Грициан и Яринка (1/1)
Солнце садилось. Небо нахмурилось розовато-серыми облаками - будет ветер. И это хорошо, поскольку за ветром, возможно, придет и дождь, настоящая манна небесная при такой жаре. Малинковские малиновые закаты, которые бывают только в августе, были известны далеко за пределами села. Говорят, раньше сам Тургенев заезжал сюда полюбоваться ими.В комнате царит мягкий сумрак. Двое, сидящие друг напротив друга, со стороны, вероятно, кажутся какими-то нездешними созданиями. В ее волосах запуталось умирающее солнце, в его глазах разгулялась тьма. Он смотрит на нее и не может насмотреться. Она стыдится поднять на него глаза. Наконец, она произносит:- Я согласна.- Согласна на что?- Выйти за тебя, - Яринка поднимает голову и встречается взглядом с беспокойными глазами Грициана, - только обещай мне, что мы уедем.Грициан какое-то время молча смотрит на нее, затем со стоном сползает со стула к ее ногам, страстно, но бережно целует ледяные руки девушки.- Уедем, конечно уедем... Яринка, любимая...Яринка высвобождает одну руку, проводит по густым каштановым кудрям Грициана. Ее пальцы запутываются в его локонах, она нежно играет ими, а он, точно кошка, почувствовавшая тепло, доверчиво ластится к ней.В его глазах поет сама ночь, но Яринке не страшно. Она гладит его по волосам, его, ласкового, прирученного зверя. Он отпускает ее руки, с нежной силой привлекает девушку к себе. И Яринке хорошо в его руках. Даже в Андрейкиных объятиях она не чувствовала себя такой защищенной. - Сейчас уедем... Гриша, Гришенька, милый... Сейчас уедем... - шепчут ее губы.Он поднимает на нее взгляд.- Почему сейчас?- Я так хочу.- Нельзя. Сейчас - нельзя.- Почему?Грициан отводит взгляд и несет какую-то политическую ахинею про белых, про Чечиля. Яринка не слушает. Вновь и вновь перед мысленным взором встает командир котовцев, статный, строгий, могучий, еще не пожилой, но уже стареющий мужчина. Она видела его только два раза в жизни. Первый раз - когда, убежав от Грицианова адъютанта, наткнулась на отряд котовцев, второй - недавно. Красные вошли в Малиновку и расквартировались по местным жителям. Командир поселился у деда Нечипора. Поначалу Яринка, смущенная его внимательным, будто бы оценивающим взглядом, наивно подумала, что и ему она успела вскружить голову. Но после разговора с ним поняла: нет, тут что-то другое. Какая-то более мощная сила, нежели страсть, влекла его к ней, а ее - к нему.Это он, командир, уговорил ее принять предложение Грицька. Зачем это нужно ему лично, он, конечно, не сказал. Но Яринка догадывалась, что командир, не имея ничего против Грицька лично, служит чему-то такому, что вне ее понимания. И за это "что-то" он способен пойти на многие, многие жертвы. Сердце девушки тревожно сжалось. Сейчас, будучи рядом с Грицьком, она не чувствовала ни присутствия Андрейки, ни странного влияния красного командира. Рядом с ней был Грицько, ее Грицько. Не Грициан Таврический. Грицько. Но в душе мира нет. В душе просыпается предчувствие чего-то темного, недоброго.И Яринка, сжимая в объятьях обмякшего Грициана, снова и снова шепчет со страстной силой:- Уедем, уедем... Прошу тебя, сейчас уедем...Ее тревога передается и Грициану. Он смотрит на нее долгим взглядом, словно пытается прочесть мысли, проникнуть в душу. И, наконец, произносит:- Я не могу.Какая-то новая мысль приходит в голову Яринке. Прислонившись головой к его груди, она задает вопрос:- Ты убивал?- Убивал.- Жег?- Жег.- Грабил?- Грабил...Он отвечает ей не чинно, не со страхом - не так, как батюшке на исповеди. Он, как бы это ни кощунственно звучало, кается ей. И с каждым сказанным словом он чувствует, как освобождается его уставшее сердце от колодок, от острых шипов. Яринка смотрит на него. Не так, как поп, вынужденный принять исповедь грешника. В ее глазах - любовь. Нездешняя, неземная. Вероятно, именно так Распятый смотрел на разбойника, принимая его в свои объятия. Она принимается уговаривать его уехать - в третий раз. И опять Грициан отказывается. Он бы с радостью. Но он - атаман, он - батька. Уедет он, а что будет с теми, кого позвали они с Попандопуло?.. И Яринка понимает. И ужасается. И он понимает, что она уже все поняла. "Дальнейшее - молчание", как сказал бы Шекспир. Но далее следуют только пустые вопросы и такие же пустые ответы.А мама согласна? Насилу уговорила, а твой отец? Он смирился. А что будет с тем? Все кончено. У вас ведь несерьезно было?.. Так? Ведь так?!..Мягкие сумерки окутывают комнату. Двое неохотно разрывают объятия. Оба знают, что впереди их ждет только тьма.