Глава 7 (1/1)

Пришла осень. Вечерами стало быстро темнеть и холодать. Джек все-таки старался каждый вечер упражняться в рисовании, за что нередко получал нагоняй от Антонии: она то ворчала, что он изводит слишком много керосина, то удивлялась, как он не зябнет. У нее, видно, стало чуть получше с деньгами, и она вздумала поплотнее кормить братьев — и Джека заодно. Нет, вообще-то Джек привык есть, что дают. Поначалу он вообще не замечал, какова на вкус стряпня Антонии, и не понимал, почему ее братья, садясь за стол, обреченно переглядываются. Но за эти месяцы он привык есть более-менее регулярно, почти досыта. И ему становилось все труднее проглотить то, что варила или жарила Антония (не всегда было ясно, что это), даже после целого дня тяжелой работы на воздухе. Но отказываться значило весь вечер слушать громкие истории о том, какой страшной смертью погибали отравившиеся хот-догами. Антония вообще поразительно много знала ужасных историй по каждому случаю, когда ей понадобилось бы убеждать братьев или Джека. Например, однажды, заставляя мальчишек тщательно мыть руки и не забывать про лицо и шею, она пригрозила, что иначе они могут заразить весь квартал тифом и точно окажутся за это в тюрьме.Иногда после ужина Антония просила помочь ей с мытьем посуды. Джек не отказывал, она и вправду уставала. И не могло обойтись без того, чтобы она завела разговор.— Какие планы на жизнь, Джек? — спросила она однажды. Он озадаченно молчал, потому что, конечно, о будущем стоило бы подумать, но в последние месяцы все не приходилось. Понятно, что он не остался бы насовсем в строительной бригаде — но и только.— Перезимую здесь. А весной... Может, отправлюсь куда-нибудь. Во Флориду, например.— У тебя там родственники?— Нет.— Тогда зачем тебе Флорида?Джек пожал плечами.— Я там еще не был.— Ну и что? В Африке ты тоже не был — тебе и туда надо?Конечно, нет: ведь в Африку пришлось бы ехать через океан, а от одной мысли об этом сейчас пробирала дрожь.— Ты взрослый парень, — наставительно произнесла Антония. — Тебе пора подумать о своей жизни серьезно. Все люди работают, семью заводят. Мечтают о чем-нибудь.— И ты мечтаешь?— Конечно! — Антония улыбнулась, став похожа на сытую рыжую кошку. — Во-первых, братьев вывести в люди. Во-вторых, поднакопить денег и наконец выйти замуж за Бернардо. А уж там...Бернардо, жених Антонии, смуглый детина лет тридцати, был швейцаром в одном из нью-йоркских отелей. С невестой они виделись изредка, но не оставляли надежду, что наконец сыграют свадьбу, когда накопят побольше.— Мы откроем забегаловку или магазинчик, — продолжала рассуждать Антония. — Пауло нам будет помогать, а Джованни — учиться дальше. Может, он даже попадет в колледж! А потом я рожу двух девочек, Мию и Марию. А то мальчишки мне надоели. Штаны ваши с рубашками, носы разбитые, сигареты в карманах... Своих дочек я буду наряжать, как куколок, и повязывать им бантики.Она так замечталась, что выпустила щетку, которой отчищала посуду, и стала накручивать на палец выбившиеся пряди. Ее прозрачные глаза заблестели, взгляд стал застенчивым. Джек улыбнулся, невольно залюбовавшись ею, но Антония тут же строго на него посмотрела:— А ты чего хочешь? Может, в том все и дело, что один живешь и мечтать не для кого? Надо бы тебе хоть мышку завести или птичку. Помню, Пауло такой раздолбай был, а как чижа ему подарили, так и все дни с ним возится стал, и все сам...— А плакал он, когда чиж помер? — вырвалось у Джека. Антония посмотрела на него с недоумением:— Конечно, плакал.— Вот видишь.Она догадалась:— Ну так и что с того! Нам всю жизнь плакать приходится — что ж теперь, не жить? Ей-Богу, Джек, — она положила ему руку на плечо. — Иной раз поплачешь, а другой раз и посмеешься, и порадуешься, когда не один. А одному-то и радоваться не хочется, никакого вкуса нет. Я это все помню, сама так чувствовала, когда мать схоронила, а потом и Марию. Та не такая была, как эти раздолбаи, душа в душу с ней жили. Ну что ж... Я еще молодая, все впереди, а день-то всякий хорош, правда?"Важен каждый прожитый день". Джек помнил, как приучил себя так жить, чтобы не озвереть, оставшись в одиночестве после гибели родных. Он в самом деле смог стать счастливым. Как будто бы поддержал надежду и в Розе, и в Фабрицио. Но теперь, когда они умерли, он ощущал себя лжецом, обманщиком, предателем. И всякий раз, когда прежняя радость от прожитого дня ненадолго возвращалась, она быстро становилась солоноватой на вкус. И если спросить его, чем он теперь жил, он не смог бы ответить. Ему вправду нужно было жить сейчас для какой-то цели, пусть даже для поездки во Флориду, чтобы только не признавать, какая пустота вокруг.На следующий день после этого разговора, когда и у Джека, и у Антонии случился редкий выходной, к ним заглянул Бернардо. Он помог Пауло устроиться в тот же отель коридорным и теперь хотел это отметить в семейном кругу. Джованни, вернувшийся из школы, восхищенно вскрикнул: Бернардо и Пауло понатащили всякой снеди. Здесь были и хот-доги, и жареный картофель, и сладкие пирожки, и орешки в сахаре. Антония притащила Джека за стол, а потом громогласно требовала, чтобы он помогал ей останавливать жениха, если тот захочет угостить ее братьев портвейном. Сама она, однако, пила наравне с Бернардо и Джеком и довольно быстро захмелела. Лицо ее раскраснелось, она откинулась на спинку стула, выбранила хозяина кафе, где работала официанткой, за жадность и мелочность, потом в красках описала, как он будет уговаривать ее взять его хоть уборщиком, когда она откроет собственное кафе и переманит у него всех клиентов, а потом вдруг ткнула пальцем в Джека:— Э, слушай! Помнишь, мы недавно с тобой обсуждали, чего тебе делать? Я придумала. Тебе надо коридорным, с Пауло вместе. Бернардо, устрой его, а? Вам же там народ-то нужен, правда? Джек, ну давай, уговори его. Ты такой красавчик будешь в этой униформе!— Да мне и в бригаде хорошо, — отозвался Джек: не очень-то хотелось угождать таким, как Хокли или его телохранитель. Один раз потаскать чемоданы, если иначе не заработать ничем — это еще ладно, но жить так постоянно...— Опомнись, женщина, — Бернардо изобразил обиду. — Как ты при женихе кого-то называешь красавчиком, совсем стыд потеряла?— Да ты у меня самый лучший, — Антония потянулась к нему через стол. — Не ревнуй, ты же не этот... Ох, я про него когда-то читала... Который задушил жену...Бернардо сдержанно улыбнулся. Он сам почти не пьянел и вообще, при всей приветливости, был не слишком разговорчив. Однако чувствовалось, что он успел расположить к себе Пауло, ловившего каждое его слово, а Джованни явно подкупало, что жених сестры разрешает ему уплетать сладкое за обе щеки. — Не помню, как его звали, но вроде это был негр, — заметил Бернардо.— Ну да! Но женился-то он на итальянке, такой же, как я. И задушил.— Так ты мне повода не давай, и я тебя не трону, — он склонился к невесте и что-то зашептал ей на ухо. Антония захихикала и замахала на него рукой, потом обратилась к ним:— Мальчишки, идите-ка, погуляйте. Джек, присмотришь за ними, а?Да уж, стоило позволить им остаться одним.Джек и мальчишки уже уходили так гулять, когда Бернардо приходил раньше. Джек старался увести Пауло и Джованни подальше от двора, где мальчишки, особенно старший, так и норовили с кем-нибудь сцепиться. А так они шли, будто бы куда глаза глядят, нона самом деле- к людным улицам и ярким витринам; Джек рассказывал мальчишкам про свои проделки в детстве, про Сан-Франциско и рисование, про то, как был матросом - о последнем они слушали с особенным интересом. Сегодня, правда, Пауло больше отвлекался на прохожих. Пару раз он проводил взглядом нарядных девушек, а потом оступился и удержал равновесие, схватив какого-то старого джентльмена за полу пальто. Тот выругался и пошел дальше, сердито отряхиваясь.Не то, чтобы Джеку это понравилось.- Покажи-ка руки, - остановил он Пауло, который уже собирался идти дальше.- А в чем дело, дядя Джек? - спросил Джованни слишком наивно. И что растет из мальчишек, пока Антония считает, что они у нее в ежовых рукавицах?- Покажи руки, - повторил Джек, подступая к Пауло.Мальчишка спокойно показал руки и демонстративно вывернул карманы. Пусто, ничего. - Хорошо, - кивнул Джек. - Но нам, наверное, стоит вернуться домой.Пауло резко вдохнул.- Настучишь Антонии? А я-то тебе верил. А ведь не было же ничего!- Ничего не было - не о чем и волноваться, - возразил Джек спокойно. - Только ходи поаккуратнее, не хватайся ни за чьи карманы.Но про себя он решил, что с Антонией поговорит, как только она протрезвеет.