесполезен?— М.Да, правильно. Ему лучше пока не знать, если он может быть чем-то полезен.Он отпускает Лань Чжаня и втягивает руку назад, пока она не превратилась в лапу, или щупальце, или клешню.— Если твой дядя не знает, что ты пришел, ты должен сейчас же уйти!— Дядя знает.Лань Чжань по-прежнему смотрит на него очень серьезно и как будто не замечает решетки между ними, не помнит, что Вэй Ин совсем недавно чуть не убил его. Или как будто все это не имеет значения.Но это имеет, потому что ничего не кончилось. Он больше не допустит ни малейшей вероятности, что кто-то из-за него пострадает. Даже если это будет означать то, о чем Вэй Ин сейчас не хочет думать.— Лань Чжань, зачем ты пришел?Блики дробятся, и светло-карие глаза Лань Чжаня кажутся золотистыми целиком.— Убедиться, что с тобой все хорошо.Вэй Ин чувствует, что готов разрыдаться, и чтобы этого не случилось, смеется. Никто никогда ему такого не говорил, кроме Цзян Яньли, а она теперь далеко и занята.— Со мной все хорошо, Лань Чжань! Что со мной может случиться, я же заперт! Тут даже поскользнуться не на чем. Не волнуйся обо мне.— М, — с сомнением произносит Лань Чжань. — Хорошо. Есть еще поручение от дяди.Звучит как то что нужно, чтобы успокоиться. Вэй Ин с готовностью кивает.— Расскажи мне все, что ты успел узнать о кайдзю.Ха-ха, это будет долгий разговор! Вэй Ин шумно выдыхает, выталкивает из себя все чрезмерные эмоции, и вот уже можно говорить без слез в голосе. Можно даже подумать, что Лань Чжань ничего не заметил.— Это надолго. Давай-ка присядем!Они садятся друг напротив друга прямо на пол. Лань Чжань сидит безупречно прямо, Вэй Ин облокачивается на решетку и даже ступни через нее просовывает — хоть какая-то часть него пока побудет на свободе.— Ну в общем, когда я начал тонуть в ?Моските?…Он рассказывает все как на духу, порой повторяясь и возвращаясь назад, если рассказал недостаточно подробно. Ему самому рассказ кажется путаным, но Лань Чжань внимательно слушает, лишь изредка уточняя, и не сводит с него глаз. И происходит какое-то волшебство, как будто внутри исчезают все преграды, поставленные где стыдом, где страхом показаться сумасшедшим. Вэй Ин говорит так свободно, как, наверное, ни с кем еще не говорил, а Лань Чжань слушает так, как еще никто его не слушал — безоговорочно принимая каждое слово, каждую паузу, каждый всхлип, когда он все же начинает всхлипывать, сам не зная почему.— Ох, Лань Чжань, — наконец говорит Вэй Ин, и Лань Чжань молча протягивает ему платок, просовывает руку в его клетку и не сразу убирает.Он вытирает лицо, сморкается и, стесняясь вернуть платок, запихивает в карман форменных брюк.— Я постираю и отдам, ладно?— Не нужно отдавать. Я принесу еще.Вэй Ину хочется одновременно засмеяться, снова заплакать и затормошить Лань Чжаня, если бы их только не разделяла решетка. Значит, его пока не выпустят отсюда. Значит, Лань Чжань придет еще раз.— Я попробую узнать о кайдзю что-нибудь еще. Это будет полезно?Лань Чжань хмурится, между бровями у него появляется складка, и он раздумывает несколько секунд, прежде чем неохотно отвечает:— Да. Это будет полезно.— И не выдать им чего-нибудь еще, — поспешно добавляет Вэй Ин.Кивок. Лань Чжань наконец отводит взгляд, и похоже, что это начало прощания.— Я должен доложить командующему.Вэй Ин поднимается с пола первым, потирает затекший зад, прежде чем вспоминает застесняться, и хватается за решетку.— Конечно. Скорее все ему расскажи.— Вэй Ин.— Что?— Будь очень осторожен.Это не Вэй Ин будет паковаться в егеря, уязвимые места которого известны противнику. Это он должен просить быть осторожнее. Но если они оба заладят про осторожность, будет как-то слишком мелодраматично.— Без проблем, — наигранно бодро говорит Вэй Ин. В следующий раз шаги раздаются совсем скоро. Вэй Ин не успел не то что узнать ничего полезного — он вообще ничего не успел сделать, только предавался нервной радости, то вспоминая встречу с Лань Чжанем и слова ?все хорошо?, то предвкушая новую, на которой, конечно, он не разревется.Из-за поворота появляется Цзян Чэн, и сердце болезненно екает, хотя, собственно, почему? Вэй Ин рад будет даже получить от него нагоняй за эту выходку с Нечистью!Цзян Чэн, как обычно мрачный и напряженный, внимательно осматривает его с ног до головы.— Развлекаешься?— Вроде того, — говорит Вэй Ин.Цзян Чэн фыркает и начинает копаться в карманах. Через решетку отправляются пара плиток шоколада, упаковка мясных чипсов и еще чипсов обыкновенных. Если бы только сестра знала, до чего ж они с А-Чэном иногда похожи.— Больше ничего хорошего не нашел.Вэй Ин не удивился бы, если бы он припер сюда свой собственный обед.— Слушай, — говорит он, пытаясь поудобнее уложить все это в руках. — Если что, меня тут кормят…Цзян Чэн делает свой любимый жест, который означает, что Вэй Ин должен немедленно заткнуться, а иначе пожалеет. Вэй Ин замолкает.— Просто скажи ?спасибо? и съешь это все.— Сейчас?— Когда хочешь.— Спасибо, — говорит Вэй Ин.Цзян Чэн внимательно вглядывается в него, его лицо выражает все оттенки подозрительности попеременно.— Ты что... ревел?Вэй Ин смеется от неожиданности.— Нет! Ну совсем немного. Чуть-чуть. Забудь об этом.Цзян Чэн закатывает глаза, потом оглядывается, как будто их кто-то может слышать, качает головой. Так ему неуютно от того, что они затронули эту тему.— Все нормально, — говорит он своим самым сварливым тоном. — Сестра просила передать, что она тебя любит. Успокойся.Вообще-то из них двоих не мешало бы успокоиться А-Чэну, но так вышло, что его в последние годы никто не видел спокойным. Вэй Ин уже и не помнит, как это должно выглядеть.— Скажи ей, что я тоже ее люблю.— Сам скажешь. Все равно тебя вышвырнут с базы, когда выпустят отсюда. Она велела, чтоб ты немедленно ехал к ней.— А этот ее…Он не любит Цзинь Цзысюаня. Цзинь Цзысюань тоже его не любит, но сестра с ним счастлива. Однажды Вэй Ин с этим смирится.Наверное…Нет, не сегодня.На этот раз Цзян Чэн морщится презрительно. Он вечно грозится набить Цзинь Цзысюаню морду и никогда не решается огорчить Яньли.— Сестра решила, что ты должен приехать. Этого ее никто не спрашивает.Вэй Ин кивает с печальным вздохом. Да. Наверное, после всего этого ему надо будет где-то жить. Потом он собирает волю в кулак и произносит:— Извини за Нечисть.Цзян Чэн передергивает плечами.— Больно было?— Что?— Ты глухой, что ли? Тебе было больно, говорю, когда мы ее убивали?Теплое чувство уже второй раз за день разливается у Вэй Ина в груди.— Нет. Совсем нет.Теперь он вспоминает эти крики в громкоговоритель. Как будто можно было выйти из дрифта и совсем никак не помешать кайдзю, не попытаться даже.— Ну хорошо, — недоверчиво тянет Цзян Чэн. — Не делай никаких глупостей, пока старик Лань не приказал расстрелять тебя снова.Поразмыслив, Вэй Ин с душераздирающим шелестом вскрывает пачку чипсов и начинает громко хрустеть.— Я думал, ты будешь рад.— Придурок, — Цзян Чэн зло сверкает на него глазами. — Знаешь что? Я больше не приду. Реви тут сколько хочешь.Вэй Ин протягивает ему через решетку пару чипсов, и Цзян Чэн осторожно их берет.— Все, хватит. Ешь сам.С полминуты они сосредоточенно хрустят. Это самый странный семейный обед, который Вэй Ин мог бы вообразить. Но очень знакомый в том смысле, что над ними витает дух множества невысказанных слов.— Ладно, — наконец произносит Цзян Чэн, облизав пальцы. — Я все равно не могу тебе ничего сказать. Херни не делай, а там мы что-нибудь придумаем.Вэй Ин кивает. Цзян Чэн удивительно ловко толкает его в плечо, и прутья ему не мешают. Потом он уходит, засунув руки в карманы самым независимым на свете жестом. Вэй Ин машет ему в спину и уходит доедать чипсы на кровати. Почему-то он думал, что его выпустят из изолятора, ну, или хотя бы чуть больше свободы дадут. Да куда там! После ухода Цзян Чэна больше никто не приходит. При электрическом свете даже непонятно, сколько времени прошло, день сейчас или ночь. Пища, которую приносит кто-то из охраны, тоже всегда одинаковая, никакой каши на завтрак. Не то чтобы Вэй Ин хотел отмечать прожитые дни крестиками на стене, но все же…Он берется придумывать, как обмануть электронный замок и сбежать отсюда, но тут же запрещает себе такие мысли — их же могут подсмотреть. Кайдзю не станут мелочиться с электронным замком и просто вышибут ворота, но все равно.Первые попытки подступиться к Ним после случая с Нечистью оказываются неудачными. Они выскальзывают, забивают Вэй Ину голову потоком неясных, но ослепительно ярких образов, а потом, когда он засыпает, подкрадываются сами. Но в этот раз они ищут не там — ему не снится ничего толкового. Снятся немного родители. Лицо отца Вэй Ин не помнит, помнит только его темно-синюю рубашку и часы с металлическим браслетом. Лицо матери вспоминается смутно, но он помнит гладкие волосы, в которые тыкался носом, сидя у нее на руках. Снятся обрывки школьных воспоминаний, падение с велосипеда, и как он чуть не утонул в Пристани, и как Цзян Чэн его за что-то отлупил, а потом долго извинялся и отдал свой скейт, потому что сестра поговорила с ним особым тоном, каким умела только она и дядя Цзян. Как будто кто-то листает его воспоминания, а потом отбрасывает — не то, все не то…Вэй Ин просыпается со смехом, потому что вдруг понял, что они ищут — причину, по которой он может дрифтовать вот так! А ее нет.Смеется он недолго. Когда Лань Чжань придет снова, он захочет услышать что-то поинтереснее. Его очередь искать.