xx (1/1)

если бы я был малиново-алой птицейя взял бы тебя домой-1-— Она когда-нибудь кончится? — тоскливо спросил Снафу и покосился на Юджина. Чисто вымытый ?Метеор? неспешно катил по подъездной дороге, миновав высокие витые ворота, и чем дальше он продвигался, тем говорливее делался Снафу. — Скоро уже этот твой колониальный особняк?..— Терпение, Снафу.— Терпения у меня полно, — ответил Снафу, — горючки ма-ало...Юджин отвернулся, скрыв набежавшую улыбку. Ему до сих пор не верилось, что Снафу сдержал свое обещание: все казалось, что он в последний момент отступит, придумает какую-нибудь отговорку, чтобы остаться в Луизиане. Но Снафу молча уложил вещи в потрепанный чемодан, с коротким вздохом забросил его в кузов, притянув бечевкой к борту, чтоб не болтался в дороге, и так же молча распахнул пассажирскую дверцу, приглашающе похлопав по сиденью ладонью.Юджин не заставил себя долго ждать.Теперь же Снафу невидяще смотрел прямо перед собой, и тени от вязов скользили по его лицу. Широкий изгиб подъездной дороги — и Юджин наконец увидел дом, в котором прошло его детство: большой и светлый, с эркером и колоннами у парадного входа. Кто-то сбежал с крыльца им навстречу.Снафу вышел из машины и несколько мгновений смотрел на дом, задрав свежепостриженную голову и приоткрыв рот. Юджин выбрался из салона и наблюдал за ним: Снафу, казалось, был оглушен. Впрочем, он быстро взял себя в руки — потянулся за пачкой, закурил и принялся выпутывать свой чемодан из плена тугой бечевки, высоко задрав локти и привстав на цыпочки, чтоб не испачкать одежды. Юджина насмешил этот жест, и он улыбнулся, хотел сказать что-нибудь ободряющее, но позабыл обо всем, увидев брата.Эдвард выскочил им навстречу, высокий и широкоплечий, набросился с объятиями, растрепал Юджину волосы, рассмеялся:— Ты все же приехал!..— Пусти меня, верзила, — задушенно отбивался Юджин. — Уже набрался, что ли?..Эд только расхохотался, но хватку ослабил. Отошел на полшага, оглядел рыжий пикап, присвистнул. Потом споткнулся взглядом об Снафу и замолк. Несколько мгновений они разглядывали друг друга с острым веселым интересом, потом Снафу обернулся к Юджину, смерил его взглядом — внимательным, будто видел его впервые.— А говорил, вы братья, — фыркнул он и выдохнул носом дым. — Со-овсем не похожи.— Не будь он так похож на отца, — заявил Эд, — решил бы, что мама согрешила с садовником.Снафу вновь фыркнул. Юджин закатил глаза, но все же спросил:— Почему — с садовником?..— Намекает, что ты ботаник, Джин, — объяснил Снафу. — Без обид.— А ты мне нравишься, — сказал Эд, перехватив у него чемодан. — Каджун?— Немного здесь, немного там...Он не спеша докурил и заозирался. Эдвард понял его замешательство, протянул карманную пепельницу, потом, подумав, сказал:— Считай это подарком, идет? Другого и нет.— Спасибо, — Снафу кивнул ему с легкой заминкой. Обернулся на дом. — А что, прислуга не выйдет встречать нас, выстроившись по ранжиру, не?..— Назовешь так нашу кухарку, и клянусь, она подольет слабительного в твою порцию пудинга, — предупредил Юджин.— Нашел, чем пугать, — усмехнулся Снафу. — Устроишь мне экскурсию? Покажешь мне свой герба-арий...— Юджин свой гербарий кому попало не показывает, — хохотнул Эд. — Бережет свой цветочек, что зеницу ока. Мама ждет не дождется, когда же он девушку приведет, но... — он сделал многозначительную паузу и подхватил чемодан Снафу, зашагав к дому. — Но ты тоже ничего. Так уж и быть. А то все Сид да Сид...Юджин почувствовал, как вспыхнули уши.— Филлипс?..— Он самый. Вы знакомы?— Встречались, — коротко бросил Снафу и помрачнел.Они поднялись на крыльцо, и пока Эдвард вытирал ноги о коврик, Снафу все разглядывал окрестности: зеленый ровный газон, аллею узловатых вязов, разбитые возле дома клумбы, пышно цветущие поздними пионами, розовыми и багряными. Юджин так засмотрелся в его лицо, что едва не налетел на горшки с красно-зеленой пуантессией, выстроенные у двери.— Вот и славно, — продолжил Эд, пропустив их в холл, — они обещали быть к ужину. Он и Мэри. Сид с Юджином дружат со школы, если не раньше, — объяснял он, пристроив чемодан у стены. — По правде сказать, Юджин и на фронт-то подался, можно сказать, из-за него. Друзья детства, сам понимаешь.— Понимаю, — бесцветно сказал Снафу.— Ну, дальше сами. Юджин, — хлопнул он по плечу и удалился в сторону кухни. Снафу выглядел так, будто больше всего на свете хотел сейчас развернуться и выйти прочь.— Пойдем, — наконец попросил Юджин, тронув его за локоть. — Покажу тебе комнату.Он отнес вещи Снафу в лучшую гостевую спальню — угловую, на два широких окна, выходящих в сад, полную света и воздуха.Снафу небрежно бросил чемодан на кровать, заглянул в зеркало трельяжа, пригладил ладонью волосы.— Ты правда гербарии собира-ал? — спросил он, глядя на Юджина в отражении, и тот молча кивнул. — Тогда веди, что ли. Хочу на твою комнату посмотреть.— Было бы на что смотреть, — повел плечами Юджин, но послушался.Снафу осматривал его комнату с любопытством, трогал школьные награды и корешки книг, водил пальцем по столешнице, будто проверял, хорошо ли вытерта пыль, выглядывал из окна, подняв створку. Наконец растянулся на кровати, забросив руки за голову, спросил, поерзав:— Ноги еще умещаются? Не малова-ата?— Для тебя в самый раз, — отшутился Юджин хрипловатым голосом. Он принялся бродить по комнате, подбирая разбросанные тетради: видно, Эдвард что-то недавно искал. Снафу хмыкнул, сдвинулся по стеганому покрывалу к стене, похлопав рядом с собой:— Ну же!.. Я не кусаюсь, Следжи!..— Вопиющая ложь, — возразил Юджин, присев рядом. Осторожно вытянулся на постели, грохнув ботинками по изножью, улыбнулся.— Пока умещаются.— С трудом, — ответил Снафу. Его лицо было так близко, что Юджина облило жаром: он смотрел в это лицо годами, месяцами целовал переносицу и темные ресницы, и острый угол челюсти, он знал это лицо наизусть, и все же всякий раз при взгляде на него его прошивало острое ощущение новизны. Он подумал, будто никогда не сможет привыкнуть к Снафу, никогда. Тот смотрел в ответ, тяжело и остро, затаив дыхание.— Ты здесь, — прошептал Юджин. Ресницы Снафу дрогнули, он подался к Юджину, тронул пальцами его щеку, невесомо, щекотно:— Юджин, я...Послышались шаги — перестук каблуков — и Юджин подскочил, точно ужаленный, слетел с постели в мгновение ока, потянул Снафу следом. Тот неохотно сел в изножье, скрестив ноги, быстрыми движениями расправил сбитое покрывало.Мать коротко постучала, как делала всегда, и тут же заглянула в комнату — стук этот, как давно понял Юджин, являлся не столько предупреждением, сколько данью вежливости.— Мальчики, вы уже приехали! — воскликнула она и подошла к Юджину, огладила по плечу, поправила отворот пиджака. Снафу не спускал с нее глаз. — Вы голодны?— Нет, мама, — покачал головой Юджин. — Мы заезжали пообедать, спасибо.— Ну хорошо, — вздохнула она. — Ты уже показал своему гостю его спальню?..На Снафу она не смотрела, и тот, сообразив наконец, поднялся на ноги, вытянулся в струну, подал смуглую руку:— Мерриэл Шелтон, мэ-эм. Имел честь служить с вашим сыном.— Ты еще каблуками прищелкни, — не выдержал Юджин.— Рада встрече, — ответила его мать, не удостоив выпад Юджина вниманием. — Ужин в семь, пожалуйста, не опаздывайте.— Отец?.. — спросил Юджин.— Будет к шести. Не скучайте, — она кивнула Снафу и аккуратно прикрыла за собой дверь.— Красивая, — помолчав, вздохнул Снафу. — Тебе бы замок поставить на комнату...На Юджина он не смотрел.— Ну и поставлю.— Если мама разрешит, — добавил Снафу.— Здесь курить нельзя, — предупредил Юджин, когда он потянулся за сигаретами, и сказал с самым серьезным выражением лица, на которое был способен: — Мама не разрешает.Снафу махнул рукой, вздохнул, спросил терпеливо:— А где можно?..-2-Юджин провел его сквозь сад, от задней двери до небольшого, скрытого розовыми кустами сарайчика, где держали садовые инструменты. Заглянул внутрь, потянув на себя узкую створку, махнул рукой — заходи. Внутри пахло сухим навозом и бензином, в углу блестела боком газонокосилка. Юджин снял с гвоздей на стене два дощатых ящика, перевернул, поставил у стенки.— Вот, кури. Только не спали ничего.Снафу смотрел на него от входа, опустив руки — темный силуэт против заходящего света. Смотрел с голодом и неприкрытой тоской. Юджин вздрогнул.— Не могу обеща-ать, — сказал он тихо, но Юджин услышал. Бросился к нему, забыв обо всем, обо всех. Целовал исступленно, стискивал до синяков руки Снафу, что тянулись к нему, будто намагниченные: Юджин знал силу этого притяжения, чувствовал его и сам, на себе. Здесь я бессилен, пронеслось у него в голове. Здесь я бессилен, пред тобой.?Посмотри мне в глаза. Я умира-аю, Следж!..?Одно присутствие Снафу — здесь, в его доме, в его комнате, где еще недавно он лежал без сна, думая о нем, где много раньше он грезил наяву, мечтая о нем, — будто сломило в нем что-то. Благоразумие. Здравый смысл. Он не знал, что именно, не хотел знать. Это сделалось неважно, безразлично, как тогда, в душном игорном зале, где он сидел, щедро пропитывая нервным потом рубашку, как в грозовую ночь, когда Снафу улыбался ему через стол с холодным и мрачным торжеством.Холода в нем совсем не осталось. Был только жар — разгоряченная кожа, влажный вздох, один на двоих, косые лучи, рассыпавшиеся золотой соломкой сквозь неплотно пригнанные доски. Отчего-то подумалось, что этот миг он запомнит навсегда — предчувствие, что уже посещало прежде — и почти всякий раз он испытывал его, болезненно-острое, рядом со Снафу.Юджину представилось вдруг, будто он сидит в саду у чайного столика, где любил сидеть прежде, с печатью прожитых лет на лице — и даже тогда, он знал это верно, ничто из того, что сулила ему мирная жизнь, уже не перечеркнет его связи со Снафу, ничто уже не перевесит, даже доживи он до глубоких седин. Он чувствовал, что они повязаны — накрепко, до язвенных шрамов, до гробовой доски, — и был благодарен этому чувству до головокружения.— Иногда мне кажется, — сказал он позже, ослабшим голосом, — будто я просто не выдержу больше.Снафу подобрал с земляного пола свою рубашку, помедлив, отложил ее на ящик, стянул с плеч майку, которую принялся было надевать, и подал Юджину.— Держи.— Вытри сопли?.. — хмыкнул Юджин.— Ну, и все остальное тоже, — усмехнулся Снафу и присел рядом, вытянув ноги. Выбил из мятой пачки сигарету. — Хорошая у тебя семья, — сказал он вдруг.— Хорошая, — тихо согласился Юджин.— И в кого ты такой?.. — картинно вздохнул Снафу. Юджин рассмеялся.— Я тоже хорош, — возразил он, перехватив сигарету. — Ты сам говорил. Как с картинки.— Я много чего говорю.— Уж я заметил, — ответил Юджин и пихнул его локтем. — Любой бы заметил. В радиусе мили. Признайся, ты поэтому на отшибе живешь?— Ага, — улыбнулся Снафу. — Забочусь, зна-аешь ли, о соседях.— Очень на тебя похоже.Юджин отдал ему сигарету, застегнул пуговицы непослушными пальцами, заправил рубашку. Отряхнул пиджак от сора, набросил на плечи.— Ты правда с Сидом знаком?..— Не знаю. Кажется, — пожал плечами Снафу и покрутил пальцем у лица. — Рыжий, но не вроде тебя, а... кудрявый вроде такой...— Наверное, он.— Посмотрим.— Откуда ты его помнишь? — поинтересовался Юджин. Ему казалось, Снафу не запоминал имен — из принципа.— Мельбурн, — неохотно отозвался Снафу, ковыряя каблуком ботинка утоптанную землю. Бросил окурок в ямку, присыпал сверху, похлопал подошвой.— Я и правда из-за него решился, — признался вдруг Юджин. — Мы очень дружили.— Что, больше не дружите? — спросил Снафу язвительно.— Нет, отчего же... Просто... все изменилось. Он, — сказал Юджин. Подумав, добавил: — Я.— М-м.— Но я думаю... Думаю, в итоге все наладится, — вздохнул Юджин.— Как зна-ать, — ответил Снафу и перевел тему. — Нам еще не пора?.. Жрать охота до чертиков.Свет угасал, лучи падали все ниже, сквозь щели в досках тянуло свежестью.— Пошли. Не то нас хватятся.Снафу шел впереди, вертел головой во все стороны, оглядывался на Юджина, меняясь в лице. Ступил на веранду, погладил резное дерево, оглядел сад. Кажется, еще никогда Юджин не видел его таким открытым — вне стен домика под Батон-Руж. Вечерний ветер с залива ударил холодом, но Снафу словно и не замечал, горячая голова. Юджин вспомнил, как написал однажды в дневник, будто кровь его густо замешана на ртути — и едва ли мог выразить свое впечатление полнее. Когда речь заходила о Снафу, накатывало привычное бессилие, и любых слов не бывало достаточно. Он был уверен: одно это уже говорит многое о том, что Снафу за человек.Он был уверен.-3-К ужину Снафу переоделся, постучался в комнату Юджина. Они вышли в гостиную вместе, невольно держась друг друга, но Эд тут же увлек обоих к столику у камина, где в большой стеклянной чаше пунша плавали отраженные елочные огни. Сунул им в руки два цветастых бумажных стаканчика, жестом фокусника выудил из внутреннего кармана пиджака плоскую флягу. Плеснул по стаканам, загородив их спиной, отсалютовал обоим, и, оглянувшись через плечо, глотнул сам. Снафу усмехнулся, осушил стаканчик в один глоток и протянул Эду для новой порции.— У меня тут не благотворительность, — пробормотал тот, но откупорил фляжку снова.Юджин разбавил свою порцию пуншем и подошел к высокой, под потолок, праздничной ели. Заметил под ней несколько подарков в блестящей бумаге с золотыми звездами. Вспомнил коробку Снафу — должно быть, она была много дороже ему, чем все, что мог бы купить ему Юджин. Весь свой выигрыш он спустил на подарки, но приобретать их пришлось второпях, перед самым отъездом. Он надеялся, что не прогадал с выбором. Кое-что было уже традицией — толстая тетрадь в кожаном переплете для отца, флакон духов для матери, — а другое...Снафу что-то рассказывал, негромко, вполголоса, разбавляя историю глотками пунша, а Эд смеялся, прижав ладонь к солнечному сплетению. Юджин наблюдал за ними, и ему щипало глаза.Впервые с самого возвращения в эти стены он почувствовал себя дома.Отец подошел к нему, неслышно ступая в мягких домашних туфлях. Молча и крепко обнял, растирая ладонью спину промеж лопаток. Холодная с улицы, дужка его очков впечалась в щеку Юджина. Он чувствовал, что они стоят так уже очень долго, что Снафу и Эдвард, оборвав разговор, смотрят на них, но ему было все равно.— С Рождеством, — прошептал Юджин. Он взглянул на отца: тот улыбался ему, с теплотой и участием, как и всегда. Юджин улыбнулся в ответ, махнул рукой в сторону Снафу, сказал:— Это Мерриэл. Тот самый.— Что же, — ответил отец, кивнув на приветственный жест Снафу. — Признаться, я ожидал худшего.— Он не так уж и плох, — в который раз произнес Юджин. — Не настолько, как хочет, чтоб о нем думали.Отец взглянул на Снафу внимательнее, потом заметил мягко:— Уверен, он хороший человек. Иначе ты не сумел бы дружить с ним так долго.Юджину стало тепло на сердце.— Хороший, — кивнул он. — Ну, как вы тут?..— Теперь, когда ты приехал — лучше и некуда.— Рад это слышать. Я... Я знаю, вы обо мне волновались, но... Мне уже лучше. Правда.— Надеюсь, что так, — ответил отец, и Юджин знал, что так оно и было.В холле зашумело: хлопнула входная дверь, раздались голоса. Спустя минуту в гостиной показались Филлипсы — Юджину еще непривычно было называть их именно так, он все поправлял себя, когда мысленно называл Мэри — Хьюстон. Сид обежал глазами комнату и тут же разулыбался, приметив Юджина. Двинулся к нему напрямик, под тяжелым взглядом Снафу, притянул к себе. Юджин подумал, что к концу вечера у него будут ныть бока и плечи от всех тех обьятий, какие друзья и домашние щедро обрушили на него. Это было приятное чувство.— Джин!.. — громогласно воскликнул Сид. — Вот уж и не надеялся!— Проныра, — припомнил Юджин давнее прозвище. — Как семейная жизнь?— Прекрасно, просто прекрасно. Жаль, Кэти не смогла приехать, ты бы нашел ее красавицей, — подмигнул ему Сид. — Глядишь, и сам бы не заметил, как очнулся женатым.— Уверен, твоя сестра заслуживает партии получше, — отшутился Юджин.— Тут уж не мне решать, — развел он руками. — С Рождеством, мистер Следж!— И вас, и вас.— Это у вас там что, пунш?..— Угощайся, — предложил Юджин.У столика Сид пожал руку Эдварда.— Что, даже не обнимешь? Все лучшее — Юджину? — возмутился тот шутливым тоном.— Тебя я и так частенько вижу. Юджин — другое дело. Сидни Филлипс, — протянул он Снафу ладонь.— Шелтон, — ответил Снафу. Помедлив, добавил: — Мерриэл.— Вы встречались, — напомнил Юджин. — Кажется.— Да?.. Наверное, — нахмурился Сид. — Признаться, запамятовал.— Ничего, — сказал Снафу. — Быва-ает.— Слушай, — прищелкнул пальцами Сид, — а это не ты случаем всех в карты срезал?.. Ну точно, — обернулся он к Юджину, — точно он.— Скорее всего, — признал Юджин. Ему не хотелось, чтобы эта сторона Снафу стала предметом разговора за рождественским ужином. Он встретился взглядом с Мэри, кивнул на свой стаканчик. Та отрицательно мотнула головой, улыбнулась, подходя к ним — прежде Юджин бы оробел, заведи с ним разговор девушка вроде Мэри Хьюстон. Филлипс, тут же поправил он себя, она теперь Филлипс.Он представил ей Снафу, расписав его в самых блистательных красках, и, когда мама вернулась с кухни с парой серебряных подсвечников, знаменуя начало ужина, проводил к столу.Внесли индейку, золотисто блестящую маслом — Снафу недоверчиво округлил глаза, шепнул, склонившись к уху Юджина:— Чем ее, черт побери, кормили?.. Индейками поменьше?— Что за орнитологический каннибализм, — прыснул Юджин. Слово ?орнитологический? далось ему не без труда.— Ботаник, — ласково шепнул ему Снафу. Юджин не стал его поправлять. Подняли первый тост — Эдвард встал из-за стола, путано расписал, как он рад, что вся семья в сборе, в этот светлый праздник, Рождество Христово (Снафу негромко хмыкнул), и что он, Эдвард Следж-младший, отверг с десяток, наверное, приглашений, чтобы сейчас оказаться там, где ему всегда будут рады — в тесном кругу родных и друзей. К концу его речи глаза их матери влажно блестели, а отец кивал, отмечая каждое слово.— С Рождеством, — наконец провозгласил Эд, высоко подняв искристый бокал. Мать улыбнулась ему, положив руку на сердце. Зазвенели бокалы.— Подлиза, — шепнул Юджин через стол одними губами, и Эдвард весело подмигнул.Юджину досталась ножка индейки — настояние матери, ты ребенком всегда так любил их, — но он обменялся тарелками со Снафу, забрав у него два поджаристых крылышка.— Ножка вкуснее, — обьяснил он. — Просто оберни косточку салфеткой и...К его легкому удивлению, Снафу отверг его совет, ловко управившись приборами. Он не выглядел здесь чужаком, Юджин заметил — может, лишь чуточку... эксцентричным? Одетым несколько небрежнее, да и только. Держался он вполне уверенно, на равных.Одному Богу известно, каких усилий ему это стоило.Когда первое чувство голода было утолено, вспыхнули застольные разговоры — то, чего Юджин, пожалуй, опасался больше всего. ?Откуда вы родом, Мерриэл?? — от матери, и ?Чем зарабатываете на жизнь, если, конечно, этот вопрос уместен?? — от отца. Снафу отвечал вежливо, но довольно односложно. ?Луизиа-ана, мэ-эм, автомеханик, сэ-эр?, — и тут же засыпал остальных пространными вопросами, не проявляя к ответам особого интереса. Вместо этого он смотрел на родителей Юджина во все глаза, с отчаянным выражением человека, увидевшего мираж в засушливой пустоши.— Так значит, вы с Юджином служили в одной ячейке?— Да, сэр. Я был наводчиком.— Наводил ужас, — внезапно хохотнул Сид, подавшись к нему через стол. — А я тебя вспомнил. Это же про тебя говорили, будто...— Сплетник Сид, — перебил Юджин. — Не ждал от тебя.— Почему — ужас? — пытливо спросила мать.Под ее строгим взглядом Сид, кажется, несколько протрезвел. Перебегал глазами со Снафу на Юджина и обратно.— Ну, — замялся он, — как бы сказать... С-Шелтон, мне показалось, из тех людей, что... Одним словом, из тех, что выставляют напоказ самое... неприглядное, — упрямо закончил он.— Я этим не горжусь, — сказал Снафу с застывшим лицом.— А кажется, будто наоборот.Юджин попытался пихнуть его ногой под столом, но промахнулся — Мэри коротко ойкнула, тут же прикрыв губы накрахмаленной салфеткой.— Просто я честен, — ответил Снафу, стиснув в кулаках край скатерти. Уже мгновение спустя он разжал пальцы, подхватил небрежно бокал, отпил, изящно сложив губы — Юджин знал эту перемену, наблюдал в стенах игорного зала.— Ну так и я — не лжец, — хмыкнул Сид.Эдвард обеспокоенно смотрел на Юджина, пытаясь, кажется, подать ему какие-то знаки, но едва не сшиб свой бокал на белоснежную скатерть.— Да что ты, — пробормотал Снафу едва слышно, повернулся к Мэри с вежливой белозубой улыбкой, сказал ровным тоном: — Мельбурн — чудное место, Сид вам рассказывал?..Она смотрела на Снафу, широко распахнув красиво подведенные глаза.— Я не вполне понимаю...— Мы стояли там пару недель, — обьяснил Снафу, смягчившись, — а Сид развлекал себя... покером. Обста-авил меня, представляете?Юджин взглянул на Сида, но тот отвел глаза.— На блок ?Лаки Стра-айк?. Только вот я слинял еще прежде, чем вернул вашему мужу должок. Вот, — сказал Снафу, — и вся история. Не держи зла, Филлипс.— Не стану, — глухо ответил Сид. — Было и было.— С кем не бывает, — торопливо согласился Эд.— Подумаешь, — сказал Юджин. — Большое дело.— Юджин, — воскликнула мать, — надеюсь, ты не увлекся азартными играми?!Снафу вдруг разразился смехом — резким, отрывистым. Повисла тишина.— О-о, — сказал он, наконец отсмеявшись, не глядя ни на кого, — уверяю вас, мэ-эм, покер — эт последнее, что интересует Юджина Следжа.— Предпоследнее, — заметил Юджин, криво улыбнувшись. — Последнее — это все-таки бридж.— Дурные правила, — подхватил Сид, — никогда не понимал.— Я вас научу, — пообещала вдруг Мэри.— А я, пожалуй, просто пройдусь до уборной, — заявил Эдвард, с грохотом отодвинув свой стул.— Я с тобой, — сказал Сид.— Мы с вами, — заторопился Юджин, потянул Снафу за рукав: — Пошли!..Они создали небольшой затор в дверях гостиной, пытаясь не только не расплескать подхваченные со стола бокалы, но и улизнуть как можно скорее.— Юджин Бондюрант Следж! — донесся до них оклик матери. — Надеюсь, ты оставил свою дурную привычку, и...Окончание фразы потонуло в хохоте Снафу.— Бондюрант!..— все повторял он, громко, точно помешанный, пока Юджин не вытолкал его через парадную дверь, и сам содрогаясь от беззвучного смеха.