IV (1/1)

Лысый Отто сидел на ступеньках крыльца, на заднем дворе здания, в котором ютился его подвал, и маленькая квартирка. Во рту была зажата самокрутка, пепел на ней уже почти добрался до толстых, сухих губ мужчины. Мощные, волосатые ладони были сложены вместе, локти опирались на колени. Отто попыхивал сигареткой и имел вид самый благодушный.Конечно, ведь это Снафу перед ним сидел на трехногом табурете и чистил в чан картошку. Что-то все это напоминало парню, ощущение того, что он снова рядовой Шелтон, не отпускало его. Однако, армейскую выучку не пропьешь, и парень сноровисто и быстро управлялся с питательным корнеплодом. Конечно, пустив парня ночевать в своем подвале, Отто справедливо ожидал помощи в бытовых вопросах, тем более, что старику уже становилось тяжеловато.—?Олли, сколько тебе лет? —?спросил Снафу, отправив последнюю картофелину в чан.—?Больше чем тебе почти втрое,?— усмехнулся мужчина, и пепел наконец шлепнулся между его сандалий. Он щелчком пальцев отправил окурок в далекий полет.—?А ты много повидал в жизни, Отто?—?Да как сказать… Больше, чем ты, меньше, чем мой отец. Что-то забыл, что-то хотел бы забыть, а что-то вспоминаю каждый день.Снафу подхватил тяжелый чан и с пыхтением утащил его на кухню. Вернулся он, таща под мышкой настенные часы. По словам Отто, они были родом из Германии и видали Первую Мировую. Строптивый механизм затормозил на отметке без четверти двенадцать, и с тех пор стрелки судорожно дергались, но не шагали дальше. Видимо, решили, что хватит с них этого сумасшедшего времени.Сидя на солнышке, Снафу ловко разобрал часы и теперь напряженно копался в механических внутренностях. Наверняка дело было в колебательном механизме. Балансирное колесо могло разболтаться, или пружина поизносилась. С техникой Снафу договаривался лучше, чем с людьми.Отто Крюгер потянулся и лениво свернул себе еще самокрутку. Про себя он думал, что в общем-то, дать жилье парню было неплохой идеей. За те 4 года, что Шелтон месил грязь, барахтался в грязи и таскал на горбу миномет и винтовку, недоедал, недосыпал и жрал землю, он малость присмирел и поумнел. Да и вообще, мужчина обнаружил любопытную деталь: парень охотно выполнял распоряжения и приказы, если находил их хоть сколько-нибудь разумными, и не артачился. В хозяйстве он оказался очень даже полезным. Не далее, как вчера, когда Шелтон вернулся невесть откуда, Лысый протянул ему купюру и произнес:—?Вот, сбегай-ка на пристань и забери ящик виски у поставщика. Адрес я тебе напишу. И захвати пару уток на завтра. Я готовлю джамбалайю, если не будешь долго возиться, может, тебе и перепадет что-то.Парень ввалился на кухню спустя час, весь в мыле, с тяжелым ящиком в руках и свисающими с шеи утками. Отто молча протянул ему его порцию.Мерриел управился с часами, и те ожили. Время проснулось, встряхнулось и пошло. Жизнь снова вернулась в пружины.—?Отто, ты же хорошо читаешь? —?Шелтон спросил, не поднимая головы. Он вернул крышку часов на место, и протянул их владельцу. Лысый удовлетворенно оглядел работу.—?Да уж получше твоего, вестимо.—?Как бы мне, ну… Исправить это говно?Густые, седеющие брови Отто так и полезли наверх. Он нахмурился и пожевал скрученную только что сигарету.—?А зачем тебе? —?настороженно спросил старик.—?Одна девчонка не хочет со мной гулять, потому что я неграмотный,?— буркнул Шелтон.—?Когда, во имя всех святых, ты успел найти себе девушку? —?пораженно спросил у него Отто. —?Надо было искать работу, дурень.—?Это не важно,?— отрезал Снафу. —?Так ты знаешь, как помочь?Отто вздохнул, крякнул и поднялся со ступенек.—?Сколько у тебя денег? —?спросил он.—?Пока еще не жалуюсь,?— настороженно ответил парень.—?Мой племянник на первом курсе института. Ему не помешает лишняя пара баксов.Шелтон подумал несколько секунд, и кивнул. Это же не может быть так уж страшно.Это было страшно, и еще как. Просто не так, как Шелтон предполагал.Дело было в том, что в родном приходе маленький Мерриел лопотал на немыслимой смеси из французского, индейского и креольского, как и многие соседи, и многочисленная Шелтонова родня. В этом диком паштете были и англицизмы, но их было мало. При необходимости, как, например, общение с учителем, парень мог перейти на стандартный французский. И при переходе в среднюю школу, когда повсеместно стали запрещать обучение на французском, и насаждать английский, мальчик оказался в очень неприятной ситуации. Никто не собирался заниматься с ним, Мерриел не знал элементарных правил грамматики, строил немыслимые предложения и не знал даже необходимого минимума слов. В конце концов в голове у него образовалась гремучая смесь из французского и английского, а его кошмарный акцент еще больше затруднял процесс обучения. После грандиозного скандала с учителем английского Шелтон вышел из классной комнаты, громко бахнув дверью, и с тех пор учился из рук вон плохо.Днем, после того, как парень помог Отто убраться в баре (для избранных владения Крюгера было открыто в любое время дня и ночи, для остальных же?— только с трех часов дня), он шагал по Канал-стрит по направлению к двум стиснутым другими такими же захолустными домишками общежитиям. Когда Шелтон подошел ближе, в внешнем образе домов обозначилась серьезная заявка на когда-то красивые, ажурные балконы, и Снафу догадался, что раньше здесь были, скорее всего, бордели или бары. Он припомнил, что когда-то, еще до войны, пуритане начали очень сильно давить на проституток, начиная вот с таких вот домов?— не таких популярных, куда более нищих. Во французском квартале проституцию вытравить было тяжелее?— на стороне так называемых ?распутниц? и ?растлительниц? были и многие члены полиции, и чиновники, и многие зажиточные горожане. После войны Шелтон успел удивиться большому количеству проституток, которые просто шлялись по улицам. Нет, это бывало и раньше, но не в ТАКИХ количествах. Теперь стало ясно, откуда они.Он остановился перед обшарпанной дверью, когда-то изящная резьба была покрыта зеленой краской, а металлическая, изогнутая лепестком ручка была позолоченной. Внутри было тихо, и парень догадался, что большинство студентов либо еще сидели на занятиях, либо же были погребены под завалами учебников. Наверное, для того, чтобы учиться в университетах Нового Орлеана, было недостаточно просто иногда показываться в классе. Когда учился Шелтон, он был шумным и взбалмошным. Внизу сидела только пожилая консьержка, и она не обратила на парня почти никакого внимания. Это и не мудрено?— недокормленный, он выглядел младше своего возраста. Деревянная лестница слегка скрипнула, когда Шелтон ступил на нее. ?Двенадцать, двенадцать…??— бормотал он.Мерриел постучал в дверь с разболтанной ручкой, и в глубине комнаты послышались какие-то звуки, стук, затем шуршание, а затем гулкие шаги стали стремительно приближаться. Шелтон даже невольно отступил, когда дверь распахнулась.Анри Дюран оказался высоким, худым, с длинным носом и длинными темными волосами. Глаза у него были темно-карие, быстрые и горящие, даже слегка фанатичные. Одновременно движения его были гибкие, и какие-то слишком изящные, Снафу представлял такие у вышколенной прислуги. Комната студента была обставлена скудно, но зато завалена бумагами и книгами. Всюду валялись карандаши. Шелтон встал посередь комнаты, как истукан, чувствуя себя в этой каморке слишком большим. А такое с ним случалось редко, ведь он всегда был щуплым и невысоким.—?Вы, наверное, хотите подготовиться ко вступительным в колледж, сэр, да? —?Любезно спросил студент, и Мерриел совсем оторопел. —?Освежить знания, так сказать, после армии.?Да чтоб тебе прям здесь и провалиться с твоими знаниями!??— злобно подумал про себя Шелтон. Этот желторотый любезненький щегол просто измывается над ним.Шелтон что-то пробурчал в ответ.После проверки его умений, студент самоотверженно бросился обучать Снафу правилам чтения. Но тут обнаружилась новая проблема: для того, чтобы читать, нужно было хорошо знать алфавит. Пришлось вспоминать азы. Мерриел чувствовал, что студент ошарашен, но видимо, он был очень хорошо воспитан, потому что не подавал виду. Через час Шелтон чувствовал себя злым, перегруженным и очень хотел курить.—?Анри, а что ты изучаешь? —?спросил он, вытягивая сигарету из пачки.—?Юриспруденцию, сэр,?— ответил Анри. —?К сожалению, здесь курить нельзя. Идемте на кухню, там можно открыть окно.К счастью, пока они шли по коридору, Шелтон успел отучить Анри от этого идиотского, подобострастного ?сэр?. Еще пару раз, и он бы точно как следует стукнул этого интеллигента.—?И чем ты будешь заниматься, Анри?Шелтон курил, навалившись пузом на подоконник и высунувшись из окна по пояс. Солнышко пригревало, он щурился и начинал зевать. После долгого времени без учебы ему было трудновато уложить по полочкам даже то, что наспех разъяснил ему Анри, стоя над ним, пока Мерриел усердно записывал в тетрадочку, как первоклассник. Однако, несмотря на некоторую утомленность, Снафу даже чувствовал своеобразную гордость.—?Сначала специалистом младшего звена в прокуратуре, потом помощником прокурора, а там, глядишь, и до прокурора дорасту,?— ответил Анри. Он не высовывался в окно, когда курил, только медленно отводил руку за пределы окна, на улицу, стряхивая пепел.Шелтон был ошарашен.—?А если… ну, не получится? —?спросил он у студента.—?Ну, а что ты имеешь ввиду? Если стараться, то все получится.Вот оно как, значит. Если стараться, то все получится. А если не знаешь, куда стараться? Где стараться? Зачем стараться? Интересно получается, если ты что-то делаешь, делаешь, делаешь, то потом получается что-то качественно новое? Хотя по сути ты делаешь одну и ту же работу: пишешь какие-то умные слова, листаешь книжки и в итоге из этого получается что-то другое?Шелтон привалился к окну поезда, шедшего по направлению Новый Орлеан?— Лафурш. Теперь он усердно пытался прочитать полученный от Отто экземпляр поваренной книги. Ничего лучше у них не нашлось, но на первое время, как заявил Лысый, сойдет и это. Снаф обводил карандашом то, чего не понимал. Непонятного было много, но еще книга-другая и Снаф мог бы помогать Отто на кухне.Он вспомнил, как вот так же всего две недели назад сидел в поезде напротив Бёргина и Следжа. Что-то они сейчас поделывают? Образумилась ли наконец Флоренс и бросила глупую затею?— стать миссис Бёргин? А Следж? Все сидит в окружении своих книг и записей? Хотя теперь-то он сам напоминает Юджина. Тот-то вечно сидел молчаливый, углубившийся в свою Библию. За окном виднелся кусок яркого луизианского неба. Наверняка небо Алабамы сейчас ничуть не хуже, может быть, оно серее? Или, наоборот, голубее? Наверное, Юджин сейчас лежит где-нибудь в траве рядом с домом своих достопочтенных родителей и тоже пялится в небо. Срывает травинки, жует какой-нибудь стебелек (почему-то Шелтон был в этом уверен), и просто предается всяческому безделью. Не то что бы ему не хватало товарищей (их не хватало и еще как, только он этого не осознавал), но почему-то ему было завидно, что у них были друзья-сослуживцы в родных городах. Снафу даже злился, хотя сам не понимал, почему. И вообще, пусть Отто казалось, что юноша стал тише, внутри него зрело нервное раздражение. Расспросы о войне просто бесили его. Сочувственные хлопки по спине, одобрительные кивки вызывали желание отпрянуть, скинуть назойливую ладонь, ощериться в оскале. Но сильнее того раздражали девушки. Тут уж вовсе не было никакого логического объяснения. Ведь Шелтон всегда любил девушек, и справедливости ради надо признать, и сам им часто нравился, особенно трезвый. И что же? Шлюхи, признав в нем ?солдатика? прямо-таки наперебой звали его к себе, кривя яркие губы, обещая любую обслугу. Многие строили глазки и делали вид, будто видят его впервые, хотя Шелтон был уверен, что они прекрасно помнят его по имени. И все такие радушные, веселые, счастливые, аж тошнит. Что с ним случилось?Мерриел вспомнил, как на острове Павуву морпехи встретили девушек. Они наливали сок. Он понятия не имел, что это за девушки, почему они здесь, может, какие-то сестры милосердия или еще какая подобная чушь, все это не имело значения. Важно было лишь то, что эти девушки были просто удивительно красивыми. В белых свежих халатах и белых платках, с чистыми ногтями, они казались воплощением юной и свежей прелести. Их голоса, как перезвон колокольчиков: ?Здравствуйте! С возвращением! Братцы… Солдаты… С возвращением!? Но почему они так бесили его? Бесили их очаровательные, белозубые улыбки, бесило то, как они своими нежными ручками протягивают им стаканчики, бесила эта светлая признательность в их глазах, очевидная гордость за американскую нацию победителей… Это просто какое-то безумие. Они же прелестны, не так ли? Почему он чувствовал глухую злость? Глупость какая-то.Когда за окном начала проноситься сельская местность, Мерриел стал чувствовать себя ощутимо лучше. Пока он носился в окопах, как укушенный в жопу, он заметил, как сильно способствует дурным мыслям дурное окружение, и как сытый желудок влияет на общую благостность настроения. Это конечно же, случалось с ним постоянно, но было отмечено им только на войне. По мере удаления от Нового Орлеана раздражающие воспоминания, до того словно нарочно всплывавшие в голове, сменялись на более приятные. Вспомнился теплый океан, ласково принимавший их в свои волны, когда солдаты раздевались догола, и, как дети, плескались в море. То, как они научились от состояния ожесточенной, злобной напряженности мгновенно переходить к беззаботному дурачеству, наблюдателя со стороны бы здорово удивило. Еще пару часов назад эти свирепые, отупевшие от страха дети зубами выгрызали свой шанс пожить на денек подольше, как теперь они уже, забыв про все на свете, с хохотом плещутся в соленых волнах, с удивлением показывают друг другу отшлифованные красивые камешки и ракушки, набивают ими карманы только для того, чтобы потом вытряхнуть, забыв про них, и увлечься чем-то иным, и валяются на песке, подставив голые, худые тела солнцу. Только это и спасало их, совсем еще юных, тонких, неокрепших и нервных. Как можно меньше задумываться и жить только одной настоящей минутой. Вот им дали, например, кашу, она вкусная, с беконом. Так лучше бы не есть все сразу, чтобы не свело от непривычки желудок, но Шелтон запихивал в себя торопливо свою порцию, потому что неизвестно вообще, вернется он в столовую, или нет, а на голодный желудок ему помирать неохота. Шутки соседей по тенту и редкие часы покоя, когда тело и разум переходят в спящий режим, и только рука иногда подносит сигарету к губам, словно во сне. В такие моменты Снафу снова выпадает из реальности и сидит, как могут сидеть только солдаты, долго смотря в одну точку, не шевелясь и почти не моргая. Ему тяжело выныривать в реальность, на поверхность, но он делает над собой усилие, и снова оказывается в вещном мире. Стук колес. Нагретая кожа кресла в сидячем вагоне. Золотые пылинки, реющие в солнечном луче. Запах металла, селитры, пыли. Легкое, мерное покачивание, блики солнца на лицах пассажиров. Шелтон словно выхватывает все эти вещи, частички, которые удерживают его в реальности, нанизывает их на ниточку, чтобы получился увесистый трос, который удержит его в мире реального, потому что ветер задумчивой грусти постепенно уносит его от земли, каждый раз все дальше, и это слегка пугает его.В этот раз Шелтон отправился в Лафурш ни свет, ни заря, и в полдень уже шагал по улице болотных богатеев, напевая ?Огонь японских батарей всю дружбу разбомбил? на мотив песенки ?Весёлой свадьбы перезвон всю дружбу погубил?. Свойственная ему приспособляемость, отлично обострившаяся на фронте, помогала справляться с тоскливыми мыслями. В конце концов, на горизонте была надежда на приятное времяпрепровождение, и парень ускорял шаг. В рюкзаке у него была спрятана бутылочка чудесного рома, темно-янтарного, душистого и крепкого, и нарезанная на квадратики газета. Добравшись до нужного дома, Шелтон просочился в сад и устроился в траве на берегу пруда. Теперь осталось только терпеливо ждать в засаде.От душной жары и запаха трав его успело разморить, прежде чем впереди послышались детские голоса. К берегу, сквозь заросшую папоротниками тропинку, по которой две недели назад шел и сам Мерриел, вышла процессия из пяти детишек и Рашель во главе. Она снова была в платье, которое Снафу уже видел. Зеленое, с длинным рукавом. Теперь, приглядевшись внимательней, юноша заметил, что в семье три девочки и два мальчика. Один совсем еще маленький, едва исполнилось годика четыре, второму, наверное, было лет одиннадцать, и он был старшим. Еще одна девочка, помладше его, и еще меньше две близняшки. Мальчику было интереснее играть на берегу пруда, он наверняка выслеживал лягушек, а вот девочки с младшеньким окружили Рашель. Она читала им что-то, вероятно, сказку. Шелтон незаметно перебрался чуть ближе, теперь их разделяло не более пяти метров, и парень мог с удовольствием прислушаться к ее глуховатому, глубокому голосу.Через некоторое время она закончила. Дети запросили еще. Рашель прочитала еще одну сказку. Шелтон даже не вслушивался в смысл произносимых ею слов, ее голос смешивался с тихим шелестением воды и деревьев. Он был уверен, что она уже заметила его присутствие, но не хочет выдавать это детям, и ведет себя, как ни в чем ни бывало. Вскоре дети заскучали, и им понадобились новые развлечения. Они начали гоняться друг за другом, иногда дергая за подол платья Рашель, чтобы она погналась за ними. Та сняла туфли и присоединись. Через несколько минут она села на широкие качели, видимо, чтобы передохнуть. Шелтон встрепенулся, достал из рюкзака газету и сложил из нее самолетик, и пустил в сторону девушки. Галка ударила ей прямо в затылок, и она удивленно вскрикнула. Рашель повернулась туда, где раньше сидел Шелтон, но там уже было пусто, а следующий самолетик прилетел уже с другой стороны, и на этот раз клюнул ее в плечо.—?Немедленно прекрати этот детский сад! —?возмущенно зазвенел ее голос.Мерриел вышел из-за пушистого, разлапистого кипариса, обвешанного сплошь испанским мхом и полувиновато полу довольно ухмыляясь. Рашель подняла с земли самолетик и воззрилась на него так, будто он лично чем-то ее обидел. Затем она обернулась к Шелтону:—?И как это понимать?Снафу лениво двинулся к ней.—?Как дела? —?проигнорировал он вопрос.—?Они явно не стали лучше за последнюю минуту.Шелтон крадучись подходил к девушке.—?Тебе не нравилось, что я не умею читать. Вот гляди, я почти прочел эти вырезки.Рашель задрала брови и широко открыла глаза.—?Ну я же не совсем идиот! —?раздраженно воскликнул Шелтон, рассердившись ее слишком уж красноречивому удивлению. —?Я ходил когда-то в школу, и все такое. Просто как-то потом…—?Было не до того,?— с улыбкой закончила за него Рашель. —?Твое старание действительно очаровательно, правда, вот только сегодня…Она не успела договорить. В этот момент одновременно пришла в движение задняя дверь дома, в ней на секунду показались белые занавески, их подхватил летний ветерок, а дети поспешили к вышедшей из-за занавеса элегантной блондинке.—?- Дэйзи, Джули, почему вы такие грязные, и Курт тоже весь в болотной грязи, я же вам сказала присматривать за братом, и где кстати…Дама не договорила и так и застыла с открытым ртом, недоуменно глядя на открывшуюся ей картину. Сад, ее дети. Старший сын выныривает из кустов осоки, в руке он победоносно сжимает лягушку. Гувернантка. Какой-то проходимец.Однако, надо отдать ей честь, она очень быстро взяла себя в руки. Красивый, чувственный розовый рот, который только что образовывал идеально-ровную букву ?о?, закрылся, а затем изогнулся в дежурно-вежливой, слегка любопытной улыбке. Каждое ее движение представляло собой целое театральное представление, она двигалась плавно, как балерина. Дама ?подплыла? к Рашель и Шелтону, властно махнув рукой детям. Очевидно, они отлично знали этот жест, потому что тут же незамедлительно и тихо удалились в дом.—?Мисс Рамбо, не хотите представить нам своего друга?Дама была выше них обоих, у нее была невероятно изящная, особенно для пятерых-то детей (а сходство было очевидным) фигура, на ней было белое платье.Рашель заметно стушевалась, и нервно убрала волосы за уши.—?Миссис Бергдорф, прошу прощения, это так невежливо с моей стороны. Поверьте, я отвлеклась всего на пару минут. Это… ммм…В этот самый момент Шелтон решил встрять, дабы сделать ситуацию еще более неловкой.—?Прошу прощения, миссис Бергдорф, я Мерриел Шелтон, друг Рашель,?— сияя, как начищенный чайник, протянул парень. —?Жаль, что нас не представили раньше.Дама выглядела озадаченной. Она приподняла одну тонкую, изящную бровь, и хоть Рашель была хороша, Мерриел во все глаза глядел на даму. Раньше он таких видел только на картинках, или в проезжающих мимо машинах, прежде чем их водители и швейцары не прикрикивали, чтобы малец убирался с дороги.Хозяйка мило улыбнулась одними губами и сказала:—?Рада знакомству, мистер Шелтон. Я Ширли Бергдорф. Но я не знала, что Рашель успела завести в Луизиане друзей.Мерриел открыл было рот:—?О, мы познакомились в поезде…—?В Новом Орлеане… —?одновременно с ним закончила Рашель.Ширли с удивлением и насмешкой посмотрела на незадачливых выдумщиков, но тут на сцене появилось еще одно действующее лицо. Это был крупный, крепкий мужчина с волевым подбородком и уверенным взглядом. Движения его отличались особой размашистостью и неспешностью, свойственной тем, кто всегда знает, что он хозяин положения.—?Ширли, дети говорят мне какую-то чепуху о том, что в нашем саду прячется…Тут и он на мгновение застывает, прежде чем подойти поближе. Миссис Бьюкенен оборачивается к нему и своим мелодичным голосом произносит:—?Представляешь, Уилл, этот молодой человек говорит, что знаком с Рашель.—?Правда?В Шелтона упирается взгляд серых глаз, жестких и внимательных. Они как рентген, сканируют юношу. Снафу представляется мужчине, непроизвольно вытягиваясь в стойку перед этими серебряными глазами, и мистер Бьюкенен обращает внимание на нашивку в форме двух синих стрелок на его рубашке. Его брови немедленно приподнимаются, а на лице появляется улыбка.—?Вы капрал. Где служили?—?Первая дивизия морской пехоты, сэр. Я был командиром минометного расчета, воевал при Глостере и на Пелелиу.Это был верный ход. Мужчина стал улыбаться куда как более искренне и затряс руку Шелтона.—?Что ж, очень приятно иметь таких гостей… Я сам служил в Мельбурне. Сержант Бергдорф. Что ж, в таком случае…Он как будто бы вопросительно глянул на супругу и напряженно закусил черный ус.Женщина повела тонким плечом, и пояснила:—?Мы не ждали гостей, знаете ли, сегодня у нас небольшой… прием, всего несколько семей. Причин несколько, в том числе и по случаю возвращения наших героев. Убиваем сразу нескольких зайцев. Да и к тому же, хотелось бы поближе познакомиться кое с кем, вы знаете, будут ведь и молодые ветераны, а своих героев надо знать. Вы так сказать, соль земли, достойнейшие люди Америки, а мы любим собирать у себя интересных людей.Ее светлые глаза пронзили его насквозь. Шелтон поспешно согласился с дамой в том, что американская армия?— это самые достойнейшие люди своей страны, и быть солдатом?— великая честь для него. Взгляд миссис Бергдорф смягчился, и она провела белыми холеными руками по мощным плечам своего мужа. Уильям договорил за своей женой:—?Мы действительно не ожидали появления совершенно новых лиц, однако… с нашей стороны было бы неучтиво проигнорировать ваше присутствие.Шелтон уже открыл было рот, чтобы с позором дезертировать, но Уильям продолжил:—?Поверьте, мы действительно будем рады, да и вам понравится. Будет очень много уважаемых и достойных людей, много ветеранов даже 18-го года, вас тогда еще не было, хе-хе,?— смех у мистера Бергдорфа был низкий и хрипловатый. —?Мы хотим собрать у себя в доме побольше выдающихся людей, и военных в том числе, а вам будет просто полезно.Мерриел не разбирался в деталях этикета, но интуитивно понимал, что с их стороны это единственно возможный и правильный жест, и он должен согласиться. И еще он понимал, что это будет катастрофа. Он почувствовал тычок в спину от Рашель, и повиновался судьбе:—?Я… буду рад… честь для меня, мэм. Сэр,?— он неловко дернулся в сторону Уилла, будучи не уверен в том, как именно себя вести с ним: как со старшим по званию, или штатским. Жать руку или нет? В итоге Шелтон решил, что его немного нервного, но отчетливого кивка головой вполне достаточно.—?Что ж, мы ждем вас в пять вечера,?— с мягкой улыбкой закончила разговор Ширли, и развернувшись, поплыла в дом. Ее легкая белая юбка упоительно закручивалась вокруг ее ног. —?Мисс Рамбо, вам придется оставить мистера Шелтона и помочь нам.Уилл кивнул им обоим, и удалился вслед за женой.Шелтон перевел взгляд на Рашель.—?Ну, что ж…Девушка схватилась за голову и тихонько застонала. Ее темные волосы от этого движения слегка растрепались. Наконец она посмотрела на Шелтона.—?Шелтон, ты хоть понимаешь, во вляпался и меня втянул?—?Ты снова обращаешься ко мне по фамилии?—?Да, потому что я в гневе. Ты хоть отдаешь себе отчет в том, кто там будет? О чем говорят эти люди? Это же будет просто катастрофа!Шелтон был порядком обижен.—?Так вот значит, в чем твоя проблема. Тебе стыдно, что за тобой ухаживает необразованный солдафон!—?Да нет же! Я просто…Шелтон не дал ей договорить.—?Да с чего ты взяла, что все будет так плохо? Ну, если только там не пятнадцать вилок и ложек, тогда…—?Именно так. Конечно, цифра преувеличена, но суть ты ухватил ясно. После войны все только и делают, что хвалятся шиком и достатком, словно в жизни не тратили последнее на свиные консервы… —?Рашель поморщилась. —?Ладно, теперь уже поздно горевать. Да и к тому же,?— она хмуро глянула на него. —?Отказываться действительно было невежливо.Она обошла Мерриела кругом и вернулась на исходную позицию. Шелтон ответил ей недоуменным вопрошающим взором. Он занервничал. —?Может, и хорошо, что ты в форме. У тебя нет других рубашек? —?со смешком, но не презрительным, спросила она.—?Есть,?— честно признался Шелтон. —?Но они не такие…—?Не страшно,?— очень серьезно ответила Рашель. —?А китель с собой?Шелтон хлопнул по рюкзаку.Лицо Рашель исказилось от ужаса.—?Китель ни в коем случае нельзя мять. Когда зайдешь, можешь снять его, тогда ничего страшного, если появятся складочки, но появиться ты должен идеально отглаженный. Хорошо хоть, что побрился. И голова. Голова должна быть хотя бы просто чистой, вряд ли ты успеешь найти бриолин теперь.Шелтон несколько ошарашенно слушал инструкции Рашель. Все это выглядело пугающе и сложно, и он в самом деле пожалел, что ввязался.—?Поищи, где можно отгладить китель и брюки, пожалуйста. И явись спустя пять-десять минут после пяти, так будет правильней, ладно?Парень кивнул, напряженно перечисляя в голове наставления Рашель. Она взяла его за плечи и развернула от себя:—?Иди же.И вот так вот уже второй раз его выпинывают. Мерриел был в ужасе. Он не знал правил этих чопорных людей, а война вышибла из него последние остатки учтивости, которые он оставлял для самых строгих учителей. Ему придется улыбаться тем людям, которых он не понимает и не хочет понимать, слушать их разговоры и прикидываться таким же. Ясно же, что ?уважаемые и достойные? люди?— это всякие там богачи и тыловые жеребцы с кучей медалей и наград. Его не пугала вероятность опростофилиться перед этими пижонами, но совершенно ясно, что, если он сделает ошибку, Рашель ему не видать, как своих ушей. Для нее это было почему-то очень важно?— и не только потому, что это ее работодатели, Мерриел это видел.Юноша вернулся на пристань Генри и заранее оплатил себе койку в мотеле. Немолодая, полноватая хозяйка представила ему тяжеленный, допотопный утюг и доску, и он тщательно выгладил свою одежду. Немного подумав, он осмелился попросить и воск и щетку для обуви, и натер ботинки. Они принадлежали Отто, и были довольно мятыми. Но это была телячья кожа и высшее качество, поэтому, даже потрепанные, после тщательной работы щеткой они выглядели очень и очень прилично. За право носить их в течение двух дней Мерриел вымыл ночью весь подвал сверху донизу.Примерно за час до назначенного времени Шелтон зашел в бар, где две недели назад сидели они с Рашель. Крепкий, живой бармен был там же. Он узнал Шелтона, но не подал виду, пока тот не подошел к барной стойке. Сейчас ему требовалось что-то покрепче пива, но не такое пахучее, как вино, или виски. Бармен выставил перед ним рюмку чего-то прозрачного, отдававшего брусникой, сердечно кивнув на сосуд:—?Попробуй, парень. Моя жена собирает в сезон ягоду с болот, а перегонка?— мое дело.Шелтон залпом выпил обжигающую жидкость.—?Вкусно? —?спросил бармен, испытывающе глядя на юношу, глаза у него были зеленые, но не прозрачные, как у Снафу, а насыщенные, блестящие и хитрые.—?Чудо, как вкусно,?— не моргнув глазом, ответил Мерриел, и заслужил одобрительную улыбку и хлопок по худому плечу.—?Молодец! Смотрю, ты разбираешься в выпивке. —?Мужчина оперся сильными руками на барную стойку. —?Меня зовут Джордж. Снафу представился в ответ.Джордж каким-то очень понимающим уж взглядом окинул внешний вид Снафу.—?Ну и вырядился ты конечно, Шелтон. Только окопного солдата не спрячешь в тряпки, они все равно учуят запах земли и дешевого курева.—?А я не спрашивал твоего одобрения или совета,?— с заметным раздражением сказал парень.Он терпеть не мог, когда на него смотрели со снисхождением. Но Джордж совсем не разозлился, он только усмехнулся, и посмотрел на Снафу очень знающим и непроницаемым взглядом.Мерриел расплатился, и вышел на улицу, навстречу неизведанному.