Нефритовая подвеска (1/1)

Начало старшей школы пришлось на третий год жизни Бинхэ в магазине. На самом деле, он вообще не хотел учиться дальше, но стоило ему обмолвиться об этом, как на лице Шэнь Цзю отразилась такая гамма эмоций — презрение, осуждение и даже зависть, что Бинхэ выбрал школу неподалёку и подал туда документы. Он никогда не спрашивал, почему Шэнь Цзю почти не покидает магазин. Изредка он отлучался по делам, связанным с исполнением желания, но в последнее время чаще посылал Бинхэ с подробными инструкциями. Тяготила его такая жизнь, как тяготило общение с людьми, Бинхэ не знал. Он не имел ничего против того, чтобы забирать странные свёртки посреди ночи в пригороде Пекина или закапывать детские пластиковые заколки под старым дубом в парке пятого числа в дождь. У Бинхэ теперь совсем не было свободного времени, но ему нравилось: он вставал в пять утра, готовил завтрак и обед, доделывал домашнее задание и спешил в школу. У него появились приятели, но он никуда не ходил с ними после школы. Вечера он проводил за хлопотами по дому и вновь домашним заданием; удивительно, но иногда даже Шэнь Цзю снисходил до помощи. Он читал Бинхэ учебники, когда они сидели на нагретой кухне, и Бинхэ запоминал бесконечные тексты, которые им задавали. Спать он шёл за полночь, если не нужно было спешить куда-нибудь. Порой посетители приходили даже посреди ночи. Чаще это оказывались не люди. Удивительно, как просто оказалось принять существование духов, богов и прочих сверхъестественных существ. К их визитам Шэнь Цзю относился совершенно иначе — говорил Бинхэ, где достать питьё и правильную пищу, чтобы не обидеть очередного важного гостя. Кто-то приходил за помощью, а кто-то — просто выпить или поиграть в сянци. Бинхэ запомнил бога ворон, появление которого всегда знаменовало почерневшее небо и хлопанье сотен крыльев, и его сестру, духа горной реки, настолько прекрасную, что боги похитили её лицо. Ещё был лекарь, часто просивший достать магические травы, на голове которого в лунном свете серебром блестели оленьи рога, и юноша со змеиным хвостом, которому Шэнь Цзю отказывал раз за разом, но тот упорно возвращался. Но больше всего ему запомнилось, как однажды воскресным утром во двор зашла женщина средних лет. Её одежда была добротной и чистой, но уже не новой, а в волосах блестела седина. Она показалась ему очень доброй и самую чуточку — несчастной, но вокруг её рта разбегались мелкие морщинки, говорившие, что она часто улыбаетсяШэнь Цзю вышел не в традиционных одеждах, что производили впечатление на людей, а в домашнем кардигане и тут же почтительно поклонился. Никогда прежде Бинхэ не видел, чтобы его гордый господин с таким почтением относился к кому-то и, застигнутый врасплох, неловко склонился следом. — Полно, старый другой, ни к чему такие церемонии. Пойдём в дом, я знаю, как ты не любишь холод. — Бинхэ, принеси нам тот чай, что на прошлой неделе оставил Му Цинфан, и миндальное печенье, — попросил Шэнь Цзю, — в мой кабинет. Обычных гостей он встречал в комнате, что выходила в дальний угол двора, а с другими часто просто сидел на веранде у пруда с карпами или в просторной гостиной, что примыкала к кухне. В кабинете же они иногда занимались, но чаще кажется Бинхэ и то чаще убирался, там, чем Шэнь Цзю делал в своём кабинете хоть что-то.Он принёс угощение, Шэнь Цзю указал ему на диван, и Бинхэ послушно сел. — Вы просите достаточно много. Боги не любят, когда я лезу в их дела, — Шэнь Цзю принялся неторопливо разливать чай. Бинхэ достал красивый сервиз из английского фарфора, расписанного лютиками. — Тебя прошу я, а не смертный. И я прошу тебя вмешаться. — Я не могу вмешаться, — резко перебил женщину Шэнь Цзю и подал ей чашку. — Но я могу исполнить желание. Приведите мне Лун Ну, и пускай она говорит за себя. Желание должно быть произнесено тем, кто хранит его в своём сердце. Попробуйте чай, он должен успокаивать дух.— Тогда я… — начала было женщина, но Шэнь Цзю поджал губы и пододвинул к ней тарелку с печеньем. — Даже Ло Бинхэ знает, что у всего есть цена. И даже боги должны платить. — Я выполню все твои условия, — нахмурилась женщина и взяла одно печенье. Она ела медленно, а после повернулась и поблагодарила Бинхэ. Тот не совсем понимал, свидетелем чего он был. Неужели эта женщина, казавшаяся столь обычной, словно она была одной из учительниц в его школе, и правда богиня? Он видел нескольких — вороньего бога и бога лесных троп, и ещё демонов, но все они сразу казались иными. — Я хочу ей счастья. Времена так изменились, а её отец никак этого не поймёт. — Вы знаете, как причудливо работают подобные желания. Мы же не хотим смерти короля-дракона, — Шэнь Цзю вежливо улыбнулся, будто шутил, но Бинхэ успел узнать достаточно, чтобы понимать — это вовсе не шутка. И судя по тому, как ссутулилась женщина, сжимая в руке чашку, она тоже прекрасно знала об особенностях магазина желаний. — Я хочу, чтобы в данном вопросе Лун Ну чувствовала ясность ума и сделала выбор, который придётся ей по сердцу. — Тут я могу помочь, — улыбка Шэнь Цзю чуть смягчилась. — Но взамен мне нужно, чтобы ты вернула кое-что. Думаю, ты понимаешь, о чём я.Он смотрел в этот момент не на свою гостью, а на Бинхэ, и так пристально, что тому стало не по себе. — Но это же пустышка. — Гуаньинь, — вздохнул Шэнь Цзю, и Бинхэ невольно открыл рот и вытаращился на него. Шэнь Цзю недовольно поморщился и едва заметно качнул головой. — Мне неловко слышать подобное от тебя. Я исполню твоё желание. Вернись через десять дней, мне нужно время подготовиться. — Спасибо, Цинцю, — богиня встала, и на мгновение Бинхэ показалось, что её силуэт двоится: он одновременно видел и их гостью, усталую, но добрую женщину, и тысячерукую богиню в золотом венце. — Бинхэ тебя проводит.Странно было сделаться проводником для такого могущественного божества — да и дорогу она явно знала. Бинхэ не знал, нужно ли что-то говорить, и вежливо склонился на прощание. Уже спустившись, Гуаньинь обернулась к нему и улыбнулась тепло и печально: — Мне очень жаль, Бинхэ. — Почему? — глупо спросил он. Но она уже ушла, или растворилась в воздухе, оставив лишь сладкий запах ванили и миндального печенья. В среду случилось полнолуние — на день раньше, чем должно было быть, и по всем каналам учёные и астрологи с упоением обсуждали это. Шэнь Цзю разбудил Бинхэ посреди ночи и велел принести ему бамбуковый лист из их рощи, любой, какой понравится. Он торопил его, и Бинхэ пошёл как есть — босой и в пижаме. Шэнь Цзю остался ждать его на веранде, и спиной Бинхэ чувствовал его взгляд, даже когда зашёл глубоко в рощу, так, что деревья должны были скрыть его из виду. Прохладный ветер шелестел среди узких листьев. Бинхэ чувствовал запах увядающей осенней травы, а земля холодила ступни. Шэ Цзю сказал, что он может взять любой лист и вернуться, но Бинхэ почему-то был уверен, что нельзя выбирать так просто. Он осматривал рощу, в которой успел запомнить уже каждый сантиметр, и ждал, вслушиваясь в ветер. — Бинхэ, — позвал с веранды Шэнь Цзю — негромко, но в вечной тишине их двора его голос прозвучал ясно. Между тонких стволов промелькнул отсвет лампы. — У нас не так много времени. — Иду, — крикнул в ответ Бинхэ и резко повернулся к дому. От его движения бамбуковые стебли колыхнулись, и один лист спланировал и приземлился прямо ему на ладонь. Осторожно сомкнув пальцы, Бинхэ поспешил вернуться. Шэнь Цзю стоял на веранде, кутаясь в пурпурную шаль и подсвечивая себе масляной лампой. Огонь дрожал и плясал тенями по доскам и земле, путаясь в шагах Бинхэ. — Вот, — Бинхэ раскрыл руку, но листа в ней не оказалось. Он растерянно замер — был готов поклясться, что ещё секунды назад чувствовал прохладный лист в ладони. — Отлично, — Шэнь Цзю как ни в чём не бывало поправил его волосы и жестом фокусника вытащил из кудрей лист. — Спасибо. Иди спать, тебе завтра в школу. Бинхэ помедлил, не зная, должен ли что-то сказать, и в итоге Шэнь Цзю отвесил ему лёгкий подзатыльник и, взмахнув концами шали, скрылся в доме, забрав с собой дрожащий свет. Внезапно в ночное спокойствие взрезался длинный гудок машины с улицы. Бинхэ вздрогнул от неожиданности и поспешил внутрь. Ещё через неделю Гуаньинь вернулась, и за ней тенью ступала молоденькая девушка — лет двадцати, может. Она была красива и задумчива. Её волосы, уложенные в сложную причёску, удерживал гребень с крупной жемчужиной, и остальная одежда её по сравнению с ним казалась слишком простой.На этот раз Шэнь Цзю вышел в тяжёлом шёлке. По рукавам его одеяния от движения начали скользить драконы. Гуаньинь и девушка склонили головы, и Шэнь Цзю кивнул в ответ. Бинхэ, подметавший двор, неловко извернулся в подобии поклона. — Лун Ну, — обратился Шэнь Цзю к девушке. — Возьми это и носи с собой. Когда его предназначение будет исполнено, лист улетит обратно. Твою цену уплатить Гуаньинь.— Я могла дать тебе куда больше, — богиня достала из кармана маленький тряпичный свёрток и протянула Шэнь Цзю. — Эта вещь лишена моего благословения. — Ты могла бы, — спокойно согласился Шэнь Цзю, — но я бы не расплатился за твою щедрость. — Спасибо, учитель Шэнь, — проговорила девушка. Её голос был неожиданно низким и глубоким, даже раскатистым. — Надеюсь, всё разрешится благополучно, — ответил Шэнь Цзю, но Бинхэ видел, что на самом деле ему плевать. Девушка с заколкой вдруг извернулась и скрутилась совершенно нечеловечески, а потом её человеческая оболочка раскололась точно скорлупа, и у них во дворе кольцам свился дракон. Гуаньинь погладила блестящую чешую и ступила на одно из колец, будто на ступеньку, и села на шею, взявшись за витые рога. Это выглядело немного странно — обычная женщина лет сорока верхом на драконе. Прежде Бинхэ не доводилось видеть настоящих драконов. Ему казалось, они должны быть больше.Но потом дракон поднялся в небо. Сила взлёта была такова, что Бинхэ отшвырнуло к забору. — Боги жестоки, — насмешливо сказал ему Шэнь Цзю, когда Бинхэ подошёл, отряхиваясь. — Отнеси это в хранилище и положи в ларец из чёрного дерева с красной эмблемой на крышке. Шэнь Цзю вложил Бинхэ в ладонь свёрток, что дала ему Гуаньинь. Он показался Бинхэ странно тёплым — но как, ведь руки у Шэнь Цзю всегда оставались холодными. Это тепло будто шло изнутри, от предмета, что скрывала ткань. — К ужину будут Лю Цинге и Му Цинфан, так что приготовь побольше, — сердитый голос Шэнь Цзю разрушил его оцепенение. — Поторопись, Бинхэ. ...Тепло в ладони он ощущал ещё несколько часов.