Часть третья, в которой все трое встречают Тамао (1/1)

— Не стоило вчера пить так много, — было первым, что произнес Токио, проснувшись. — Подожди, я принесу мисо и козьего молока.— А где Генджи? — спросил Шун, садясь. Голова закружилась, комната поплыла перед глазами. Прав был Токио — зря они так. Не удержались.— Ушел к заливу, едва рассвело. Дело, сказал, прежде всего.— Ответственный, — одобрил Шун.— Не всегда. Чаще наоборот. Но сегодня его словно подменили. Сказал, что раз тебе нужен тот муши, так он его голыми руками поймает. Чем-то ты ему полюбился.— Сплетни — недостойное занятие, Токио-сан.— Мои глубочайшие извинения, господин мастер.— А голова все же болит, — пожаловался Шун. — Дрянное было саке.— Лучшего к нам не завозят.— Почему ты не уедешь отсюда? Я ведь сколько раз предлагал.— Не знаю. — Токио задумался, прикусив дужку очков. — Что-то держит. Вот тебе предначертано бродить по дорогам, не имея своего дома и семьи, а мне — жить здесь. Это судьба.— Люди могут менять судьбу.— ?Могут? — не причина. Я не вижу причины уехать отсюда.— Плохое саке не подойдет?— Нет, — серьезно ответил Токио. — Я не уеду, Шун. По крайней мере, пока. Ты хочешь жареной камбалы?— Нет. Только суп. И много холодной воды.* * *Ждать долго им не пришлось. Токио едва успел убрать посуду, а Шун — закурить неизменную сигарету, как со стороны залива прибежал подросток, громко кричавший: ?Он пришел! Он пришел!?— Спасибо, Миками. — Токио оглянулся на Шуна. — Мне нужно взять что-нибудь с собой?— Думаю, не стоит. Лучше поспешим к заливу. — Шун отбросил сигарету. Вечно невозмутимый, сейчас он выглядел по-настоящему взволнованным.Изумленные и встревоженные возгласы долетели до них издалека. Кроме рыбаков, на берегу собралось все население деревеньки. С уловом последнее время было совсем плохо, люди маялись бездельем и безденежьем и были рады поглазеть на что-либо занятное. Рыбачьи лодки выстроились полукругом на светло-синей глади залива, куда с берега облаком стекало темно-зеленое пятно.— Вот он, — сказал Шун, с восхищением глядя на огромного муши, добравшегося до своего океана.— И как ты предполагаешь удержать эту громадину? Он унесет рыбаков вместе с сетью.— Не должен. Он ведь не умеет плавать так, как это делают рыбы. Болото передвигалось скачками. А сейчас суйко движется по инерции. Он скоро остановится и начнет таять. Человек не превращается в воду так быстро. Сеть не даст суйко покинуть залив, а когда он растает, мы выловим Тамао. Главное, успеть вовремя…Крики стали громче. Даже с берега было видно, что зеленое пятно не остановилось, а пытается протаранить сеть.— В твоих рассуждениях явная ошибка, — заметил Токио, всматриваясь в рыбаков. Шун подумал, что тот ищет Генджи, однако в этом не было смысла: даже с такого расстояния узнать Генджи не составляло труда — он находился в самой середине полукруга, там, куда сейчас устремился суйко.— Неужели он все-таки намерен… — проговорил Шун, когда темное пятно врезалось в сеть. Полукруг лодок дрогнул и стал вытягиваться в сторону океана, словно капля, готовая сорваться с листа.— Не удержат, — сказал Токио, и в то же мгновение лодки тряхнуло, словно при подводном землетрясении. Волна прошла по всему заливу, выплеснувшись далеко на берег.— Порвало сети! — загомонили вокруг. — Уходит в океан!— Черт. — Шун побежал вперед, остановился по колено в воде. — Там что-то мелькнуло, красно-белое. Это его рубашка. Неужели Тамао унесло в открытые воды вместе с суйко? Тогда его не найти.— Подожди. — Токио тоже зашел в воду, но смотрел не в океан, куда уплывал суйко, а на лодки. — Генджи что-то говорит.Генджи и в самом деле что-то кричал, но было слишком далеко, слишком шумно вокруг, да и легкий ветер уносил его слова в сторону. Он ткнул рукой вниз, в воду, и Шун, кажется, понял.— Тамао здесь, под водой. Токио, там глубоко?— Достаточно. А суйко поднял весь ил со дна. Вряд ли ныряльщик что-то разглядит. Ох, нет!Генджи сбросил гэта, спрыгнул из лодки и погрузился под воду. Очень скоро Шун потерял его из виду. Потом черноволосая голова показалась на поверхности и вновь исчезла. Люди на берегу затихли, затаили дыхание, ждали. Генджи вынырнул опять и снова ушел на глубину. На этот раз его все не было и не было.— Да где же он? — не выдержал Шун. — Токио, есть еще лодка? Я должен помочь.— Все лодки на воде. Если только вплавь до ближайшей.— Тогда я поплыл. — Шун шагнул вперед, глубже.— Стой! — Токио схватил его за плечо. — Гляди, вон там, в стороне!Против солнца смотреть было трудно, но Шун разглядел в сверкающих волнах темную голову, как головку обгорелой спички, и рядом что-то вроде красной тряпки.— Нашел, — сказал он. — Вот упрямый.— Держит слово, — подтвердил Токио. — Что есть, то есть.Рыбаки с ближайших лодок поспешили на помощь Генджи. Шун следил, как низко осевшая под тяжестью троих человек лодка идет к берегу. Первое, что бросилось ему в глаза, — довольная белозубая улыбка Генджи. Почему-то Шун подумал, что вечером им не миновать еще одной попойки в честь благополучного завершения дела.Но когда нос лодки ткнулся в прибрежный песок и в несколько рук ее вытащили на сушу, оказалось, что все не так безоблачно.— Что с ним? — спросил Токио над головой. — Никогда не сталкивался с подобной болезнью.— Это первая стадия состояния, которое вызывает суйко, — объяснил Шун. Он осматривал Тамао — проверял пульс, реакцию глаз на свет. Волосы Тамао, прежде зеленые, теперь стали серыми. Он весь был серым — кожа, глаза, губы, ногти: все одного тусклого цвета, местами чуть более темного или более светлого, словно он был нарисован карандашом на плохой бумаге. — Это обратимо, я полагаю. Давай перенесем его в дом. Пусть придет в себя.Пока Токио распоряжался сооружением носилок, Шун нашел Генджи. Тот в стороне отжимал воду из волос и одежды и, в отличие от Тамао, казался выведенным черной тушью на светло-голубом холсте залива. Волосы торчали мокрыми сосульками.— Спасибо, — сказал Шун. — Мне повезло, что там оказался именно ты. — В нужное время — в нужном месте, — усмехнулся Генджи. — Со мной всегда так.— В самом деле? — уточнил Шун, вспоминая, что не взял сигареты. Закурить очень хотелось.— Нет. Обычно я оказываюсь там, где не просят, и тогда, когда не нужно. Но всегда выходит, что так и надо было. Вот и на этот раз.— Ну, здесь ты оказался на своем месте.— А я не о лодке, — усмехнулся Генджи. — Скажешь, не так?Шун не стал ничего говорить. Кивнул и пошел в гору вслед за Токио и рыбаками с носилками, унося на спине насмешливый, жгучий взгляд, как дикую осу.